Подумать только! Стою здесь лишь пару часов, а устала так, будто провела на постаменте два века — ровно столько же сколько мой визави. Я переступила с ноги на ногу, разминая затёкшие конечности, и принялась энергично растирать озябшие ладони. Резкий порыв ветра налетевший так некстати толкнул в бок. Я покачнулась, оступилась на узкой неудобной площадке между львиными лапами и едва не полетела вниз. Подавив визг, судорожно вцепилась в отбитую каким-то варваром бороду сфинкса согласно легенде имевшего лик Аменхотепа III — фараона увлекавшегося черной магией и оставившего после себя текст собственноручно составленного проклятья способного повергнуть мир в Хаос и Тьму. К счастью, никто не знает как звучал древнеегипетский язык, а потому и заклятие прочесть не сможет.
Я быстро оглянулась, желая убедиться, что друзья не заметили моих трепыханий и едва не задохнулась от возмущения. Димка и Глеб не смотрели в нашу с лёвой сторону и что-то бурно обсуждали с двумя такими же оболтусами.
Свались я в Неву и верные рыцари даже не заметили бы моего трагического исчезновения. Я фыркнула и гордо отвернулась.
Когда отделавшиеся от чужаков Димка и Глеб подбежали к подножью сфинкса, я хмуро спросила:
— Ну? Рассказывайте. Может я тоже посмеюсь.
— Студенты будущие, — пояснил Глеб. — Хотели нашего котика погладить на желание.
— Чтобы в ВУЗ поступить? — догадалась я.
— Если бы, — хмыкнул Димка.- Невест себе столичных потребовать хотели.
— Мы их к красоткам в Горный отправили. Сказали, что невест нужно у баб просить.
— Но ведь у тех сфинксов просят помощи в учёбе? — не поняла я.
— Вот пусть и учатся, а девочки нам и самим нужны.
Парни сложились пополам от смеха, мне же было совсем не весело.
Промозглый питерский ветер забрался под воротник лёгкой кофты, от гранитной статуи шёл неприятный холод да ещё и небо, ясное с утра, стало затягиваться серыми облаками.
А всё моё упрямство. Никогда оно не доводило меня до добра.
В этот раз я, как будущий историк, никак не могла не ввязаться в антинаучный спор друзей обсуждающих слухи о будто бы оживающих по ночам сфинксах на Университетской набережной. Я до хрипоты утверждала, что это не более чем городские байки и в конце концов поклялась простоять сутки, глядя статуе в лицо, но доказать свою правоту.
И вот теперь Глеб с Димкой отгоняют от меня зевак, а я чувствую себя полной (да к тому же ещё и окоченевшей) дурой.
— Вика, возьми.
Влад, четвёртый участник нашей компании, и единственный, кто был против моей затеи, протягивал мне кожаную куртку.
Я скривила нос:
— С ума сошёл? Сейчас же лето!
— Холодно, — не отступил парень.
Поколебавшись, я решила, что и без куртки выгляжу глупее некуда и сдалась.
Сразу стало теплее. Если бы ещё и руки не мёрзли...
— Вик, перчатки лови.
Он что, телепат?
— Всё, мальчики, идите отсюда, — приказала я.
— Я тебя не оставлю. — Хмурый Влад стоял привалившись к подножию сфинкса и не смотрел на меня.
— Боишься, что сфинкс оживёт и утащит меня в своё царство? — засмеялась я.
— Боюсь, что ты заснёшь и свалишься оттуда.
— Глупости! — отмахнулась я. — Мне здесь хорошо.
Я прижала ладони к груди сфинкса.
— Что, котик? Теперь посмотрим кто кого?
...Уши заполнил гул ветра, на зубах хрустнул песок, а горло пересохло. Тело опалило жаром, по спине потекли капли пота. Пустыня сохранила его тело от капризов природы, но не смогла скрыть от людских глаз.
Невозможно-белый солнечный свет опалил тело существа, в котором три тысячелетия назад фараон Аменхотеп III заключил свою душу.
Отчаянный, полный ярости и тоски львиный рёв, грохот, крики и ругань, сломанная мачта и летящие во все стороны щепки... хохот парней.
Я распахнула глаза и уставилась на искажённое ненавистью лицо сфинкса. Моргнула и видение рассеялось. Мифическое создание вновь смотрело в даль с безмятежностью вечности.
Неужели задремала? Я потрясла головой и на всякий случай покрепче обхватила зверюгу.
— Нам сказали, что самый древний в Петербурге сфинксы находятся здесь, — возмущалась стайка туристов.
— Вас обманули, — нагло заявил Димка.
— Но ведь тут чёрным по белому написано, — один из туристов, доказывая свою правоту, тыкать пальцем в экран смартфона.
— Вы кому верите? — перебил его Глеб. — Интернету или студенту истфака? Этих сфинксов установили в 1834, но сфинксы Строгановского дворца известны ещё с конца XVIII века.
Я невольно фыркнула. И ведь ни словом не соврали, паршивцы.
На город опустились сумерки. Тяжёлые, низкие тучи затянули небо. Мрачные тени легли на лицо сфинкса, придавая ему потустороннее выражение.
...Лунные лучи скрестились, образовав созвездие Ориона. В нос ударил запах пыли и благовоний. Высокий прямой человек, не обращая внимания на рассечённые ладони, снял с алтаря чашу наполненную бурой жидкостью, приблизился к сфинксу и опрокинул сосуд. Произнёс одно лишь неизвестное мне слово и его ноги подкосились. Последний выдох слетел с посиневших губ, чёрной тенью окутал статую, впитался в гранит...
Потеряв счёт времени, я упрямо всматривалась в безжизненное лицо фараона. До тех пор пока его веки не дрогнули и мою душу не вывернули на изнанку глаза цвета египетской ночи.
Я ущипнула себя за руку, поморщилась от боли и, тяжело сглотнув, сделала шаг назад. Едва не сорвалась вниз, но успела перенести вес вперёд и упала на колени.
— Неужели вспомнила как полагается держаться перед фараоном? — сказал сфинкс и в его голосе мне послышались саркастичные нотки. — Ничтожная! Как посмела ты пробудить меня ото сна?
В ответ я позорно икнула и продолжила таращиться на ожившую статую.
— Чего ты хочешь?
— Ничего.
— Врёшь. Всем вам что-нибудь нужно. Иначе зачем ты пришла?
— Понимаешь, — стала объяснять я. — Мы с друзьями поспорили, что ты не можешь ожить.
— И? — заинтересовался сфинкс.
— Я проиграла, — вздохнула я, усаживаясь между гранитными лапами.
— Помоги мне, — неожиданно попросил сфинкс. — Устал я. Сил нет. Сначала привезли Бабаи знает куда, потом поставили на самом ветру... Холодно здесь, сыро. А у меня лапы, между прочим, ломит и спину.
— Ты же каменный? — не поверила я.
— В здешнем климате болеть начинает даже гранит.
Я бросила взгляд на друзей — Димка и Глеб спали, положив головы на плечи друг друга,
Влада же и вовсе видно не было.
Я всерьёз обиделась. Ушёл и бросил меня одну! Охранник называется.
— Что делать нужно?
— Ничего особенного, — обрадовался сфинкс. — Порежь палец и проведи мне по губам. Мне хватит даже маленькой капли.
Я заколебалась. Вспомнилось видение из прошлого, чаша с чем-то подозрительно-бурым и нехорошая слава чёрного мага закрепившаяся за Аменхотепом.
— Ладно.
Я порылась в карманах, нашла булавку, уколола подушечку большого пальца.
— А-ах, — сфинкс зевнул, хлестнул себя хвостом, встал на четыре лапы, а потом улыбнулся так, что меня мороз продрал до костей.
За моей спиной зашумела вода.
Обернувшись, я увидела как до того тихая Нева закипела.
Захотелось немедленно исчезнуть, но мне не позволили.
Не обращая внимания на мои протесты, сфинкс сгрёб меня за шиворот и утянул в водоворот.
Свинцовые воды сомкнулись над нашими головами, и я погрузилась во тьму. Вокруг ревел ветер, обжигал и швырял в лицо колючий песок, не давал вздохнуть. Лёгкие горели от недостатка кислорода, голова кружилась.
Мучительное падение закончилось, когда я почти потеряла сознание. Приземлившись на четвереньки, я ещё какое-то время бестолково разевала рот. Наконец, из горла вырвался хрип и я смогла вздохнуть.
— Куда ты меня притащил?
Я подняла голову, огляделась и прижала ладони ко рту. На фоне большого сфинкса охраняющего пирамиды Гизы надо мной возвышался фараон Аменхотеп III.
Мда, Виктория, похоже на этот раз ты действительно влипла.
— Идём. — Фараон ткнул меня носком сандали.
Я зашипела, но покорно двинулась следом. А что ещё мне оставалось? Да и любопытно, признаться, было ужасно.
К тому моменту, когда я догнала Аменхотепа тот уже успел начертить на земле иероглифы и сейчас, раскачиваясь словно в трансе, монотонно выплетал заклятие на странно звучащем, мёртвом языке.
Может воспользоваться моментом и сбежать?
Поздно.
Лунный свет затопил стража пирамид, иероглифы вспыхнули голубоватым пламенем и под левой лапой сфинкса открылся проход.
Аменхотеп шагнул в темноту и втянул меня за собой.
— Ступени, — соизволил предупредить он.
Идти приходилось ощупью, в полной темноте. Наконец, мучительный спуск закончился и ноги мои оказались на ровной поверхности. Я напряжённо застыла, затаив дыхание и прислушиваясь к шагам Аменхотепа.
Раздался щелчок и темноту рассеяли лучи лунного света проникшие сюда через невидимые мне отверстие в потолке.
Прямые и чёткие, они скрестились образуя созвездие Ориона. Такое же как в моём видение.
Фараон зажёг несколько факелов. Их свет затопил зал, но не перешёл границы пересечения голубоватых лучей. Зато он дал мне возможность осмотреться.
Стеллажи со свитками тянулись от пола до потолка и, уходя в глубь зала, терялись в темноте. Передо мной расстилалась, возможно, древнейшая библиотека мира.
Я как заворожённая двинулась к ближайшему стеллажу, но фараон одёрнул меня, не дав прикоснуться к вожделенному сокровищу.
— Стой здесь, — приказал он, и я не посмела ослушаться.
— Где мы? — мой шёпот отдался эхом, прокатился по залу и затерялся в его глубинах.
— На одном из порогов врат загробного мира. По пути в Дуат. — Аменхотеп взял в руки нужный ему свиток. — Я был последним из тех, что приходили сюда. Я же и запечатал это место. За всё приходится платить. За мудрость, богатство, любопытство, саму жизнь. Порой, с тебя требуют непомерную цену. Но продавца всегда можно обмануть. Нужно лишь быть достаточно ловким. — Аменхотеп развернул свиток и провёл по нему ладонью. — Оно здесь. Проклятие Хаоса и Тьмы. Моя плата этому миру за те знания, что я получил когда-то.
По телу пробежал озноб. Он сейчас говорит серьёзно?
— Зачем тебе это?
— Боги умирают, когда в них перестают верить. Сперва они теряют свою силу. Она покидает их по капле, делая жалкими, иссохшимися тенями. А после не остаётся и теней. Их бессмертие — ложь. Я сотру этот мир, ввергну его в Хаос и Тьму, а после создам из его осколков новый. Совершенный. Свой.
— И будешь править?
— Да.
— Чтобы исчезнуть, когда в тебя перестанут верить.
— Я не позволю забыть о себе.
Аменхотеп встал напротив меня и заглянул в глаза.
— Гордись. Тебе доведётся увидеть конец этого мира. Ты станешь первой жертвой Хаоса. Первой из бесконечных.
Он что, собирается меня убить? Ну уж нет! Так просто я ему не дамся.
— Псих! — крикнула я, схватила первый попавшийся под руку тубус, швырнула его в фараона и понеслась прочь.
Аменхотеп не сдвинулся с места. Он что-то прошептал, и моё тело перестало мне подчиняться. Ноги сами принесли обратно — туда, где безжалостным металлическим блеском горело созвездие Ориона.
— Нет, — крикнула я, но из сдавленного горла вырвался лишь слабый писк.
По лицу покатились злые слёзы, и я до крови прикусила щёку. Боль на мгновение вывела меня из транса, и я снова крикнула, теперь уже громко, отчаянно, во весь голос:
— Помогите!
— Кричи, — уронил Аменхотеп. — Никто не услышит тебя здесь, никто не придёт на помощь. Не спасёт. Разве есть на свете существо столь глупое, способное добровольно спуститься в Дуат и разделить твою участь?
— Вика!
Я вздрогнула, выныривая из вновь охватившего меня транса.
— Влад?
Откуда он взялся? Неужели этот ненормальный прыгнул следом за нами в водоворот? Я зацепилась взглядом за высокую спортивную фигуру, красивое лицо и поплыла... Почему я раньше не замечала всего этого? Стоп, Вика, соберись. Нашла время влюбляться!
Парень накинулся на фараона и не церемонясь ударил того кулаком в нос.
Судя по опешившему виду Аменхотепа, так с ними ещё никто не обращался. Я не удержалась и нервно хихикнула, а потом пользуясь тем, что Аменхотеп отвлёкся на Влада, подлетела к фараону, выхватила из его рук свиток и метнулась к одному из факелов.
— Отпусти его! — приказала я Аменхотепу, вцепившемуся в горло Влада. — Или я уничтожу заклятие.
Маг взревел, отшвырнул парня и бросился на меня.
Отбежав подальше, я слегка подпалила уголок папируса и покачала головой:
— Не-а.
Фараон остановился, и я, осмелев, показала ему язык.
Пришедший в себя Влад, медленно поднялся, взял второй факел и чуть пошатываясь подошёл к одному из стеллажей.
— Вообще-то это не этично, — стал рассуждать он вслух, потирая ушибленный подбородок. — Две человеческие жизни не стоят всех тех культурных богатств, которые может обрести человечество, если найдёт это хранилище. Или стоят? — Парень посмотрел на меня и поднёс факел к папирусам.
Я ухмыльнулась и в свою очередь подпалила второй угол свитка.
— Стойте! — взвыл Аменхотеп. — Вы и представить не можете, какие сокровища находятся здесь.
— Тем лучше, — пожал плечами Влад. — Значит нам и жалеть будет не о чем.
Фараон зарычал. Совсем по звериному. Так рычит лев или... сфинкс. Я заметила, что созвездие потеряло свой чёткий контур, побледнело и стало расплываться. Время отведённое фараону Аменхотепу подходило к концу.
Сейчас мы должны будем покинуть это место, но что же мне делать с заклятием?
С точки зрения человеколюбия я должна уничтожить его, но как будущий историк...
Я свернула папирус в трубочку и убрала на место. Люди и без того нанесли слишком много вреда древним культурам. Может однажды человечество и проклянёт меня за это решение, но моя совесть учёного останется чиста.
Я подошла к Владу.
— Как ты здесь оказался?
— Я же сказал, что не оставлю тебя одну. — Он не отрываясь смотрел на гигантскую песчаную воронку под нашими ногами. — А теперь вдохни поглубже. Да, вот так.
Влад притянул меня к себе и поцеловал.
Невыносимо чувственно, невозможно сладко и... до обидного мало.
Почему мы вернулись в Петербург так быстро?
— А ты говорил, что на свете нет идиота, способного отправиться за мной в преисподнюю, — засмеялась я, обхватывая руками гранитное лицо сфинкса и от души целуя холодный камень.
Глаза цвета египетской ночи сверкнули ненавистью.
— Запомни, котик, — выговаривала я сфинксу пока тот ещё мог меня слышать. — Тебе крупно повезло, что ты оказался в лучшем городе на земле. Свежий воздух, милые люди. Красота кругом. — Я обвела рукой панораму Невы. — А ведь мог бы оказаться в Париже. Пылился бы в каком-нибудь Лувре, никому не нужный и забытый.
Бледно-розовый рассвет скользнул по Неве, тронул крыши домов. Сфинкс фыркнул — совсем как рассерженный кот, — и потух.
— Ну как? — ко мне уже бежали Димка и Глеб.
— А, спящие красавцы, — засмеялась я.
Влад тем временем осторожно снял меня с постамента, приобнял и будто случайно скользнул губами по волосам.
— Как я и говорила, — хмыкнула я. — Единственным живым существом на набережной этой ночью была я. Вы проиграли, мальчики. С вас желание.
Выпрямив спину, я гордо двинулась вперёд. Потом остановилась и помявшись обернулась к Владу. Смущённо предложила:
— Как на счёт свидания?
— За какие такие заслуги? — возмутились Димка и Глеб.
— За личный. Меньше спать надо.
Я подхватила Влада под руку и мы двинулись вдоль набережной.
— Радуйтесь, пока можете, — ударил мне в спину горячий ветер пустыни.
Но я лишь отмахнулась от него. Сейчас мне было не до спасения мира. Меня ждали дела поважнее.