НА "ПЯТЁРКУ" ВТРОЁМ
10.04.90. Вторник. День четвёртый.
Вышли в 6.05, встали в 7.10. (1.05 мин). А вчера окончательно встали в 17.45. Дежурил Костя и поэтому всё было быстро и тихо. А мы с Колей ваяли «китайскую стену», ибо ветерок не унимался, а совсем наоборот. Ночью было минус 14, а в 5.30 всего минус 13. Теплынь!
На втором часе двигались по озеру к перевалу Обручева. Ветер 2-3 м/сек, но полный «вмордувинд». Идётся недурно, но опять моя лопатка начинает барахлить. Что-то надо с ней делать.
7.25 – 8.05. (40 мин). Вышли на видимость перевала.
8.25 – 9.15. (50 мин). Сидим в шикарном чужом иглу под самым перевалом и так не хочется уходить из него – сил нет! Ей богу!
9.55 – 10.20. (25 мин). Поднялись до половины взлёта. Склон довольно крутой. Закладываем протяжённые пологие серпантины.
10.50 – 11.10. (20 мин). Мы на перевале Обручева. По классификации это 1Б. Так оно и есть. Отметили это событие – первый перевал маршрута! – проглотив по ложке мёда с грецкими орехами. Потом надели кошки и начали спуск. А он оказался весьма и весьма крутым и опасным. По уму, надо было вешать верёвку. Но, к счастью, справа по ходу спуска всё время были скалки и камни. Поэтому мы отстегнули волокуши и пустили их в свободный «полёт», а сами принялись «облизывать» камешки. По кромочке, по кромочке, притираясь и придерживаясь за шершавую гранитную незыблемость. Навозились до черноты в глазах. А во рту аж жгло и слипалось всё от мёда и гематогена. И пить хотелось – СТРАШНО!
Внизу были в 14.10. Кстати, не все торпедки наши, пущенные самокатом, доехали и докувыркались благополучно. Мою Коля вечером чинил. Поскольку я пустил её первой, она провела так сказать «разведку боем», показав наглядно, где наддувы, камни и обрывчики. В одном месте она подскочила и запрыгала, бедная, вертикально – «нос-корма»-«корма-нос». Ну и помяла себя и борт подломила и мешок транспортный попортила. Ребята, оценив, пустили свои другими маршрутами и у них всё обошлось. У меня, впрочем, тоже грех жаловаться. Коля залатал всё на отлично.
11.04.90. Среда. День пятый.
Сегодня у нас ГОРА. Точнее – скальный гребень из 7-8 жандармов. А ещё точнее – полный траверс этой маленькой полярной «Манараги». (Настоящая Манарага, как известно, находится на Приполярном Урале). Это моя идея и моя «фишка». Так я построил и маршрут. Перевал Обручева выводил нас к подножию безымянной гряды с гребнем, на котором кучно топорщились жандармы. И сегодня мы по плану должны сделать их.
3.10 – проснулся. Я дежурный. В 4.15 начал кормить. К 5.00 поели и… завалились снова аж до 6.00. Поспали хорошо, довольно быстро собрались и вышли без 20 минут 7.00. Утром погода была тихая, но с 7.40 начался лёгкий снегопад и ветерок. Правда, сквозь снеговые тучки время от времени пробивается солнце. Ночью было минус 20, а сейчас минус 10. Кстати, вчера, ближе к 24.00, небеса порадовали нас (особенно Колю) неярким, тускловатым, но настоящим полярным сиянием.
К гребню собственно «Манараги» подошли около 9 часов. Сняли лыжи, вытащили из рюкзака личный снаряж, «засупонились», нацепили кошки и двинулись на подъём. Видимость отличная, снегопад прекратился, ветер слабый, солнце. И началось… Вверх-вниз, вверх-вниз, скала за скалой, жандарм за жандармом. Где на самостраховке, где с переменным верёвочным страхованием. Два места были весьма и весьма проблематичными. Но преодолели всё успешно и благополучно. Сделали все 8 жандармов-клыков. Спустились с последнего в цирк Авсюка в 14.15. Траверс (видимо, первопрохождение, ибо нигде в отчётах о нём нет информации) очень и очень не слабый. Как минимум – 1Б. Да. А Костя мужик рисковый.
Теперь нам топать и топать из цирка до лыж, а потом до лагеря, который вчера мы разбили прямо под перевалом у брошенного и разбитого вдрызг фанерного вагончика гляциологов, на щепе которого и сварили вчерашний ужин. Идём и аж шатаемся от жажды. Пить хочется так, что сил нет…
***
22.25. Отужинали… Сейчас постараюсь описать, что было после траверса.
В 15.40 были у палатки. Измотанные очень прилично и умирающие от жажды. Вообще, как только мы спустились с последнего жандарма, погода резко ухудшилась. Пошёл обильный снег. Идёт он и сейчас. Палатку нашу буквально завалило. Причём снег набился в щели между снежными блоками стенки и скатами. Когда мы её вновь натягивали, капроновые полотнища выгнулись внутрь тугими подушками.
Когда я подошёл, кроме жажды напиться у меня было ещё одно желание – снять бахилы и ботинки и побегать босиком. Настолько горячими и потными (мокрыми!) были ступни, и носки, и синтепоновые чуни, которые я надел утром. Желание, конечно, из разряда мимолётных. А вот жажда! Как же я понимаю альпинистов с их вечным высотным обезвоживанием!
Сильное, затем острое, а потом дикое желание пить преследовало меня с самого утра. Ведь вода-то снеговая, то есть неполноценная, обессоленная. А ведь мы уже четвёртые сутки в походе и повымывало из нас солей предостаточно. И сколько не бросай в котелок оротата калия («удобрения» на нашем сленге), всё равно в горле сухость, язык шершавый и всё время хочется пить. Чай на снеговой воде теряет свой вкус, какой бы хорошей не была заварка. Вчера я попробовал растворить в малых дозах сахар, мёд, гематоген и другие подкормочные углеводы и витамины, а потом добавлял их в снеговую воду и пил. Глотается приятнее и легче – бесспорно, но через некоторое время… Рот и глотка превращаются то ли в «пещеру», покрытую наждаком, то ли в ржавую трубу, обтянутую некой слизистой плёнкой, которую невозможно ни сглотнуть, ни отхаркнуть. И каждый глоток вызывает боль. Лучше всего в таких случаях пожевать ломтик корейки прямо со шкуркой. Отлично укрощает шершавость! Хорошо также куражинку или черносливину отправить в рот и покатать, помусолить, пососать – тоже отпускает. Кстати, сегодня на верхах Костя в приступе жажды начал жевать снег. А это – последнее дело. И было видно, как ему тяжко и муторно после этого.
***
Когда мы возвращались с траверса (ещё до лыж) и смело топтали жесткие склоны безымянного массива поперёк, случилось у меня такое дивное ощущение…
Остановились передохнуть. Я снял рюкзак, сел на него и откинулся на склон. Больная моя в районе лопатки спина благодарно расслабилась, шапочки на голове не было, капюшона тоже, поэтому затылок мягко лёг прямо на снег. Я подсунул под него сплетённые пальцы ладоней без перчаток, закрыл глаза и замер. И почувствовал, как бессчётные мелкие снежинки втыкаются в воспаленную, насечённую ветром и поджаренную полярным ультрафиолетом кожу лица, будто струйки холодного белого душа. А горячие пальцы начали вытаивать в снегу под головой собственные «футлярчики»… И стало мне в этот момент НЕВЫРАЗИМО приятно и покойно. Видимо, я очень органично сбрасывал излишки тепловой энергии. И вот это мгновение и ощутилось и запомнилось, как БЛАЖЕНСТВО. И хотелось в те минуты лишь одного – чтобы снежинки падали погуще и в виде хлопьев…
***
В лагере мы первым делом поставили на свои места палки и лыжи, то есть натянули палатку, стряхнув, по возможности, заваливший её снег. Не всё, конечно, удалось, да и бог с ним. Дежурным был я и потому быстро развязал тубус, залез внутрь, взял большую кастрюлю и побежал к костровищу (20 м) разжигать огонь, чтобы быстрей сделать ВОДУ. Безмолвный вопль – П-И-Т-Ь! – буквально рвался из наших организмов. (Мы уже третий раз делаем костёр, используя фанеру брошенного вагончика гляциологов, экономим бензин). Ребята тоже подошли и стали активно помогать, добывая топливо, подбрасывая его в огонь и раздувая. Я же только подкладывал снег и следил за уровнем. И вот, наконец, я снимаю с огня вскипевшую жидкость, бросаю три измельчённые таблетки оротата калия и как величайшую драгоценность несу в палатку. В кастрюле – почти всклянь! – по две полные кружки (250 мл) на брата. В палатке всё готово. Есть куда поставить ёмкость, куда сесть дежурному и где прилечь простым едокам нашего капронового домика. Нехитрые (скромные) яства аккуратно разложены. Я устраиваюсь и наливаю кипяток в три кружки. После этого бросаю в кастрюлю щедрую порцию заварки («Три слона», между прочим!) закрываю крышкой и всё прячу под спальник. Парни тем временем разводят в своих кружках по две столовых ложки сухого молока, добавляют сахар и масло. Я не отстаю. И вот наступает священный миг! Первый аккуратный глоток горячей, сладкой, жирной жидкости попадает в рот, где его встречает кусочек чёрного сухаря… О, восторг вкуса! О, наслаждение плоти! О, блаженство души! Разве ТАКОЕ возможно а городе?
Это было первое блюдо, отлично потушившее «огонь» жажды. На второе была кружка крепкого чая с сухарём, сахаром, маслом и халвой. А у меня с мёдом. Потому что я не съел свою порцию днём, на траверсе, на последнем жандарме, где мы подкрепляли свои изрядно истощённые силы. А не съел потому, что не смог из-за жажды. Даже мысль о том, что ЭТО надо совать в рот, жевать и глотать вызывала резко негативное ощущение. Мне даже смотреть на этот мёд с орехами было противно. А под чаёк так славно пошло!
После чая мы переоделись заползли в спальники и захрапели до полвосьмого. И всё это время шёл обильный, мелкий, сухой снег. Очень опасный в лавинном отношении снег.
Дежурство у меня принял Коля. Он вовремя проснулся, собрался и отправился кашеварить. На ужин у нас по раскладке был суп овощной с добавлением мясной начинки и чай сладкий с сухарём. Когда всё было готово, супец я так и не смог доесть. Ибо это было что-то невыразимо непонятное. А чая получилось маловато. Наша вторая кастрюлька маловата, увы. Надо, пожалуй, чай делать в большой, а всё иное – в малой. Так будет правильней.
И вот мы сытые сидим, лежим, кто шьёт, кто пишет и все вместе сочиняем «афонаризмы». Первым такой «испёкся».
1) Душа полярника находится в желудке и обязана трудиться и день и ночь, и день и ночь. (Автором, конечно же, является Заболоцкий)
2) Второй «афонаризм» – гекзаметрический.
«Есть преимущество в зимних палатках бесполых,
Гадить полярнику чтобы, не надо ходить на мороз».
(В нашей перешитой «Зиме»-шестиклинке, действительно, нет пола. Только лёгкие клапаны-отвороты. Я живо представляю ситуацию, когда такая особенность конструкции может стать жизненно важной. Например, при дикой, затяжной пурге с ураганным ветром. Однажды мне пришлось выпускать на оправку человека на основной верёвке. Такая была круговерть снаружи, что я реально опасался за его жизнь. А не было бы пола, в каком-нибудь углу выкопали бы ямку в снегу, отгородили бы его и – пожалуйста, справляй нужду. Все целы и здоровы. В смысле не обморожены. А начальник – СЧАСТЛИВ).
12.04.90. Четверг. День шестой.
Всю ночь шёл снег. Засыпало нас более чем основательно. Снаружи, конечно, минус, но не очень. Инея никакого. А в палатке тепло и скаты влажные и стенки тоже. Всё, что с ними соприкасалось тоже влажноватое. Вчера заснули поздно, около часа, то есть уже сегодня. Коля встал в 4.00 и ушёл к костру. Сейчас уже 6.00, а его всё нет – варит. Экономия бензина выливается в потерю времени. А мы и так два дня хорошо (и неожиданно!) экономили на «фанерном» костерке.
6.05. Всё, встаю. Позавчера, на перевале, я ударился обо что-то правой рукой чуть повыше запястья. И вчера, на траверсе она у меня дико разболелась. На ночь я растёр её троксевазином, Сейчас получше.
Но где же Коля с манной кашей?
9.00. На улице – НОЛЬ! Коварный и гнусный для лыжника ноль и, соответственно – подлип. Мы прошли всего 20 минут и встали. Ибо к подлипу добавилось ещё и тропление – 20-30 см! Подумать только – на Полярке и тропёжка! Вот так снежок ночной нас «побаловал»… Видимость не более километра. Состояние предбелой мглы. Снег – «бабный» (только баб лепить). Тяжёлое, тоскливое тропление с подлипом.
9.15 – 9.45. Тропили: Конь – 15 мин, я –15 мин, Коля – 0. У него всё время вытягиваются репы (которые вместо тросиков) и он вынужден их всё время подтягивать. Тропить при таких креплениях крайне затруднительно, да и просто муторно.
Костя переукладывает торпедку. У него на склонах бензин перетекает на один бок и соответственно центр тяжести. И волокуша норовит тащиться за хозяином не по лыжне, а по целине. А это существенное торможение.
Коля в очередной раз подтянул репшнуры и встал впереди. Теперь 15 мин его.
10.05 – 10.35. Шлось дико тяжело. Тропили Коля и я. Но подлип замучил – сил нет! (Вот он – нулище поганый!). Решили остановиться. Подул слабенький ветерок. Может быть удастся подсушить лыжи? Удалось! И довольно быстро. А потом и подмазались парафином. Коля уже стоит, уже готов. Погода переменная, то мгла, то солнышко. А сейчас по долине ручья, в которой мы стоим, потянул ветерок 5-7 м/сек. Это радует.
11.17 – 12.00. (43 мин). С подмазкой дело пошло не в пример веселее! Мы, бодренько тропя не липучими теперь лыжами, скатились по долинке к озеру и встали на обед на островке с кустиками, да ещё за чьей-то чужой старой стенкой. Удачненько так «зашли».
12.50. Мы давно уже лежим и балдеем в палатке, а Коля варит и варит. И опять выводит меня из себя своей панической борьбой с примусами.
Отобедали хорошо. А собственно чем? Да двумя кружками воды! Сначала традиционные три ложки сухого молока (точнее, «Малютки») на 250 мл кипятка, плюс сахар, плюс масло, плюс сухарь. На второе кружка чая, опять же с сахаром и сухарём, А можно и с конфетой или гематогеном. И к этому – порция халвы. Вот и весь обед. Точнее – перекус. После двух «сладких» кружек – 20 «священных» минут для «растворения калорий». Хочешь – спи, хочешь просто так балдей.
14.30 – 15.10. (40 мин). Первая ходка после обеда. Бежалось хорошо. Температура – ноль, но подлипа нет, скольжение приличное, да ещё ветерок из разряда «Подарок полярнику»: 2-3 м/сек и строго в спину. Конь, от радости, отшарашил аж 25 минут, Потом я оттоптал 15. И вот сидим, отдыхаем перед мыском, за которым будет видна Хадата, попавшая в песню Арика Круппа. В его времена эта метеостанция была ещё действующей. Сейчас это развалины, дожигаемые зимними туристами. Первым у нас стоит Коля, он её первым и увидит.
Шёл и думал: а не заночевать ли нам на Хадате? Место «историческое», Но, главное, подсушимся. И палатку и вещички. Кто знает, как оно дальше сложится? Кстати, вчерашний ночной снегопад, засыпавший горы и заставивший нас тяжело тропить, заставил также сегодня утром принять такое решение: с лавинами не шутят и судьбу не испытывают, поэтому на перевалы и в горы не лезем, до Щучьего идём только по долинам. Думаю, это правильное решение.
16.35. Мы на Хадате. Шли с перекуса ровно час. Лопатка моя под конец аж «взорвалась», а может просто «закипела» Зачем такая боль? За какие грехи расплата? В остальном же, телесно, чувствую себя великолепно.
Итак, Хадата. Свежий вездеходный след у крайнего к озеру дома и незатухший уголёк в печи указывали на то, что сегодня (максимум – вчера) здесь были люди. Мы посмотрели еще верхний дом. Он чище, но холоднее и плита в нём не мычит, не телится. Решили ночевать в нижнем.
И вот Костя дежурит, печка пылает, вещи уже сушатся. Немаленькая комната полностью завешана нашими шмотками. На столе выложена вся наша еда. Её объём впечатляет. В кастрюлях тает снег, дров изрядно, есть надежда вымыть голову и вообще – ЖИЗНЬ ХОРОША! Если бы не проклятая лопатка…
На часах 18.00. Завтра нам нужно будет сделать 20 километров. Это несложно, если не будет такого подлипа, как сегодня. А сегодня мы начали выбиваться из графика. Ладно, сейчас поужинаем, я полечусь, и спать.
Очередной «гекзаметризм».
«Если полярник в тебе родился настоящий,
С грязной ногою не сядешь за трапезу ты.
Как только снегом холодным и чистым ты ноги омоешь,
Сразу дежурный "баланды" плеснёт в котелок».
(продолжение следует)