Мечты увидеть прекрасное, растут из представлениях о счастье. Только, как например, в детстве, отказываясь признавать сложности при познании мира, мы имеем возможность хотеть со всей страстью открывать неизведанное, стремиться и переживать. Мы помним, как когда-то, мы, еще не отягощенные знаниями, буквально сжигаемые жаждой впечатлений, могли десятый поход в соседний лес воспринимать так же, как самое первое путешествие и первое приключение. Только не принимая таких непонятных нам тогда сложностей и противоречий в отношениях людей, мы могли искренне верить всему услышанному или прочитанному.
Но проживая многое, и действительно узнавая этот наш мир, в какой-то момент, как итог овладения (смешно, правда?) жизнью, ловишь себя на отсутствии желаний. По чуть-чуть, не торопясь, но начинает пропадать тяга, сначала в частностях, потом это как-то группируется и обобщается, и в результате ко всему вообще. Это происходит, конечно, не в раз, а по не многу, но с нарастающим постоянством. И с ужасом, вдруг, осознаешь факт, что за чередой повторяющихся, очень типовых историй, уже теряешь вкус к происходящему, в том числе, даже и к очень даже праздничным, но таким похожим друг на друга событиям. Это состояние восприятие существующей действительности, которую на самом деле, нельзя унизить и назвать плохой, но, все же, придавая некий налет негативной оценки в отсутствии яркости, насыщенности, мы начинаем определять как обыденность.
И вот, по сути протестуя, ты цепляешься за любую возможность вернуться в мир, где очень хочется снова испытать восторг от еще все таки непознанного и неизведанного, в пространство, наполненное желаниями. Твоя душа еще помнит, какие у тебя были надежды, с какой тщательностью ты в своих потаенных мыслях, прорисовывал не существующие и от этого еще более далёкие миры, прорисовывал их, всеми доступными твоему воображению красками. Хотя на самом деле, только придумывая яркие и приятные ощущения, представляя себя вне рамок того, где ты был в этот момент.
Таким незамысловатым способом, ты создавал для себя другой, особенный, мир сильно лучший, мир из невероятной помеси грез и действительности, домысливая себе себя счастливого, перенося ощущение своего представления о своем счастье из фантазийного мира, в мир реальный. При этом в какой-то момент ты признаешь факт, что твоего воображения, в общем-то, не хватает, чтобы в деталях и полных в своей палитре красках создать достаточно насыщенную, яркую и такую необходимую тебе вселенную, наверно такую, где больше сказок, где все правильно и все хорошо. Но вообразив хоть что-то иное, из столь важного для тебя, ты уже имеешь модель, образ, чтобы встретив когда-нибудь подобие, не пропустить и иметь причину переродиться самому.
И вот, томимый пониманием ограниченности своих фантазий и потребностью поиска идей для восполнения такой своей ограниченности, ты, казалось бы случайно, выхватываешь из протекающего перед глазами мимо потока, еле заметную, где то на грани возможности восприятия, но уже прекрасную даже в такой, практически еле различимой картинку и оп! - вспышка! Это ОНО! Это оно, может быть любым - чудо восхода солнца, торжественность Собора, сумасшествие вида, открывшегося с пика горы, таким любым, что не имеет никого значения, что конкретно из этого запустило лавину переживания, тронувшего твое сокровенное.
Да, ты еще не понимаешь, что именно произошло, но уже точно знаешь точно, увидел! Увидел изумительно чудесное, что-то близкое к недорисованному в прошлом идеалу, что-то, что уже невозможно будет повторить потом, потому что такого острого восприятия, как уведенное впервые неожиданно и вдруг, не повторить никогда. Ты, встречаешь это прекрасное, и в полной мере признаешь, что раньше был не способен выдумать для себя, в своём, как теперь уже оказывается доказанном факте, скудном воображения, что-то сопоставимое с этим, практически идеалом, с его наполненностью гармонией. Причём увидев даже без каких-либо подробностей, только общий образ, еще несформировавшийся до чёткости контуров, но ты уже точно знаешь, это то оно, с которым ты можешь связать искомый прообраз действительного чуда. Произошедшее сразу начинает захват твоих мыслей, и заполняет твое воображение полностью, и превращается буквально в навязчивую идею.
Приняв это прекрасное как достижение мечты, ты можешь лелеять надежду в возможности взрастить этот образ, хоть до этой, вполне случайной встречи, как тебе думалось, недосягаемый. А потом, сохранить и поселить его в себе навсегда и в порыве перейти невидимую черту, разделяющую твой внутренний мир с внешним, преодолеть все что сдерживает, и, наконец, выразить, явив свои переживание во вне. Эта возможность раскрытия для всех собственной оголенной души, вроде бы, казавшаяся раньше такой недоступной, западает так глубоко и закрепляется в мыслях так крепко, что уже невозможно это изгнать. И жить без этого, уже тоже невозможно.
Через какое-то время, ты все более и более четко прорисовываешь черты, оттенки и полутона, формируешь образ, как уже практически законченный, что в итоге, не позволяет тебе даже помыслить не выражать его и тем более пытаться забыть о его существовании. Такое перестает быть просто твоей мечтой, предъявить это всем уже потребность, обеспечивающая саму твою жизнь.
И тут начинаются муки. Ты боишься верить в эту самую возможность достижения и овладения своей мечтой и чтобы избежать такого, прячешься от себя в той обыденности, из которой так хотелось вырваться. Ты, изо всех сил стараясь не показывать какого-либо интереса, стыдясь самого себя, уже не живешь мечтой, а только иногда украдкой обращаешь к ней взор. Ты сосуществуешь вместе с этим прекрасным, фактически слившись с ним, но для всех других, ты разделен, оно не часть тебя. Ты нарочито не подходишь к холсту, не трогаешь пера, или что иное не делаешь, но на показ. Для всех, текущие вопросы твоей жизни, должны заполнять тебя полностью.
Бывает, что наступает момент какого-то отчаяния, тебе вдруг кажется, что ты теряешь саму возможность прикоснутся к такому для тебя желанному волшебству, называемом творчеством. И ты, отгоняя всякую мысль об этом, через достаточно жесткое сопротивления внутри самого себя, все же, прилагаешь усилия начать творить. Усилия, конечно недостаточные, конечно слабые, конечно неуклюжие. Потому что тебя сковывает страх. Страх не выразить, не достичь. Страх вступить в конфликт с обществом, которое сильно против того, чтобы допустить тебя даже слегка проявить твои порывы, и уж тем более сильно против любой благосклонности к тебе.
А еще есть страх самого себя, это страх получить все желаемое, все, что ты хочешь и разочароваться. Очень не просто обмануть себя. Нет, конечно, это вполне возможно, если долго тренироваться, но, не умея обманывать себя хорошо, ты такой робкий перед самим собой, замыкая круг, уже боишься и не суметь обмануть самого себя, ты боишься своих страхов, боишься признаться самому себе в желаниях.
Но все же наступает счастливый момент, момент твоего освобождения, ты, колоссальным усилием воли отбрасываешь наносное и жжёшь в пепел. Но чтобы подойти к точке, когда ты можешь вырваться, понимаешь, что желание не только иметь, но и достичь мечты требует сделать первый, такой по-настоящему реальный шаг вперед. Только такой шаг становиться освобождением. Еще не полного, не освобождения всего тебя, это только может быть даже больше символический, но этот шаг один из самых трудных, когда уже назад нельзя, и когда понимаешь, что в последующем, даже не будет возможности забыть этот шаг или сделать вид что его не было.
Мучения продолжаются. И чтобы не делать такой, меняющий твою жизнь шаг, который без права на возврат, ты цепляешься за эту самую возможность обманывать себя, как за спасительною соломинку. И вспыхивает борьба со своей мечтой, в придумывании тобой оправданий, забиванием себя проблемами, чтобы даже не было времени мыслить о мечте, очень стараешься убеждать себя в невозможности достичь или получить.
В такой борьбе со своими страхами и желаниями, ты, для того чтобы вообще найти причину жить, принимаешь, как безусловную данность, что только твое стремление, имеет возможность вырвать тебя из воображаемого о прекрасном в мир, где твое творчество и есть реальность и только это способно просто взрывом, подбросить тебя ввысь, создав поток, который в завораживающем вихре и сумасшедшей круговерти потащит из убаюкивающего, теплого, твоего любимого обыкновения и заполнит все вокруг безумными красками. И только этот, тебя подхвативший поток, имеет способность унести тебя в великое путешествие, в те самые неизведанные края, где можно со всей страстью жаждать.
Да, это страшно оторваться от привычного мира, но бередит душу ощущение присутствия где-то, совсем близко, другого, изумительного по своей наполненности красотой мира, где не умерли еще чудеса. И вот, ты, боясь тех препятствий, которые точно будут, ты, страшась будущих ран, пытаясь оправдаться перед собой за свою возможную будущую неудачу, во спасение себя, заставляешь зарождать в себе сомнения, внушаешь себе антинадежду, а вдруг, это все тебе не нужно.
И с такой в голове помесью борющихся между собой страхов и устремлений ставишь на весы два решения, очень удобное, ничего не делать и спрятаться в уютную ракушку текущего и продолжать сладко грезить, или все же шаг, наверно не нужный, наверно неправильный, наверно безумный, но шаг в новую реальность. И где то там, в конце пути, выбранного тобой шага, твое то, что иногда называют счастьем.