Из всех экзотических музеев похоронный по праву займет высокое место.
В одной из тихих улочек Вены, наискосок от императорского дворца Бельведер, в уютном внутреннем дворе, окруженном барочными особняками, живет будничной жизнью городское похоронное бюро.
Великий магистр похоронных дел, доктор Виттиго Келлер, считающий смерть своим «дитя», собрал этот удивительный и холодящий кровь музей.
К середине девятнадцатого века несравненная по пышности Австро-Венгерская империя сумела превратить похороны в театральное действо. Успех этому «театру» обеспечивали восемьдесят семь преуспевающих венских частных контор. Их счастливая и благополучная, обеспечиваемая кончинами жизнь неожиданно закончиласьсобственной смертью в 1867 году, когда государство запретило оказывать частные скорбные услуги, заменив их одним (!) городским похоронным бюро, однако, созданная умелыми частниками ритуальная пышность сохранилась.
В начале двадцатого века Вена хоронила по двадцать семь тысяч клиентов в год на пятидесяти трех кладбищах. Готовя близкого в последний путь, родственники открывали каталог и выбирали сценарий, соответствующий тяжести их кошелька. А выбрать было из чего. В похоронах в разных костюмах участвовали главный мастер церемонии, носильщики гроба, похоронные светильники (до пятидесяти!), кучера в карете с цветами, лошади в траурном убранстве, несколько карет раз- личного назначения, вышитые золотом покрывала для гроба и много чего другого, без чего нельзя было достойно покинуть этот мир. Уровень богатства процессии отражал благосостояние не столько умершего, ему уже было все равно, сколько оставшихся в живых.
Похороны известных и богатых венцев, обещавшие настоящие представления, собирали десятки тысяч людей. Владельцы домов по маршруту следования процессии сдавали квартиры и подавали там вино или устраивали небольшие приемы, чтобы сорвать хороший куш.
Дамы шили специальные наряды, соответствующие последнему слову моды. И сегодня в модных журналах Австрии находится место для похоронных платьев, накидок и шляп.
В начале двадцатого века в Вене появилась частная контора, специализирующаяся на фотографиях усопших. Привозили их в контору на общественном транспорте. В одном трамвае ехали живые и не очень. Хладных клиентов усаживали на стул, привязывали и придавали нужную позу. В запавшие глазницы вставляли стеклянные глаза. Эти фотографии «украшают» витрину музея. Доктор Келлер объяснил, что в те времена фотографирующийся должен был неподвижно сидеть перед аппаратом до двенадцати минут, поэтому люди предпочитали сниматься после смерти, когда это условие было легко выполнимо.
Среди детских игрушек в те времена были и похоронные. В импровизированном кукольном театре двигались картонные фигурки, организованные в похоронную процессию. Играла музыка знакомого нам Мендельсона, а также других известных композиторов, например, итальянца Диабелли. Так, ненавязчиво осуществлялось эмоциональное введение малышей в понятие о смерти.
В те далекие времена в Вене бытовало понятие о возможности ошибочного захоронения живых, так называемый феномен Лазаря, по имени библейского персонажа, изображенного в одиннадцатой главе Евангелия от Иоанна. Для проверки полного расставания с жизнью было придумано простое, но недешевое устройство.
На руку усопшего надевалась петля, привязанная к рычагу, который соединялся с маятником черных часов «кукушка». Вместо циферблата на часах была черная дверца, так как время для усопшего уже остановилось. Тело оставалось привязанным к устройству сорок восемь часов. В случае подергивания часы начинали тикать. Доктор Келлер рассказывал, что часы, предоставляемые бюро клиентам, работали постоянно, т.к. в течение двух суток в природе усопшего обычно присутствует некое «движение». Однако достоверные сведения об оживлении отсутствуют.
Бедняки, не имеющие средств на такую услугу, просто ждали сорок восемь часов, а потом приглашали за незначительную сумму специальных людей, которые вонзали в сердце усопшего нож. Такие ножи, уже ненужные, тоже лежали на полке музея.
Последними пышными имперскими похоронами были проводы императрицы Циты. Разрешение на них дал канцлер Крайский. Ците было уже за 90, когда она смогла вернуться на родину. Траур продолжался четыре дня на улицах, в соборах и парках. Вена расставалась с последним символом империи.
Самыми неординарными похоронами в наше время считаются похороны рок–звезды Ганса Хелцеля, известного под псевдонимом Фалько, в 1998 году. Неординарен и его памятник на Центральном кладбище Вены.
Черный цвет, символизирующий в христианстве скорбь, традиционно окрашивал все предметы, связанные с уходом.
Военных хоронили в красном цвете с золотом. Выглядело нарядно и парадно.
В голубом уходили малолетние дети и старые девы, те и другие легко улетали в поднебесье в светлой ангельской голубизне.
Самоубийц провожали тихо, без помпы, на кладбищах им выделяли окраинные закуты. Только в 1960 году было достигнуто джентельменское соглашение, разрешающее выбрать место.
Во время Второй мировой войны бомба попала в похоронное бюро, и оно не работало в течение трех месяцев. Погибающих в это время от бомбежек венцев хоронили на время в садах, завернув в газеты.
Старший сын императрицы Марии Терезии Джозеф II ввел своеобразную экономию на земли под захоронения. По его приказу нагих умерших зашивали в ткань и клали в так называемый гроб Джозефины. Опустив гроб над общей могилой, открывали его дно, и труп выпадал, таким образом освобождалось место для нового «посетителя».
Общеизвестное мнение о захоронении Моцарта таким образом неверно. Вольфганга Амадеуса похоронили в дешевом деревянном гробу для бедняков, сбросив гроб с телом в общую могилу. Место захоронения его до сих пор точно не известно. Для богатых гробы Джозефины просуществовали чуть больше года, но бедняков продолжали хоронить в них еще какое-то время.
В сегодняшней Австрии только половина похорон сопровождается религиозными церемониями. Двадцать три процента усопших кремируются. Останки могут помещаться в разлагающиеся за три недели экологически чистые урны, и прах соединяется с землей, завершая таким образом естественный цикл.
Урны хоронят на существующих кладбищах вокруг старых деревьев, по двеннадцать под одно дерево. Существуют и целые «леса» для таких скорбных ритуалов. Пока остаются в пользовании и традиционные урны. Они могут быть самого невероятного дизайна, например, молодежь сейчас покупает впрок урны в виде футбольного мяча.
В последние годы появилась еще одна, так называемая дискретная, модель расставания с бренным телом. После сожжения углеводород подвергают обработке, переводя в твердое состояние, т.е. получают «бриллиант», а по сути твердую стекляшку.
В Швейцарии существует фабрика, предоставляющая эту дорогую услугу. Один карат будет стоить заказчику 13 440 евро! Из одного бывшего человека может получиться несколько каратов, целое ожерелье! Лишь бы хватило денег.
После вступления Австрии в Европейский Союз вошли в силу новые правила на похоронные бюро. Благодаря этим правилам стали вновь открываться частные заведения. Сейчас их в Вене четырнадцать.
В Вене ежегодно проводится похоронная ярмарка. Наш доктор Келлер представляет на ней каждый год новый фасон гроба.
В 2001 году он осуществил сидячий гроб, взятый им с известной картины бельгийца Магрита. Правда, этот гроб «не пошел» и отдыхает в музее в надежде на неординарно мыслящих усопших.
Мы уходили из музея тем же двором. За приоткрытой дверью одного из отделений бюро тянулась обычная размеренная рутина. Там делали гробы. Смерть, как и жизнь, продолжалась.