Вспомнилось. Мне был двадцать один год. И я на улице, в парке, познакомился с симпатичной девчонкой. Ее звали Нонна Линник. Студенка мединститута, умная еврейская девочка с какой-то печальной улыбкой. У нас как-то быстро все закрутилось. Но каждый раз перед расставанием, она прижималась ко мне и долго не уходила.
Несколько раз у нее вырывалось:
-Как не хочется идти домой.
Я по молодости не сомневался, что ей не хочется домой из-за меня, и мне это льстило. С ее слов я знал только то, что она живет с мамой и папой, а родители очень строгие. Не разрешают приходить позже десяти вечера. И требуют отчета: как прошел день, что делала, с кем встречалась...
-Да любят они тебя, как маленькую, не поймут, что ты выросла, и переживают.- успокаивал я.
Но вскоре я на себе почувствовал, как я ошибался.
Не знаю, что она сказала им обо мне, но папа потребовал, чтобы она привела меня к ним домой.
Помню, как, волнуясь, я надел рубашку, свой единственный пиджак, лучшие ботинки. По дороге купил на половину нищей стипендии большой букет цветов для ее мамы. И пошел к ним домой...
После посещения ее квартиры в элитном жилом комплексе в памяти остался тяжелый оценивающий взгляд ее отца и осторожное выпытывание мамы, как я собираюсь зарабатывать деньги, и что такое значительное готов сделать для их семьи. Не для Нонны, а для их семьи.
Отец подливал мне армянский коньяк. Мы допили бутылку, и он вдруг спросил, насколько серьезно у меня с его дочерью. Конечно, я отвечал, что серьезно, хотя наши отношения только начинались.
Тогда он предложил мне странную идею. Если так все с Нонной серьезно, то мне было бы неплохо поработать по контракту в Норвегии на нефтяных вышках в Северном море. Меня оформят его знакомые. Если я выдержу год, то их семья будет меня уважать, и мои заработанные деньги очень пригодятся Нонне для ведения хозяйства. Помню, я был пьян, понимал, что он несет какой-то бред, но старался с ним не спорить.
После этого визита в гости у меня было тяжелое ощущение, что у меня нет выбора, и ее семья за меня уже все решила.
Я предложил Нонне переехать в общежитие или на съемную квартиру. Она испугалась:
-Я не могу. Ты не представляешь, какой жестокий у меня отец. Он даже может меня убить. Я боюсь что-то делать против его желания.
Я ломал голову и пришел к выводу, что в эту непростую семью я точно не впишусь.
Через месяц был день рождения Нонны. Мне хотелось сделать ей красивый подарок.
Такой, о котором она давно мечтала - туфли на высоких шпильках. Моей особой гордостью было, что я сам честно заработал деньги, вечерами разгружая упаковки в книжном магазине.
Нонна долго примеряла разную обувь, и удачно выбрала красивые красные туфельки на высокой шпильке. Она не захотела их снимать, и, аккуратно переступая, вышла из магазина. Ее щеки горели, и она была по-настоящему радостна.
У меня еще оставались деньги на кафе. Там мы выпили бутылку вина, и я проводил ее до дома. Мы долго целовались у подъезда. А потом поднялись на лифте, и задержались у ее двери. День удался. Время было почти полночь.
Я уже собрался уходить, но внезапно дверь ее квартиры открылась, и я увидел ее отца. Нонна переступила порог. Я быстро поздоровался с ним и пошел к лифту. Как назло, лифт слишком долго не приходил.
Но вдруг в общем коридоре я услышал, как что-то громко со стуком падает. А потом еще раз. Я приоткрыл общую дверь. Прямо возле двери лежали растерзанные красные элегантные туфли. У одной был вырван каблук. Я услышал за дверью злобный крик отца:
-Весь паркет своими гвоздями пробила. В следующий раз пусть твой дружок языком все залижет.
Кровь хлынула мне в голову. Я подбежал к квартире и позвонил. Открылась дверь. Папаша высунул голову. И я с порога ударил его в подбородок и открыл дверь пошире. Он сделал два шага назад и зашипел. Нонна испуганно закричала. Я принял быстрое решение и спросил:
- Со мной идешь или остаешься? Если останешься, то меня больше не увидишь.
Она молчала и, задыхаясь, всхлипывала.
-Со мной или здесь? - настойчиво повторил я.
-Нет, не могу.- наконец медленно проговорила она.- Я остаюсь.
Я последний раз окинул их взглядом и побежал вниз по лестнице.
Горечь переполняла меня. Было чувство, что меня предали.
Я сдержал данное сгоряча слово, и наши отношения навсегда закончились.
Я не пожалел об этом.
Свою женщину можно на руках перенести через любое препятствие, если она всей душою твоя, и сама этого хочет.