II.
Видимо, процесс адаптации к местному времени прошел у нас очень быстро, потому что мы встали гораздо раньше, чем намечал Шурик, позавтракали кофе с еще домашними бутербродами и приготовили блокноты, чтобы записать план действий.
Но тут снова проявил свой характер неугомонный Шурик.
- Нет, так дело не пойдет! – решительно заявил он. – После завтрака надо отдохнуть, а потом уже приступать к работе. Ведь никто из вас еще даже на балкон не выходил, чтобы посмотреть, где же вы находитесь. Стыдно, товарищи! Работа – работой, но где же ваше стремление к прекрасному?
- И правда, - смущенно сказал Коля. – Я, например, на Дальнем Востоке в первый раз. Может, сходим в город, а?
Но Шурик посмотрел на него, как на неразумного ребенка, и отверг это предложение с видом старожила этих мест:
- Идея неплохая, но – увы! – осуществить её мы не сможем. Как только вы дойдете до ближайшего магазина, вам сразу захочется узнать здешние цены на икру и горбушу горячего копчения, и на этом наша экскурсия и закончится. Давайте лучше выйдем на балкон и посмотрим на город с высоты птичьего полета.
Мы последовали его совету и сразу же застыли в изумлении, увидев перед собой картину, никем из нас не виденную доселе…
Извилистые улицы, застроенные белыми старинными домами, сбегали вниз, огибая зелёные сопки, за которыми сплошной голубой гладью простиралось море. Два широких пролива тянулись от него меж крутых берегов, как две руки, простертые к городу, и по ним медленно и величаво плыли разноцветные суда. Потом эти два прохода расширялись и превращались в одну просторную бухту, которая, казалось, была прямо под нашим балконом. Она кишела катерами, танкерами и сухогрузами, а над ним метались в небе стрелы высоких кранов, словно отгоняя от этих по виду живых существ назойливую, но невидимую нами мошкару.
По причалам сновали погрузчики, едва различимые фигурки людей, похожие на муравьёв, то собирались в кучу, то рассыпались по сторонам.
- Ну и как? – воскликнул Шурик, хлопая нас по плечам. – Где вы такое могли еще увидеть? Вы смотрите, а я побежал за биноклем. Тогда вы удивитесь еще больше, увидев флаги на мачтах этих кораблей. И вы вспомните, как говорил Пётр Первый: «Все флаги в гости будут к нам…», Правда, эти слова относятся к Петербургу, но вы сейчас убедитесь, что ему далеко до этого порта.
- Ты, как всегда, преувеличиваешь, Шурик, - остановила его Света. – И хватит разыгрывать из себя романтика морей. Делом надо заниматься.
- Как скажете, Светлана Семеновна, - уныло согласился Шурик. – Делом – так делом.
Он принес из комнаты бинокль и стал рассматривать в него акваторию порта, комментируя увиденное тоном полководца, обозревающего поле битвы:
- Итак, что мы имеем… Три танкера стоят под погрузкой у шестого и пятого причалов. Два под японским флагом и один под корейским. Судя по шлангам, грузятся сырой нефтью. У корейца какие-то неполадки, около него суетятся докеры и появилось начальство в красивых фуражках. Лесовоз под индийским флагом грузится кругляком, погрузка уже заканчивается, думаю, к вечеру он уйдет. А у причала для удобрений стоят два сухогруза, но почему-то их не грузят.
- А, может, погрузка уже закончилась, - предположила Света.
Шурик ткнул ей в руки бинокль и раздраженно сказал:
- А вы посмотрите на их осадку. Пора уже вспоминать, чему вас в «макаровке» учили.
Отомстив ей таким образом за «романтика», он отобрал бинокль и продолжил наблюдение:
- У других причалов – пусто. Под разгрузкой нет ни одного судна. Это говорит о том, что наша великая страна много вывозит и ничего не ввозит. Скажите мне, Светлана Семёновна, как экономист: это хорошо или плохо для нашей экономики?
- Это, Шурик, плохо, если такая ситуация наблюдается во всех портах России. Но мы приехали сюда, чтобы выяснить, что происходит в этом конкретном порту, и, может быть, разгрузочные причалы пустуют именно по причине разгильдяйства работников его управления.
- Не забудьте сказать об этом завтра начальнику порта, Светлана Семёновна.
И тут я понял, что в группе, которую я возглавляю, произошел раскол. Если уж Шурик перешел на «вы», значит, дело пахнет керосином. И, словно в подтверждение моих опасений, вновь раздался насмешливый голос Светы:
- А скажи, Панченко, ты еще не отказался от своей идеи устроить фуршет с приглашением Ольги и её мужа – докера?
На лице Шурика заиграли желваки, но на провокационный вопрос он дал миролюбивый и обоснованный ответ:
- Нет, Светлана Семёновна, не отказался. Во-первых, нам надо выиграть время, чтобы ни одна живая душа в управлении порта не знала, что из Москвы приехала комиссия для выяснения причин сложившейся ситуации. Для этого я так усердно сочинял вчера байку о романтической цели нашего приезда в город. Но, если это мне не удалось, то докер Ремизов вечером расскажет нам, какая буча поднялась в порту в связи с нашим приездом. Во-вторых, я надеюсь услышать от него, что же действительно происходит в порту. Уж он-то это отлично знает, и не будет от нас ничего скрывать.
- Почему?
- А потому что рядом с ним будет сидеть его жена, и он не захочет, чтобы она считала его трусом.
- Очень тонкий и продуманный план, - похвалила его Света без намёка на сарказм.
- Стараемся, Светлана Семеновна, - ответил Шурик со скрытой издевкой, так как он, в отличие от Светы, обиды не прощал.
Потом мы пошли осматривать город. Нашим гидом, конечно же, был Шурик. Он, как всякий любознательный человек, уже не раз посетивший эти места, знал о них всё: историю, географическое положение, климатические условия и цены на продукты питания. И мы получили истинное удовольствие от увиденного и услышанного
А Света, узрев на склоне зелёной сопки белый домик с красной крышей, даже сказала:
- Как бы я хотела там жить!
На что Шурик ответил, не задумываясь:
- Если, Светлана Семёновна, вы станете главным экономистом порта, то сможете приобрести такой же через каких-то десять лет.
Затем он повел нас на сопку, куда обычно поднимались все гости города, чтобы оставить на её вершине записку, с именем человека, которого любишь. И после этого им, якобы, была гарантирована ответная любовь и долгая совместная жизнь.
Возле похилившегося щита с надписью: «Сопка любви» стояла огромная ваза, высеченная каким-то умельцем – самоучкой из куска белого мрамора и наполовину заполненная аккуратно свёрнутыми бумажками. Судя по саже на её внутренней поверхности, эти записки попросту сжигались, когда ваза заполнялась доверху, что сразу вызвало протест у щепетильной Светы:
- Стоило ли лезть в такую гору, и писать эти послания Богу, чтобы их потом сожгли, и ветер унес их пепел в море.
- В том то и суть, - возразил ей Шурик. – В небо, где обитает вершитель людских судеб, поднимется дым, одухотворенный нашими желаниями, и Он вдохнет его, закашляется и скажет: «Сколько же на Земле одиноких и несчастных людей! Так пусть же найдут они свою половину и воссоединятся с ней!».
Света рассмеялась и написала имя своего избранника на листочке из блокнота.
Спустившись на центральную улицу, мы прошлись по магазинам, пробежались галопом по залам краеведческого музея и отобедали в рыбном ресторане «царской» ухой и котлетами из палтуса, после чего Света сказала:
- Я пришла к выводу, что жить здесь можно