8. Не прошло и месяца.
11-20 ноября – последняя треть ноября. Перечитала записи – почему-то именно на этом самом ближнем отрезке времени подумалось – как давно это было.
Еще дворники сметали и убирали листья, значит, было еще сухо и тепло, ведь дождей не было ни в октябре, ни в ноябре, зато переизбыток в декабре.
Еще тогда, в самом конце октября, соседка сказала ей, что у них есть Wi-Fi, сообщила его пароль, и что она может пользоваться им, если есть ноутбук. Но ноутбука у нее не было. Как и крутого телефона или их модификаций – она сама себя ограничила в них – а зачем? Несколько раз Ромка приезжал с ноутбуком, она заходила тогда на свои часто посещаемые сайты, и даже делала платежи разного рода.
А тут вдруг однажды вечерком ее осенило: - А почему бы ей не перевезти сюда компьютер полностью? Ведь Саша-постоялец давно подключил свой. Просто ей надо будет подкупить какой-нибудь принимающий Wi-Fi, или как он там называется, как делал ей Сергей, тот парень, который восстанавливал ей антенну после пожара. Ха-ха, да он же тогда говорил, что будет ехать к ним практически из того района, где она обосновалась сейчас – вот он-то ей и нужен. Тем более, что Саша говорил, что хорошо бы пригласить мастера, а то скорость интернета что-то хромает в последнее время.
Сказано-сделано, Сергей согласился и в дом заехать насчет скорости и даже ее компьютер перевезти к ней – ему же все равно ехать сюда, а затем и Wi-Fi купить и установить стационарный компьютер ей на радость.
Все так и произошло в течение 2-3-х дней. С компьютером жизнь пойдет веселее, однако, как говорят в Забайкалье. И Одноклассники, и Skype, и почта, и доступные фотографии, и прекращение творческого зуда путем серьезной работы и много чего другого.
23 ноября сильно стреляли в том нашем районе, на следующий день тоже, был обстрелян в который раз Киевский проспект, названный именно в честь столицы, отвернувшейся от них, артерия опять же Киевского района. Волновалась в который раз за Ромку на дежурстве, хотя в этой буче можно волноваться везде и постоянно.
Сваха начала вылазки за гуманитарной помощью для О.В., поскольку она одна подходит под этот разряд по возрасту. Для начала решила съездить в разведку. Когда приехала, выяснилось, что давали уже раз 10, каждые две недели – кто не успел, тот опоздал. А чтобы ей получать в этом районе нужна справка из поселкового совета о ее временном проживании здесь. Ну, если за это взялась Олина мама, значит, толк будет.
Забегая вперед, она получила-таки эту помощь 8 декабря с талончиком явиться через месяц за следующим пайком. Приличная, надо сказать, помощь – пенсионеру-одиночке сроду не съесть за месяц – стали давать с такой систематичностью – видимо, подразумевается и вся семья пенсионера – мука, чай, крупы, макароны, рыбные консервы и тушенка. Естественно, она поделилась с молодыми пенсионерами до 65 лет, кто все это выходил по инстанциям. Еще и Ромке и ей самой осталось.
25 числа из своей приазовской деревни выехал с женой и ее бабушкой, с собаками и курами, а также всем прочим скарбом ее старший сын, но пробил колесо – и вернулся назад. Говорят, пути не будет: вроде бы в районе Смолянки, т.е. там, где служит Ромка и где тоже небезопасно, нашел по интернету домик внаем вместо бабушкиного подраненного дома в направлении аэропорта.
Приезжали из фирмы, где работали Саша с Ирой, опять им понадобился Ирин гараж, вернее, то, что туда отволокли – это хорошо, жизнь пытается восстанавливаться, а может, еще какие-то причины заставили их оживиться.
Виталий приехал 26-го к вечеру, позвонил ей и сказал, что хозяйка сдаваемого дома уехала в Мариуполь, ведь они же должны были вчера появиться, чтобы заселиться, а имеющийся второй вариант – это вообще развалюха. Так что бабушку они затащили к Роме на 2-ой этаж, а сами с курами и собаками приехали к ней, больше им некуда деваться. Но будут искать, пусть она не волнуется, здесь же все равно один Саша живет, а теперь еще и они ему компанию составят.
Все так, и она ни словом не возразила – война, их собственный дом значительно поврежден и зимой под обстрелами его нет смысла и восстанавливать – так, только раны и проемы закрыть по возможности, хотя все равно у них, особенно у невестки, которая с ней не общается лет 7, конечно, ни стыда, ни совести.
Примерно то же самое сказала ей на следующий день по телефону Лена:
- Ба! У вас новые жильцы!
- Знакомые вам лица!
- Да уж, а помнят ли они народную мудрость Не плюй в колодец – пригодится воды напиться.
- Не знаю, может они ее ко мне применяют, т.е. все с точностью до наоборот.
- Ну, это уж чересчур. Мы же с тобой уже 21 год вместе здесь прожили. И я-то знаю, какие у тебя отношения с другими невестками – и Олей, и Ирой.
На прогулке в лоджии все вглядывалась в прохожих – как много можно о них узнать, если просто внимательно посмотреть. Вот идут три женщины – явно, мать, дочь и ее дочь, т.е. как в старой загадке – две дочери, две матери, одна внучка – сколько их всего? Все трое тщательно одеты, идут степенно, занимая всю асфальтовую дорожку, и у всех троих на руках… думала, мопсики или болонки, но нет, коты или кошки, которые тоже ухожены, степенны и нарядны, сидят себе, не удерживаемые ничем и даже не стремятся спрыгнуть – школа дрессуры, да и только.
А дальше можно размышлять сколько угодно – и что они все три одиноки, занимаются только собой и вот этими божьими тварями, которые как-то скрашивают их одиночество, но даже размышлять – и то как-то очень грустно. Да что она, в самом деле, пусть лучше на голову сядут, но пусть толпятся в праздники и продолжают род свой, а заодно и ее, многочисленные родные баламуты и баламутики.
Вон Димон в последний раз по Skype весело кричал ей как маме своего папы:
- Меня папа заругал за то, что я говорю ё-моё, а сам по пальцу стукнул и завопил: - Вот бляха-муха! – ну, что ты ему скажешь, если он вроде бы жалуется авторитетному для папы человеку, а на самом деле подразумевает, чтобы все рассмеялись – смекает про великий и могучий русский язык.
Вечером позвонил Рома и поделился переездом родителей:
- А сюда мы еле затащили бабушку, ноги она еще как-то переставляла, но – ты не поверишь, я и ее и за нее боюсь – она желтого цвета и уже заговаривается. А тут еще вчера ее так потревожили – собрали, посадили в машину, а потом назад выгрузили снова в дом. Снова постель разворачивали, топили, раздевали, а сегодня все снова повторилось.
В сторону все тяжелые мысли – у нее зато теперь есть компьютер. За которым она толком не сидела с июля месяца. Ведь до 30 сентября – только сядешь – начинается обстрел, а она у окна – не до развлечений и общений.
---------------------------
23 декабря - обычный день с дождем и привычным распорядком – и это хорошо. Потому что не стреляют. На прогулке в лоджии перезванивалась с детьми, вечером Skype с Сашей – интересный факт – на днях на улице встретились с человеком отсюда, который был постоянным клиентом их фирмы и работал в смежной области.
Вчера ходили к нему в гости – мир тесен, ах, как же он тесен, как много в этом положительного и совсем наоборот – люди начинают теснить друг друга, отвоевывая пространство себе и только себе.
Саша прислал фотографии со дня рождения, а ему их прислал Ромка. Потому что отсутствующие тоже должны их увидеть. Вот таким образом лично именинница, она же виновница торжества, увидела их в последнюю очередь. Но она не в претензии – это все мелочи жизни. Новый год собирается праздновать тихо и в одиночестве – в этом есть своя прелесть и некая грусть.
Вечером вычертила графики глав – и что в них должно значиться, ведь идет двойная подача материала с двух временных отрезков – запросто можно и запутаться. Добравшись до октября-ноября, решила описывать их по декадам, кратко и конспективно о главном или как получится, тогда потребуется на это несколько подглавок – а тут и Новый год. Но это только в том случае, что не будет новых отставаний и отлыниваний от дела.
-------------------------------
1-30 ноября. Приехавший отчитать студентам сын на следующий день добрался до нее в сопровождении Ромки и его приятеля. Пообедали, поговорили – планов на ближайшее будущее и строить невозможно - здесь ждет работа, но негде жить, неделю назад прилетело и в их дом, который стоит там же, где Игорь снимал флигель.
В доме уже давно выбиты стекла и изрыт снарядами весь двор – так теперь еще снесло часть дома, где ванна и кухня, а также входной тамбур. На этот раз отважился и съездил с Ромкой на место – с улицы можно войти прямо в центральную комнату, видна красивая люстра, стена из ванной, где стоял шкаф от стенки – в руинах, пытался найти одежду в заваленном шкафу – все в грязи. Смеясь, добавил, что одно пальто сохранилось – почему-то висело на вешалке в котельной. Она тут же добавила:
- Неужели не ясно, почему? Да в прошлом году, небось, попал под снег и повесил просушиться.
Удивительное дело, частенько спасаются именно те вещи, которые кто-то где-то забыл или кто-то не вернул вовремя. Так, у нее в веранде, когда внуки уже уехали летом, осталась стоять коробка с детскими книгами, гордо называемая с ее подачи библиотекой, куда ребятишки ныряли во время прогулок и приносили ту книгу, которую им хотелось, чтобы бабушка им прочитала.
Вот эта громко называемая кучка книг сохранилась, и они все в последний приезд были готовы целовать их и плакать над ними, как и над кастрюлькой, которую Оля тогда привезла ей при переходе через Альпы в соседний подъезд: - Я там прихватила одну маленькую кастрюльку и котелок ваш красивый, а еще одну мы купили – совсем большие оставили на месте.
- Оля, так эта маленькая ведь твоя. В ней Саша-постоялец разогревал борщ, а потом принес назад, так она и осталась целой – и над кастрюлькой в банальный цветочек опять чуть не слезы.
Еще сын попросил денежку – они не получали с июня, как выплатили отпускные. Бабушка Валентина Ивановна тоже пенсию не получает с сентября – как хочешь, так и живи. 90-летней старухе и так несладко досталось в доме за тридевять земель без удобств, как могли, приспосабливали к ней быт, но она дважды там серьезно переболела. Старшему сыну заодно привез его собаку, теперь с ними осталось еще две.
Поулыбались, представив, как рада будет собаке Лехина подруга, с которой они вместе сняли квартирку, переехав из опасного района. Это сюрприз!
По телефону со средним сыном обсудили, что делать старшому:
- Вот увидишь, он будет проситься к тебе туда.
- Да ты что, да как же Элка, с какими глазами? И что там будет после нее и бабки? А с другой стороны, что ты сделаешь? Война ведь. Но вообще, знал бы, где упадешь, соломки бы подстелил.
- Да уж. Я ему денежек перевел.
- И я дала. Да и Ромка все лето и теперь на моем обеспечении.
- К Ромке бы, но у них же собаки и еще какая-то живность.
- Рома сказал: - Только не ко мне.
- Вот так растишь-растишь, а они тебе от ворот поворот.
- Да ладно, не сетуй. Твои еще маленькие киндеры. А потом – больно они его послушаются, если что.
- Вообще-то надо возвращаться, а то можно работу потерять, да и там, чтобы перезимовать, надо серьезно закупать топливо - уголь, скорее всего, какие в этой местности дрова - откуда в степях?
Погода сырая и противная. Белье в лоджии висит по трое суток, а потом еще заново сохнет в квартире.
Звонил Саша, что его бывший шеф собирается разворачивать свое дело в Краснодаре, но это еще в неблизкой перспективе:
- А чего звонил тогда?
-А спрашивал, мы с ним или где?
В середине ноября их регион отключили экономически, т.е. создали экономическую блокаду, не работают банки, к оплате не принимают карточки, не выплачиваются социальные платежи и т.д. и т.п.
С Серегой посредством Ромки с его другим Серегой передавали с сотрудницей, приезжавшей на выходные домой, бумаги по дому, а он им – наличность. При этом сам Ромка был в это время на дежурстве, мотался приятель Сережа – хороший надежный парнишка.
Однажды средний сын рассказывал ей по телефону, что брал с собой на работу Диму, сына трех с половиной лет. Ну, там вся контора носила ему конфеты, вафли, апельсины-мандарины, он пил чай многократно, сидел за компьютером, всех смешил и со всеми смело контактировал, а потом вдруг громко во всеуслышание заявил с очередной конфетой за щекой:
- Ну, папа, у тебя и работа!
19 ноября – День Ракетных Войск Стратегического Назначения, которым служил ее отец с момента становления этих самых РВСН и практически отдал им жизнь, уйдя из нее в 52 года.
Родители Оли в эти же дни еще раз съездили к брату свата, через блокпосты, с заездом к молодым. Вернулись с возгласом:
- Гумконвой! – это Оля с Сережей опять накупили там у себя на рынке мяса, рыбы, фруктов и поделили на три части, одну из которых передали ей.
-------------------------------
24 декабря - утром +8 градусов, опять был дождь, потом немного развиднелось и ненадолго вышло солнце. Но днем опять пасмурно.
Вчера не получилось вечером досмотреть последние серии «Мажора», уселась возле телевизора днем во время повтора. Вот уж никак не ожидала такой трагической развязки: - А где же happy end? - Но зато в наличии явное торжество правды жизни из серии "богатые тоже плачут".
Но все же жалко мажорика – такой славный и занятный парнишка и явно не типовой, а очень индивидуальный.
Потом заходил сват. Позже - соседка с сообщением, что на Новый год они с Володей уезжают к сыну в Крым – и это значит, что она в блоке остается одна, только будет изредка заходить ее брат поливать цветы. Ну вот, в перспективе новое лицо.
Часа в четыре звонил по Skype Яша из Америки, если помните - ее одноклассник по городку Чита-46. Как рассказывал им с Ириной однажды декан филологического факультета, ее учитель профессор Евгений Степанович – в годы его ученичества был букварь, в котором он помнит краткую и емкую фразу для первоклашек: - Чита – город далеко. (Ох, далеко, сколько ни повторяй).
Так он радовал их своим непреложным знанием кое-чего о городе их детства и юности, столице Забайкальского края – Чите.
Так вот, с Яшей поболтали по-свойски, как старые приятели – у него было около 7 часов утра, а он уже был как штык на работе. А у них теперь - московское время, а это значит, что разница с Чикаго увеличилась на 1 час, а вот с востоком бывшего Союза – тоже на час, но уменьшилась. Договорились созвониться в Новогоднюю ночь, после чего он передал по обыкновению приветы ее детям и обещал посмотреть новые фотографии на школьном сайте.
25 декабря – нонешний денечек проходит нормально, а вот вчера вечером с лоджии слышались дважды серии выстрелов то ли из автоматов, то ли ружейные. Здесь слышать это странно. Закрадывается мысль, а не так ли это, как однажды во время импровизированного салюта на свадьбе ополченца.
Вспоминаются слова девочки – переселенки из летнего лагеря, который показывали на весь мир:
- Мама, сейчас стреляли так, когда страшно, или так, когда красиво? – это про обстрелы и фейерверки.
Рано утром был удивительно багровый рассвет, но днем все равно туман, сквозь который в первой половине еще немного пробивалось солнце – вот именно тогда она и наготовила себе на весь день, а борщ так и вовсе на несколько дней.
Сегодня уезжают соседи на каникулы и к детям с внуками.
К вечеру увлеклась своими заметками, заранее рассчитав и разметив главы и их наполнение по дням и даже по декадам. Предварительно зашла в интернет, во все свои привычные часто посещаемые традиционные места и полюбившиеся сайты.
Во время писанины позвонила Лариса и попрощалась – они уже вышли из подъезда на улицу, она в ответ попрощалась и пожелала им всего самого и в дороге, и на отдыхе – все-таки ехать автобусом далеко и утомительно, тем более, что они давно имеют свою машину.
Потом снова увлеклась - и с результатом – написала значительно больше, чем обычно, в октябре и ноябре отказавшись от строгого стиля дневника, заменив его на воспоминания по декадам.
После окончания работы привычно хотела снова зайти в почту и в Одноклассники – оп ля! А интернет недоступен! И это будет до 6-го числа, до приезда соседей, Wi- Fi которых она использует. Так вот оно. В чем и было ее смутное беспокойство, когда Лариса только сообщила ей несколько дней назад об отъезде – тогда она проворонила это неоформленное беспокойство, что при выключении их компьютера она неизбежно останется без интернета.
И опрометчиво наобещала всем звонить, со всеми повстречаться по Skype вплоть до новогодней ночи – со всеми странами и городами, одноклассниками, друзьями и родственниками. Да! Вот это да! Осталась как без рук!
Немного посетовав, немедленно утешилась – зато она наверняка закончит свое повествование и даже может быть прочтет его с начала до конца, если промежуточным концом посчитать 31 декабря 2014 года. А еще и займется редактурой последних записей, ведь когда Трындычиха в сердцах, она пишет через пень колоду, не соблюдая временами правил пунктуации, лепя слова друг на друга и с ошибками-опечатками.
26 декабря – пятница. Со вчерашнего дня размышляла, в чем положительные стороны отсутствия интернета – и нашла их немало. Ну, во-первых, освобождается часа полтора-два ежедневного времени. Во-вторых, не портится зрение, не переливается из пустого в порожнее при встречах на Skype.
Да, в-третьих, время освобождается для творчества, как бы его там кто ни называл.
Можно больше размышлять и одновременно трудиться по хозяйству, ведь скоро праздник. И в Новогоднюю ночь не ловить эти звонки, а потом не собираться в кулачок возле монитора и камеры. Нет, когда это есть – это здорово, это замечательный прогресс, но она же мечтала встречать Новый год тихо и уединенно – так и будет сверх тихо и сверх уединенно.
Жила же она два, а то и все четыре месяца без интернета – потом наверстаем с лихвой, в конце концов, есть телефон – и это тоже какой еще прогресс, когда можно из любой точки звонить в любую точку – вот как Лена из Мариуполя ей в спальный район, что им в другой район привезли дверь!
А день тем временем шел своим чередом – солнечный и прозрачный, с зеленым газоном от дождей и тепла. Прямо под окнами, например, вовсю зеленел чистотел, выдвигая из оранжевых корней мясистые мохнатые живучие стебли с листочками – и не пугали их и не заглушали сотни окурков, выстреливаемых щелчками пальцев с балконов.
Дважды гуляла, перешагнув за дверь одной из комнат в лоджию – хотелось посидеть на солнышке, которого этой зимой явный дефицит – а где взять тогда витамин D? И вообще просто приятно ощущать на лице ласковые лучи после мутной мути и туманного тумана, в конце концов.
Витамины здесь зачем-то приплела – она всегда была против такого строго разграничивающе-потребительского понятия о природе как о совокупности полезности для человека. А для души? А эмоционально, что еще на нас так приятно воздействует, как природа? Что успокаивает наш нрав? Заставляет погрузиться в нирвану и глупую радость, что деревья зеленеют, опять идет снег, из земли показались подснежники – и не какие-нибудь, а, например, Забайкальские, или зацвел багульник? Все это вместе заставляет трепетать наши нервы в возвышенном и философском ключе.
27 декабря – с утра туманно и прохладно. Не может же она написать холодно, когда всего - 4 градуса. Что скажут тогда на необъятных просторах Сибири и Дальнего Востока, где -30 - -40 – привычное дело, но после +8 – это уже похолодание.
Потом суетилась по хозяйству – и вдруг ненароком выглянула в окно, а там пасмурно, как и было, но зато пошел снег – медленный тихий и настоящий, как положено в Новый год – красота и чудо что такое.
Вот и объяснение ее сегодняшней активности – переделала невзначай все, что откладывала в эти нудные дождливые дни.
Воцарилась на своем наблюдательном пункте – прогулка во время тихого снегопада – это просто дар природы – и воздух чистый, и мысли белые и пушистые, как все вокруг.
А сколько мам с юными принцессами тоже вышли на прогулку – принцессы во всех оттенках розового, нарядные на белоснежном фоне до невозможности и торжественные от парадности природы и своей лично.
А вон и знакомая моська, вся в розовом лапсердачке, тоже посеменила даже высокомерно, пытаясь пружинисто при этом вскидывать коротенькие лапки.
А вот мама с двойняшками в одинаковых, но разного цвета комбинезонах, из чего она сделала заключение, что это мальчик и девочка, кормят прямо у нее под окном голубей, причем девчонка, звонкая и веселая, на весь двор подзывает: - Гули-гули-гули! – и получается у нее так, как произносят «г» в этой местности – фрикативно – от чего уже становится весело и просто смешно нашей тайной наблюдательнице.
Гули, кстати, кормежку проигнорировали, но минут через 10 – она в это время как раз отвлеклась на что-то – глядь – а на снегу в том самом месте кормятся стайкой вороны, черные, глянцевые, деловитые и довольные. Это видно невооруженным глазом по бесхлопотливости крыльев и несуетливой повадке – им однозначно ведомо, что их группе товарищей здесь явно всего хватает.
Интернета как не было, так и нет, но зато в голове столько мыслей и воспоминаний. Так, дня три назад она бродила по карте Васильевского острова в Санкт-Петербурге, искала улицу, по которой она ежедневно в течение двух с половиной лет – это 2-ой, 3-й и половину 4-го класса самостоятельно ходила в школу, причем два года все время во вторую смену, т.е. учила уроки, разогревала еду, обедала, гладила галстук, одевалась и отправлялась по назначению.
Просто родители у нее, оба участники войны, теперь также были студентами: папа – слушателем военной академии, мама – студенткой библиотечного института. Студенткой они называли и ее – и очень ей доверяли, обращаясь почти на равных.
Об этом периоде она достаточно много написала в свое время, но ведь интересно же кого-то найти, о ком вспоминаешь неоднократно в течение всей жизни, ибо каждый человек, особенно в нежном возрасте, оказывает неизгладимое впечатление и остается в личностном багаже какой-то историей, песенкой, побасенкой или даже просто произношением, т.е. своеобразным кодом памяти.
Она уже давно нашла хоть по несколько одноклассников из еще более чем 10 школ, где ей довелось учиться, а вот из этой – никого. И дело не в том, что нет никого, а в том, что она не уверена в номере этой самой школы.
Она-то зарегистрировалась в школе №14 – так ей почему-то казалось, но там - ни одного знакомого лица, а ведь воспоминания у нее были достаточно яркими. Так, они снимали комнату с печным отоплением в семье блокадницы, у которой был парализованный муж, дочь и внук, все по фамилии Кудрины.
В коммунальной квартире этажом выше жила семья Горячевых, где были дети – брат Гера и сестра Лера. На самом деле, они были Георгием и Элеонорой, с которой она училась в одном классе. Обе были отличницами и, естественно, одновременно дружили и соперничали друг с другом. Лера была такой правильной, что иногда она по этой причине от нее отрывалась в свободное плавание, и шла к двойняшкам из их же класса - сестрам Васильчиковым - из многодетной семьи – там было замечательно просто и кипела настоящая жизнь.
У Леры и на пару лет постарше ее Геры мама была акушером-гинекологом здесь же на Васильевском, и они не раз ходили к ней на работу в старинный роддом с парком с какими-либо поручениями во время дежурств. А еще у них ну, точно так же, как в фильме «Дети Дон-Кихота» имелся шкаф с медицинской литературой, закрытый на ключ, и открывать его детям запрещалось категорически – а они и не открывали в силу петербургского воспитания.
А еще Герка однажды сразил ее, третьеклассницу, как ему казалось, труднейшим вопросом - он уже проходил географию:
- Что такое Европа? – у нее появилась, конечно, первая мысль ответить в рифму, но вспомнив об их воспитании, она поняла, что уронит себя и просто показала Европу на огромном старом глобусе, стоявшем на столе, а потом еще и отрапортовала о знаменитой картине «Похищение Европы».
Но вернемся к карте Васильевского острова – вот Стрелка, вот Ростральные колонны, вот Петропавловская крепость, вот Университетская набережная, переходящая возле Академии Художеств в Набережную Лейтенанта Шмидта – вот они, вот - это все места их обитания. Дом напротив моста Лейтенанта Шмидта был на самом деле огромен и занимал целый квартал – но они-то жили как раз с другой стороны этого домища, с окнами в переулок.
А двор-то был один, с закоулками между поленницами дров и даже с прачечной для жителей дома. Чтоб попасть в их часть двора, можно было спуститься в сквозной подъезд с набережной и пройти двором, а можно было обойти дом в сторону Академии Художеств и, не переходя улицу к Академии, спуститься до упоминаемого здесь переулка, пройти немного по нему, и через арку войти во двор, и по стеночке налево войти в подъезд.
Вот теперь ее как раз и интересовало название этой улицы, ведущей от набережной со знаменитым сфинксом перпендикулярно Неве в сторону Большого проспекта, минуя рынок справа и продовольственный магазин слева, поскольку она каждый день ходила по этой улице, сама переходила оживленный Большой, а далее через несколько домов слева и ее школа, преобразованная из дореволюционной гимназии, облицованная понизу нешлифованным гранитом. И не помнит она ни двора возле школы, ни деревца, зато помнит огромный спортивный зал с балконом, где с первого класса физкультуру преподавал соответствующий учитель, а ученики занимались в единой форме – голубой футболке и темно-синих трусиках.
Однажды она даже к кому-то обратилась из написавших ей забайкальцев, обосновавшихся теперь в северной столице, описала свой маршрут, довольно понятный, на ее взгляд, но ответа не последовало, причем на просьбу люди напросились сами, но не сдюжили.
Днем звонил сын, провентилировала ему вопрос с интернетом, вернее, его отсутствием на время отпуска соседей. На вопрос: - Чего делаете?- ответил: - Отдыхаем, сегодня же суббота, а вчера от фирмы на берегу Днепра устраивали сабантуй, посвященный встрече Нового года – семьями, с арендой ресторана и лужаек с мангалами. Лично ему досталось поджарить на решетке 7 килограммов мяса – после этого точно надо отдыхать. Погода была теплая и пасмурная, сегодня такая же:
- Понятненько. Наш снег к вам еще не дошел.
- Ну, дойдет! Хоть на Новый год будет похоже.
-----------------------------
28 декабря – она полностью профилонила и не написала ни строчки – сегодня 29 декабря будет форсировать упущенный день. По ее подсчетам, все должно получиться до Нового года, а там, наверное, если ее не отпустит этот творческий зуд, она возьмется за какое-нибудь продолжение.
Кстати, слово-то какое памятное – профилонила. Был у них в школе парень по фамилии Филонов – длинный такой и учился на год старше. Одним словом, он почему-то с их классом участвовал в ремонте школы в военном городке Домна, хотя на заработанные деньги именно их класс собирался в поход на Байкал.
Так вот, стояло жаркое лето, в этот день они красили парты, стояла духота, и вместе с запахом краски – это было невыносимо. А воду пили из большого почему-то чугунного закопченного чайника – то ли из дома кто принес – в школе-то во время учебного года функционировал бак с кружкой на цепи – кто помнит такие?
В один не самый лучший момент она попросила чайник испить водицы – но вместо этого молодчина Филонов подошел сзади и налил ей воды под платье, начиная с шеи. Она, естественно, заорала от неожиданности и от холодной воды, и инстинктивно стала локтем отпихивать этот чертов невидимый ей сзади чайник, да попала так метко и крепко, что чайником выбила парню основательную часть переднего зуба – теперь заорал он: - Больно же! Пошутить нельзя! Сразу зубы выбивать, - но все это, слава богу, не прикладая рук – от заливания воды, до высшей степени возмущения – воспитание у деревенского паренька было получше, чем у офицерских деток, хотя не будем обобщать, никому из сотоварищей она больше зубы не ломала и их реакции в связи с подобным не наблюдала.
Вот чего только не вспомнится! Небось этот Филонов тоже всю жизнь эту историю не забывал, а тогда 1 сентября пришел в школу с металлической коронкой, но уже не учиться, поскольку учебу он закончил в этом году. И чего, спрашивается, вообще тогда делал на ремонте школы? Явно оказался не в том месте и не в тот час.
Итак, всю ночь на 28 число шел дождь – и это на красивую снежную сказку, в окружении которой очень кстати пришелся бы новогодний праздник. Так нет же, всю ночь дождь назойливо стучал по крыше над кондиционером – и это было слишком даже для ее нервов – хотелось в промежутках между сном и явью, когда эти звуки особенно донимали, вылезти и подложить под капли что-нибудь мягкое, вплоть до собственной подушки, лишь бы не стучало по черепку – недаром в древнем Китае пытали капающей на затылок водой, хотя нечто подобное недавно показывали про современные американские пытки.
К утру одновременно монотонные, но резкие звуки стихли, и рассвет произошел с перспективой на хорошую погоду, только от снега остались жалкие остатки, едва прикрывающие землю и совсем оттаявшие тротуары.
Потом позвонил Ромка, что уже едет к ней и готов прошвырнуться по магазинам: - Готовь список! – правда, они это произносили как Джамшут, но здесь это будет выглядеть неприлично, слегка.
Ромка со своим приятелем Серегой действительно прошвырнулись со скоростью 600 гривен в час. И еще внуку надо было подкинуть денежку под Новый Год – отпуск у него уже закончился. Отпускные потратил, естественно, а теперь обещали заплатить только в следующем году.
А еще он возмущался, что ему не дали отпуск в полном объеме за все проработанные месяцы, а только за шесть, когда их уже отлучили от общегосударственной службы:
- И все, это уже никогда не вернут, а мне же еще и учиться надо, хотя бы по одному дню на экзамены забирать бы.
- Молчи уже, начальству видней – может, у них такая установка в связи с военными действиями.
От обеда хлопцы отказались, зато втроем пили чай с вафельным тортиком – когда-то подобные торты папа привозил из командировок в Москву в Забайкалье чуть ли не чемоданами – и они ими дружно объедались, пока и крошки не заканчивались – а что еще привезешь? Хорошо бы копченую колбасу и сыр, но за ними надо было стоять в очереди, как и за апельсинами, но на это папенька не шел, ведь это был почти подвиг для него – торчать в очереди, в какой бы то ни было.
Когда ребята уехали, она продолжила свои дела-делишки по подготовке себя к празднику – сняла и сложила белье, сушившееся в лоджии, взамен вывесила новую порцию. В очередной раз потревожила квашеную капусту прокалыванием – еще день-два и будет готова – в этом году первая ее капуста, а ведь уже хочется похрустеть кисленьким. Огурцы ей покупали на рынке – обычные соленые из бочки, она принципиально предпочитала их маринованным из банок.
А тем временем, когда еще ребята были в магазине, резко изменилась погода – четвертый раз за двое суток – задул ветер, понесло оставшийся снежок и заметно понизилась температура опять от +8-ми до -5-ти градусов. Ну, что за наказание – всеми клетками организма трепыхаться вслед за природой, да и для нее это тоже экстремальная ситуация.
29 декабря – раньше в этот день всегда ставили елку – и на это была веская причина, ни за день до этого, ни на день позже – именно 29-го, перед днем рождения Сережи.
Еще с вечера и ночью размышляла кроме всего прочего, что надо бы написать кому-нибудь из сверстников той школы в Санкт-Петербурге, где она зарегистрировалась как выпускница 1965 года, и попросить найти по ее детскому маршруту именно ее школу – вчера наткнулась на фотографию 3-го класса, где и учительница Татьяна Иосифовна, и Лера с Вадиком за одной партой сидят, и сестры Васильчиковы смеются, и она собственной персоной сидит за последней партой. А впереди – Валерка Селезнев, с которым ее усадили вместе в 4-м классе.
Этот персонаж запомнился ей тем, что однажды в работе над ошибками он сделал 4 ошибки в одном слове – что уж там было в самой работе – бог весть, она не видела. По заданию слово с ошибками надо было написать три строчки – она глянула и обомлела на всю жизнь – ведь помнит же – слово "сегодня" он написал как "сёдни, сёдни, сёдни" - и так все три строчки. А еще она помнила, что у него в 4-м классе был 40-й размер обуви и почему-то всегда сравнивала своих сыновей и их детей с этим эталоном в определенном возрасте – вот ведь, какая чепуха гнездится в голове – и никуда от этого не деться, недаром же в Одноклассниках пишут, что до сих пор при определении нужного дня недели мысленно видят разворот школьного дневника – три дня слева, три дня справа, воскресенье в уме. А еще – самое сладостное, КАНИКУЛЫ большими буквами через весь разворот на обеих страницах.
А сегодня елки ставить некому и незачем, имеется в виду здесь, у нее. Ну и ладно, однако хлопотное же это дело – ставить и наряжать елку. Просто скажет сыну, он завтра обещал подъехать, чтобы привез ей коробку с тремя маленькими искусственными елочками, чисто формально, они уже наряжены и высотой не больше колонки возле компьютера – и с нее довольно.
Днем уже понемногу готовилась к праздничному столу – отварила овощи, мясо, сварила компот.
Опять же днем погуляла, наблюдая как по скользким дорожкам еле-еле передвигаются люди под отдаленные звуки обстрела. Да, продолжают стрелять - и это каждый день, несмотря на то, что вроде бы намеревались перестать в связи с отведением тяжелого вооружения и праздниками.
Помнится, кто-то просил у нее еще цитат из Жорж Санд – была одна прямо в тему, кажется, из «Индианы», но не Джонс. Она время от времени листала все три имеющиеся у нее тома, но все напрасно – как сквозь землю провалилась и вдруг позавчера, описывая вторую декаду ноября, в записи от 12 ноября, она ее неожиданно нашла. Вот ведь какая молодец, не поленилась дословно и полностью переписать, почувствовав всю важность этих слов, в том числе и для сегодняшнего времени, а ведь все остальное – так, конспективно с сокращениями и почти неразборчиво даже для самой себя.
А приводит здесь, под Новый Год, а может еще перенесет ее на 31 число, а может и закончит ею повествование.
«Личные дела приобретают огромное значение в эпохи смятений и неустойчивости, когда общественная жизнь волнует человека до предела. Именно такие эпохи бывают богаты мечтой, замыслами, романтическими ситуациями, вспышками энтузиазма, сомнений и страхов».
И пусть попробуют ее обвинить в излишнем внимании к знаменитой писательнице, чьи слова и произведения говорят о замечательной наблюдательности, авторском самораскрытии и особом нравственном уровне.