На третий день Олю искусал Бруклин, частный конь. Лешка, дурак, послал новенькую в его денник. Как будто не знал, что вытворяет в последнее время этот жеребец.
Когда появился в деннике новый человек, Бруклин не показал раздражения. Даже разрешил прочистить себе левый бок. Но когда Оля перешла на другую сторону, Бруклин тут же прижал девушку к стене и, словно бешенный, вцепился ей в плечо. Жеребец не просто кусал, он рвал и грыз ей руку, будто хотел добраться до середины и переломить кость.
На Ольгин крик прибежал Лешка. Хлыстом отогнал жеребца. У девушки была истерика. Она держала руку под струей холодной воды и рыдала. От обиды. Судьба разрушила ее мечты. Она чувствовала теперь перед лошадьми панический страх, и знала, что этот страх никогда не сможет преодолеть.
Алексей Иванович посадил девушку в машину и отвез в больницу. На конюшне все расстроились. Олю жалели, а на Бруклина смотрели с ненавистью. Особенно Лешка - чувствовал свою вину. Подходил к деннику и шипел сквозь решетку: "Попляшешь у меня, террорист проклятый!"
У Светы появилась новая проблема. Врачи из больницы потребовали от Оли справку о вакцинации животного против бешенства. Но лошадям не делают прививок от бешенства. Свете пришлось ехать в ветлечебницу и просить врача осмотреть животное. Но тот, оказывается, никогда не работал с лошадьми. Он заявил, что является специалистом по собакам и кошкам, а не по сельскохозяйственным животным. Все-таки Свете удалось его уговорить поехать на конюшню. Бруклин в это время гулял в леваде. Света сказала, что это и есть тот самый жеребец. Врач от ужаса выкатил глаза, нацарапал на бланке нужную справку и быстренько сбежал.
Бруклин стоял в деннике отверженный. Его стали считать мстительным и злобным. Говорили про него: "В тихом омуте черти водятся. Хозяйка виновата, избаловала жеребца".
Хозяйке Лене было четырнадцать лет. Оказывается, Бруклин ее тоже кусал. Но она об этом никому не говорила. Особенно скрывала от матери.
Света объясняла поведение Бруклина Лениному отцу: «Бруклин - жеребец. Природа берет свое, тем более весной. Лена приходит на конюшню по субботам и воскресеньям, а в будние дни конь предоставлен самому себе. Бруклин бесится от переизбытка энергии. Ему не хватает положенных нагрузок. Мы не будем чистить вашего коня».
Женька пыталась понять Бруклина. Сквозь решетку наблюдала за конем. Он был таким же молчаливым, как и раньше, но казался теперь более серьезным и сосредоточенным. Будто смотрел в себя, не обращая внимания на внешний мир. Женька удивлялась. Раньше заходила к нему без страха и спокойно чистила, даже не привязывая к решетке, вспоминала Олю-крановщицу. Та обзывала частных лошадей избалованными засранцами и уважала только Бруклина за аккуратность и тихий нрав.
Бруклину надо было гулять. Когда Лена не приходила, выводила его Света. Она была опытнее других. Однажды Бруклин не захотел гулять. Напрыгивал, свечил, не давал надеть недоуздок. Управляющая, покрасневшая от злости, стегала жеребца хлыстом.
-Ты только посмотри на него, а! Представляешь, и меня укусил! Сволочь такая!
- Не надо, Свет, оставь его,- Женьке стало страшно за Светку, а Бруклина было жалко. Жеребец успокоился, отвернулся, замер у стены.
На следующий день жеребец отказался от завтрака и от обеда. После трех пришла хозяйка, вывела на развязку, почистила и поседлала. Управляющая подошла к Лене и сказала, что Бруклин, видимо, заболел. Скорее всего у него температура.
- У него нет температуры,- девушка огрызнулась, как избалованный подросток, но градусник все-таки поставила.
Температура подскочила до сорока. Лена расстроилась, завела коня в денник, накрыла попонами.
Бруклин заболел. Он теперь не огрызался и не свечил. Конюхи через каждые два часа мерили ему температуру. Та не спадала. Держалась на сорока-сорока одном градусе. Анька, суточный конюх, в эту ночь не спала. Следила за Бруклином, чтобы тот не ложился. Больным лошадям нельзя ложиться. Колола ему жаропонижающее. На второй день температура держалась. Людка кормила жеребца мочеными отрубями. Овес больным лошадям не дают. Но Людка все-таки дала одну горсточку. В тайне. На третий день хозяйка вызвала ветврача Машу.
Ветврач предчувствовала недоброе. Она еще не решила, какими средствами лечить жеребца, но температуру надо было срочно сбивать. Сердце могло не выдержать. Врач сняла попоны, вывела Бруклина в коридор. Открыла чемоданчик с инструментами. Ставить капельницу считалось обычной процедурой. Лена и Маша о чем-то тихо переговаривались. Бруклин стоял спокойно, но вдруг его затрясло, как при ударе. Ноги жеребца подкосились, заскользили, Бруклин упал на бок. Его трясло. Лешка и Женька подбежали. Женька обхватила голову коня, держала его изо всех сил, пока Лешка оцеплял развязки. Маша все сразу поняла. Она жалела теперь, что приехала сюда. Ее могли обвинить в смерти коня. Бруклин умирал. Лена поняла, закрыла лицо руками и убежала в истерике. Маша ушла на улицу курить. Женька сидела на корточках возле коня. Она не верила, что он умер. Глаза были живые. Тихонько гладила Бруклина. Никак не могла поверить: "Сегодня и навоз убрала за тобой, и опилки завезла, и попоила тебя. Бедненький мой!"
Лешка сложил попоны. Он видел, как лошади умирают. На старой конюшне похоронил четверых. Дохнут, бедные, по человеческой дури.
Тушу тянули за задние ноги. С трудом затащили в денник, накрыли покрывалом. Потом все ушли. Женька осталась одна на целую ночь. Когда пошла спать, взяла с собой в каморку кошку Муську, хромоножку, не хотелось оставаться одной. Она думала: "Бруклина несправедливо обвиняли. Он, оказывается, болел. Ему было плохо. Но никто этого не знал. Откуда узнать? Стоит себе конь целый год, не плачет и не жалуется. Откуда человеку знать, что у лошади болит? Бруклин огрызался, он сердился на то, что люди его не понимают».
Утром приехала Маша с двумя мужиками. Они отрубили Бруклину голову. В деннике теперь лежала туша без головы. Вечером тело закопали в соседнем лесу.
На конюшне ходили разные слухи. Лена и Ленины родители обвиняли Свету. Они узнали от маленьких девчонок, что Света однажды выпустила Бруклина в дождливую погоду и три часа продержала в леваде. Конь, конечно, простудился. А еще девчонки шептали Женьке по секрету: " Если бы Галю не уволили, то этого бы не произошло. Галя всегда чувствовала состояние лошади. Она бы сразу заметила, что Бруклин болеет и посоветовала бы Лене не медлить с вызовом врача".
Зачем отрубили Бруклину голову? Для экспертизы. Надо было поставить правильный диагноз, узнать причину смерти. Экспертиза показала, что смерть наступила от оттека легких. Кроме легких у коня была больная печень.
На конюшне боялись эпидемии. Целую неделю мерили лошадям температуру. Эпидемии, слава богу, не было. И клубные, и частные лошади чувствовали себя хорошо.