Подруга

«…но породниться родством по душе, а не по крови, может один только человек»
Н.В. Гоголь

Мы познакомились у щита об’явлений, на котором были вывешены списки зачисленных на технологический факультет холодильного института. Наши фамилии оказались рядом, звали нас одинаково, мы были одинакового роста, одинаково стройные, только я была блондинка, а у Люды были чёрные, как смоль, вьющиеся волосы. Наши мамы тут же разговорились. Оказалось, что и Людина мама тоже учительница. К метро мы пошли вместе.
- Вы здесь живете, в Ленинграде? - спросила я Люду.
- Нет, мы из Белоруссии.
- Странно, я думала, что белорусы светловолосые с голубыми глазами.
- А я еврейка, - просто сказала Люда.
- А, понятно, - ответила я.
Как это мне раньше не приходило в голову, что национальность человека необязательно связана с местом его проживания? Собственно, национальные вопросы ни тогда, ни сейчас не занимают ни меня, ни моих друзей. Какая разница, какой национальности человек. Наверное, есть какие-то характерные национальные черты, но, я думаю, они формировались на основе национальных традиций и предпочтений. Но главное, чтобы человек был хороший.
Мне нравились в Люде ее простота, спокойная правильная речь и светящаяся в глазах доброта.

Подружились мы в колхозе, куда нас послали в сентябре. Вместе переживали все трудности первой самостоятельной жизни, вместе собирали картошку за комбайном и даже получили премию в 10 рублей за ударный труд.

Вернулись в город слегка поправившиеся (на картошке с грибами). Общежитие нам не дали. Люда снимала комнату у родственников, которые должны были к ноябрю вернуться из отпуска. А я - угол в комнате, где кроме меня жили ещё две студентки. Жить было некомфортно, но я не жаловалась. Ездить домой за город к родителям было долго. Как-то папа навестил меня, и ему не понравились условия моей жизни. Он стал подыскивать другой вариант. Нашёл комнату на Невском, недалеко от института. По моей просьбе он уговорил хозяйку пустить нас с Людой. Она согласилась. Хороший добрый пожилой одинокий человек Александра Андреевна стала нам бабушкой.

И стали мы жить втроём. Это тоже была коммуналка, но были только одни соседи, пожилые муж с женой, очень тихие и спокойные. Бабушка нам совершенно не мешала, иногда даже опекала. В нашем с Людой распоряжении были диван и раскладушка. Мы спали на них по очереди, чтобы никому не было обидно. Готовкой не занимались. Обедали в студенческой столовой, а ужинали в пельменной или сосисочной на Владимирском. Телевизора не было. Зато мы не пропускали ни одного нового фильма! 
Часто в кинотеатрах показывали фестивальные фильмы. А кинотеатров вокруг было полно: и «Октябрь» в соседнем дворе, и «Титан» напротив, и «Аврора», и «Колизей», и «Знание», а чуть дальше «Баррикада», «Родина». Билеты дешевые, особенно днём. Спасибо советской цензуре: все зарубежные фильмы, которые допускались к прокату, были высокохудожественные, отличного качества. Не было «шелухи», которой сейчас набит наш кинопрокат.

На выходные мы ездили к моим родителям. Они всегда приветливо и ласково нас встречали. Люде было намного тяжелее, чем мне. Она была оторвана от своих родных. Учеба на первом курсе тоже давалась нам нелегко. Часто учили вместе. Помню, как-то разложив чертёж на полу, строили эпюру по начерталке, а бабушка с удивлением и восхищением наблюдала за нами. Мы много читали, в транспорте, перед сном, даже на лекциях, если книга была интересная.

У Александры Андреевны было только два недостатка. Первый: она  экономила электричество, очень переживала, когда мы поздно ложились спать и «жгли свет», второй: она была неграмотная. В это теперь трудно поверить. Но в 1920-е годы, они с сестрой приехали в Петроград из деревни, там был голод, устроились няньками. Так и остались незамужними и неграмотными. Перед войной Александра Андреевна устроилась на хлебозавод. Наверное, это спасло ее во время блокады. Несмотря на все мои усилия научить ее грамоте, она стыдилась, смущалась и отмахивалась. К нам она относилась по-доброму.

Не припомню ни одного скандала и даже выговора. Мы с Людой тоже никогда не ссорились, всегда находили компромисс. Девчонки часто бывают болтливы и с радостью поверяют чужие тайны. Никогда я такого не замечала в Люде. Ей можно было доверить любую тайну. Есть люди, с которыми всегда комфортно и надежно. Вот она из таких.

На втором курсе ей дали место в общежитии, а я осталась у бабушки. У Люды появились новые подружки, у меня тоже. Но наша дружба не закончилась, мы с ней никогда не ревновали друг друга, могли дружить с кем-то ещё. Но я знала, что всегда могу найти поддержку именно у неё.

На 3-м курсе мне тоже дали место в общежитии. Теперь мы опять были рядом, правда, жили в разных комнатах. Но какие же замечательные девчонки нас окружали! Мы дружим до сих пор.
Но это отдельный рассказ.

Перед окончанием института у нас было распределение. Я выбрала Мончегорск. Очень хотелось романтики. Помните, «Увезу тебя я в тундру…». Люда возвращалась в Белоруссию. Хотели мы с ней вдвоём рвануть на север, но не вышло. Ее не отпустило Министерство Белоруссии, а от меня отказался Мончегорский завод, т.к. уже нашел специалиста.
Все, что ни делается, к лучшему. Я осталась в Ленинграде.

Через 2 месяца мне пришло от Люды приглашение на свадьбу. Читаю письмо, напрягаю память, кто же ее избранник? Вроде бы она замуж и не собиралась. Мы друг от друга ничего не скрывали. Натыкаюсь в письме на фразу: «Можешь не напрягаться, ты его не знаешь». Вот так сюрприз! И ещё один: я буду ее свидетельницей на свадьбе. Здорово!

На свадьбу я чуть не опоздала, купила билет не на то число, выяснила это за полчаса до отправления поезда. Проводница посоветовала поменять в воинской кассе.
- У них всегда есть билеты, попросите пожалостливее, - напутствовала она.
Спасибо добрым людям! Билеты мне поменяли.
На перроне в Калинковичах меня встречала Люда и ее жених. Это оказался стройный высокий парень, веселый и простой в общении, от него веяло спокойствием и надежностью. Мы сразу нашли общий язык. Потом я познакомилась с Людиными родными. С мамой мы были знакомы раньше, она ещё как-то приезжала к нам в общежитие, когда мы учились.

В их доме царила предпраздничная суета, к обеду должно было приехать много гостей. На Людину маму навалилась куча забот. Я чем могла, старалась ей помочь, у Люды своих забот полно. К обеду стали под’езжать родственники, их было много. Сдвинули несколько столов, благо комната была большая, накрыли столы к обеду, всех рассадили. Гости говорили между собой на языке, чем-то похожим на немецкий. Это, наверное, был идиш. Мы с Людой и ее будущим мужем сидели и тоже болтали, не слушая остальных. Людина мама суетилась между гостиной и кухней.
Вдруг она спокойным и громким голосом произнесла:
- Прошу вашего внимания. Пожалуйста, говорите на русском, а то здесь не все вас понимают.
Я оглянулась. Пожалуй, я была здесь одна русская. Тогда я не знала слова толерантность. А это был урок толерантности. Ей ведь было тогда не до меня, но человек порядочный и тактичный всегда думает не только о себе, но и об окружающих. Уважать других это отличительная черта интеллигентного человека. Прошло столько лет, а я помню. Уверена, что она была прекрасным учителем.
Вечером мы навестили Людину бабушку. Она очень нам обрадовалась, и благодарила меня за то, что я смогла приехать на Людину свадьбу. Это меня удивило, я же для собственного удовольствия. У бабушки были такие же добрые глаза, как у Люды и ее мамы. Вот, значит, в кого. А бабушки, наверное, все добрые.

На следующий день была чудесная веселая многолюдная свадьба в ресторане с таким знаковым названием «Припять» на берегу одноименной реки за 11 лет до трагедии Чернобыля. А какой это был тёплый солнечный день!
Мы катались на машинах, ездили в Мозырь к памятнику советским воинам. А потом уже веселились и танцевали  в ресторане до позднего вечера. И никаких пьяных, никаких эксцессов, хотя народу было больше сотни.
Из блюд мне больше всего запомнились огромные красные помидоры «Бычье сердце». Я очень любила и люблю помидоры. Эти были из собственного огорода, вкуснейшие. Мне придвинули целую вазу, и я наслаждалась!

Через год я тоже выходила замуж. Но Люда приехать ко мне не могла, она ждала своего первенца. Мы переписывались, перезванивались, даже собирались к ним в гости, но не складывалось. Как-то раз в сентябре 1986-го она приехала в Ленинград в командировку. Я встречала ее на Витебском вокзале, где все приехавшие проходили через рамку.
- Я не звенела, - первое, что сообщила она.
- Да если бы и звенела, что же я тебя бросила бы тут? - удивилась я.
Она жила у нас дня три или четыре. За это время подружилась с моим мужем и накормила нас всех супер вкусными «колдунами», о которых муж и мои дети потом долго вспоминали.

91-й год, развал Союза, страшные 90-е годы. На какое-то время мы потеряли друг друга. У каждой непростая жизнь, наши семьи выживали. Люда и ее родные оказались близко от Чернобыля. Болели дети, умирали близкие. И они решили уехать.

Через несколько лет она нашла меня, позвонила по старому телефону. А я уже и не думала, что наши пути встретятся и наша дружба продолжится. Она приезжала в Питер несколько раз. А потом я с приятельницей к ней в Израиль.
Спрашиваю:
- Люда, что тебе привезти из Питера?
- А знаешь, привези огурчиков с пупырышками, мои внучки таких никогда не видели.
- И все?
- А остальное у нас есть.
Вот в этом она вся. В заботах о близких.
Какая же это была встреча! Сколько заботы и внимания с ее стороны! Они с мужем опекали нас каждый день, даже когда мы ездили в Эйлат на 4 дня, звонили каждый день, волновались, все ли у нас в порядке.
Наш визит совпал с юбилеем мужа Людмилы. Мы тоже были приглашены. Пробовали было отказаться, там и без нас гостей полно. Но Люда сказала, что это бы обидело ее мужа. В кафе праздновали сразу 4 или 5 дней рождения. Удивительно, никто не отгораживался, но никто никому не мешал. Танцевали, звучали песни, которые мы пели и любили, когда были молодыми, большей частью из репертуара «Песняров». Чудесный получился праздник.

У Люды прекрасная дочка, внуки, обожающие свою бабушку, сын (звонит каждый день) и надежная опора - муж. С ее семьей все дни нашего пребывания было тепло и уютно.

Люда замечательная бабушка. Каждый день внучки приходят после школы к ней. Она их кормит, они делают уроки и уже потом идут домой. Все под присмотром.

Однажды пришли напуганные.
- Бабушка, у нас в школе в туалете красная рука! Нам страшно туда ходить!
Помните, в нашем детстве тоже такие страшилки были.
Люда не стала их стыдить и переубеждать. Она сказала самым таинственным и заговорщическим тоном:
- Ничего не бойтесь! Я же белый маг. Вы не знали? Сейчас я вас заговорю, и никакая рука вас не тронет!
Девочки слушали, широко открыв глаза. Конечно, их бабушка белый маг, кто бы сомневался?
По школе слух быстро распространился. Одноклассницы просились на аудиенцию к белому магу. Девочки пообещали попросить бабушку «заговорить» остальных.

Вечером Люде позвонила дочка:
- Мама, какой ты там ещё белый маг? Я в шоке! Что ты голову девчонкам заморочила? Мне учительница звонила, спрашивала. А я ни сном, ни духом.
- Это у меня такой метод воспитания, - отвечала моя мудрая подруга.

И ещё один штрих. Помните, несколько лет назад терракт в Петербургском метро. Я сижу на работе, и мы ещё только-только узнали о нем. Вдруг звонок от Люды:
- Как ты? На работе? Все в порядке? Ну слава Богу!
Она была первая из позвонивших.

В 2020 году мы собирались встретиться, но ковид сорвал наши планы.

Сейчас такое тяжелое время. Очередной раз рушатся представления о мире, морали, человеке. Все зыбко и непрочно. И посреди этого хаоса и всеобщего эгоизма телефонный звонок и ровный спокойный голос за тысячи км от меня:
- Привет, Людик! Как дела?
- Да ну, фигово все.
- Брось, не раскисай! У нас дети и внуки, надо держаться.
Спасибо, жизнь, за то, что на свете есть настоящие друзья!