- Катькя!
Я не сразу поняла, кто мне звонит.
- Это кто?
-Мне нужен хрен! - невозмутимо прокричала какая-то баба мне в трубку.
- Какой хрен? Совсем ошалели под утро? Я сплю! Нечего со мной шутки шутить, пьянь эдакая!
Совсем уже. Какой хрен? Собачий? Я уже вроде не молодуха, чтоб со мной такие шутки шутить! Пьянь всякая спать не даёт!
Потянулась к красной трубке на экране телефона.
-Катькя, - голос стал каким-то...ласковым? - Ну дай пожалуйста хренчику, ты ж мне подруга, как солить то?
Это же...Танька! Точно пьянь! Голос не трезвый, чего она там солить собралась в 8 утра? Под июнь! Людям только добрым спать не даёт!
-Танька, ты? У меня нет хрена, кто ж в июне солит?
Я уже прикемарила снова, буквально на минутку, но тут оказалось, что я всё ещё на проводе.
- Понимаешь, мне сказали лучше в июне...хренчику б...приду потом..., - Танька говорила обрывками...Или это я уже засыпаю?
-Ты это, прости меня, хрена нет, дай поспать! - Я дала отбой и погрузилась в сладкий сон, какой бывает только ранним утром после резкого пробуждения.
Танька, вернее Татьяна Голикова, отчества которой никто не знал, проживала этажом ниже Катьки, то есть Екатерины Пономар;вой, отчества которой никто не помнил, толи Николаевна толи Михайловна.
Раньше, в 90-х, когда Екатерина, тогда ещё молодая Катька, переехала в этот дом с дочкой-школьницей и мужем, здесь уже жила Татьяна, молодая Танька с дочкой-школьницей и мужем.
Естественно они тут же стали закадычными подругами-соседками. Забегали друг к другу как бы невзначай то за солью, то за крупой какой. Тогда ж был дефицит, вот и бегали друг к другу, а заодно и обсуждали мужей да дочерей-ровесниц.
Так и прошли годы.
Катька уже была Екатериной, работала в одной компании вместе со своей 35-летней дочкой. Помогала ей присматривать за внучкой-подростком. С мужем она развелась и всеми возможными силами пыталась его забыть, считая, что он испортил ей жизнь, но как назло забыть не получалось - дочка "мерила" любовь к родителям и мама была на ступенях ниже, чем папа, который выходил на контакт исключительно пьяный, но неизменно добрый, чего не скажешь о раздраженной матери, пытающейся "выбить" из дочки систему измерения любви к родителям или хотя бы быть в ней выше, чем отец, который с 14-летнего возраста дочки никак ей не занимался, кроме как звонками и иногда рассказами в очном виде. Он считал, что она уже взрослая для воспитания или помощи, хотя откровенно говоря не помнил сколько ей лет и какой у не; класс, курс, место работы.
Танька уже тоже стала Татьяной. Только вот в е; жизни драмы с мужем не случилось - пить они начали вместе, вместе же не просыхали. Татьяна использовала всевозможные крема, не понимая почему она вновь не молодая Танька, а всё ещё эта пожилая Татьяна, хотя в основном алкоголь играл на е; лице, принося ей 10 лишних лет. Муж Татьяны тоже не понимал от чего вдруг в н;м нет былой силы и атлетизма, энергичности. Он пытался это исправить рыбалкой, охотой, считая, что занятия эти не просто так считаются мужскими, значит они приносят все то, чего он лишился пьянствуя с женой и без на этих "мужских" вылазках. Но алкоголь был ему дороже всей энергичности, атлетизма и силы. Так они и продолжали сосуществовать втроём с бутылкой водки.
Иногда к ним приезжала 35-летняя дочь с мужем и внуком, студентом колледжа, но они задерживались ненадолго. Дочь не могла выносить своих родителей пьяными.
В тот день я поднялась в 4 часа вечера. Обычное время подъема, когда ты работаешь в ночную смену, ещё и упахиваешься, как за десятерых.
Пошла сготовила гречку, исключительно без соли и масла. Внучка - диетница по гипотозу, ей только такое, хотя иногда и прям наровит добавить соли, чтоб е; порадовать, ну что это за еда такая, без соли то? Но внучка непременно замечала специи в гарнире. Тефтели к слову тоже были только вар;ными и без специй, как и куриные голени, грудка.
Сегодня опять на работу в ночную смену, внучку одну оставлю, как иногда хочется, чтобы кто-то смог с ней посидеть, это же страшно вот так в ночь, мать е;, дочка, только к 2 ночи домой прийдет, она тоже "ночник", только частично - половину день, половину ночь.
Собралась, взяла сумку напичканую доверху спец одеждой, каждый раз такая тяжесть! Сразу понимаешь от чего в коленке киста - так заваливаться на один бок!
Вышла. Внучка пообещала звонить и быть осторожной.
В обед раздался звонок.
-Баба Катя, там кто-то ходит и стучит! Мне страшно! - испуганным шепотом сказала внучка.
Кажется плачет.
-Где? - я от страха не сразу сообразила.
-Там, за входной дверью, - прошептала тихонько внучка.
Я запаниковала. Что делать? Что сказать внученьке? Мы на работе, если и отпрашиваться, вдруг не успеем...Боже, о чём ты думаешь? Полицию надо!...
-Кажется всё. Там тихо..., - внучка прошептала быстрее, чем я успела ответить.
Рация. Вызывают в другой отдел. Срочно.
-Ты уверена? - я не хотела бежать в отдел, но и не пойти я тоже не могла, кричали, что ЧП. Да и тут тоже ЧП!
-Да, бабушка, тихо. Я ключики в дверь вставлю, как мама учила и свет только в своей комнате оставлю, можно тебе через 10-15 минут перезвоню, да? - сказала, уже не шепотом, внучка.
-Да, конечно, моя милая, звони, да я сама тебе позвоню, что ты! Мне надо уходить, если что я всегда на связи, не забудь сделать вс;, что ты сказала, поняла? Смотри если, что вдруг - сразу звони, хорошо?
- Да, баба Катенька, - сказала внучка и дала отбой.
Странно она вс;-таки меня зовет, то так, то эдак. Помню в 3 годика вообще меня бабочкой называла!
Что-то зашипело в руках.
- Екатерина, где вас носит? Вас звали в отдел уже давно! Быстрее сюда! - заверещал в трубку "начальник".
- Да, иду, Ст;па, иду, - иронично ответила я.
Рация дала отбой.
Ну и какое из него начальство? Так выскочка, недоросок! Вот на заводе, где я двадцать лет пропахала, его б давно уволили, а он начальство, ты погляди!
Про Татьяну, Екатерина уже забыла, не помнила, как она, Татьяна, звонила ей с утра по одной простой причине - после ночных смен у Екатерины забывалось всё, что только можно забыть. Она ходила по дому, что-то делала, но вс; было, как в тумане. Поэтому, когда она пришла домой, то не увидела письмо, наклееное на телевизоре, и просто, как обычно легла спать.
Я резлепила глаза. На часах полпервого. Какие-то звуки? Что это? Смех?
Я поднялась на кровати...Это ещё что?
Вскочила, закружилась голова, схватилась за шкаф. Кошмар какой-то!
Подошла к телевизору, на нем наклеена какая-то бумажка. Может внучка. Ничё не видно!
Взяла, пошла в зал, откуда ш;л смех.
-Так это ко мне стучались, письмо чтоль принесли? - хохотала внучка.
-Да, прям на двери преклеили, правда так я и не поняла, что это, - в недоумении сказала дочка.
Я зашла.
-О, баба Катя! Ты чего так рано?
-Да с вами поспишь! Хохочете на всю улицу!
-Ты не читала? - спросила дочка.
-Нет, ничего не пойму, внученька, прочитай, - попросила я, подумав, что мне пора заказать очки. Такие они нынче дорогие!
- Так, сейчас. "Катька я сечас приходмла. Ты не открыла. Я хрена думала ты есть! Занеси если что." - внучка протянула мне письмо.
-Танька! Убью, пьянь! Какой бл..., хрен! Дитя напугала! - я побежала в спальню, сейчас вставлю этой дряни!...
-Ал;? Катенька? Чего так рано звонишь? Что случилось у тебя? - уточнила Танька, сказав это так, как будто звонит родной сестре, у которой вечно что-то случается.
-Таняяяя...Я даже не знаю, что тебе сказать! - меня захватило возмущение, начался тремор, - Не приходи ко мне больше, пожалуйста, Тань, - я сказала это и дала отбой. Чего я опять перед ней стелюсь! Нет, это какой-то кошмар!
В это время Татьяна в своей квартире даже не помнила, что она сделала. Спокойно налила себе водку в чайную чашку и пошла смотреть телевизор. Муж спал.