Оценки советских потерь под Зайцевой горой очень сильно разнятся, разброс от 100 до 400 тысяч убитых и раненых солдат и офицеров. Сегодня там находится деревня Цветовка, в её окрестностях — тысячи братских могил. Об этих боях, которые продолжались больше года и стоили так дорого, написано очень мало.
Поэтому очень ценны воспоминания Михаила Абрамовича Аллера, одного из немногих уцелевших в боях за высоту 269,8.
«Наша 58-я стрелковая дивизия воинскими эшелонами прибыла на станцию Дабужа Мосальского района Смоленской (ныне Калужской) области 7 апреля 1942 года.
Затем пешими колоннами отправились в район боевых действий. Во время передвижения мы видели вместо деревень, торчащие из-под снега печные трубы. Удручающее зрелище. На подходе к боевым позициям в лесу противник открыл по ещё не развернувшимся колоннам нашего 170 стрелкового полка мощный артиллерийский и минометный огонь. Это было ужасное первое боевое крещение. По всему лесу раздавались стоны и крики о помощи. Ещё не заняв боевых позиций, наш полк в первый день понес большие потери убитыми и раненными». (Из фронтового дневника М.А.Аллера)
58 стрелковая дивизия прибыла на передовую в самый разгар наступательных боёв на Зайцеву Гору и явилась последним резервом Ставки для 50-й армии. Намеченный участок прорыва – деревни Фомино 1, Каменка – не был достаточно изучен.
К тому же, наступившая ранняя весна внесла свои коррективы в планы наступления советских войск. Весенняя распутица, разбитые грязью дороги нарушили тыловое сообщение с передовыми частями, оставив их без продуктов питания и боеприпасов. Артиллерия наших наступающих частей была лишена возможности из-за бездорожья выйти к переднему краю для поддержки пехоты.
«Наступил голод, который мы испытывали всё время… Пили болотную воду и воду из луж растаявшего снега…» (Из фронтового дневника М.А.Аллера)
Несмотря на это, атаки на высоту 269,8 продолжались непрерывно. Дивизии таяли на глазах и нуждались в пополнении и отдыхе. Но резервов не было, как не было обещанного всем отдыха. Поредевшие от невосполнимых потерь полки и батальоны вновь и вновь штурмовали высоту 269,8.
«После нескольких таких атак мы заняли деревню Фомино 1, откуда попытались атаковать сильно укрепленные пункты Фомино 2 и высоту 269,8 за которыми находилось Варшавское шоссе. В упорных боях с большими потерями нам удалось занять южный склон этой высоты. Немцы, в отличие от нас, занимали более выгодные позиции. С гребня высоты 269,8 вся наша оборона просматривалась на всю глубину болотистого луга. А за противоположным склоном у противника были сильно укрепленные позиции и Варшавское шоссе, по которому из Милятина и Спас-Деменска перебрасывались резервы на намечаемый участок прорыва наших дивизий. Каждый день с утра до наступления темноты наши позиции непрерывно подвергались артиллерийским и минометным обстрелам, которые точно корректировались висящим над нашими позициями двухфюзеляжным «Рамой» - самолетом-разведчиком, «Фокке-Вульфом-189». Отсюда большое количество убитых и раненых с нашей стороны. Вражеская авиация методично, квадрат за квадратом, обрабатывала не только наш «передок», но и второй эшелон и тыловые коммуникации. Особенно свирепствовали пикирующие бомбардировщики «Юнкерсы-87». Пользуясь своей безнаказанностью, немецкие летчики на малой высоте нависали над нашими головами и на бреющем полете, почти в упор расстреливали нас из всего пулеметно-пушечного вооружения. <…> Там, под Фомино, я впервые увидел знаменитую «карусель» - это такой вид бомбардировочно-штурмового удара. На высоте около 1000 с небольшим метров «Юнкерсы» выстраивались в круг для бомбёжки и поочередно с включённой сиреной пикировали на цель, затем, «отработав», один выходил из пике, другой заходил следом. Зрелище, с одной стороны завораживающее, с другой – жуткое, если не сказать больше – зловещее. Человек в этот момент становится настолько беспомощным и незащищенным, что, даже находясь в укрытии, не может себя чувствовать в безопасности. Да к тому же этот звук, похожий на звук иерихонской трубы, пронизывающий до мозга костей, выбивал из равновесия даже тех, кого, казалось бы, ничем не пробьёшь. И чем больше была скорость пикировщика, тем громче завывала сирена. Кто хотя бы раз в своей жизни попадал под такую «карусель», тот по гроб жизни не забудет о ней. Как только немецкая авиация отбомбит, вновь звучит приказ: «Вперед, на высоту! Добьём врага в его логове!» А добивать-то, порой, было и не кем. Одни раненые кругом да убитые». (Из дневника М.А.Аллера)
Эвакуация раненых происходила только в ночное время, любые попытки добраться до них днём были обречены. Поэтому многие умирали, так и не дождавшись помощи. Немецкие снайперы контролировали все тропинки, ведущие к подножью высоты 269,8. Подходы к немецким позициям были заранее пристреляны. Прицельный огонь не позволял советским бойцам высунуть голову из окопов.
Под мощный залп немецкой реактивной установки попали не только передовые части 58-й стрелковой дивизии, но и её соседи, госпиталь 146-й Казанской стрелковой дивизии, расположившийся в пятнадцати километрах от передовой, в деревне Сининка. Со слов военврача госпитального взвода 171-го санитарного батальона 146 стрелковой дивизии Ирины Сергеевны Михайловой, реактивные снаряды попадали в палатки, где находились раненые бойцы. Многие сгорели заживо, так и не поняв, что произошло. В том обстреле погибло несколько подруг Ирины Михайловой по медсанбату.
«Напоследок мне, ветерану войны, хотелось подвести черту под сказанным, наболевшим, выстраданным, тем, что неизгладимо осталось в моей памяти. На вопрос, часто задаваемый мне: "Где было особенно страшно и трудно?" - я всегда отвечаю: "Самое незабываемое и страшное, что мне пришлось пережить - это кошмарный ад в апреле-мае 1942 года под Зайцевой Горой". На Памятном знаке 58-й краснознаменной Одерской стрелковой дивизии, на обратной стороне начертан боевой путь: Зайцева Гора – Корсунь-Шевченковский – Берлин – Прага. Это говорит о том, что совершенно неизвестная маленькая деревушка по боевым действиям приравнивалась к известным всему миру городам и битвам. Потери нашей дивизии под Зайцевой Горой на сравнительно небольшом участке фронта были в разы больше, чем во всех дальнейших операциях вместе взятых. Такого напряжения, которое я пережил под Зайцевой Горой, не было даже в штрафном батальоне… Для меня и тех, кто чудом уцелел в той кровавой мясорубке, Зайцева Гора осталась в памяти страшной трагедией и непонятной загадкой. И загадку эту придётся разгадывать уже новым поколениям…» (Из фронтового дневника Михаила Аллера)
* * *
Сейчас на Зайцевой Горе находится военно-исторический музей и мемориал.
__________________________________
Журнал «Рейтар» № 51/ 2011 года, «Из фронтового дневника М.А.Аллера»
http://proza.ru/2022/11/05/64