Стихотворение Г. Замаратского «Родина малая» начинается с обращения – признания в любви к родине, Илиму, родному краю. Поэту дорого всё:
…и лесная смородина,
И под угором седая колодина,
И за деревней у сосен поскотина,
И на покосах в остожьях стога.
Кто из нас, илимчан, не был одурманен животворным запахом лесной смородины!? Ещё совсем ребёнком (мне было четыре-пять лет), когда бабушка Анна брала меня с собой в лес по ягоды. Уже тогда я впитывала немудрёную науку сбора ягод: вот на этом кусте она сладкая и поспевает рано, а вот на другом хотя и чёрная, но кисловатая. Всегда шли домой с полными корзинами и турсуками, а мне нормой был туесок двухлитровый. Согнешься под тяжестью, хочется отдохнуть, а бабушка: «Вот дойдём до колодины, там и отдохнём».
Седая колодина лежала с давних пор между поскотиной и чистками, где и росло смородины целая пропасть. И потом, когда бабушки не стало, мы, помня о ней, всегда старались дотянуть до колодины (давно упавшее дерево, уже совсем трухлявое, со всех сторон сбитое топором, но по-прежнему служившее местом отдыха). И поскотина (большая поляна, вытоптанная коровами и лошадьми) вызывает бурю воспоминаний. «И за деревней у сосен поскотина». Лишь только поскотина освобождалась от снега, как молодёжь начинала на ней свои игры: лучшего места для игры в лапту не найти. Здесь же, на поскотине, мы, ребятишки, впервые увидели самолёт «живьём». Облепили его так, что чуть не перевернули. Лётчик, взмолившись, еле-еле прогнал нас.
А пора сенокоса! «В остожьях стога» (стог сена, огороженный жердями).
Как любовно, с каким мастерством клал сено мой отец! Словно невестушку обхаживал! Ни летние дожди с жуткими порывами ветра, ни осенние бури, ни зимние метели не могли одолеть такого красавца – великана.
И…смородина, и…поскотина, и…колодина, и…стога – этот повторяющийся союз «и» усиливает значение каждого предмета, и звучит как давно любимая мелодия, жгучая связь с малой родиной.
Певец Илима слышит гул тракторов, нарушающих «лесов торжество полноправное», и щемит сердце от тоски по утраченному («Рядом Илима течение плавное»). Нельзя не гордиться такой землёй, где «скорбь и радость» пополам, где мучительное сознание заставляет помнить всегда тех, кто «вспоен илимской водой», но, «в битвах павших» за святую часть земли, малую родину.
«Тихой родиной» назвал Н. Рубцов неброскую северную деревню на Вологодчине. «Милой, светлой и чистой» - Георгий Замаратский илимскую землю. Эти художественные определения, такие простые, но в простоте своей такие близкие и родные, что трогают душу своей непритязательностью, удивительной скромностью, способной растопить и самую чёрствую душу, огрубевшую от постылой и нудной жизни в вечных заботах сегодняшнего дня о хлебе насущном.
Одинаково ли видение мира у Рубцова и Замаратского? Казалось, в стихотворении Рубцова тоже идёт незамысловатое перечисление предметов. Но почему так трогательно действует на наше психологическое состояние души эта незамысловатость выражений!
Тихая моя родина!
Ивы, река, соловьи…
Вся эта лексика заставляет читателя всматриваться и вслушиваться в зримые картины деревенской жизни. Мирная поступь коров, «Илима течение плавное» - эпитеты оживают, дают толчок воображению, будто слышишь звон колокольчика, звучащий радостными перезвонами на строптивой корове, и видишь родной Илим, задумчивый и спокойный. Не случайно, по мнению А.А. Озерова, «эпитет – это мысль, краска, звук, свет». («Ода эпитету»). У певца Илима углубляют это значение и местные диалекты: поскотина, угор, колодина. Угором на илимской земле называли небольшое возвышение – бугор, по иному СПУСК, ведущий к реке. Под угором брали глину для замазывания потрескавшихся печей.
Гимном малой родине звучат последние заключительные строки стихотворения: этот трехкратный повтор нравишься…
Нравишься мне ты порой зимней мглистою,
Нравишься ты и весной ручьистою,
Нравишься летом и осенью льдистою…
Так и слышишь нежный говор дружно несущихся ручейков и звучный скрежет полозьев по первому осеннему льду, пока ещё не покрытому снегом. Так работает суффикс – ИСТ в словах, изобретённых поэтом.
Сколько неподдельной, искренней любви в них! Лексика, отражающая внутренний мир поэта, его сыновние чувства, неразрывную связь с землёй, вскормившей и вспоившей его, покоряет читателя, заставляя сопереживать. Нравишься… Эта девушка мне нравится… Ты мне нравишься…- так можно только признаться в нахлынувших чувствах любимой.
Форма стихотворения – монолог–обращение – не претендует на вычурность: идёт процесс перечисления предметов, застывших действий. Но наперекор будничной форме стихотворение воспринимается как песня во славу Илима, илимской земли. Обращения:
«Малая родина, милая родина»
«Родина малая, милая, славная»
«Родина малая, светлая, чистая»
«Родина дедов и прадедов наших» – это связующие звенья между частями художественного текста. И совершенно оправданно звучит заключительная строка:
Родина – песня моя!
Волна нежности наплывает подступающим комом, застилая глаза едким седым туманом об утраченном – родина малая на дне океанского водохранилища.