На дворе стоял конец июня 1968 года. Прошло немногим более полугода, как Вадим стал работать в научном институте. С утра по заданию начальства он съездил в ведомственную библиотеку и к концу дня вернулся на работу.
В коридоре перед лабораторией его остановила сотрудница профсоюзного комитета Нина Пещерякова и с ходу в карьер стала убеждать взять в профкоме горящую путевку. Сказала, что уже договорилась с его начлабом, что он отпустит Вадима в отпуск, что вылетать надо уже завтра, что путевка вообще по его профилю, и ему невероятно повезло. А еще он должен через полчаса быть в профкоме и забрать путевку.
Отпускные можно было получить только на следующий день, поэтому Вадим оставил доверенность на их получение своему начальнику. Палипацкий дал взаймы еще сто рублей и пообещал выслать остальное, когда получит адрес. Молодость, замечательное время в жизни человека. Поэтому молодому собраться в дорогу, что подпоясаться, как утверждает русская пословица.
Придя домой, Вадим первым делом вооружился увесистым томом энциклопедии и недавно купленным большим атласом СССР. Место назначения путевки носило имя Нафталан. О таком городе Вадим раньше никогда не слышал. Нафталан оказался небольшим поселком-курортом, лишь два года назад получившим городской статус, вблизи южной границы Азербайджана, неподалеку от второго по величине азербайджанского города Кировабад.
Ночью в Москве начался дождь, временами сочетавшийся с грозой. Из-за этого рейс в Баку дважды откладывали и вместо 12 часов по расписанию, самолет прилетел туда только в шестом часу вечера. В аэровокзальной кассе Вадиму сообщили, что рейс в Нафталан, долго ждал прибытия самолета из Москвы, но в итоге улетел не дождавшись. Это был единственный рейс туда и следующего надо было ждать до завтрашнего дня. Вадим сдал чемодан в камеру хранения и решил поехать в город, надеясь переночевать в гостинице. От назойливых предложений подвезти до города за недорого, он благоразумно отказался и пошел на остановку автобуса.
Пассажиров было немного и даже в небольшом салоне автобуса было много свободных мест. Вадим сел у окна, чтобы лучше обозревать дорогу. Когда машина уже начала трогаться, в салон влетел молодой парень и с размаха приземлился на сидение рядом с Вадимом. Усевшись он протянул руку и предложил познакомиться. Его звали Элдар, ему было 27 лет, родился он в Махачкале, а здесь проживал в поселке нефтяников по названию Зых, у него была жена и маленький ребенок. Все это он выпалил ни на секунду не прерываясь, а затем спросил откуда и куда едет Вадим. Узнав, что он из Москвы, парень искренне удивился и даже не поверил, попросив показать паспорт. Немного поколебавшись Вадим достал из кармана документ.
— Надо же! Правду говоришь! Он отдал Вадиму паспорт,
— А зачем сюда приехал?
Вадиму пришлось рассказать всю историю своего появления на азербайджанской земле. Элдар внимательно выслушал,
— Понятно, но в гостиницу ты не попадешь, ты не миллионер, знаешь сколько надо денег дать… Вот что. Мы с тобой сейчас доедем до центра города, я там тебе все покажу, ты же первый раз в Баку, а потом поедем ко мне, в наш поселок, там у меня и переночуешь.
Намерение попасть в гостиницу у Вадима еще не пропало, но заранее возражать он не стал.
Тем временем сильно стемнело, за окном только иногда мелькал свет от фонарей на редких столбах вдоль дороги. Только когда автобус въехал в центральные районы, освещение стало получше.
— На следующей остановке выходим, потом автобус повернет к железнодорожному вокзалу, надо только не забыть в магазин зайти, жена сказала, чтобы я хлеб привез.
— Пойдем по набережной сперва пройдемся, мне это место в городе больше всего нравится.
Набережная Бакинской бухты Каспийского моря действительно была очень красива и светилась многочисленными огнями.
— В этом городе за деньги можно все и всех купить, вон видишь навстречу несколько девчонок идут, плати деньги и делай с ними, что хочешь. Что не веришь?
— Девочка ну-ка подойди сюда.
Девчонка лет семнадцати приостановилась, посмотрев на них, потом подошла.
— Сколько за ночь берешь? — в лоб задал вопрос Элдар.
Девчонка молча подняла растопыренную пятерню.
— Много хочешь! — отправил её, махнув рукой Элдар, и повернулся к Вадиму,
— Ну что, убедился. Здесь и публичных домов полно. Заходишь, хозяйка дает альбом с фотографиями проституток, выбираешь, платишь и она придет куда скажешь.
В это время Вадим заметил на углу, уходящей перпендикулярно от набережной улицы, вывеску гостиницы.
— Давай спросим насчет мест, — Вадим посмотрел на своего гида.
— Ну пойдем, спросим, — согласился Элдар.
Пожилой швейцар в красной ливрее, даже не открыл им дверь, показав пальцем на табличку "Мест нет".
— Вот видишь! А десятку дашь и места появятся! Ладно пойдем в магазин, да надо домой ехать. В магазине первым делом Элдар направился к винному прилавку.
— Ты, что пить любишь? Да чего я спрашиваю, русские все водку любят. Он показал продавцу на стоявшую на витрине «Столичную».
— Дай-ка нам пару бутылочек.
От предложенных Вадимом денег он гордо отказался,
— Тебе пригодятся еще твои денежки!
Кроме водки еще были куплены две буханки хлеба. Потом они пешком дошли до вокзала, там была конечная остановка автобуса, следующего до поселка Зых.
Автобус выбрался из города и провалился в ночную тьму. Фары освещали лишь пустынный холмистый ландшафт, с редкими небольшими и колченогими деревцами.
— Это, наверно, саксаул тут растёт?, — обратился Вадим к кемарившему от небольшой дорожной тряски, Элдару.
— А? Что?, — продрал глаза Элдар.
— Да, наверно. Я точно не знаю.
Автобус с натужным ревом полез по дороге, поднимавшейся в гору, и минут через 10 затих, остановившись у проржавевшего металлического каркаса, служившего, пока не потерял крышу, навесом на остановке. Кроме них двоих, в автобусе приехал еще один мужчина, он первым вышел и вскоре исчез в окружающей темноте.
Жилищем Элдара и его семьи оказалась глинобитная кавказская сакля на самом краю поселка. Верхняя часть и плоская, тоже глиняная крыша, отстояла от уровня земли чуть более метра, а основная жилая часть была заглублена метра на полтора, туда можно было попасть по земляным ступенькам, ведущим вниз. Небольшой двор окружали невысокие стены забора, сделанные то ли из самана, то ли тоже глинобитные. Посреди двора, около сбитого из досок стола и таких же лавок, из земли торчал деревянный столбик на котором был подвешен, сделанный из большой консервной банки, умывальник.
Все это Вадим рассмотрел утром на следующий день, а пока в ночной темноте, при свете тусклой лампочки, висевшей у входа в саклю, можно было увидеть лишь очертания предметов. Внутри помещения света тоже было недостаточно и только присмотревшись Вадим различил сидящую на кровати в углу комнаты молодую женщину в длинной, закрывавшей ноги, белой рубахе.
Перед женщиной висела люлька, привязанная веревкой к торчащему из потолка крюку. Женщина тихонько раскачивала люльку с лежавшим в ней ребенком, а другой рукой расчесывала свои длинные, распущенные, черные волосы. Посмотрев на вошедших, она не прервала своих действий и лишь о чём-то негромко спросила мужа на певучем и незнакомом Вадиму языке. Элдар так же негромко ответил ей, а потом, выкладывая на стол водку и хлеб, повторил это уже погромче на русском, видимо сообразив, что незнакомая речь ставит Вадима в затруднительное положение. Бросив на Вадима еще один взгляд, он добавил:
— Вот теперь ты сам видишь, как живет пролетариат в Азербайджане. Пойдем во двор мыть руки, сейчас за стол сядем.
Во дворе, отвергнув умывальник, он зачерпнул ковшом, плававшем в металлической бочке, воды и стал поливать Вадиму на руки.
— Да, слушай! Я совсем забыл, тебе же женщину на ночь надо! Сейчас я свою соседку, Ольгу позову. Она тоже русская, медсестрой в фельдшерском пункте работает.
Элдар никак не отреагировал на категорический отказ Вадима от надобности в женщине на ночь и отправился за соседкой, живущей в этой же сакле, но со входом с другой стороны.
Соседка не заставила себя долго ждать и вскоре появилась, захватив с собой тарелку со свежей кинзой, огурцами и помидорами. Элдар порезал хлеб, поставил на стол стограммовые граненые стаканчики, достав их из висевшей на стене полки.
Жену Элдара звали Асият, что в переводе с даргинского, (Элдар привез её из Дагестана) означало — утешающая. Обеим женщинам было на вид чуть больше двадцати, обе были весьма миловидными. У Асият были роскошные черные, как смоль волосы и карие миндалевидные глаза. Ольга была полненькой натуральной блондинкой, с короткой стрижкой типа каре.
Первый тост был за знакомство и все, кроме Асият опрокинули по стаканчику. У Асият стопка тоже стояла, но она лишь чуть-чуть пригубила из неё. Элдар тут же опять наполнил стопки,
— Теперь давай выпьем за то, чтобы тебе хорошо отдыхалось!
Лежавший в люльке ребенок вдруг заплакал и Асият пришлось отправиться к нему.
Элдар предложил выйти во двор, перекурить. Задымив сигаретой, Ольга стала рассказывать про Нафталан. Сама она там не бывала, но слышала много рассказов о нём.
— Готовься Вадим, — говорила она, постреливая на него глазками.
— Девушки там горячие, проходу не дадут! Люди говорят, что нафталановые ванны помогают от бесплодия и всем страдающим от этого, не терпится попробовать, не появилась ли от лечения польза.
—А ты сам-то зачем туда поехал?
— Да вот, каким-то образом, дамы из профкома в моем институте прослышали, что у меня бывают рецидивы псориаза и чуть не силком выперли меня по горящей путевке.
— Ну, и правильно. От нервных и кожных болезней нафталан тоже помогает, так что отдохнешь, да еще и подлечишься, — хохотнула Ольга,
— Эх, я бы тоже туда поехала, может жениха нашла бы!
Из сакли доносился плач ребенка и чтобы туда не возвращаться, Элдар вынес из дома керосиновую лампу, которая осветила стол и принес остатки трапезы.
— Мужики, хотите я сейчас пельменей отварю по быстрому, у меня в холодильнике где-то пачка завалялась? Ольга ушла и через полчаса вернулась с дымящейся паром миской пельменей, заодно прихватив еще с полбутылки водки.
В разговорах пролетела еще пара часов, Вадим почувствовал, что устал и ему очень хочется спать. День был длинным, насыщенным событиями, да и водка с горячими пельменями, расслабили его окончательно.
Утром они с Элдаром доехали до вокзала и распрощались. Элдар поехал на работу, а Вадим зашел в привокзальное кафе позавтракать, времени до отправления автобуса в аэропорт еще было достаточно.
В аэропорт он добрался еще до полудня, забрал чемодан из камеры хранения, купил в буфете шесть пирожков с мясом, в киоске «Союзпечати» журнал «Наука и жизнь» и отправился в соседний сквер коротать время до самолета. Маленький биплан АН-2 осуществлявший ежедневный рейс в Нафталан, взлетел ровно в два часа. На борту рассчитанном на 12 пассажиров, таковых набралось только девять.
Примерно через два часа полета под крылом оказалась долина Нафталана и самолет приземлился на лужайке местного аэропорта. Санаторий находился совсем рядом и через 15 минут Вадим уже входил в трехэтажное здание главного корпуса. Номер на третьем этаже был двухместным, комната небольшой, но зато был балкон с которого открывался вид на почти весь городок, состоявший практически из одной широкой улицы. Через час в номере появился сосед, уходивший на процедуры. Им оказался парень, немного постарше Вадима, тоже из Москвы. Он работал в почтовом ящике в районе метро Семеновская, жил тоже там по соседству. У него было имя Исай и птичья фамилия — Голубь.
До ужина в санаторной столовой оставался еще час и Исай повел Вадима знакомить с территорией курорта. Несмотря на приближающийся вечер на улице было очень жарко, явно больше тридцати градусов. Почти вся долина представляла собой полупустыню, там были даже песчаные барханы и только курортный городок выглядел зеленым оазисом на её фоне.
За столиком в столовой вместе с Вадимом и Исаем оказались две женщины. Одна, представившаяся Гаянэ, была из Армении, в Нафталан приехала уже в третий раз. Ей было лет 35, и она оказалась, как раз из той категории, про которую рассказывала медсестра Ольга. Гаянэ была замужем уже 7 лет, муж хотел наследников, а она никак не могла забеременеть.
— Ну вот за что на меня бог рассердился и детей не дает, а мужчины?, — без всякого лишнего стеснения говорила она, поглядывая поочередно на соседей по столу.
— Муж заявил, если не вылечишься, лучше не возвращайся! А как я узнаю, вылечилась или нет, опытным путем, да? Мне ваша помощь потребуется!, — заявила она, весело расхохотавшись.
Второй девушке, по её словам недавно исполнилось 18 лет, но на вид казалось даже меньше. Звали её Светлана, она приехала из Алма-Аты попытаться вылечить наследственный псориаз. Слова соседки вгоняли её щеки в краску и она молча ела, стараясь не поднимать глаза.
После ужина, когда вернулись в свой номер, Исай спросил играет ли Вадим в преферанс и услышав утвердительный ответ, рассказал, что он познакомился здесь с парнем из Украины, примерно их ровесником, с которым они по вечерам играли в шахматы, и он тоже может писать "пулю". Решили на следующий вечер договориться с ним и поиграть.
С утра Вадиму надо было идти к главному врачу, получить направление на процедуры, и по совету Исая, помимо нафталановых ванн, попросить направление на массаж спины и шеи. Главный врач, был худым и высоким, с длинным лицом и глубоко посаженными глазами, Исай говоря о нём упомянул, что он немец по национальности, большой аккуратист и педант. Расспрашивая Вадима о том, что его беспокоит, он внимательно сверлил его глазами, а потом так же внимательно и тщательно прослушал стетоскопом его грудную клетку. Затем, неожиданным для врача, прекрасным почерком выписал направления на всевозможные анализы и на рентген легких. Все остальное пообещал выдать после результатов анализов.
Выполнив все задания главврача, Вадим решил обследовать окрестности курорта. Все постройки находились на единственной улице, гордо названной проспектом. Слева, ближе всего к главному санаторному корпусу, находилось деревянное строение над крышей которого из больших окрашенных фанерных букв было сложено его название «ЧАЙХАНА». Внутри был длинный узкий зал примерно с десятью столиками, сидя за которыми немногочисленные посетители пили неимоверно горячий крепкий чай. К чаю придавалось небольшое блюдечко с мелко наколотым кусковым сахаром и на всякий случай лежали щипцы для его колки. У небольшой стойки при желании можно было приобрести различные азербайджанские сладости.
Температура на улице была под сорок градусов. Вадим еще не знал и не понимал, что при такой жаре жажду можно утолить только горячим чаем. Правда к этому выводу он вскоре пришел самостоятельно, безуспешно пытаясь напиться около многочисленных открытых киосочков, продававших газированные напитки.
За «Чайханой» располагалось кирпичное двухэтажное здание местной администрации. Повернув от него по асфальтовой дорожке еще раз налево, можно было придти на аэродром, куда он вчера приземлился. Еще дальше стояло здание милиции и два кирпичных двухэтажных жилых дома, где жили в основном работники санатория. Далее дорога сужалась и шла уже по полу-степи, полу-пустыне в сторону железнодорожной станции Герань. От Герани по железной дороге можно было добраться до городов Евлах, Мингечаур на одноименном водохранилище, образованным ГЭС на реке Куре, до Кировабада и конечно до Баку.
Вернувшись к главному корпусу, Вадим двинулся теперь направо, к небольшому одноэтажному каменному зданию, в котором находилась главная составляющая курорта — бальнеологическая лечебница с расположенными в ряд по коридору комнатками-кабинами. В каждой такой комнатке имелся душ, стояла скамья с сидением, сделанным из гранита, и металлическая ванна, заполненная нафталановой нефтью.
Лечебные свойства нафталана были обнаружены еще во времена Великого шелкового пути, который пролегал как раз через эти земли. Легенда гласила, что когда один из караванщиков бросил здесь своего смертельно больного верблюда – тот весь был покрыт струпьями и еле волочил ноги. Караванщик понимал, что верблюд был не жилец. Но на обратном пути он узнал верблюда по ошейнику и увидел, что тот совершенно здоров, кожа его лоснится, глаза блестят. Местные люди рассказали, что видели, как верблюд уходил в предгорья, чтобы поваляться в озерцах черно-коричневой смолы, проступавшей там сквозь глину и песок.
Слава о целительном масле быстро разнеслась по всему Шелковому пути, бурдюки с этим чудодейственным лекарством отправлялись в соседние страны, Индию и Ближний Восток.
В 1890 году немецкий инженер Егер заложил первую буровую скважину по промышленной добыче нафталана. Узнав, что она не обладает горючестью, но может лечить разные заболевания, инженер рискнул и построил небольшое предприятие по производству мази. Говорят, что во время Первой мировой войны в рюкзаке каждого немецкого солдата обязательно лежала нафталановая мазь.
Дальше начиналась парковая зона, в которой находились еще два санаторных корпуса, пруд с оборудованной купальней. Пляж с деревянными лежаками был отгорожен посередине невысоким штакетником, разграничивавшим его для женщин и мужчин. Пруд подпитывался небольшой речкой Нафталанкой. Еще дальше в парке находилась летняя эстрада с тремя рядами скамеек на которой три раза в неделю крутили кинофильмы, и танцплощадка.
Время было к обеду и Вадим вернулся обратно. Вечером после ужина к ним в номер пришел Леонид, тот парень с Украины, про которого рассказывал Исай, и они до поздней ночи играли в карты, изредка выходя на балкон покурить.
На следующий день Вадим еще до завтрака сходил к врачу, тот не найдя противопоказаний в медицинском обследовании выдал Вадиму санаторную книжку с расписанием ежедневных процедур, куда входили ежедневные ванны, массаж, душ Шарко и светолечебный кабинет с кварцевыми лампами. Время приема ванн было постоянным, каждый день в 12-20.
Рассказывая Вадиму о нефтяных ваннах, Исай забыл предупредить его, чтобы он оделся попроще и во что-то не маркое. Дело в том, что раздевшись для приема ванны, одежду было практически некуда положить или повесить, лучше всего спас бы положение большой пакет, но они тогда были еще редкостью.
Процедура выглядела так: когда очередной пациент входил в кабинку, предыдущий посетитель еще находился в ванне, потом новоприбывший раздевался, брал в руки деревянный скребок и этим скребком снимал с тела предшественника, вставшего в ванне, остатки стекающей с него нефти. Потом тот шел под душ, сперва долго и тщательно намыливаясь, а новенький садился в ванну. Пребывание в ванне занимало 12 минут. На полу везде были разводы нефти.
К счастью, Вадим купил по дороге свежую газету и она его немного выручила. Он положил газету на гранитную скамью, на неё поставил белые полуботинки, а на них аккуратно сложил белые брюки и такую же рубашку. Последними туда улеглись трусы. Он лежал в ванне и прислушивался к своим ощущениям, когда дверь открылась и пришел следующий пациент. Вадим только что перевернул песочные часы, значит оставалось еще пять минут.
Зашедший, оказался невысоким полным старичком, ярко выраженной кавказской национальности, явно за семьдесят, с блестящей лысой головой и какой-то хилой клочковатой бороденкой. Первым делом он снял с себя резиновые калоши, которые использовал вместо ботинок и поставил их на скамейку, вплотную с одеждой Вадима. Нет нужды говорить, что галоши были все измазаны нефтью. Не дождавшись пока весь песок просыплется, Вадим поднялся из ванны и начал самостоятельно соскабливать с себя этот чертов нафталан, молча давая себе зарок больше не появляться здесь. Слабая надежда на то, что галоши не коснулись брюк, не оправдалась. Следы остались сразу на двух штанинах.
Спасла местная женщина, которая занималась уборкой в номерах санаторного корпуса. Она поохала, когда Вадим обратился к ней с просьбой, рассматривая нефтяные следы, но каким-то чудом ей удалось избавиться от пятен и отстирать брюки. Вадим был готов расцеловать её и даже не стал брать сдачу с пяти рублей, хотя она просила только три.
Через два дня, Гаяне, видимо поняла, что перспективы на Исая и Вадима не надежны и приглядела себе другой столик в столовой, где кроме неё было трое мужчин. А к ним за стол посадили только, что приехавшую девушку из Воркуты. Татьяна, так её звали, была классической блондинкой с ладненькой фигуркой, начесанной «бабеттой» на голове и довольно красивым личиком. Ей было 28 лет, по профессии она была бухгалтером, в качестве которого трудилась в управлении угольной шахты.
У неё оказался веселый и легкий характер и организаторские способности во времяпровождении. Она влилась в нашу компанию и первым делом сагитировала совершить поход на танцплощадку. Вечером следующего дня Вадим сходил в небольшой магазинчик, находившийся с другой стороны чайханы, и купил две больших бутылки крепленого десертного вина, чтобы взять их с собой на танцплощадку.
Когда они там появились танцы были в самом разгаре. Звучали вперемежку танго, фокстроты и вальсы. Публика была всех возрастов, большая часть танцевала, а некоторые сидели на скамейках и наблюдали за танцующими. Леонид с Татьяной, ушедшие раньше, облюбовали самую дальнюю лавочку и помахали остальным рукой, чтобы присоединялись к ним. Стакан с собой прихватили только один, поэтому угощались вином по очереди отхлебывая из него.
В это время к ним приблизился местный парень лет двадцати и взяв Татьяну за руку, позвал её танцевать. Она попросила его подождать, но он, не отпуская её руку, повлек Татьяну за собой. Когда вставший Леонид попытался его урезонить, он выпустив Татьянину руку, не задумываясь ударил кулаком Леонида в лицо. Леонид ответил и в этот момент их окружило человек семь местных парней, сразу полезших в драку.
Никто из многочисленных русских к ним на помощь не спешил, и отбиваясь от нападавших они стали продвигаться к выходу. У Вадима в руках была бутылка с вином и когда двое нападавших оказались прямо перед ним, он перехватил левой рукой летевший ему в лицо кулак, а правой врезал нападавшему бутылкой по голове. Парень упал, как подкошенный. Исай крикнул, что надо убегать и пока нападавшие поднимали своего упавшего соратника, им удалось выскочить с танцплощадки.
Благо бежать было недалеко. Заскочив в номер девчонки заметили, что у Вадима на рубашке кровь. Он быстро стащил её с себя и надел другую. Исай выглянул на балкон посмотреть, что там происходит и обнаружил, что к входу подходят два милиционера, причем один из них офицер в чине капитана.
Видимо весть о драке разнеслась по всему поселку моментально. Деваться было некуда и пришлось выйти навстречу милиционерам. Те приказали следовать за ними в милицию.
Перед входом в милицию Вадим увидел стоявшего там чайханщика. Тот сделал шаг к проходящему Вадиму и тихо сказал, обращаясь к нему,
— Я вас очень прошу, не узнавайте парня, который начал с вами драку.
Осведомитель у милиции был классный. Каким-то образом им все стало известно и через некоторое время еще два милиционера привели того самого забияку. Капитан, указывая на него спросил,
—Этот на вас напал? Вадим пожал плечами,
— Видите ли товарищ капитан, там темновато было и все это очень неожиданно произошло, некогда было присматриваться. Мне они все на одно лицо показались.
— Та-ак, — недовольно протянул капитан, — а вы, что скажете?, — он посмотрел на Исая и Леонида.
— Нет, у нас нет полной уверенности, что это именно он.
— Вот, что я вам скажу, — совсем рассердился капитан.
— Сейчас я всех вас арестую за нарушение порядка, посидите в клетке до завтрашнего дня, сразу вспомните. Сейчас придет врач из санатория определит, трезвые вы или нет.
Действительно вскоре пришел врач невропатолог, у которого Вадим на днях был на приеме. Он заставил всех подышать в стакан, а потом написал на представленном капитаном листе бумаги потрясающее по форме заявление, причем на азербайджанском языке. Капитан взял лист в руки и сказал,
— Ну, вот. Я так и думал, что вы все пьяные.
— А что там написано, — поинтересовался Вадим.
— Берите читайте, — ответствовал капитан.
— А никто из нас азербайджанского языка не знает…
— Сержант, переведи им, что там написано, — рявкнул капитан.
— А откуда мы знаем, что это правильный перевод написанного?
— Черт, как же вы мне надоели! Доктор, перепишите заключение на русском языке!
Доктор послушно переписал.
— Читайте!
Вадим взял в руку новый лист и стал читать вслух.
Заключение по освидетельствованию задержанных.
«Все задержанные находятся в стадии опьянения, степень которого по техническим условиям, я определить не могу.» Врач такой-то.
— Извините товарищ капитан, но по этому заключению неясно трезвые мы или пьяные.
— Ладно, идите отсюда. А завтра к 9-00, чтобы здесь были.
Около входа в корпус их поджидали Татьяна со Светланой. Они жаждали новостей и Исай предложил всем подняться к ним в номер.
Вадим рассказал о странных словах чайханщика, просившего не узнавать зачинщика драки. Они еще долго разбирали возможные повороты в этом деле, но усталость от бурных событий вечера дала себя знать и они расстались до утра. Утром, когда еще было около семи, Исая и Вадима разбудил осторожный стук. Вадим вскочил с постели и открыл дверь. На пороге стоял чайханщик. Зайдя в номер чайханщик извинился за раннее вторжение и начал объяснять свою вчерашнюю просьбу.
С его слов оказалось, что напавший на них парень был его племянником. Пять лет назад его отец, ремонтируя крышу, упал с неё и сильно ударился ногой о стоявшую внизу металлическую тачку. Сперва все было ничего, но через месяц у него сильно заболело место ушиба. Когда он обратился к врачам, у него обнаружилась раковая опухоль кости, саркома.
А еще через месяц все было кончено.
Семья осталась без кормильца. Орхан, так звали его сына, был старшим, ему было 13 лет и у него были близняшки, брат и сестра, им было по 4 года. С тех пор нашему гостю, он был родным братом погибшему, пришлось работать за двоих, чтобы помочь вдове брата сводить концы с концами. У них был еще один младший брат, но тот закончил политехнический институт в Баку и по распределению работал в Сумгаите.
Отсутствие отца сказалось на воспитании Орхана и он частенько в компании местной шпаны попадал в поле зрения милиции.
Чайханщик, его звали Байрам, уже несколько раз спасал племянника от детской колонии, но сейчас он был уже совершеннолетний и ему по совокупности грозила колония уже взрослая. Байрам так просил не ломать Орхану жизнь, что не согласиться было невозможно.
Когда они пришли в милицию капитана там не было, а сержант сказал, что тот уехал по делам в Кировабад, а им велел передать, чтобы каждый написал о случившемся вчера и расписаться в том, что задержанных они не признали, как виновников происшествия.
На следующий день в послеобеденное время, Байрам подкатил к входу в санаторий на своей белой «Волге» и попросил поехать с ним к нему домой, чтобы отпраздновать завершение этой истории. Когда они приехали в его родное село, возле дома уже был накрыт стол, рассчитанный человек на десять. Их посадили во главе стола рядом с Байрамом и прежде, чем он произнес свой тост, сзади него возникли фигуры Орхана и его матери, Орхан опустился на одно колено и приложив руку к сердцу, принес извинения, поклявшись именем матери, что больше такого не случится, а его мать подошла и расцеловала всех по очереди.
Неожиданное продолжение эта история получила примерно через неделю. Вечером, когда Исай, Вадим и Леонид расписывали «пулю», в дверь номера постучали. На пороге стоял молодой высокий азербайджанец с большой сумкой в руке.
— Здравствуйте!, — сказал он, — я Гасыр, младший брат Байрама и дядя Орхана, приехал в отпуск из Сумгаита, вот пришел познакомиться, — одновременно он достал из сумки трехлитровую канистру и два пакета с черешней и виноградом. В канистре оказался коньяк, по его словам самый лучший в стране. А часа через полтора уходя, он сказал, что пробудет здесь еще недели две и если будет нужна какая-то помощь, найти его.
Их дружная компания стала разрастаться. В столовой санатория к ним подошел уже не молодой, но еще очень крепкий мужчина и спросил не разрешат ли они ему придти поиграть с ними в преферанс.
Василий Сергеевич оказался партийным работником довольно высокого уровня. Он был вторым секретарем Кемеровского обкома партии, прошел всю войну, был дважды ранен. После второго ранения возникла экзема, сперва на локтях, но потом при рецедивах он весь стал покрываться коростой.
Нафталановые ванны были его главным спасением, после курорта наступала ремиссия, правда, при его нервной работе надолго её не хватало. Когда они подружились, Василий Сергеевич рассказал, как часто приходится ему сталкиваться с головотяпством московских чиновников, приезжающих контролировать жизнь в угольном бассейне страны.
Чтобы они не мешали работе, Василий Сергеевич вынужден был организовывать им посещение бань, выезды на природу, для охоты или просто на пикнички.
Василий Сергеевич был здесь уже не в первый раз и хорошо знал местность вокруг Нафталана. Вскоре он предложил всей компании совершить поход в горы, где была расположена деревня в которой проживали русские молокане. По дороге Василий Сергеевич прочитал целую лекцию о молоканах. Вадим стал припоминать, что на лекциях по атеизму в университете, преподаватель рассказывал о них, но в памяти сохранились лишь отрывки.
— Молокане, — рассказывал Василий Сергеевич, — это духоборческая секта, возникшая в конце XVIII века в России на территории Тамбовской губернии.
Молокане не признают рукотворных храмов, образов, не изображают крест и не поклоняются ему, не творят крестного знамения при молитве, не поклоняются мощам святых. Их учение говорит о равенстве всех людей, объявляет войну и военную службу богопротивными действиями, а власть признавать только ту, что не противна законам божьим.
Наконец одолели длинный подъем в гору и за её вершиной открылась ложбина с деревней, утопающей в садах. Василий Сергеевич, вышедший вперед группы, остановился возле калитки невысокого забора, третьего с края деревни дома. Вскоре из дома вышли хозяева, женщина в длинном платье и фартуке поверх него и мужчина в серых шароварах и белой рубахе на выпуск. Обоим на вид было под пятьдесят. Они открыли калитку и поздоровавшись со всеми, пригласили пройти по дорожке, идущей в сад мимо крыльца в дом. В саду стояла аккуратная шестигранная беседка со столом и лавками вокруг него.
— Сергееич, а мы с Николаем, как раз тебя сегодня вспоминали, ты же когда в прошлом годе приходил, обещал еще приехать. Как твоя болячка-то, не сильно мучит?
— По всякому, Андреевна, бывает так облепит всего, что свет не мил, вот только в ваших краях и подлечиваюсь.
— Вот и хорошо, что опять смог приехать, это все работа твоя вреднущая для здоровья!
Хозяйка, разговаривая с Василием Сергеевичем, успела уже расставить на столе стаканы и тарелки с фруктами и самодельным сыром, напоминавшем швейцарский, с такими же большими дырками в нарезанных кусках. Её муж в это время спустился по ступеням в подвал сарайчика, видневшегося за деревьями и кустарниками сада, и появился оттуда уже с двумя трехлитровыми банками вина в руках.
За то время, что они просидели за столом попивая изумительное вино и закусывая его вкуснейшим сыром, к хозяевам дважды приходили мужчины покупатели вина из соседствующего с этой деревней азербайджанского села. Хозяйка на недоуменный вопрос Вадима, почему азебайджанцы покупают у них вино, а не делают его сами, ответила улыбаясь, что местное население предпочитает заниматься скотоводством, потому и не разводит у себя виноград.
Когда компания собралась в обратную дорогу, хозяин снова сходил в подвал и заново наполнил опустевшие банки, сказав, что дня через три, за банками заедет на мотоцикле их сын.
Принимать нафталановые ванны Вадим больше не ходил, предпочитая каждый день по три-четыре часа проводить на пляже пруда, загорать и купаться. На танцплощадку тоже больше не ходили. В номер по соседству въехали два парня из Тарту, у них была с собой немецкая магнитола Grundig и хорошие записи танцевальной музыки. Еще они привезли с собой пол-чемодана очень вкусного ликера «Старый Таллин», от которого в восторг пришли девицы.
В фойе санатория повесили объявление. Желающим предлагалось сдать по пять рублей и поехать на экскурсию на озеро Гек-гёль.
Василий Сергеевич, когда все встретились в столовой, посоветовал поехать обязательно. И когда экскурсионный автобус выехал из Нафталана, взял на себя функции гида. Удивительными казались его познания Вадиму, особенно учитывая его профессию партийного работника. Несомненно это говорило о высоком качестве обучения в московском университете. Василий Сергеевич закончил исторический факультет. А может это был, как раз тот случай, когда исключение подтверждает правило.
— Про древнего персидского поэта, жившего на территории современного Азербайджана Низами Гянджеви, вы, скорее всего, слышали, — начал свой рассказ Василий Сергеевич.
— Хотя Низами Гянджеви это его псевдоним. В переводе с персидского имя Низами означает воин, воинственный. А Гянджеви значит, что он житель Гянджи, древнего города на этой территории. В целом получается Низами Гянджеви — воин из Гянджи.
По поэмам Низами до сих пор ставят спектакли и снимают фильмы, а вспомнил я про него потому, что за два года до его рождения Гянджа оказалась в эпицентре мощнейшего землетрясения, которое ныне оценивается в 11 баллов. Город был полностью разрушен, большая часть жителей погибла. Его родители приехали, когда город, находившийся на караванных путях, быстро восстанавливался, а через два года у них родился сын, будущий поэт и мудрец.
На проходящем недалеко от Гянджи горном хребте произошел тектонический сдвиг и обвалился пик горы Кяпаз. Тонны горной породы запрудили протекающую в ущелье реку Ахсу.
Тогда и образовалось озеро Гек-гёль, что в переводе означает Голубое озеро.
Яркий голубой цвет придают озеру соли различных минералов и многочисленные, впадающие в него ручьи, насыщенные сероводородом.
Не доезжая до Кировабада автобус повернул налево и минут через 30 въехал в небольшой городок Ханлар, находящийся поблизости с озером. У многих домов был очень необычный для Азебайджана вид и все ждали от Василия Сергеевича подробностей, но он сказал, что мы уже практически приехали в место назначения, дальше пойдем пешком, а расскажет о Ханларе он на обратном пути.
Озеро действительно оказалось очень красивым, по мере того, как автобус поднимался по каменистой дороге вверх, растительность вокруг менялась. Лиственные дубы, платаны, ясени, каштаны и клены, заменялись буками и грабами, а само озеро находилось посреди соснового леса.
Когда снова сели в автобус, Василий Сергеевич продолжил свой рассказ.
— Ханлар раньше назывался Еленендорф.
Еще в конце 18 века Екатерина II издала указ, разрешающий жителям Европы приезжать на поселение в Россию. В 1804 году началась долгая русско-персидская война. Персы не хотели мириться с присоединением к России Восточной Грузии в 1801 году, а особенно когда русские войска руководимые выдающимся полководцем Цициановым взяли Гянджу. Павел Дмитриевич Цицианов был по происхождению грузинским князем из рода князей Цицишвили.
Цициановы, как и многие другие грузинские семьи, переселились в Российскую империю после 1725 года, спасаясь из родного края, где свирепствовали то османы, то турки. С этого момента Россия стала их Родиной. Уже с детства Павел знал, что будет военным. В 1772 он стал прапорщиком гвардии Преображенского полка, а в 1786 командиром гренадерского полка и принимал участие в русско-турецкой войне под командованием Суворова и Румянцева. Во всех столкновениях с противником Цицианов побеждал, несмотря на то, что по численности своих войск неприятель всегда превосходил его, иногда даже в десять раз.
Василий Сергеевич даже продекламировал по памяти стихи Пушкина:
И воспою тот славный час,
Когда, почуя бой кровавый,
На негодующий Кавказ
Поднялся наш орел двуглавый;
Когда на Тереке седом
Впервые грянул битвы гром
И грохот русских барабанов,
И в сече, с дерзостным челом
Явился пылкий Цицианов.
— Очень яркий человек был, ничем не уступал знаменитому Багратиону.
Так вот, чтобы закрепить одержанные на Кавказе победы, правивший после Екатерины Александр I разрешил организовать поселение рядом с Гянджой, просивших об этом немецких крестьян из Швабии, немецкой провинции Германии. Тогда-то на месте бывшего татарского села Ханлуклар и возник городок немецких колонистов, получивший имя Еленендорф, в честь одной из сестер Александра I, великой княжны Елены Павловны.
На своей бывшей родине, прибывшие швабы занимались виноделием, продолжили свое дело и здесь. Они даже вывели новый сорт столового винограда из которого делали сухое вино и коньяк.
Первоначально сюда приехали 127 семей, около 500 человек. Они сразу принялись за обустройство по всем правилам европейской архитектуры. Почти одинаковые семейные домики, водопровод. И конечно церковь.
Строительство церкви было завершено в 1855 году. Она была построена из красного песчаника и признавалась самой красивой евангелической церковью на территории Советского Азербайджана.
Уже в советские годы была построена первая электростанция, даже раньше, чем в соседнем большом Кировабаде.
В годы НЭПа здесь был создан производственный кооператив-союз виноградарей, впоследствии преобразованный в первый в этих местах колхоз «Конкордия». Колхоз процветал. В СССР было открыто тогда около двухсот магазинов, которые продавали вино и коньяк местного производства.
Но после окончания НЭПа, в 1926 году главные вдохновители и организаторы колхоза были обвинены в шпионаже. Еще несколько сот семей обвинили и выслали в трудовые лагеря. Завершился этот процесс в 41 году, тогда всех оставшихся немцев выслали в казахстанские степи.
Вот такая история с грустным концом, — подвел итог своему рассказу Василий Сергеевич.
Воцарившуюся в салоне автобуса тишину, говорящую, что его слушали все едущие в нём, прервал громкий голос водителя. Дорога в это время ограничивалась с левой стороны речкой, а с правой стороны на холмистом пригорке разбрелась отара баранов, за которой следили два, сидящих недалеко от дороги пастуха и лежавшая рядом с ними собака.
Водитель предлагал остановиться, сброситься по паре рублей, купить двух баранов, сделать шашлык и подкрепиться перед обратной дорогой. Судя по всему, он делал это далеко не в первый раз, поскольку, когда он собрав деньги, подошел к пастухам, собака признала его, даже не пошевелив ухом. К тому же в кустах у речки оказался уже подготовленный мангал, с лежащим в нем хворостом, представлявший собой выкопанную штыка на полтора яму.
Пока водитель с пастухами свежевали баранов, Вадим с Леонидом решили искупаться, день был очень жарким и даже открытые окна в автобусе не спасали от духоты. Чуть подальше от мангала речка делала небольшой поворот, создав там небольшой омут, туда они и отправились. Омут, как вся речка, был не глубоким, но холодная вода приятно освежила. В это время, подкравшиеся Татьяна со Светланой, утащили их одежду и пока жарились шашлыки, они гонялись друг за другом, напоминая развеселившихся детей. Потом Вадим увидел махающего руками Исая, сигнализировавшего, что все готово и они присоединились к дружно работающим челюстями, курортникам.
Шашлык, сделанный из еще недавно мирно пасущихся баранов, оказался на удивление вкусным и мягким. Особенно нежным был кусочек из печени, правда всем досталось только по одному.
На обратной дороге большинство экскурсантов, наевшихся мяса, быстро погрузились в сон. Задремал и Вадим. Он даже вздрогнул, проснувшись от неожиданности, когда автобус остановился у входа в санаторий.
Перед сном, когда они с Исаем остались в номере одни, Исай рассказал, что у него есть друг, с которым он познакомился на воинских сборах после окончания учебы в институте.
Друг был адыгом по национальности и прирожденным танцором. На каком-то конкурсе вузовской самодеятельности его увидел человек, занимавшийся подбором кадров для танцевального ансамбля Дагестана. Так решилась его судьба. Он стал профессиональным артистом этого коллектива. Они с Исаем часто перезванивались, а когда ансамбль выступал в Москве, он обязательно привозил Исаю билеты на концерты.
Вот и сейчас перед отъездом в Нафталан, они говорили по телефону и Анзор, так звали его друга, предложил Исаю сократить на неделю пребывание в санатории, а вместо этого поехать в его родной аул, где жили родители Анзора и там встретиться с ним.
Рассказав, Исай предложил Вадиму составить ему компанию.
Вадим согласился не раздумывая. Ванны он все равно не принимал, а купаться и загорать можно было найти места и получше.
P/S Продлжение здесь: http://proza.ru/2022/10/28/957