ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ И ЕЁ ДУХОВЕНСТВО В ИСТОРИИ ПУГАЧЁВА
Сведения из «Истории Пугачёва» А. С. Пушкина
Пушкин-историк скрупулёзно описал ход пугачёвского восстания. Работая над темой, он не только добросовестно изучил доступные ему документальные источники, но и посетил Нижний Новгород, Казань, Симбирск, Оренбург, Уральск, где встретился с большим количеством участников событий и их потомков.
Приведём всё, сообщённое Пушкиным по указанной в заголовке теме.
24 сентября 1773 г. Пугачёв напал на Рассыпную.
Казаки и тут изменили. Крепость была взята. Комендант, майор Веловский, несколько офицеров и один священник были повешены [1].
1 октября Пугачёв поехал в Сакмарский городок в сопровождении нескольких казаков. В крепости у станичной избы постланы были ковры и поставлен стол с хлебом и солью. Поп ожидал Пугачёва с крестом и с святыми иконами. Пугачёв приложился ко кресту, поцеловал хлеб-соль... Позже он обратился к священнику и грозно приказал ему отыскать скрывшихся из крепости казаков, примолвя: ты, поп, так будь и атаман; ты и все жители отвечаете мне за них своими головами [2]...
Церковная служба в лагере восставших отправлялась ежедневно.
На ектении поминали государя Петра Фёдоровича (т. е. самого Пугачёва) и супругу его, государыню Екатерину Алексеевну. Пугачёв, будучи раскольником, в церковь никогда не ходил (однако согласно показанию жены его, Софьи Дмитриевны, веру он «[будучи на родине, на Дону] содержал истинно православную; в церковь Божию ходил, исповедовался и Святых Таин приобщался, на что и имел отца духовного, Зимовейской станицы священника Фёдора Тихонова; а крест ко изображению совокуплял большой с двумя последними пальцами») [3].
В начале февраля 1774 г. в Яицком городке Пугачёв женился на молодой казачке Устинье Кузнецовой. Он наименовал её императрицей, назначил ей штатс-дам и фрейлин из яицких казачек и хотел, чтоб на ектении поминали после государя Петра Фёдоровича супругу его государыню Устинью Петровну. «Попы его» не согласились, объяснив, что не получали на то разрешения от Синода. – Отказ их огорчил Пугачёва; но он не настаивал в своём требовании [4].
12 июля 1774 г., во время штурма Казани, архиепископ Казанский и Свияжский Вениамин (Пуцек-Григорович) сначала ободрял оборонявшихся от пугачёвцев простолюдинов, а с падением города успел укрыться в кремле, в Благовещенском соборе, где «на коленях со всем народом молил Бога о спасении христиан. Едва умолкла пальба, он поднял чудотворные иконы, и несмотря на нестерпимый зной пожара и на падающие брёвна, со всем бывшим при нём духовенством, сопровождаемый народом, обошёл снутри крепость при молебном пении».
Спустя 3 дня в том же Благовещенском соборе архиепископ Вениамин встречал вошедшего в Казань Михельсона и служил благодарственный молебен по случаю победы над восставшими. Казани эта победа стоила дорого: сгорело 2057 домов (из общего числа 2867), 25 церквей и 3 монастыря; остальные дома, церкви и монастыри были разграблены...
Архиепископ Вениамин впоследствии был обвинён в сношениях с самозванцем. Следственная комиссия по делу Пугачёва выразила архиерею недоверие, его заключили под домашний арест. Но когда подтвердилось, что во время восстания Вениамин не только рассылал по епархии послания против Пугачёва, но и предал того анафеме в ходе одного из богослужений, – он был оправдан и 26 января 1775 г. возведён в сан митрополита; сама Екатерина II прислала ему белый митрополичий клобук [5].
Потерпев поражение у Казани, Пугачёв переправился через Волгу. Это произвело «общее смятение» – вся западная сторона Волги восстала и «передалась самозванцу». Господские крестьяне взбунтовались; иноверцы и новокрещёные стали убивать русских священников...
27 июля Пугачёв вошёл в Саранск. Он был встречен не только чёрным народом, но духовенством и купечеством (когда 31 июля оставленный Пугачёвым Саранск заняли правительственные войска, «важные изменники духовного и дворянского звания» были арестованы).
Так, настоятель Саранского Петровского монастыря архимандрит Александр (Андреев) принял Пугачёва с крестом и Евангелием. Вместе с ним Пугачёва встречали, во облачении и с крестами, по меньшей мере 13 представителей городского духовенства. Во время последующих богослужений архимандрит Александр на ектениях поминал государыню Устинию Петровну.
После поражения восстания архимандрит Александр был предан гражданскому суду в Казани. 13 октября 1774 г., в полдень, его привели в оковах в собор, повели в алтарь и возложили на него полное облачение. Солдаты с примкнутыми штыками в это время стояли у северных дверей. Протопоп и протодиакон поставили архимандрита посреди церкви во всём облачении и в оковах. С окончанием литургии его вывели на площадь, где зачитали ему обвинения (в указе было велено вывести его в монашеской одежде, но глава секретной следственной комиссии Павел Потёмкин сделал по-своему – для большего эффекта). После этого с него сняли ризы, обрезали волосы и бороду, извергли из монашества, надели мужицкий армяк и сослали в Казанский Спасо-Преображенский монастырь в «вечную монастырскую работу». Народ был в ужасе и жалел архимандрита [6].
4 августа восставшие подошли к Петровску. Навстречу Пугачёву под колокольный звон вышло духовенство с образами и хлебом [7].
В примечаниях к своему труду Пушкин поместил описание злодейств мятежников, составленное в ходе государственного расследования восстания. Большая часть описания представлена списком жертв пугачёвцев.
Среди многих прочих в этом списке значатся около 137 «убитых до смерти» представителей духовенства. А именно:
в Цивильском уезде – 4 священника, дьячок, пономарь,
в Чебоксарском уезде – 12 священников, 5 дьяконов, 2 дьячка,
в Царёвококшайском уезде – священник,
в Пензенском уезде – 4 священника (один из них – с женой), пономарь,
в Козмодемьянском уезде – 2 священника, 2 дьякона, дьячок,
в Пермском уезде – 3 священника (Василий Козмин, Аникий Борисов, Родион Леонтьев), 2 дьячка (Иван Попов, Илья Петров),
в Алатырском уезде – 6 священников (Яков Фёдоров, Василий Алексеев, Афанасий Иванов, Иван Прохоров, Антип Борисов, Иван Борисов), диакон (Фёдор Михайлов),
в Арзамасском уезде – священник (Василий Алексеев),
в Курмышском уезде – 12 священников (Афанасий Дмитриев, Алексей Семёнов, Василий Антонов, Гаврила Евтропов, Гаврила Михайлов, Андрей Степанов, Михайла Дмитриев, Пётр Иванов, Андрей Алексеев, Григорий Матвеев, Михайла Васильев, Фёдор Алексеев), 10 диаконов (Андрей Фёдоров, Василий Гаврилов, Григорий Гаврилов, Константин Васильев, Иван Михайлов, Иван Никифоров, Иван Андреев, Михайла Иванов, Алексей Андреев, Иван Андреянов), 8 дьячков (Пётр Иванов, Иван Григорьев, Корнил Васильев, Иван Васильев, Василий Никитин, Пётр Афанасьев, Василий Иванов, Сергей Григорьев), 9 пономарей (Пётр Иванов, Матвей Иванов, Василий Тимофеев, Егор Антонов, Пётр и Агафон Фёдоровы, Дмитрий Фёдоров, Илья Михайлов, Семён Кузьмин), а также жена священника,
в разных местах города Ядринска – 38 священников и причётников с их жёнами,
в крепости Рассыпной – священник,
в крепости Магнитной – священник,
в Краснослободском уезде – священник (Иван Яковлев),
в городе Наровчате – священник (Иван Иванов),
в городе Инсаре – 2 священника (Козма Семионов, Андрей Миронов),
в Шацком уезде – священник (Осип), диакон (Василий), дьячок, пономарь (Михайла),
в городе Нижнем Ломове – священник (Иван Иванов) [8]...
10 января 1775 г. к месту казни на Болотной площади в Москве Пугачёва привезли в санях, в которых рядом с ним находился его духовник. Перед самим четвертованием священник сказал Пугачёву и его сподвижнику Перфильеву несколько слов, благословил их и сошёл с эшафота [9].
Об участи православных храмов, оказавшихся в гуще событий:
5 октября 1773 г., подойдя к Оренбургу, восставшие поставили одну из своих артиллерийских батарей на паперти Георгиевской церкви у самого предместья города. В тот же день, по приказу оренбургского губернатора, предместье было сожжено; церковь уцелела.
3 ноября, во время очередного нападения на Оренбург, пугачёвцы «разложили» в церкви огонь, спасаясь от стужи и метели. На паперти вновь поставили пушку. Ещё одну Пугачёв велел втащить на высокую, 6-ярусную колокольню. Следующей ночью пугачёвцы отступили. В оставленной ими церкви были найдены кровавые лужи «на помосте» – там находились их раненые. Оклады с икон были ободраны, напрестольное одеяние изорвано в лоскутья. «Церковь осквернена была даже калом лошадиным и человечьим».
Во второй половине февраля 1774 г. при штурме крепости Яицкого городка восставшие подвели подкоп под колокольню (соборная церковь и колокольня крепости «составляли одну линию с фасом переднего вала») и взорвали её.
В мае 1774 г. пугачёвцы взяли крепость Петрозаводскую, разорили и выжгли её, крепостная церковь была разграблена, иконы ободраны и разломаны в щепы [10].
12 июля 1774 г., ворвавшись в Казань, восставшие «вбегали в церкви и монастыри, обдирали иконостасы» (необходимо заметить, что к этому времени значительную, если не большую, часть пугачёвского войска составляли башкиры). Затем они начали артиллерийский обстрел казанской крепости (там закрылись защитники города), в том числе Спасского монастыря, занимавшего её правый угол – ветхие стены обители едва держались. Обстрел крепости вёлся и с другой стороны: одна пушка была поставлена на врата Казанского монастыря, другая – на церковной паперти. «Разбойники, надев на себя женские платья, поповские стихари, с криком бегали по улицам, грабя и зажигая дома» [11].
Упомянутое выше описание злодейств восставших, составленное в ходе государственного расследования мятежа, содержит и сведения о пострадавших храмах.
Приводим их здесь:
В Казани – восставшие, ворвавшись в город, входили в храмы в шапках, с оружием, грабили и выгоняли укрывающихся там людей. Это происходило в: Богородицком и Владимирском соборах, церквах Московских чудотворцев, Николая Чудотворца (Тольского), Николая Чудотворца (Низкого), Троицы Живоначальной, Воскресения Христова, Варлаама Хутынского, Иконы Божией Матери Грузинская, Вознесения Господня, Иконы Божией Матери Тихвинская, Четырёх Евангелистов, Алексия, человека Божия, Рождества Пресвятой Богородицы, Троицком Фёдоровском монастыре. В Петропавловском соборе, не сумев отбить дверей, пугачёвцы стреляли с паперти в окошки.
В Цивильске – в церкви Иконы Божией Матери Казанская.
В Чебоксарском уезде – в приходских церквах сёл Сретенского, Богоявленского, Успенского, Веденского пугачёвцы не только грабили и убивали, но и кололи иконы, раздирали церковную утварь.
В Пензенской провинции – делали то же самое в церкви Иконы Божией Матери Казанская города Петровска и приходской церкви села Чардыма.
В Нижегородской губернии, в Арзамасском уезде – в приходской церкви села Черковского; в Алатырском уезде – в приходских церквах сёл Сутяжного, Семёновского, в Николаевском соборе и Троицкой церкви города Курмыша; в Курмышском уезде – в приходских церквах сёл Шуматово, Шумшеваши, Большие Туваны, Альменево, Ус.
В Воронежской губернии – в Богородском Казанском монастыре города Нижнего Ломова.
В Оренбургской губернии – в церкви Георгия Победоносца предместья Оренбурга (см. уже приведённые выше сведения); в церквах Захарии и Елисаветы на Меновом дворе и Иоанна Предтечи в загородном губернаторском доме вынуты из мест своих иконы и повержены на землю, некоторые расколоты.
В приходских церквах Сакмарского городка, крепостей Татищевой, Рассыпной, Сорочинской, Тоцкой, Магнитной и Карагайской пугачёвцы грабили оклады с икон и всю церковную утварь, в сёлах Спасском Бугульминского ведомства, Борисоглебском и в Канжинской слободе – въезжали на лошадях и грабили церковную утварь.
В Пермской провинции – в церквах на заводах Юговском Осокина, Ижевском казённом, Юго-Камском, в сёлах Крестовоздвиженском, Дубенском, Берёзовке, Троицком, Олшина тож, Крылове Осинского уезда, Николаевском и в крепости Троицкой делали грабежи, а в некоторых и в Царские врата входили.
Сожжены церкви – на заводах Саткинском, Петропавловском, Воткинском, Икосовом винокуренном, Златоустовском, Сатковском, Авзяно-Петровском и в пригороде Осе. Кроме того, по Оренбургской линии мятежники, идя к Троицкой крепости, жгли церкви, образа же находили после них разбросанными, а какие-то – расколотыми [12].
Подытоживая свой труд, Пушкин-историк сделал, видимо, главный вывод как в целом по истории Пугачёва, так и по выделенной нами церковной теме:
«Весь чёрный народ был за Пугачёва. Духовенство ему доброжелательствовало, не только попы и монахи, но и архимандриты и архиереи. Одно дворянство было открытым образом на стороне правительства» [13].
1. Пушкин А. С. Полное собрание сочинений в десяти томах. Том VIII. М.–Л., 1951. С. 162.
2. Там же. С. 168, 169.
3. Там же. С. 179, 306.
4. Там же. С. 208, 209.
5. Там же. С. 238, 239, 243, 317.
6. Там же. С. 247, 251, 356, 357.
7. Там же. С. 253.
8. Там же. С. 324, 325, 328, 330, 336–339, 341, 342.
9. Там же. С. 266, 267.
10. Там же. С. 174, 177, 178, 209, 479, 480, 226.
11. Там же. С. 237, 238.
12. Там же. С. 320–322.
13. Там же. С. 357.