Это был 1998 год. Как ты попал на работу в наш отдел милиции? А, вспомнил. Тебя взяли на место Миши. Странная у Миши была смерть. Его жена сказала, что он вечером поскользнулся в ванной. Упал и ударился затылком. Потом лег спать, и в кровати умер. Всем было известно, что супруги плохо жили. Детей общих не было. И ходили слухи, что это жена ударила его сковородкой по голове. Но свидетелей не было. А патологоанатом не исключал вероятность падения.
В наследство жена вступила, потому что убийство не доказали. Эксперта-криминалиста Мишу похоронили всем отделом.
А потом пришел ты на его несчастливое место. Я увидел тебя в погонах сержанта милиции. И рассмеялся. Ниже старлея в отделе криминалистике у нас не было, а тут какой-то сержант...
-Ты зря смеешься, он очень толковый,- сказал мне начальник, подполковник Олег.-Все умеет, три допуска за полгода получил. А у нас всего по два. Может делать экспертизы по холодному оружию, документам, дактилоскопии. Удивительно, что он такой способный, хотя по образованию-медик-венеролог.
Через месяц я сам понял, насколько был талантлив Саша. Энциклопедия. Он знал все. Науку, живопись, английскую классику. Особенно силен он был в Библии и Евангелие. Мог наизусть цитировать целые главы. Мне тогда это казалось чудачеством.
Незаметно в большом отделе милиции Сашка стал самым популярным ментом. Его каждый день кто-нибудь спрашивал. С ним спорили, но чаще завороженно слушали. Он мог увлекательно рассказать обо всем. К нам в кабинет все время кто-то стучал, звонил, ходил.
-Да ты достал уже, Саша,- не выдержал я.- Было так тихо до тебя, я даже успевал в перерыве умную книжку почитать. А тут дверь не закрывается, столько суеты стало.
-Извини, Юр.- примирительно пробурчал Саша.- Я проставлюсь сегодня, а то с моей стороны по-свински... Даже нормально не познакомились.
Вечером Саша выложил все из своего экспертного дипломата: гипс, порошки, фотоаппарат. И открыл свой волшебный шкафчик. Я удивленно смотрел, как много там коньяка и водки. В пустой дипломат вошло шесть бутылок.
-Откуда у тебя столько?-удивился я.-Эти твои шесть бутылок-наша месячная зарплата.
-За стол сядем, поговорим.- засмеялся Саша.
В то время пойти в кафе для нас было страшно дорого. Но Саша организовал все. Наш стол в кафе был накрыт по-царски.
За беседой Саша поведал нам интересные вещи. Оказывается, в нашем отделе многие менты, особенно опера, болели триппером и сифилисом. Тогда ночных девочек на территории, подконтрольном отделу, даже не приходилось уговаривать. Никто из оперов не подумал об осторожности. К врачу ходить они тоже стеснялись. Занимались самолечением, и у некоторых болезнь зашла слишком далеко. Саша их эффективно лечил, но денег со своих он не брал принципиально. Поэтому платили ему спиртным.
Мы все выпили тогда, и последние два часа беседы Саша с начальником Олегом перешли на религиозные темы. Олег очень интересовался православием. Я лишь недавно узнал, что он стал после милиции настоятелем в церки, отцом Олегом. Неисповедимы дела твои, Господи.. Ну, тогда мне это было неинтересно, и я ушел.
Наш район в городе был очень криминальный, как и вообще все 90-е годы. Каждый день кого-то грабили, насиловали, убивали. Двадцатилетние пацаны умирали от наркоты. Помню, приезжаю на выезд в частный дом на труп. Прохожу в коридор, первую комнату, вторую...
-А где труп?-спрашиваю у женщины в слезах, видно, матери.
-Да Вы прошли мимо моего сынка, Данилы. Он в коридоре,- зарыдала мать.
Возвращаюсь, и вижу сбоку в темном коридоре маленькое помещение. На стуле сидит пацан. В руке зажат шприц. Голова запрокинута назад. Глаза открыты. А изо рта выползают тараканы.
Повешенные, замерзшие на улице, застреленные сопровождали нас каждый день.
Приходилось даже доставать текший от разложения труп из колодца, обмотав его вокруг талии железной проволокой. И самое жуткое было "катать", а по-людски - снимать отпечатки пальцев с "несвежего" утопленника. Когда кожа на его пальцах расползается и папиллярные узоры не проступают.
Один эксперт в Управлении в таких случаях отрезал у покойного пальцы, включал электрическую плитку, кидал их на сковороду, как-то обсушивал, и у него получалось "вытаскивать" папиллярный узор с пальцев. Один раз я случайно увидел у него в холодильнике отпиленную кисть...А рядом банку с огурцами. Но я так делать не хотел.
И постепенно я выдохся, поскольку полгода ездил один. А привыкнуть к этому было невозможно. Остальные три эксперта, как конвейер, вместе с начальником делали экспертизы по тем следам, которые я изымал с места происшествия.
А тут еще за нами закрепили Морг. Туда доставляли все трупы, в том числе без криминала, но не опознанные. На входе сидел патологоанатом и молча протягивал полстакана водки. Я сначала отказывался, но потом перемешанный запах разложения и формалина начинал сводить с ума. Только опрокинув сто грамм на входе, можно было работать.
И вот в очередной раз мне пришлось вытаскивать нижнего бедолагу с биркой на ноге из наваленных на него трупов. А это не те чистые нарядные трупы, что на похоронах. Эти - в своей прижизненной одежде, часто пропитанной кровью, мочой или блевотиной.
Насмотришься на все это, пока таскаешь их сверху и в сторону, надышишься формалином... И самому жить не хочется.
Как-то в очередной раз после такого похода в Морг, тщательно вымыв руки, пришел я в отдел и положил голову на стол. И тут Саша первый подошел ко мне и предложил:
-Слушай, а давай я буду туда вместо тебя ездить. Я медик, и мне без проблем. А ты хотя бы от этого отдохнешь.
Я не сильно возражал, и через день Сашка начал ездить в Морг один. Ну, конечно, он там познакомился со всеми патологоанатомами, и стал постоянным участником их посиделок.
Его по-прежнему хватало на все. С утра, тщательно выбритый, всегда в форме, он приходил на работу. Почему-то ему нравилось с утра получать в дежурной части пистолет, и весь день носить его в кабуре. Я несколько раз смотрел на него со стороны и любовался. Ему очень шла форма. Красивый, стройный, с умными голубыми глазами, он излучал жизнелюбие и оптимизм.
Лычки на погонах Сашки сменились на звездочки лейтенанта, а потом и старлея.
Он по-прежнему был очень ценим и начальством, и всеми сотрудниками РОВД. Он мог рассказать оригинальный анекдот, поднять настроение, и сам при этом заразительно смеялся.
Через несколько месяцев, когда в актовом зале мы рядом сидели на награждении, я обратил внимание на красные тонкие прожилки вокруг Сашкиного носа и припухлость лица.
Помню, что я удивился, но потом привык.
Тем более, что виделись мы только вечером. С девяти утра и до десяти вечера, с вызова на вызов, часто не обедая, я отбивал задницу в подпрыгивающем на кочках Уазике. Вместе со следователем и дежурным опером. Помню, что поздними вечерами, приходя домой, я становился под горячий душ, и с меня текли потоки черной воды.
Это была газовая сажа и магнитный порошок, которым обрабатывались следы. И они за день на ветру сильно въедались в кожу.
Несколько раз при сложном криминале, например, убийстве двоих, мне в усиление давали Сашку. И как-то раз он у меня странно спросил:
-Ты, наверное, все изъятое отдаешь под запись следователю в протокол?
Я отвечаю:
-Конечно, все. А вот недавно, представляешь, изъяли в стволе дерева тайник-автоматы и маленький браунинг. Следователь позвонил своему начальнику. А тот приказал пистолет ему отдать, переписать протокол. Забрал себе ствол, мудак.
-Ты все делаешь правильно,- сказал Саша.- Кроме одного. К покойнику ты без уважения относишься.
-Что значит без уважения?-разозлился я.- Все отдаю следователю под запись. И кольца золотые, и деньги до копейки. Чтобы потом никто не снял и не крал.- Какое еще уважение?
-Хорошо, в следующий раз поедем, расскажу какое.
И вот мы с Сашей едем на очередное двойное убийство. Разборка криминала у пруда. Один убитый лежит лицом в воде, а на спине две кровавых дырки. Второй застрелен в голову. Оба хорошо одеты, в кожаных куртках. Проверяем карманы, находим у обоих документы. Уже хорошо, что снимать отпечатки пальцев не нужно. Сделали перекрестные фотографии, залили гипсовые следы. Изъяли даже образцы грунта. Надо сказать, что раскрываемость преступлений у нас в отделе была лучшая в городе, потому что работали на совесть.
И тут Сашка достает из кармана убитого бумажник. И говорит следователю: "Все, что больше тысячи-вписывай в протокол. А тысяча, святое, вечером пропьем. К покойникам надо уважение проявить и обязательно помянуть их душу. И, глядя на трупы, Саша перекрестил их и прочитал молитву.
К моему удивлению, и следователь, и опер поддержали его предложение. Но мне было противно. Я верил в приметы, что ничего нельзя брать от мертвого человека. Тем более, убитого. И я отказался.
И тут через какое-то время Сашка предложил мне поменяться. Он будет сам ездить на происшествия, а я - делать экспертизы. Так и он развеется, и я отдохну от разъездов.
С этого дня Сашка, как и вся дежурная опергруппа, даже водитель УАЗика, каждый вечер приезжали пьяными. Я несколько раз по этому поводу "зацепился" с Сашей, но он не спорил и лишь сказал:
-Поверь, на работу это не влияет. Остальное-мое личное дело.
Но он по-прежнему вечерами печатал фотографии в "красной" комнате, делал экспертизы, принимал посетителей и был очень активен.
Лишь прожилки на его лице стали уже багровыми, а опухшее лицо уже трудно было прятать.
В это время меня перевели в Управление, а Сашу назначили старшим криминалистом.
Мы встретились через полгода случайно на улице. Я его с трудом узнал. Лицо было не просто опушим, а раздувшимся, как шарик:
-Пойдем выпьем за встречу,- предложил Саша.- Тут участковый знакомый, сейчас полторашку баклажки водки возьмем у него...
Я с тяжелым сердцем спросил:
-Ты плохо выглядишь. Тебе нельзя пить совсем. Надо отказаться от алкоголя.
-Ну, как хочешь,- огорчился Саша.- Только мораль мне не надо читать.
Через год позвонил мой бывший начальник Олег и сообщил, что Саша Брюханов умер.
Я пришел на похороны. Сашке было тридцать три. Странно, но в гробу Сашка выглядел также отлично, как и в первый день нашей встречи.
На поминках я впервые увидел его убитых горем мать и отца. Запомнился огромный контрабас полтора метра высоты в углу комнаты. Когда я с плохо соображающей от переживаний головой, остановился на нем взглядом, мама сказала:
-Сашенька ведь у нас музыкальную школу окончил...
Я не знал.
Мы в своей скорости жизни слишком заняты собой. И не бережем умнейших и талантливейших людей, с которыми сводит нас судьба.
Я всегда проявлю к тебе уважение, Саша. Как к живому, так и мертвому.