Войска приняли дивизион хорошо. Привыкший воевать вдали от пехоты дивизион переносных катюш в первый же день попал под массированную немецкую бомбежку. Пехота спаренными противотанковыми ружьями на лафетах из кустарных труб, с простейшим воздушным наведением, встречала мессеры.
- А это наши «зенитки», товарищ капитан второго ранга. Хлопцы придумали.
- Ну и как немцы бояться?
- Бояться. Два юнкерса сразу уложили. Теперь нызенко не летают.
А задачу Арсению в штабе фронта отвели наиглавнейшую. Ждать команды и сжечь немецкую высоту. Она виднелась вдали и господствовала над советскими позициями. Нависала над солдатами и казалось еще миг, еще чуть и советские войска скатятся к морю. Старшина, крепкий с виду, сопровождал его.
- Товарищ капитан второго ранга туточки пригнитесь. Это не словаки. Немцы сразу пальнут. На каждый огонек лупят. Дятлы!
Здесь была другая война. Война высот. Перевал забитый немецкой техникой ежедневно задыхался от дыма. Позиции зачастую находились рядом и противники в упор рассматривали друг друга. А за спиной солдат уже виднелось море, Туапсе и часть люфтваффе, набрав высоту, улетало туда, бомбит нефтяные хранилища.
- Словаки туточки стояли, в слякоть замиряться приходили. Щас вместо них немцы в окопах торчат.
- Обожди старшина, как замиряться?
- Просто, товарищ капитан третьего ранга, просто в карты наши играли с ними на табак. Да и вояки они никудышные. Отпуск у немцев требовали. Насточертело им все.
Вот так-то насточертело. Умница старшина, а им не осточертело, они дома не в гостях и гнать их всех с перевала превеликая для них заслуга.
А заслуга была проста. Найти место для залпа по немецкой вершине и ждать приказа штаба фронта. Для этого и был с ним старшина. Ноги гудели от нескончаемых подъемов и спусков. Хотелось упасть и отдышаться.
- Передохнем трохи. Устали товарищ капитан второго ранга. Эт не асфальт, тут сноровка нужна, як у фрицев. Горные их части дюже нам вредят.
- Все верно старшина, выше направляющих не поднимался.
И осекся. Ни одна душа не знала о цели его пребывания. Только комполка и он. Секретность залпа превалировала.
- Есть еще, на что посмотреть?
- Есть, но дюже высоко.
Дюже, оказалось той позицией, которую он хотел. Вершина, занятая немцами, голая, без пролеска наверху, казалась рядом и снести ей башку для Арсения было главным. Вдвоем скрупулёзно осмотрели все вокруг. Да и вторая запасная была выбрана рядом, как будто удача поиздевавшись над ними днем раскрыла им козырные карты вечером.
Фронт ждал немецкого наступления и только слякоть от зарядивших осенних дождей не давала немцам развернуться. Ущелья плыли, горные реки взбунтовавшись смывая все подряд несли свои воды к морю. Доложив вечером Гуденко обстановку, Арсений с комполка, как с комбригом на Венцах, ломали головы. Карта с отмеченными на ней немецкими складами, орудиями менялась разведкой полка каждый день. Разведки с обеих сторон работали круглосуточно.
Комбриг был рядом на одной из высот. Он вглядывался в нее, пытаясь найти в ней знакомую сутуловатую фигуру. Дождь забивал бункер, не спасали плащ-палатки, не помогало ничего, только в госпитале под скалой в пещере можно было кое-как обсушится. Он отдал приказ ночью занять позицию, обустроить ее втихаря, запасную с фугасами отделать еще лучше. Утром он обошел позиции, обошел со старшиной и тот на ящике со снарядами написал мелом кратко «За Катю». Добавил «Суки»!
Прошел день, второй под бомбежками, войска окопавшись глубже встречали первый снег. Немцы стояли и ждали Сталинград. Там решалось все.
- Одно ухо у них всегда на Сталинграде торчит, особенно у словаков, ждут суки, верят в свою победу, а нам бы ударить по ним, да похлеще, струхнуть их с высот, шоб пятки засверкали.
Старшина явно владел информацией. Может опыт, может что сверху от погибших солдат, но он ждал скорого наступления. А залп откладывался. В ожидании его Арсений с комполка в который раз проигрывали ситуацию. Подошли моряки. Ночью скрытно максимально быстро окопались. День прошел без изменений, та же бомбежка, те же немцы в окопах напротив, а к полудню небо просияло.
В три звена появились в небе Ла-5 . Пехота задрав головы до слез радовалась им. Вступив в бой с мессерами и сбив с ходу два, которые задымив потянулись за линию фронта. А бомбардировщики бомбившие комбрига спешно жались к земле. Высота для них была смертельна и они понимая это сознательно шли на русские «зенитки». Атака ЛА-5 была внезапна её никто не ждал, немцы готовились «спать», а Гуденко отдал приказ на залп по немецкой вершине.
Карандаш волновался и с придыхом чеканил слова. Но Арсению достаточно было его кивка, простого кивка в сторону грозной немецкой вершины. Она была хорошо видна и склон её выделялся суглинком. Он понимал наступление планируемое штабом фронта начнется сейчас, в эту минуту, в ночь, с залпом его катюш. Мизинец предательски дрожал.
- Первая батарея залп из четырех фугасов пристрелочный готовь!
- Готов!
- Огонь!
Четыре фугаса поверх гор с шумом ушли и кучно накрыли немцев.
- Вторая, третья батарея залпом со всех направляющих азимут на деление выше огонь.
Склон горел, полки пошли в атаку. В рации появился Гуденко.
- Арсений Петрович, дорогой, позицию не менять, как можно быстрее накрой высоту огнем. Не дай им дыхнуть!
Вдоль ущелья протяжно ухая внизу ударили катюши. Мои. Он угадал бы их из тысячи. В третьей батарее питание запаздывает. На мизер, но фугасы замирают на мгновенье. Клинет дуло. Верно кок подметил. На мгновение он представил его волнительно бегающего среди батарей и кричащим словно в рупор. «Хлопцы давай, давай хлопцы» И хлопцы давали.
Второй залп ушел в тыл немецким коммуникациям. Залп почти вертикальный через гору свечкой рассчитанный на авось. Мух молотком гонять . Коковы слова. Как он там? Живой? А его батареи методично превращали высоту в пепел.
- Арсений Петрович прекратить огонь, меняй позицию и жди. Люфтваффе на подлете.
Темнело, когда они оказались на запасной позиции. Немцы остервенело отбомбившись улетели. Тишина липкая, холодная накрыла горы. Неизвестность уселась с ними в окопах ждать, а Гуденко молчал. Он вновь чувствовал себя винтиком, винтиком главным, зависящим от той большой машины, которая с Гуденко находилась в штабе фронта. Пошли ли в атаку полки, моряки, старшина с ними Арсений не знал. Он всматривался в карту и понимал, что полкам нужно преодолеть низину забитую снегом, выйти на исходную и взять высоту, но было тихо. Ночной бой не разгорался.
- Арсений Петрович.
Голос карандаша был спокоен.
- Ждать, ждать и ждать!
Он вновь шарил глазами по карте, предугадывая координаты последующего залпа. Пытался предоставит его, но ничего в голове не складывалось. Переходы вниз вверх выматывали, валили с ног и найти решение в этой адской горной тактике он не мог. Ждать и он был согласен.
Дивизион с полным боевым комплектом спал. Опять повалил снег. Что будет завтра? Ему было все равно. Спать, спать и спать! Он представил карандаша и улыбнулся. Не карандаш, а заведенная пружина. Утро началось с массированных немецких артобстрелов. Ущелье снова заволокло дымом, запах его тяжелый зимний витал над позициями. Появилась авиация с двух сторон. Полки и моряки пошли в атаку. Немецкая высота, проснувшись, остервенело огрызалась.
- Арсений Петрович, дорогой, будь готов снова к залпу по вершине. Жди команды, потери под высотой большие.
Казалось он перепахал ее, сжег, но ночью немцы ее восстановили. Восстановили часть, но она жила для них смертельной жизнью. Полки залегли, моряков он видел, их темные бушлаты выделялись на снегу. Цейсовские стекла бинокля забивались снегом, Арсений остервенело тер их, пытаясь предугадать последующий ход боя. Который затих так же внезапно, как и начался.
Дали координаты залпа вестовым. Грязный, в снегу офицер связи озираясь искал глазами костер. Но костры на передовой строго запрещались. Единицы их в низинах, в пещерах не могли обогреть личный состав, но войска приспосабливались. Смекалка работала и работала хорошо. Суглинок вершины покрылся снегом, средняя ее часть лесистая, с прогалинами была как будто на ладони. Не отрываясь он, как под микроскопом, вглядывался в неё.
А Гуденко молчал, молчали горы, молчал комбриг, но приказ залпа витал в воздухе. А первым ударил комбриг. Немцы молчали. Не раскрывались и ждали его. Он был уверен в этом. Появился Гуденко.
- Арсений Петрович, жди, думай, залп твой в любое для тебя время.
И Арсений ждал. Внизу заработала советская артиллерия и его родной дивизион. Перевал, словно проснувшись ото сна, раскатился грохотом до моря. Появилась наша авиация, бомбардировщики пикируя казалось врежутся в вершину. Заработали немецкие зенитки, появились в небе немцы, а немецкая вершина молчала, молчал и он. Моряки пошли в атаку. Их бушлаты барахтаясь в снегу бежали к вершине. Снег, так не кстати выпавший, мешал им. Они зарывались в него, ждали и вновь бежали под неистовым огнем немецких пулеметов.
- Дивизион первой и второй батареями прямой наводкой азимут … без пристрелочного всеми направляющими огонь!
Вершина горела, заработали немецкие орудия, первые разрывы накрыли их, накрыли не плотно, но следующий разрыв будет их.
- Дивизион третей батареей азимут выше на два деления огонь!
Дивизион перезаряжался. Разрывы вокруг, чаще под ними вновь окружали его, но того первого пристрелочного, которого он боялся больше всего не последовало. Значит, как на Венцах одной батареей и в яблочко. Слева и справа от него заработала советская артиллерия. Спасают меня. Он даже представил немецкого наводчика и себя в качестве мишени и как метроном отсчитал время перезарядки дивизиона.
- Дивизион всеми батареями азимут ниже на два деления по пулеметам огонь!
Появился Гуденко.
- Арсений Петрович меняй позицию, меняй- это приказ.
Арсений не поменял. Метроном стучал в голове и по нему до перезарядки дивизиона оставалась минута. Прожить минуту на этом адском пятаке было удачей. Но по другому он не мог. Не давали моряки и помочь им была для него великой задачей. И залп ушел.
В пещере у костра он считал свои потери, но к его удивлению их не оказалось, как будто там наверху кто-то корректировал немецкие наведение. А может спас пятак, удачно выбранный ими. Но кто сегодня носил его на руках и дал дивизиону произвести три полных залпа, додумать он не успел.
Заработала рация. Вершина моряками была взята, а ему присвоено звание Героя Советского Союза.