— Повежливее, господа, повежливее, не надо всей толпой лезть на рожон, пытаясь сломать об таких, как я, остатки своих зубов, чтоб потом не стучаться ими об углы, об которые вы уже и тоже сломали то, что было зубами, вашими, не моими.
Всё же помните, господа, что вы — здесь, а я —там, или наоборот, я— здесь, а вы—там, там, где меня нет и не будет, с вами, с той толпой, которая вечно пытается лезть на рожон, забывая о вежливости, потому...
— Повежливее господа, повежливее, сохраняйте дистанцию между мной и собой, уберите пожалуйста свои грязные руки от меня куда подальше, вам в жизнь их не отмыть, дотронувшись до моей чистоты.
Лучше вспомните о чувстве самосохранения и о тех сломанных, а когда выбитых в драке за свою правду, зубах, вам тогда уже говорили, не лезьте, господа, на рожон, не лезьте. А вы что? Вы не слышали, вы даже не слушали, вы всей своей толпой, тесня друг друга, пытаясь оказаться первым у могилы того, кого решили порешить, и быть не свидетелем, а соучастником того преступления, когда ни в чем не сомневаясь, залезли на тот рожон, а там, подоспели и остальные, так спешили, и потому сгруппировались все вместе без первого и второго, в том месте, где думали вас ждёт представление на тему чужой смерти.
Вы стояли и смотрели, стояли и ждали, но ничего не происходило. Вы уже дрожали всем телом и стучали теми остатками своих зубов от возбуждения в преддверии вида крови и костей с обглоданным мясом, но ничего не вышло, цирк не состоялся.
И тогда вы от возмущения, от обиды за самих себя, не сумев по прежнему держать дистанцию, и не помня о чувстве самосохранения, когда вам говорили “Повежливее господа, повежливее”, не веря своим глазам, что ничего из ожидаемого вами не случилось, стали толкать друг друга с желанием всё же оказаться первым, чтобы можно было рассмотреть поближе то, чего там не было, и последние напирали на первых и вторых, а эти первые и вторые сопротивлялись, с силой отталкивая остальных, тех, что оказались последними, и не смогли не то, чтобы поучаствовать, они не смогли даже разглядеть, стать живыми свидетелями при мёртвых участниках, которыми оказались вы сами, господа, не выдержав теснения друг друга и свалившись дружно в ту могилу, в которой предположительно должен был находиться тот, на которого вы пришли посмотреть и не увидели, забыв, что по какому разу обломали об него остатки своих зубов, что раскрошились на мелкие кусочки, которые вы забыли выплюнуть, и потому щерились сейчас именно ими, теми остатками, которые не всегда бывают сладкими.
Потому и не сладко, а горько и больно, вышел вам боком тот ваш рожон. А ведь вас предупреждали:
— Будьте вежливее господа, будьте вежливее, соблюдайте дистанцию и помните о чувстве самосохранения.
Но вы не хотели слушать, вы не хотели знать, что так иногда бывает, когда не слышишь и не видишь, а значит и не знаешь о том, что ждёт впереди — та самая могила, вырытая вами в виде ямы для кого- то другого, в которой вы сейчас, все дружно, всей толпой и массой лежали, даже без попытки встать и вылезти из неё, оказавшись в ней раньше срока, когда могли бы быть ещё и при своих зубах, а не с ними, но выбитыми, которые обломали об таких, как я, потому что несмотря ни на что, снова полезли на рожон, или попросту говоря, туда, куда вас не просили, а звать, так тем более, не звали.
И вы же глухи и слепы, почти от рождения, так что и то, что вы в могиле всей толпой оказались, тоже не увидите и не услышите. Не услышите тех знакомых слов, по десятому и сотому разу звучавших над вами:
— Будьте вежливее господа, будьте вежливее.
И потому снова, уже лёжа, а не стоя, и не напирая друг на друга, а в той куче - мале полезете на рожон, даже не спросив себя, да, какого ж рожна?
Вам это не надо, вам и так хорошо, в той толпе и в той массе безумцев, которых ничего не берёт, не выбитые зубы, не сломанные они же, вам же ломать по ходу нечего, да и незачем, ибо толку от этого, ну никакого, вы и беззубыми, и безрукими, а главное, безголовыми продолжите вершить свой суд виноватых над невиновными, будучи невежливыми от рождения, и не господами, а их подобиями, когда говорят не в свои сани не садись, замёрзнешь, и умрёшь, а вы сели, но не умерли, а только замёрзли... в том своём потенциале людьми быть и ими же оставаться.
— Эх, лучше бы вы всё же не лезли на тот рожон, потому что и вправду, какого рожна?
28.10.2022 г
Марина Леванте