LXII. Король посещает Бастилию
Ровно в полдень д’Артаньян явился к Королю.
— Получите приказ, который вы хотели, господин капитан, и можете отправляться на поимку ваннского епископа, — сказал ему Король, вручая документ со своей подписью. — Прочтите, всё ли в этом документе записано так, как вы хотели для успеха предстоящей вам операции?
— Всё совершенно так, как требуется, Ваше Величество, — ответил капитан, ознакомившись с документом.
— Тогда езжайте, я вас больше не задерживаю! — ответил Король и отпустил д’Артаньяна жестом своей правой руки.
Капитан направился к выходу, но едва он взялся за ручку двери, как Король воскликнул:
— Впрочем, погодите-ка! Мне пришла на ум одна мысль. Перед тем, как вам отправиться на поиски, мы с вами поедем к Фуке и зададим ему кое-какие вопросы, чтобы вам легче было найти епископа. Он сможет кое-что прояснить относительно того, куда мог бы прежде всего направиться ваннский епископ.
— Сомнительно, что господин Фуке сможет что-то прояснить нам, — пожал плечами капитан. — Однако, если Ваше Величество считает это необходимым…
— Вы забываете, что именно Фуке сообщил мне, что ваннский епископ вместе с бароном дю Валоном направились в крепость Бель-Иль. Его сведения оказались чрезвычайно точны. Му попробуем узнать у него дополнительные сведения о тех местах, где епископ может укрыться.
— Зачем же Вашему Величеству утруждать себя? — спросил д’Артаньян. — Я могу и сам поехать и задать ему эти вопросы, мне нужен лишь приказ о допросе.
— Вы просите у меня одну бумагу за другой, капитан, — со смехом сказал Король, — можно подумать, что вы собираете коллекцию моих приказов! Между тем все остальные просят у меня только должностей повыше и денег побольше. Что касается денег, то эти просьбы с завидной регулярностью поступают даже от всех членов моей семьи!
— Моего жалованья, которое Ваше Величество изволили назначить мне, для меня достаточно, — ответил с достоинством д’Артаньян. — К более высокой должности я не стремлюсь, как я имел честь сообщить Вашему Величеству вчера. Бумаги с подписью Вашего Величества необходимы мне лишь для выполнения приказов Вашего Величества.
— Хорошо, хорошо, — улыбнулся Король. — Едем же. Карета готова. Я сам хочу взглянуть на Фуке и поговорить с ним. Остались ещё несколько вопросов, на которые я хотел бы получить ответы.
— Я распоряжусь об охране Вашего Величества, — поспешил сказать капитан.
— Я уже обо всём позаботился, капитан! — мягко возразил Король. — Идёмте.
— Но мои мушкетёры…
— Ваши мушкетёры сегодня на учении под руководством старшего лейтенанта д’Аркура, вашего заместителя, — ответил Король. — Достаточно будет гвардейцев.
— Но столь явное нарушение субординации и этикета, Ваше Величество, — проговорил капитан.
— А мы и едем неофициально, — улыбнулся Людовик. — Поэтому официальная охрана нам ни к чему. Не обязательно объявлять на весь Париж, что Король едет в Бастилию навестить одного из узников. Идёмте.
Капитан поклонился и вышел из покоев, следуя за Королем немного сзади и справа.
Когда д’Артаньян увидел, что у кареты ожидают двадцать гвардейцев, сердце его беспокойно забилось, однако Король беззаботно сказал ему:
— Принимайте командование над моей охраной, капитан!
После этих слов д’Артаньян подбежал к карете и распахнул её дверцу перед Королем. Едва лишь Король поднялся в карету, капитан закрыл дверцу и вскочил на коня, которого ему тотчас подвели.
— Охрана Короля! — прокричал он привычную команду. — Десять шесть человек со мной впереди кареты, остальные следом за каретой! В Бастилию!
И кавалькада направилась в Бастилию для свидания с господином Фуке.
Когда карета подъехала к Бастилии, Король сказал капитану:
— Оставим карету и гвардейцев здесь у ворот. Я не хочу, чтобы господин де Безмо знал о том, кто его навещает. Я надену маску.
— В таком случае нас не пустят в Бастилию! — удивился капитан.
— Вы забываете, капитан, что у Короля всегда может иметься соответствующий приказ, подписанный Королем! — мягко возразил Людовик и извлёк из-за отворота рукава сложенный вчетверо лист бумаги.
Показав стражнику бумагу так, что д’Артаньян не имел возможности её прочитать, Король, взяв капитана под руку, вошёл в открывшуюся перед ним калитку, после чего эта странная пара поднялась в комнату господина де Безмо.
Не снимая маски, Король положил перед Безмо приказ.
Комендант развернул его, прочитал, после чего низко поклонился и, взяв связку ключей, повёл своих гостей по тюремному коридору.
— Ступайте, голубчик, мы вас догоним! — сказал Король Безмо, после чего тихо обратился к д’Артаньяну. — Господин Капитан, мне бы не хотелось, чтобы вы знали, в какой камере находится господин Фуке, поэтому позвольте завязать вам глаза.
Капитан почтительно склонил голову, Король достал из кармана повязку и собственноручно завязал глаза д’Артаньяну.
— Ваше Величество, я не вижу, куда мне следует идти, — ответил д’Артаньян, подозревая недоброе.
— Это ничего, идти осталось недолго, — ответил Людовик, — держитесь за мою руку и слушайтесь моих указаний. Здесь две ступеньки вниз. Наклоните голову, чтобы не удариться. Отлично, теперь поворот направо. Теперь сюда. Садитесь, не бойтесь.
Д’Артаньян сел на ужасно холодную скамью.
— Ещё одна небольшая формальность, господин капитан. Комендант, будьте любезны! — произнес Король, после чего д’Артаньян почувствовал какую-то возню у своих ног и услышал два отчетливых щелчка.
— Благодарю, комендант. Мы вас позовём, — сказал Король.
Едва лишь закрылась входная дверь камеры, как Людовик произнёс:
— Вот и всё, господин капитан, теперь можете снять маску!
Эти слова он произнёс уже с некоторого расстояния.
Д’Артаньян снял с глаз повязку и увидел, что сидит в просторной камере на каменной скамье, причем ноги его прикреплены железными цепями к изножью этой скамьи, так что он мог бы встать или лечь, но не смог бы отойти он неё более чем на полшага. У противоположной стены на расстоянии шести полных шагов на такой же точно скамье сидел другой человек, с той разницей, что не только ноги, но и руки его были охвачены такими же оковами, а на голове у него был надет кожаный мешок.
— Это не господин Фуке, — сказал д’Артаньян.
— Вы так полагаете? Неужели? — воскликнул Король с показным удивлением, снимая маску, которую надевал, чтобы не быть узнанным комендантом. — Что ж, давайте посмотрим, кто бы это мог быть.
Он двумя пальцами ухватил кожаный мешок и потянул его кверху. К своему ужасу, д’Артаньян увидел Арамиса с кляпом во рту и тугой повязкой на нижней части лица.
— Мы освободим господина епископа от этих неудобных предметов, — сказал Король, улыбаясь, после чего аккуратно развязал повязку и вытащил кляп изо рта Арамиса.
— Проклятье, Арамис, вы…— проговорил д’Артаньян голосом, полным отчаяния.
— Д’Артаньян, вы, кажется, не рады меня видеть, — с грустью сказал Арамис. — Простите, дорогой друг, место, действительно, не подходящее для свиданий, но это происходит не по моей воле, как видите.
— Замолчите вы, два негодяя! — закричал Король, теряя контроль над своими эмоциями. — Вы думали, что сможете бесконечно обманывать меня? Не вышло! Я раскусил вас!
— В таком случае, Арамис, вероятно, нам предстоит провести здесь остаток наших дней, — спокойно сказал д’Артаньян, — Однако, не думаю, что нам позволят спокойно состариться.
— Старость – это ужасно! — ответил Арамис. — У появился сохранился неплохой шанс избежать старости.
— У вас появился отличный шанс сдохнуть здесь на глазах друг у друга, наблюдая мучения друг друга и страдая от того, что вы не можете помочь друг другу, — злобно ответил Людовик. — Попробуйте что-нибудь предпринять, чтобы этому помешать!
— Воля Вашего Величества изложена достаточно ясно, и мы не смеем противиться ей, — спокойно ответил д’Артаньян.
— А ваши приказы, как всегда, исполняются чётко и быстро, — добавил Арамис. — Ведь во Франции Ваше Величество везде у себя дома.
— Тем более здесь, — согласился д’Артаньян, за что удостоился от Короля взгляда, полного ненависти.
— Хватит паясничать! — вскричал Король. — Здесь никто вам не поможет! Видите этот мизинец на левой руке? — обратился Король к Арамису, показывая свою левую ладонь. — Вы посмели нанести мне рану, похищая меня из дома этого подлого предателя Фуке! Вы посмели пролить королевскую кровь! На моей царственной руке по вашей милости осталась отметина, напоминающая мне, что несколько моих подданых осмелились занести руку на своего Короля! Даже когда вас не будет, и ваш прах будут топтать горожане в пригороде Парижа, эта жестокая рана будет мне напоминать о моём унижении! В минуты, когда я задавал себе вопрос о том, не слишком ли я жесток по отношению к моим врагам, врагам Франции, заговорщикам, покусившимся на мою свободу, я смотрел на эту рану и вспоминал, что заговорщики посмели пролить королевскую кровь! И я говорил себе, что я не пощажу никого, что причастен к этому преступлению!
— Эту рану вы получили случайно, Ваше Величество, — ответил Арамис, — и я горячо сожалею, что был настолько неловок, что оцарапал вашу руку и пролил несколько капель царственной крови. Но лишь об этом.
— Негодяй! — воскликнул Король. — Вы имеете наглость сообщать мне, что не раскаялись в своём злодейском преступлении!
— Я раскаялся в нём под влиянием разговора с Фуке, Ваше Величество, но под влиянием разговора с Вами я понял, что был прав, — ответил Арамис.
— Молчите, Арамис, молчите! — воскликнул д’Артаньян. — Дайте же Королю высказаться, быть может он захочет услышать наши объяснения.
— Ваши объяснения?! — вскричал Король. — Вы полагаете, что какие-то объяснения помогут вам спасти ваши жалкие жизни?!
— Они нужны, прежде всего нам самим, чтобы высказать то, что в нас накопилось, — с достоинством ответил д’Артаньян. — Минуту назад я подумал, что, быть может, они окажутся полезными и для вас, Ваше Величество, но теперь я так не думаю.
— И прекрасно! — ответил Король, успокоившись. — Я тоже не хочу давать вам никаких объяснений. Вас оставят здесь умирать на глазах друг у друга. Вам будут давать питьё, но не будут давать еду. Кроме того, вам не будут позволять спать. Таким образом, через несколько дней мучения ваши закончатся. Но всё это время каждый из вас будет наблюдать угасание другого. Это мой ответ на насилие, учиненное надо мной вами, епископ, и на неповиновение, оказанное мне вами, капитан. Я же ухожу, чтобы оставить распоряжения на этот счет.
С этими словами Король надел маску и открыл двери камеры.
— Господин де Безмо! Прошу вас, идите сюда! — воскликнул Король и узники услышали такую знакомую походку коменданта Бастилии, который направлялся к тюремной камере и отстукивая своими кованными сапогами свои ритмичные уверенные шаги.
LXIII. Выход
Едва лишь Безмо подошел в двери камеры, как д’Артаньян закричал что есть сил:
— Хватайте Марчиали! Что вы смотрите? Генерал де Безмо, немедленно арестуйте преступника Марчиали!
Арамис моментально понял план д’Артаньяна и присоединил свой голос к его крикам.
— Де Безмо, что же вы смотрите! Ведь ваш узник сбежал! Немедленно арестуйте негодяя Марчиали!
Растерявшийся комендант не знал, кого и слушать, и стал с подозрением рассматривать Короля. По тем чертам лица, по фигуре и по остальным признакам, включая всегдашнюю маску на его лице, он стал смутно узнавать своего недавнего узника. Его смущало лишь то, что это узник уже не находился под его юрисдикцией, поэтому он не был уверен, что должен его арестовывать.
— Франсуа де Монлезен! Маркиз Де Безмо! Генерал! Поспешите! Я же говорю вам: узник сбежал, когда я отвозил его на новое место! Хватайте его немедленно! Король вознаградит вашу преданность! Вы ведь помните, что ваше послушание уже отмечено в одном из моих рапортов!
Тут Людовик почувствовал угрозу своей свободе и совершил непростительную ошибку, поскольку он стал делать то, что казалось ему совершенно естественным, а именно, он закричал:
— Не смейте подходить ко мне! Я – король Франции Людовик Четырнадцатый! Я вас всех велю казнить! Не смейте прикасаться ко мне!
Именно этого ему не следовало делать, поскольку де Безмо тут же узнал своего недавнего узника, каковым и был Людовик. Он кричал совершенно те же самые слова, тем же голосом и делал те же самые угрожающие жесты, угрожал теми же самыми карами.
— Вот оно что, приятель! — проворчал Безмо, полностью убедившийся в правоте д’Артаньяна и Арамиса. — А ну-ка, дайте-ка сюда ваши руки!
С этими словами он быстро и решительно связал Людовику руки, который никак не ожидал такой стремительной перемены в своей судьбе и не имел сил сопротивляться. Продолжая удерживать связанного по рукам Короля одной рукой, де Безмо распахнул соседнюю камеру и грубо толкнул туда Короля. После этого он подошел к д’Артаньяну и Арамису и по очереди освободил их от оков.
— Вы – чудесный человек, де Безмо, и преданнейший слуга Короля! — воскликнул Арамис.
— Как же вы угодили в эту камеру? — удивился комендант. — Ведь этот негодяй показал мне приказ Короля о вашем аресте! Иначе я бы его распознал под этой маской.
— Вы ошибаетесь, генерал, — возразил д’Артаньян. — Этот приказ требовал арестовать именно его, преступника Марчиали! Этот ловкий карманник похитил у меня приказ и обманул всех нас, но теперь с этим покончено. Припомните-ка, что говорилось в приказе?
— Там было сказано, что предъявитель этого документа имеет приказ Короля доставить в Бастилию узника и оставить его там, а коменданту предписано неукоснительно соблюдать секретность и выполнять все требования лица, предъявившего этот приказ.
— Вот об этом же я и говорю! — согласился капитан. — Я имел этот приказ в кармане, мы, как вы помните, весьма дружески прошли в ваш каземат, поскольку я не хотел излишне тревожить вас, а узник обещал вести себя тихо. Но оказалось, что пройдоха выкрал у меня приказ и успел предъявить его вам, пока я отвлекся на эту великолепную фарфоровую статуэтку, — сказал д’Артаньян и указал на весьма фривольный подсвечник, стоящий на столе коменданта.
— Ах, это… — ответил де Безмо, чьё лицо стало пунцовым от стыда. — Сослуживцы подарили мне на юбилей, но я, понимаете ли, женат. Держать такой подсвечник дома я не решился, поэтому принёс сюда. И использую просто как подсвечник, и не более того.
Де Безмо достал платок, вытер пот со лба и с шеи и пристально взглянул на Арамиса.
— А ведь вас вчера…
— Это настоящее произведение искусства! — воскликнул Арамис, подхватил де Безмо за рукав и буквально поднёс к его носу непотребный подсвечник. — Взгляните, как точно переданы отдельные детали фигур трех граций!
— Что вы, что вы, я и не смотрю на них! — соврал де Безмо, ещё гуще краснея. — Уффф, о чем это мы говорили?
— Мы похвалили вашу решительность и ваш героизм, генерал! — сказал д’Артаньян. — Как ловко вы схватили его! Ведь он не в себе, а безумцы, подобные ему, обладают иногда чудовищной силой. Он мог запросто убить вас, генерал! Вы в одиночку одолели такого опасного преступника! Я немедленно напишу Королю. Где у вас тут бумага, перо, чернила? А, вот они, вижу! Знаете ли что, генерал? Я не могу объективно описать Королю ваши подвиги, пока вы стоите тут передо мной, живой герой, титан, гигант! А ведь докладная записка Королю должна быть написана холодным сухим языком, Король не любит эпитетов.
— Быть может, вы напишете её позже? — спросил Безмо.
— Никак невозможно, генерал, ведь негодяй преступник сбежал по дороге в крепость Пиньероль, поэтому я немедленно повезу его туда, но уже с более тщательным присмотром. Мой конвой увеличен, в чем вы можете убедиться, если выглянете за ворота крепости. Кстати! Сделайте одолжение, спуститесь вниз и велите карете заехать во двор крепости. Сами понимаете, что выводить такого преступника за пределы крепости было бы неосторожно. Я посажу его в карету в наручниках и в маске, после чего мы тронемся в путь.
— Следует ли мне завести гвардейцев во двор крепости? — спросил Безмо.
— Шестнадцать человек внутрь, — ответил д’Артаньян. — Четверо на самых крепких жеребцах пусть подождут за воротами.
Безмо кивнул и вышел, после чего Арамис с удивлением посмотрел на капитана.
— Вы хотите увезти его из Бастилии? — спросил он. — Сама судьба поместила его сюда, а вы хотите выпустить его, рискуя, что он вновь воцарится и уничтожит нас всех?
— Не время спорить, Арамис. Без него нам не выбраться из Бастилии. Нас ожидают двадцать гвардейцев, которые знают, что привезли сюда Короля. Как вы объясните им, что оставили Короля в Бастилии, а сами уезжаете прочь? Вот тогда нам, действительно, не выбраться отсюда, и тогда нас, действительно заключат сюда навсегда или, вероятнее всего, казнят.
— Вы правы, д’Артаньян, — кивнул Арамис. — Что же мы в таком случае делаем?
— Возвращаемся к Королю, — сказал капитан. Он запер на задвижку дверь, по которой Безмо спустился во двор, схватил со стола связку с ключами и стопку чистых листов бумаги.
— Берите чернильницу и перо и идём к Королю, живо, догоняйте, — сказал он и устремился в коридоры каземата.
Король перестал кричать и биться в стены своей новой камеры. Он вспомнил по прошлому опыту, что это бесполезно, испугался, что на этот раз его заключение стало окончательным, его охватила истерика. Услышав возню у двери и звук поворота ключа в замке, он решил, что на этот раз его, несомненно, убьют.
— Ваше Величество, мы пришли для того, чтобы доказать вам в очередной раз, что мы не враги Вашему Величеству и не желаем вашей смерти, — сказал он Королю в едва приоткрытую дверь. — Мы лишь хотим остаться на свободе и прожить свою жизнь так, чтобы иметь возможность спокойно стариться где-нибудь в сельской местности, подальше от двора и его интриг.
— Я не верю ни одному вашему слову, — отрезал Король, который понял, что его не будут убивать, но не понял, что от него хотят эти двое, в чьей полной власти он оказался, причем, был настолько глуп, что сделал из них обоих своих непримиримых врагов.
— Ваше Величество, мы отпустим вас на свободу, и вы вновь вернетесь на трон, но у меня есть маленькое условие, — сказал капитан.
— Негодяи! Вы смеете ставить мне условия? Мне – Королю Франции? — воскликнул Король.
— Епископ, вы были правы, разговор бесполезен, мы уходим, — резко сказал д’Артаньян и захлопнул двери.
— Погодите! — в ужасе закричал Король. — Какие ваши условия? Я согласен!
— Ваше Величество, наши условия необременительны, — ответил д’Артаньян. — Вот на этом листе, сложенном как конверт, вы напишете своей рукой «Срочный приказ Короля» и поставите свою подпись.
— Вы требуете от меня чистый бланк? — ужаснулся Король. — Ведь вы сможете вписать туда что угодно!
— Что угодно, вписанное на внутренней стороне этого листа, не будет написано вашим почерком и не будет иметь внизу вашей подписи, поэтому подобное «что угодно» лишь изобличит автора такого документа в подлоге, — ответил капитан.
— Тогда для чего же вам этот конверт? — спросил Король.
— Епископ торопится отбыть в Испанию, или в иную страну, в которую Его Светлости угодно будет отплыть. Этот конверт поможет ему сесть на какой-нибудь корабль, чтобы отбыть в каком-нибудь направлении, — сказал д’Артаньян. — Я успел заметить, что пребывание в одной стране не нравится вам обоим, но поскольку Король должен оставаться в своем Королевстве, в другую страну придётся уехать епископу.
— Я буду пребывать в постоянной опасности, — с тревогой сказал Король.
— Не в большей степени, чем вы пребываете в ней нынче, — спокойно ответил капитан.
— И я не смогу ничего с этим поделать, — огорченно произнёс Людовик.
— Очень на это рассчитываю, — согласился Арамис.
— Что ж, допустим, — кивнул Король. — Что ещё?
— Арамис, дайте чернила и перо. Прошу вас, Ваше Величество, — сказал капитан.
— Написал, — сказал Король, передавая требуемую бумагу. — Это всё?
— Мы отпустим Его Преосвященство и обсудим ещё совсем небольшое условие наедине, — продолжал д’Артаньян. — Монсеньору потребуется некоторое время, чтобы отбыть настолько далеко, чтобы не опасаться вашего преследования.
— Я не оставлю вас одного, д’Артаньян! — воскликнул Арамис.
— Мне необходимо сказать пару слов монсеньору, — улыбнулся капитан и вновь прикрыл двери камеры. — Бегите, Арамис, скорее! Во всяком случае, при известной ловкости с этим конвертом вы выйдете из Бастилии и скажите Безмо, чтобы он не приходил сюда. Для начала этого достаточно. И знаете что? Не слишком полагайтесь на эту бумагу в портах Франции, я убежден, что Король успеет предупредить своих шпионов, чтобы всякого, кто предъявит такой документ, немедленно арестовали или убили.
— Это я понимаю, но как же вы, д’Артаньян? — спросил Арамис.
— Я же не спрашиваю вас, как вы будете выпутываться из этой истории без денег и без слуг один в Париже!
— О, поверьте, для меня это будет чрезвычайно просто! — воскликнул Арамис.
— Верю. Вот и вы поверьте, что я не пропаду. Итак, к делу. Уходите и придержите Безмо.
— Но что, если?.. — с тревогой спросил Арамис.
— Я вас умоляю! — воскликнул д’Артаньян. — Арамис, с вашими связями вы вытащите меня из Бастилии через несколько дней!
— Это правда! — воскликнул Арамис, — Если вы будете живы ещё сутки, я сделаю это!
— Даю вам слово не умирать ещё, как минимум, двое суток! — с улыбкой ответил д’Артаньян.
— Сдержите же ваше слово! — ответил Арамис, обнял капитана и скрылся в изгибах коридора.
— Ваше Величество, — сказал д’Артаньян, вновь приоткрывая двери. — Ваш заклятый враг теперь далеко, а ваш верный капитан мушкетеров снова готов выслушать ваши приказания!
— Вы полностью подчиняетесь мне, капитан? — с недоверием спросил Король.
— Ваше Величество могли многократно убедиться, что слову д’Артаньяна можно доверять, — сказал капитан, не моргнув глазом.
— Ваша сегодняшняя выходка доказывает иное, — с сомнением возразил Людовик.
— Я проявил своеволие лишь тогда, когда меня арестовали и объявили, что я умру, — ответил д’Артаньян. — В этом случае я уже не считал себя находящимся на службе Вашего Величества. А с арестанта какой может быть спрос? Арестанты, знаете ли, вечно выкрикивают всякие глупости, таков уж их удел.
— Вы, кажется, неплохо осведомлены о том, как ведут себя арестанты, — жестко проговорил Король, побледнев, поскольку воспринял слова капитана на свой счёт.
— По долгу службы я привёз в Бастилию немало преступников, — ответил д’Артаньян с таким невинным лицом, что Людовик поверил, что капитан не намеревался намекать на поведения Короля во время первого и второго заключения его в камеру.
— Вы и сейчас обходитесь со мной без должной почтительности, — холодно сказал Король, который прекрасно понимал, что по-прежнему находится во власти капитана.
«А что, если он отправил д’Эрбле за подмогой? — в ужасе подумал Король. — Через час-другой сюда может явиться целая армия их сторонников и совершить надо мной жесточайшее насилие и даже убить меня! Что я наделал! Я погиб! Надо как-то умаслить его и поскорее разрешить этот конфликт, чтобы вернуться в Лувр!»
— Вспомните, Ваше Величество, ведь я привез вам свидетельства о гибели трёх из четырех персон, относительно которых получил ваш приказ, — продолжал капитан. — Барон дю Валон, граф де Ла Фер и виконт де Бражелон мертвы, и я доставил вам неопровержимые доказательства этого факта. При этом я не утверждал, что ваннский епископ погиб, напротив, я сказал вам, что этот вопрос ещё не решён. Мне лишь требовалось время, и я всего лишь виноват в том, что не успел выяснить, где он прячется.
— Но вы способствовали тому, чтобы он сейчас избежал моего наказания, — неуверенно сказал Король, подыскивая возможность пойти на компромисс, не нарушая логику беседы и не делая существенных уступок наглому капитану.
— Я лишь хотел иметь шанс доказать Королю свою преданность на примере последнего преступника, — ответил д’Артаньян, не моргнув глазом. — Я хотел бы быть нужным Вашему Величеству, и я вам нужен. Я могу предугадать, в каком именно порту епископ попытается воспользоваться документом, который вы подписали, и этот документ вместо того, чтобы служить ему пропуском, послужит тем крючком, на который мы его поймаем.
— Неужели вы настолько плохой товарищ, д’Артаньян, что замыслили такую подлость? — спросил Король.
— У меня были отличные учителя по части предательства, Ваше Величество, и я был припёрт такими аргументами, которые не оставили мне свободы выбора, — вновь солгал капитан.
— Что ж, допустим, допустим, — в задумчивости проговорил Король. — Итак, мы можем идти?
— Я лишь не хотел бы слишком сильно отставать на этом пути от Вашего Величества, — мягко уточнил д’Артаньян. — Если вы выйдете первым, боюсь, вы забудете забрать меня с собой.
— Мы выйдем одновременно, — коротко сказал Король.
— Мне весьма желательно было бы выйти несколько раньше Вашего Величества, чтобы у вас не возникло желания вновь подвергнуть жесточайшему испытанию мою верность вам, — сказал д’Артаньян так мягко, как только мог. — Я даю вам слово д’Артаньяна в том, что, выходя из Бастилии я передам приказ Вашего Величества вывести заключенного Марчиали и препроводить его в карету, которая ожидает Ваше Величество во дворе Бастилии. Комендант уверен, что это вы носите это имя, и что, арестовывая вас, но выполняет ваш же собственный приказ, приказ своего Короля. По этой причине на нём нет никакой вины перед вами. Де Безмо будет уверен, что передаёт вас мне для того, чтобы я препроводил вас в Пиньероль.
— Вы задумали это сделать? — в ужасе вскричал Король.
— К тому времени, когда де Безмо выведет вас и посадит в вашу карету, я буду уже за воротами Бастилии. Верные вам гвардейцы доставят вас домой, Ваше Величество, тогда как я на своём коне поеду выполнять свой долг перед вами. Когда я доставлю вам ваннского епископа, связанного по рукам и ногам, вы убедитесь в моей верности вам, — сказал д’Артаньян и поклонился.
— Он уже был у меня в руках! — в отчаянии воскликнул Король.
— Ваше намерение уморить голодом нас обоих не устроило меня, Ваше Величество, прежде всего тем, что вы рисковали лишить себя вернейшего из своих офицеров, — ответил капитан. — Вы получите ваннского епископа из моих рук и оставите меня на прежней должности, или отправите в отставку, или отправите в Бастилию, но не для голодной смерти, а для того, чтобы я имел возможность состариться здесь, как суждено это сделать господину Фуке. Неужели я прошу слишком многого?
— Вы не просите, а требуете, капитан! — воскликнул Король.
— Моё нынешнее положение позволяет мне это делать, — скромно ответил капитан, — но в ваших силах это изменить. Просто доверьтесь мне, позвольте мне выйти на свободу и я обещаю, что ваша свобода наступит не позднее, чем через десять минут после моего ухода из Бастилии.
— А если вы обманете меня? — спросил Король с подозрением.
— Помилуйте, Ваше Величество! — Весь двор знает, что вы уехали куда-то в сопровождении двадцати гвардейцев, которыми руководил капитан ваших мушкетёров. Кое-то догадался или видел, как кортеж подъехал к Бастилии. Гвардейцы знают, что привезли сюда Короля. Если вы задержитесь здесь чересчур долго, они атакуют Бастилию изнутри и извлекут из неё Ваше Величество. Будет небольшой скандал, вероятно, но дело закончится для вас благополучно. Если бы я хотел вас обмануть, я сговорился бы с епископом ваннским, чтобы он привёл сюда свои силы, которыми он, безусловно, располагает даже здесь, в Париже. С этими силами он обезоружил бы двадцать гвардейцев и увёз вас подальше, где вас уже никто и никогда не найдёт.
Король вздрогнул от того, что капитан рассказал ему только что все его опасения, что заставило его поверить, что, быть может, эти опасения далеко не так беспочвенны, как это старается показать д’Артаньян.
«Надо поскорее завершить это проклятое дело! — подумал Король. — Надо идти на какие угодно уступки, лишь бы поскорее выбраться из этой проклятой Бастилии и снова попасть в Лувр!»
— Моя просьба чрезвычайно проста, Ваше Величество, — продолжал между тем капитан. — Сначала вы напишете письмо, обеспечивающее вашу свободу и полную невинность маркиза де Безмо. Оно будет содержать повеление ему вывести заключенного Марчиали, посадить в карету, после чего поручить карету охране ее королевской гвардии. Вы можете заготовить и другие приказы Короля, бумагу, перо и чернила я оставляю вам. Указанное письмо я обязуюсь передать коменданту, маркизу де Безмо, с поручением вскрыть его через десять минут после моего ухода. Для себя же я прошу лишь конверт с такой же надписью: «Срочное поручение Короля капитану д’Артаньяну» с вашей подписью.
— И внутри, разумеется, также совершенно пустое? — усмехнулся Король.
— Не совсем, Ваше Величество, — возразил капитан. — Я прошу написать, что четыре гвардейца обязаны беспрекословно повиноваться мне для выполнения вашего приказа.
— Что вы задумали, капитан? — высокомерно спросил Король.
— Я просто направлю их скакать изо всех сил в четыре разные стороны с какими-нибудь несущественными поручениями, — ответил д’Артаньян. — Мне очень желательно хоть немного усложнить Кольберу задачу поимки капитана д’Артаньяна, чтобы получить хотя бы небольшое преимущество в своём путешествии. Мне надоело бегать по Франции, когда меня хватает за сапоги любой лейтенант, который обладает полномочиями выше, чем капитан королевских мушкетеров. Я всего лишь желаю немного запутать следы и оторваться от изрядно поднадоевшего мне интенданта финансов, который возомнил себя маршалом франции и министром внутренних дел в одном лице.
— Вы ненавидите Кольбера, д’Артаньян, — спокойно сказал Король.
«Это хорошо, — подумал он, — пусть во всех своих несчастьях он обвиняет именно его!»
— Я испытываю к нему несколько меньше почтения, чем он, вероятно, хотел бы увидеть с моей стороны, — бесстрастно сказал д’Артаньян. — Сейчас что-то около пяти часов вечера, — сказал он. — Если мы не придём к соглашению…
«Он всё-таки поджидает ванского епископа с его людьми! — подумал Король. — Надо торопиться!»
— Мы пришли к соглашению по всем вопросам, капитан, — сказал Людовик. — Я напишу все необходимые бумаги, подождите три минуты.
«Надо же! Мне удалось его уговорить! — подумал д’Артаньян. — Хорошо, что я не успел закончить свою фразу!».
Действительно, он собирался сказать: «Если мы не придём к соглашению, моё положение вскоре станет слишком опасным, чтобы я мог продолжать переговоры». На этот случай он решился прорываться сквозь ряды гвардейцев на свой страх и риск, или попробовать объяснить задержку Короля какой-нибудь необычной причиной, но оба эти варианта ему категорически не нравились.
— Диктуйте! — сказал Король, — Я уже совершенно запутался в ваших сложнейших планах и в ваших словах.
— Предположим, Ваше Величество, в первом документе вы напишете следующий текст, — сказал капитан и принялся диктовать.
«Приказ Короля
Коменданту крепости: препоручить капитану королевских мушкетеров д’Артаньяну изъять узника Марчиали и увезти в закрытой карете, ожидающей его во дворе крепости, для чего капитану мушкетеров предписывается выйти из крепости заранее и ожидать заключенного внутри кареты, тогда как коменданту надлежит вывести заключенного Марчиали в маске, оказывая ему уважение, соответствующее званию герцога, обращаясь к нему по титулу «Монсеньор» и препроводить в эту карету, после чего закрыть дверцу и распорядиться открыть ворота крепости, отозвать своих людей и не чинить препятствий для отъезда кареты по своей надобности.
Подписано: Король Франции Людовик XIV»
Людовик написал продиктованный ему текс, перечитал и подписал.
— Вы в это время будете сидеть в карете? — спросил Король.
— Комендант будет думать, что я буду сидеть в карете, но я предпочитаю уйти, пока комендант будет читать это письмо и будет выполнять ваш приказ, Ваше Величество, — ответил капитан.
— Что послужит мне порукой в этом? — осведомился Людовик.
— Слово д’Артаньяна в том, что я не буду ожидать вас внутри кареты и в том, что я покину Бастилию, — воскликнул капитан. — Это и не в моих интересах, поскольку достаточно вам снять маску и велеть гвардейцам арестовать меня, как моё положение будет слишком плачевным.
— Согласен, — кивнул Король. — Какую же бумагу написать для вас? Диктуйте!
Тогда д’Артаньян продиктовал второй приказ:
«Срочный приказ Короля
Капитану королевских мушкетеров д’Артаньяну.
Немедленно доставить срочное письмо, для чего он может использовать четырех солдат моей гвардии, направив их с депешами или устными поручениями по тем адресам, которые ему известны.
Подписано: Король Франции Людовик XIV»
— Это разумно, — согласился Король, — вы ведь и без подобного приказа можете распоряжаться гвардейцами в случае надобности.
— Но не в том случае, когда они составляют экскорт Вашего Величества, — уточнил капитан, — и не настолько срочно, насколько это мне потребуется теперь.
— Итак, капитан, вы дали мне слово д’Артаньяна в том, что первый мой приказ будет доведён до коменданта и будет исполнен не позднее, чем через десять минут после вашего ухода!
— Слово д’Артаньяна в том, что этот приказ будет немедленно доведён до коменданта и выполнен не позднее, чем через десять минут, и слово д’Артаньяна, что я не буду ожидать вас внутри кареты, как и в том, что я покину Бастилию едва лишь спущусь с лестницы, ведущей к кабинету господина коменданта. Слово д’Артаньяна, что вы уедете из этой крепости свободно и без малейших помех, в сопровождении конвоя гвардейцев, подчиняющихся только вам и вашему слову, тогда как я, забрав четырех гвардейцев для своих небольших надобностей, никоим образом не буду чинить препятствия для вашей благополучной поездки в Лувр! — воскликнул капитан. — Если я нарушу это слово, да падёт на мои седины позор и презрение всего дворянского сословия Франции.
Король сделал жест правой рукой, означающий, что он отпускает капитана и в молчании стал ожидать дальнейшего развития событий.
Д’Артаньян, погромыхивая связкой ключей, направился по извилистым коридорам в кабинет де Безмо.
— Маркиз, — сказал он, — ознакомьтесь с приказом.
Прочитав приказ Короля, де Безмо протянул к нему руку.
— Я должен подшить его в книгу приказов, — сказал он.
— Ничего подобного, дорогой маркиз, — возразил капитан. — Если вы заметили, этот приказ содержит детальные указания мне, тогда как вам предписывается лишь вывести из крепости того заключенного, который по документам к вам не попадал в качестве такового. Этот узник не был передан вам по какому-либо приказу, он просто прорвался сюда хитростью, и я забираю его для того, чтобы препроводить в то место, о котором здесь не сказано из соображений секретности, но которое мне известно доподлинно. Этот приказ подошьёт к делу комендант той крепости, куда я доставлю этого узника. Вам же надлежит его в точности исполнить. Имейте в виду, де Безмо, я поклялся честью д’Артаньяна, что вы исполните его в точности, поэтому я прошу вас прочитать его ещё раз, а если этого недостаточно, прочтите, пожалуй, и в третий раз, но только я вам его не оставлю.
— Я всё понял, — ответил Безмо. — Спускайтесь вниз и ждите в карете, я выведу его к вам через десять минут.
— Именно так, — согласился капитан. — Да, впрочем, я и не стал запирать его камеру, он успокоился и теперь не такой буйный. Да и куда ему бежать? Ведь здесь все окна зарешечены!
— Это несколько неосторожно, учитывая, что он совсем недавно чуть было не сбежал, — обеспокоенно сказал Безмо.
— Что ж поделать! — пожал плечами д’Артаньян. — Видите ведь, что здесь сказано, что ему следует оказывать почести, соответствующие званию герцога.
— Неужели! — воскликнул Безмо. — Так значит…
— Я вам скажу по дружбе как бывшему соратнику по оружию, маркиз, — сказал капитан. — Наш бывший Король Людовик XIII был чрезвычайно любвеобилен. Вы понимаете?
— Вот оно что! — прошептал комендант. — Это побочный сын Короля! А я иногда довольно грубо обходился с ним. Нет, конечно, я его не обижал и не бил, но, взять, хотя бы сегодняшний день, ведь я его так грубо толкнул в камеру!
— Не беспокойтесь, маркиз! Он не усыновлён официально, мать его была низкого звания, и, к тому же, вы ведь помните, что он – сумасшедший! Небольшое сходство с нашим Королем заставило его вообразить невесть что. Смазливенькая итальянка… Фамилия, кстати, по матери… Какой-то жалкий бастард… Но королевская кровь! Будем проявлять уважение к происхождению. Итак, обращение как с герцогом, и называйте его монсеньором. Сумасшедшим это нравится. Честь имею!
С этими словами д’Артаньян, забрав приказ Короля, покинул кабинет коменданта и стремительно сбежал по ступенькам каменной лестницы во двор.
— Господа, внимание, сейчас комендант приведёт в карету того, кого вы ожидаете. Охрана – к карете, стража Бастилии – открыть ворота и уйти в караульное помещение, генерал подтвердит мой приказ. Я забираю тех четырех, что снаружи, согласно срочному приказу Короля!
Он показал приказ старшему лейтенанту гвардии, вскочил на коня и выехал за ворота Бастилии.
— Вы, четверо, за мной! Приказ Короля! — сказал он четверым гвардейцам, поджидающим его за воротами Бастилии и, махнув в воздухе приказом поскакал по направлению к южным воротам Парижа.
Тем временем Безмо разыскал Короля и обратился к нему как к герцогу.
— Ваше Высочество, пожалуйте на выход, вас ожидает карета! — сказал Безмо.
Король кивнул и решительно пошел на выход. В карете никого не было, Король спокойно сел, откинулся на подушки, после чего карета мягко выехала из ворот Бастилии и поехала по направлению к Лувру.