Когда я была совсем ребенком, у моей псковской бабушки, старой-престарой Блюмихи была кошка Ласточка. Ласточка родилась то ли гречанкой, то ли египтянкой: тонкие высокие ноги, длинный тощий хвост, долгоносая морда, огромные уши и все это при округлом псковском тельце и неясном окрасе: одновременно и песочном, и сером, и полосатом.
Ласточка кричала криком каждые два месяца: сначала призывно и радостно – когда звала к себе соседского кота, а потом горестно, по-бабьи низко и душераздирающе – когда сосед Соп нес топить ее котят.
Наверное, это было моим самым страшным детским воспоминанием – спустя сорок лет я по-прежнему слышу крик Ласточки. Жуткий и протяжный.