ПАМЯТНИК ЛЮБИМОЙ
Жил-был председатель колхоза неподалёку от Павловска. И были у него жена, дети, а ещё любовница. Всю жизнь – одна и та же жена и одна и та же любовница. Такой верный был мужчина – никому из них никогда не изменял. Ну и, конечно, одни и те же дети у председателя с женой были. И у любовницы с председателем.
Жена знала про любовницу, а любовница, уж конечно, знала про жену. И весь райцентр был в курсе их непростых тройственных отношений. Так и жили. Ну, жена – что? Скандал было закатила, а сама думает: "Ну, уйду я от него. И кому я нужна в райцентре с двумя детьми? И детей без отца оставлять… За кого замуж выходить – за тракториста или скотника? Говно за коровами убирать? И это после роскошной жизни председательши? И дети будут без отца, и сама в нищете..." А председатель, пока она так невесело размышляла, решил поставить памятник из гипса – якобы Родине-Матери. И всё бы ничего, да уж слишком этот памятник на председателеву любовницу смахивал. Весь райцентр ходил мимо да поглядывал: она – не она? Нет, всё-таки она! Вылитая! И пучок волос сзади – один в один, как у председателевой любовницы, и юбка такая же пышноватая. И плечи, и руки, и особенно лицо – всё как у любовницы!
Жена председателя и этот позор стерпела. Куда ж ей деваться-то? Так тот памятник до сих пор на своём настоенном месте – напротив автостанции – и стоит. Памятник истинной и верной любви!
ЗАЧЕМ ЖИЛИ?
Скопили на сельский дом муж и жена. Вкалывали каждый втригорба: дядя Саша работал на КамАЗе, у них бизнес с братом общий был, а тётя Таня водила скотину, вкалывала на огороде и по дому успевала. Наконец скопили – купили дом. Вот, думали, и мы поживём, и детям – двум дочкам, Маше и Наташе, – достанется. Дочки учились в областном центре и навещали родителей редко. Дядя Саша каждый раз напивался вусмерть, когда приезжал из дальнобойных рейсов. Тётя Таня ругалась, но с пристрастием мужа ничего поделать не могла.
Но случилось несчастье: супруги попали в автокатастрофу и погибли. Оба – сразу. ГИБДД установила: дядя Саша был не виноват, а на встречку выехал наркоман.
Дом осиротел – большой, шикарный, хорошо отделанный, отличная времянка, двор выложен кафелем, огромный огород. Жить бы да жить… Половину добра, что было в доме, растащили родственники, что успели, девчонки забрали себе в областной центр. Продали и наследные два КамАЗа, деньги поделили.
Наташе это богатство не слишком пригодилось: вышла в областном центре замуж за милиционера с хорошей карьерой – парня из очень обеспеченной семьи. Маша на вырученные деньги купила дорогущую иномарку, а оставшиеся от покупки деньги потратила на комнату в общежитии. Ездить на иномарке Маша так и не научилась, машину быстро разбила. Словом, девочки умом не блистали, но Наташа нашла себя в семье, получила диплом юриста, а Маша тупо прожигала жизнь.
Владельцами же нового дома оказалась семейная пара средних лет, из Мурманска. Новые хозяева установили видеонаблюдение за домом и двором и время от времени посматривали из Мурманска на свою новую дачу. Они туда приезжали на лето, а осень, зиму и весну проводили на работе в Мурманске. Несколько раз через высокий каменный забор забирались воры – местные наркоманы и алкаши, но их вовремя отпугивала или задерживала милиция, которую хозяева, глядя на экран системы видеонблюдения у себя в Мурманске, тут же вызывали.
Но однажды случилось невероятное: в доме поселились привидения. Их засекла видеокамера: мужская и женская фигуры. Мало того, что они выглядели точь-в-точь как погибшие супруги, тётя Таня и дядя Саша. Они проникали через закрытую калитку, проходили по тропинке, затем проскальзывали в дом. Усаживались в мягкие кресла, которые не успели вытереть при жизни, и начинали разговор.
- Зачем мы жили? – спрашивал дядя Саша.
- И кому теперь нужен этот дом? – вторила ему тётя Таня.
Так повторялось несколько раз, и каждый раз видеокамера фиксировала одно и то же, практически без изменений. Вызывать милицию новые хозяева не решились, но дом от греха поспешили продать.
БИБЛИОТЕКАРША НАТАША
Жила-была школьная библиотекарша Наташа. Муж её в гараже повесился. Причина неизвестна, но был он страшный алкаш. Старшая дочь рано вышла замуж, младшая рано пить и шалавиться начала.
Наташа сначала работала в колхозе на разных работах, потом её в библиотеку взяли. Подрабатывала в школе техничкой, звонки давала. В начальных классах её даже просили замещать заболевших учителей.
Характер у Наташи был властный: могла во время урока прийти и наорать на учительницу, если та её дочери ставила «двойку». При этом Наташа завидовала учителям, что те могли уроки вести, а ей доставалась только низкоквалифицированная работа. Говорила, что учителем работать много ума не надо – сиди да командуй, кому что читать.
Но зарплата у школьного библиотекаря была маленькая, и устроилась Наташа на полставки в похоронное бюро. Привело это к тому, что похоронные венки стали появляться в школьной библиотеке, пока директриса ей не вставила за это по полной.
Как-то попросили Наташу найти рассказы о Кюхельбекере, ответ Наташи был прост, как и она сама:
- А у нас отдел иностранной литературы на ремонте.
И это было правдой. В библиотеке вечно что-то случалось: то полка сломалась, то потолок обвалился.
Попросили Наташу найти что-нибудь Салтыкова-Щедрина. Она тут же выпалила:
- Так вы определитесь: вам нужен Салтыков или Щедрин? Это всё-таки разные писатели.
Наташа погибла в автокатастрофе – сидя на заднем сиденье. Её подвозили соседи – те самые Саша и Таня. А и правда – зачем все они жили?
(Павловский район Воронежской области)
День Петра и Павла
1979-й. Пришли на экзамен по истории КПСС (такая раньше была) двое по этому предмету самых отсталых. Последними со всего курса. Одного звали Пётр, другого - Павел.
Павел спрашивает Петра:
- Ну, хоть что-нибудь прочитал?
- Нет, - говорит, - с души воротит. В сторону унитаза. Вот представляешь, что я над собой только не делал, все огрызки газет на столе по второму кругу перечитал, а учебник открыть так и не смог.
- Ух ты! - отвечает Павел. - И у меня такая ж петрушка.
Первым пошёл Пётр. Нёс всякую чепуху, в которой только и слышно было через дверь: "Съезд... партконференция... весь советский народ..."
Выходит - ну что?
- "Хорошо!"
Павел ничего не ответил. На экзамене - тоже. Получил "удовл.".
- Там никого больше нет? - спросил преподаватель. "Нет, никого, - ответил Павел и добавил: - Спасибо!
- Вот-вот, - поиронизировал преп, - спаси Бог. Как Бога-то зовут?
- Чего?.. А, ну, Иисус Христос...
- Ну, слава богу, хоть это знаете.
- Наверное, протестант: Пётр ему ближе, но, слава богу, не стал апостолов обижать, - говорил потом Павел.
(Воронеж)
Засланные
В 2000-м работал в крупной московской газете. Ездил по заброшенным местам - бывшим пионерским лагерям, заповедникам. В Воронежском биосферном (станция Графская) посетил музей природы. "А что это за рыбы трёхметровые?" - спрашиваю. Это щуки, говорят. Живут до 300 лет. А в 1974 году в Усманке всплыли вверх животами: в Усмани Липецкой области ввели в строй табачную фабрику.
Рассказали мне научные работники, что все животные в заповеднике умные: знают границы заповедника и носа за них не кажут. Знают: там, за границей, - страшные и дикие двуногие: мусор, сволота и безобразие. "Лоси приходят лечиться к нам - сами. Полечатся от клещей и уходят". А потом, вздохнув, сотрудница музея добавила: "Ох, не отсюда мы все. Засланные...".
Чёрный глаз
2016 год, я в костюме Деда Мороза - наша арт-группа "Алые паруса" (так называлась эта группа - сценическое оформление уроков в помощь учителям литературы) рассказал о себе, как долго шёл с Северного полюса, а звери собирали мне шоколадки, за которые теперь дети должны прочитать стишок или спеть песенку... И вот нарвался я на одного мальчика, который начал читать стихотворение Гумилёва (я потом всего Гумилёва перерыл - такого не нашёл) - "Черный всадник". И вот начинает он: "Чёрный всадник на чёрном коне, с чёрным глазом, в чёрном плаще, скачет через чёрную ночь..." Читает 2, 3, 5, 10 (!)… 15 минут - щука, без запинки, всех утомил - три раза хлопали, а он своё, и пока, подлюка, не дочитал до конца и у меня испарина не превратилась в мелкий дождь и мелкую дрожь, я и все остальные сидели и слушали эту чёрную хрень. Но ведь как точно угадал всё то, что случилось потом...
Не хотел я нему ничего давать, но дал две шоколадки.