Консервативный Брукфилд – небольшой городок в пригороде Милуоки, что под Чикаго, готовился к своему главному параду года. Стоял жаркий
июльский день, какой обычно и случается на четвертый день этого летнего месяца.
Парад открывал мэр, за ним шли бабушки в ярких пышных юбочках. За бабушками рыцари с картонными доспехами и огородники с репой. В старых машинах ехали не менее старые дедки, розовощекие и с подружками. Подружки все как на подбор, с розетками, цветов национального флага, в волосах!
Наблюдавшим за парадом детям шествующие кидали конфеты. Дети, в полуобморочном состоянии от жары и сладостей, обливались из водных пистолетов, разморенные, падали на траву, как спелые сливы, и многие тут же засыпали. Перед нами шли клоуны, ветераны и любители собак со своими питомцами.
За ними активисты, призывающие бороться с раком яичников,они несли транспаранты с описанием симптомов страшной болезни, некоторые зрители, при виде этих транспарантов, трогали себя, как бы проверяя, не началось ли.
Гимнастки, все до одной, были в колготках, закипали в них, розовели щеками, но делали упражнения слаженно, некоторые даже вставали в зыбкие пирамиды. Были и всякого рода борцы в поясах разных цветов, особенно поразил их возраст, можно сказать с пеленок, до взрослых парней, которым не попадайся! Отдельно были представлены рыбаки, они «рыбачили» тряпичных карасей, «закидывая удочки» в толпу.
Прошла масса церквей: одна помогает умственно больным, другая дает приют побитым женам, а третья зовет в летний лагерь на озере с программой изучения библии. Конечно, было многообразие оркестров, от диксиленда с моложавыми дедулями и сводного оркестра всех пожарников, до детских школьных коллективов, где передний ряд из совсем-таки мальцов еле нес свои инструменты. Замыкал все сводный оркестр, он дул в серьезные трубы, гремел литаврами, кто-то даже умудрился водрузить на прицеп пианино.
На своих личных машинах с открытым верхом ехали местные судьи, конгрессмены и сенаторы. Политики, понятное дело, улыбались шире всех, некоторые временами выскакивали из машин и жали руки, тискали детей и раздавали леденцы первому, активному ряду зрителей.
Консервативный республиканский Брукфилд, признающий
в этот день только три цвета своего звездно-полосатого флага,давал волю нешуточному патриотизму. После парада утомленные участники и сочувствующие стихийно собирались в небольшие компании, спешно договаривались, где вместе поесть мороженого, на ходу обмениваясь впечатлениями с соседями, ведь почти каждый знал здесь кого-нибудь не один парад.
На тенистых полянах больших частных угодий, примыкающих к домам, разворачивалось нешуточное действо. Начинали жарить пухлые сочные гамбургеры и закладывать их в булочки, готовили свинину, ребра, большие куски нежной говядины, крутили на вертелах бараньи ноги.
В частном клубе любителей ракетки накрывали праздничный вечерний шведский стол. Начинали с десерта. Каждая фруктовая корзиночка получила маленький флажок и встала в хоровод вокруг внушительных размеров торта в форме флага. За десертом внесли салаты: из капусты, макарон, морепродуктов, цезарь с хрустящими гренками, итальянский с печеным перцем, морковный с орехами и изюмом. К салатам полагались заливки: сырные, уксусные, из масла с оливками или кунжутом и сладкие – для любителей китайской кухни.
Горячее пришло последним. Острые куриные крылышки по-мексикански соседствовали с телячьими ребрами в красном вине и большими кусками мягкой тушеной свинины. Завершали мясной ряд кровавые стейки. Из рыбы были камбала под белым соусом и приготовленный на гриле лосось.
Жара делала свое дело, и народ в клубе собирался на ужин вяло. Бассейн кишел детьми, у водного трамплина стояла длинная очередь. В небольшом, прилегающем к бассейну парке, прогуливались молодые мамаши с колясками, старички с тросточками и просто счастливые пары, ожидающие сытного праздничного ужина.
И вот уже взяты первые заказы на аперитив. В хрустящих
от чистоты фужерах заискрилось шампанское, в широких розетках зазеленели маргаритные прудики с солеными бережками, маринованные вишни закачались в изящных бокалах с манхэттеном. Вечерний праздник преуспевших в жизни американцев обещал быть долгим и сытным.
К девяти вечера, когда принесли коньяк и граппу, наступило время салюта. Звездные гроздья падали с высоты, как будто кто-то там, в поднебесье, стряхивал их с огромного, на всю страну, американского флага.