Когда началась война, Лида Королькова жила в одной из русских деревень с матерью и младшей сестрой. Она только что закончила районную среднюю школу и работала дояркой на ферме.
Планы на будущее были расплывчатыми. Хотелось поехать в Москву и стать артисткой. Лида хорошо пела, слыла лучшей на танцплощадке, была душой любой компании, и даже внешность у нее была для артистки. Хоть и небольшого роста, она была ладно сложена, имела васильковые глаза и копну золотых кудрей.
Первое военное лето жизнь в деревне, казалось, катилась, как и прежде. В июле ходили за черникой, стряпали сочные пироги, сушили ягоду на зиму. Потом пошли сенокосы, уборка картошки, злаков, заготовки овощей, а тут и первые колючие заморозки.
Вот только не хватало в хозяйстве сильных мужских рук, да голос Левитана из деревенского динамика звучал все тревожнее.
К концу октября лег первый короткий снег, быстро стаял, но холода уже студили избы и покрывали инеем кусты жимолости над рекой.
Решение поехать на войну Лида приняла сама. Она собрала в маленький, еще бабушкин, чемоданчик два своих любимых платья. Одно красное в большой белый горох, а другое голубое, крепдешиновое, перелицованное умелой соседкой из мами- ного. Положила томик Островского, пару вышитых васильками носовых платочков, парусиновые тапочки, пуховый платок и теплые шерстяные носки.
Мать долго ее не отговаривала, напекла на дорогу капустных пирожков, завернула в холст шматок сала и положила на дно сумки старенькую иконку.
Знакомых у Лиды в Москве не было. Прямо на вокзале она пошла в отделение военной комендатуры и попросила устроить ее на курсы связисток.
Поначалу девятнадцатилетняя деревенская девчушка вызвала недоверчивый смешок, но упрямство в ее глазах сделало свое дело и, проведя ночь на вокзале, она на следующее утро была зачислена на ускоренные курсы связисток.
Весной курсы закончились. Девушкам выдали новенькое военное обмундирование, провели последний инструктаж и расписали по вагонам, идущим на передовую.
Войну Лида воспринимала не как героическое действо, где все должны показать чудеса храбрости, а как некое необходимое дело, которое необходимо сделать, чтобы потом снова была счастливая жизнь с гармонистами, нарядными платьями, осенними веселыми свадьбами и обязательно с любовью.
Иногда ей становилось страшно, что до этого можно не дожить, столько вокруг погибало сильных и красивых мужчин, здоровых, умелых и никак не готовых к тому, чтобы в расцвете лет закончить свою жизнь.
менно на этой страшной войне, с ее смертями, подвигами, засадами, перестрелками, полевыми госпиталями с молодыми искалеченными солдатиками, она встретила свою главную и единственную в жизни любовь.
Она боялась себе признаться, что страшится за жизнь этого высокого, стройного черноглазого армянина больше, чем за свою. Армен Цатурян был не только бесстрашным командиром и отчаянным разведчиком, он был еще веселым, остроумным рассказчиком, в короткие передышки доставал гитару и пел красивым баритоном.
Они поженились в последние дни войны, уже войдя в Магдебург.
Вернувшись в Москву, быстро оформили документы и уехали ночным поездом в Ереван.
Свадьбу гуляли всем большим армянским селом, пели песни, плясали, обнимали старых, оставшихся в живых друзей и думали о долгой и счастливой жизни.
Лида приехала на родину мужа уже беременная. Армен пошел работать учителем в сельскую школу, а Лида, едва управившись с первенцем, через пару лет уже ходила с дочкой.
Первый ребенок, названный в честь деда Кареном, рос подвижным, здоровым и умным ребенком. Рано пошел, в два года уже говорил и обещал стать гордостью рода Цатурян.
Девочку назвали Зоей, она была в отца черноглазая, а в мать хохотушка, пела
в школьном хоре, наряжалась в мамины платья и «выступала» на домашней сцене. Вот только с учебой у нее не заладилось. Отец журился, наказывал за двойки, но девочка упрямо не вылезала из троечниц.
Третий сын, Владимир, только должен был родиться, когда случилась беда.
Перед обедом из школы прибежала восьмиклассница Нина, упала на крыльце дома и зашлась в недетском плаче. Армен Цатурян, учитель математики старших классов, уже собирал тетради в портфель, как вдруг перестал дышать и упал лицом на учительский стол.
Лида родила через месяц после похорон маленького недоношенного мальчика. Она так и не научилась говорить по-армянски, печь их душистые лепешки и различать в огороде нужную для кухни траву.
Добрые люди в селе помогли собраться, дали на дорогу денег, и она уехала обратно в свою деревню, где ее уже никто не ждал. В заколоченном наглухо материнском доме было пусто и страшно.
Вспомнившие ее соседи помогли снять с окон доски, дали дров на первое время, картошки и солений. Ее спасло то, что она была заслуженная фронтовичка, прошедшая всю войну и заслужившая не одну награду.
В райцентре на детей дали помощь, она устроилась на работу в детский сад нянечкой. Дети пошли в школу. Первая трудная зима прошла.
По весне Лида высадила на подоконнике рассаду, вспахала колхозной лошадью огород, посадила картошку, морковь, репу и другие нехитрые овощи. Молодой, одноногий слесарь, чудом уцелевший на войне, помог сделать парничок.
Жизнь налаживалась у молодой еще Лиды Цатуровой. Такую фамилию она выбрала себе, вернувшись в Россию.
Годы пролетели резвыми скакунами в заботе о детях, редких деревенских гулянках, посевных и уборочных, родительских собраниях и новогодних утренниках. Замуж она так и не вышла, жила случайными радостями, оставаясь все такой же неунывающей хохотушкой, охочей до всякой работы и быстрой на ногах.
Ей уже было за 50, когда однажды услышала по радио о новом городе в Белоруссии. Строили там калийный комбинат, самый большой в Европе. Город быстро рос, работы хватало всем, фронтовикам давали квартиры первым, одним словом, жизнь кипела там молодая и заманчивая.
Дети к тому времени выросли. Карен закончил мореходку в Ленинграде, женился на Фире, и у него уже росла маленькая дочка Леночка. Правда женщину он взял старше себя, но самостоятельную и серьезную. Она работала в каком-то научно-исследовательском институте и была человеком грамотным, как говорила Лида. Карен уходил в плавания сначала на кораблях, а потом и на подводной лодке и однажды, вернувшись из похода, решил, что больше он с этой серьезной женой жить
не будет.
Лида погоревала, но сыну советов давать не решилась. Она продолжала дружить с бывшей невесткой, ездила к ним на недельку-другую и возвращалась всегда грустная, что ее сын не задержался у такой хорошей женщины.
Карен тем временем женился на молодой голубоглазой Насте и приехал в гости к матери, уже жившей в городе калийщиков Солигорске, вместе с женой и маленьким сыном. Внучку тогда еще не было двух лет, и спрос с него был небольшой, но что-то тревожило Лиду в этом ребенке. Она тайно сходила с ним
к бабке, и та сказала, что мальчик будет слабоумным.
То ли из–за этого вскоре подтвердившегося диагноза, то ли из– за чего другого, но Карен из семьи ушел. Был он уже не молод, лыс, но отцовы глаза оставались живыми и притягательными.
Зоя, быстро созрев, вышла замуж в 18 лет, устроилась работать на мясокомбинат, что обеспечивало сытую жизнь всей семье. Она быстро родила двоих: черноглазую и темноволосую, как сама, Ирочку и шустрого пацана Игорька.
Муж у Зои не задержался, и она вернулась к матери в просторную и солнечную квартиру с видом на памятник шахтеру, выходящему из забоя.
Лиде дали хорошую трехкомнатную квартиру в Солигорске, работа ей нравилась, она устроилась смотрительницей в Доме культуры горняков. Ходила на концерты заезжих звезд советской эстрады, спектакли минского театра оперетты, посещала собрания ветеранов и кружок по вязанию, репетиции духового оркестра, напоминающие ей о войне, победе и безвременно ушедшем муже.
Внуки росли неровно. Ирочка успевала в школе, помогала по дому, не сидела долгими вечерними часами на дворовой лавочке и ухаживала за престарелой дворничихой, когда та болела. Игорек в восьмом классе связался со взрослыми пацанами, рано начал курить, у него всегда водились деньги и от него часто пахло вином. Лида пыталась поговорить с дочерью, но та только отмахивалась, мол, а что ты хочешь, когда в доме безотцовщина.
Да и сама Зойка, как звала ее мать, отбивалась от рук. Кавалеров водила по трое на неделе. Иногда брала отгулы и закрывалась с очередным хахалем дня на три, запасаясь водкой и продуктами. Лида говорила соседке, что у Зойки бешенство матки, и плакала.
Ирочка по окончании школы уехала в Ленинград к Фире, которая устроила ее на курсы бухгалтеров. Закончив курсы, Ирочка нашла работу, вышла замуж по любви и совсем редко приезжала в Солигорск.
Зойка к тому времени уже пила, гоняла мать и сына, а то и пила вместе с сыном.
Измотанная и не раз битая дочерью, Лида нашла себе старика, который жил в соседнем доме. Старик был начитанный, занимал должность по молодости, себя содержал аккуратно, умел готовить и читал умные книги. Он был вдовцом и вскоре предложил Лиде руку и сердце.
Они прожили вместе в согласии и гармонии всего 5 лет. Старик сначала слегка недомогал, но Лида сказала соседке, что дед не жилец боле. На похороны приехал сын, достали завещание, и сын уехал ни с чем.
Лида осталась в квартире и рассчитывала на спокойную и небедную старость. Как фронтовичке ей давали хорошую добавку к пенсии, она все еще сажала огород и умела экономно вести хозяйство.
Зойка к тому времени совсем спилась, помутилась рассудком и время от времени сын сдавал ее на месяц-другой в психушку. Она возвращалась посвежевшая, полная и как будто бы здоровая.
Игорек к тому времени женился на хорошенькой, но злой подружке своего детства, и у него родился сын, которого он назвал по деду Арменом. С матерью отношения не ладились ни у него, ни у его молодой жены. Заезды в психушку становились все более частыми.
После очередного возвращения домой Зойка вдруг сорвалась на мужика, запила вместе с ним и лютовала по ночам в доме.
В одну из таких ночей она повесилась. Когда на утро позвали Лиду, она ужаснулась, что дочь вся была в синяках и кровоподтеках. Игорек на экспертизу мать не дал, а все телесные повреждения аккуратно затушевал злючкиной косметикой. Лида в милицию не пошла, боялась такой же участи. Хоронили Зойку в закрытом гробу во избежание людских пересудов.
Игорек вскоре квартиру продал и уехал в Ленинград, забрав с собой злючку и Армена. Он купил в пригороде дом и устроился шофером на местный автобус, обеспечивая семье легкий левый доход.
Младшенький Лидин сын Владимир был надеждой всей семьи. Закончил с отличием мореходку. Хоть и не вышел ростом, но в морской форме смотрелся красавцем, в Солигорске успевал за каникулы разбить не одно девичье сердце.
Но он проявлял завидную для молодого курсанта верность соседской дочери, тоже гостившей на каникулах в городе горняков. Дело шло к свадьбе, решили отложить до Нового года. Вовка уехал на практику в Севастополь. И вот тут вышла ошибочка.
Дочь командующего Черноморским флотом через месяц после танцев с курсантами потянуло на соленое. Вовке пришлось жениться на коротенькой, полногубой Жанне.
Брак распался через 7 лет. К тому времени и у соседской дочери рос сын, жила она в далеком южном городе и к родителям наезжала нечасто. Вернувшийся к матери Вовка, по странным обстоятельствам отправленный в запас, вновь начал приглашать соседскую дочь на водохранилище поиграть в волейбол.
Время бежало, но работы он не находил, жил на материну пенсию и на то, что даст огород. Потом как-то устроился на вахтенные работы на Северах. Уезжал на три месяца на нефтяные вышки и возвращался с карманами денег. Завел много друзей, сменил имя на Арсена, начал играть и подсел на травку.
Когда деньги заканчивались, он просил у матери, когда не было и у матери, бил ее, и она занимала у соседей. Его нашли мертвым на территории детского садика. Мать сняла накопленные на книжке деньги и отправила сына в последний путь.
После похорон приехал старший сын, он к тому времени уже был в третьем браке, вроде счастливом. Завел новых детей и ушел на гражданку. Ему дали квартиру в провинциальном городке. Он уговаривал мать продать ее квартиру, купить им вместе дом, где она могла бы зимовать, чтобы дом без присмотра не растащили на бревна пьяницы. Лида не соглашалась,
и он уехал.
Прошло еще два года, Лиде перевалило за восемьдесят. Она вызвала сына и дала объявление в газету на продажу квартиры. Покупатели нашлись на второй день.
В деревне купили дом и жили там все вместе летом, а на зиму она осталась одна. Деревня была полупустая, из тех, где люди жили только в теплые месяцы.
Ночью Лиду парализовало. Она лежала без движения и вспоминала свою жизнь, детей, когда они были маленькими, любимого и любящего мужа, кровавую войну, первые счастливые годы в Солигорске.
Она знала, что ей пора уходить. В верхнем ящике старенького, купленного по случаю комода, лежало приготовленное ею «на смерть», но одеть ее было некому.
Карен приехал проведать мать когда начал сходить снег. Она лежала посреди комнаты маленькая, как только что уснувший ребенок.