Россия.1994 год.
Часть первая
"Письмо без адресата"
1
Неугомонный щебет опьяневших от весеннего воздуха птиц за окном разбудил меня. Я долго лежала с закрытыми глазами, удерживая последние обрывочные воспоминания волшебного сна, всё ещё пытаясь возвратиться в потусторонний мир грёз и иллюзий. В картинах памяти являлся взору слабый, совсем незнакомый и в тоже время такой родной сердцу образ. Я медленно убрала спадавшие на лицо волосы и неохотно открыла глаза. От дуновения ветерка, ещё пахнущего ночной свежестью, лёгкие тюлевые занавески взвивались и завораживающе раздувались, словно паруса. А проскользнувшие между ними утренние лучи скупого весеннего солнца причудливо играли на моей постели. Когда игривые блики быстро исчезли — видимо, большое тёмное облако закрыло собою солнце — я зажмурилась и вновь спряталась под одеялом.
Перед взором снова путано пронеслись фантастические видения этой ночи. И в следующее мгновение я выглянула, словно надеялась увидеть кого-то рядом. Но новый сильный порыв ветра взметнул и неожиданно широко распахнул занавески, беспрепятственно врываясь в спальню и развеивая последние обрывки мои ночных грёз. И только тогда я увидела, что форточка за занавеской оказалась настежь распахнутой.
Это холодное, сырое утро бесчувственно возвращало меня в реальность. «Когда же я открыла окно?» — в раздумье я не сводила удивлённого взгляда с возникшей передо мной картины, дрожа и плотнее кутаясь в одеяло. В это время года мне определённо не приходило в голову спать с открытым окном.
А между тем холодало, и действовать надо было незамедлительно. Резко выдохнув, я быстро выскочила из тёплой постели и помчалась к окну. Там, к своему ужасу, я обнаружила, что крепления на старой защёлке, которые уже много лет ждали ремонта, этой ночью окончательно лопнули. Набросив на себя халат и прыгая босиком на холодном полу, я искала старую газету. Оторвав от неё кусок и плотно придавив его форточкой, я стрелой понеслась в ванную комнату.
«Что за странное состояние? — я лежала в радужной пене и, согревшись, наконец-то смогла расслабиться и ещё раз углубиться в переживания ушедшей ночи. — Приснилось ли всё это мне или?.. Или Он всё-таки?.. Нет! Этого просто не может быть!.. И откуда он вообще взялся? Чушь какая-то… Я ведь даже не знаю, кто Он такой. Я не помню ничего, кроме Его голоса и Его тепла… Он успокаивал, согревал, но сам казался… бестелесным! Не было безумных мексиканских страстей с охами и вздохами! И… никаких вопросов не возникало. Всё казалось естественным и то, что Он был здесь, со мной… Я не помню, как Он выглядел, но Он был… и рядом с ним было нереально хорошо…» Я провела рукою по мягкой пене и вдруг сердито хлопнула ладонью по воде. Мыльные шарики испуганно взметнулись над головой. «Но больше я ничего не помню! Когда Он пришёл, и когда Он ушёл — я всё проспала?» — с возмущением бросила я в пустоту. И тут же, горько усмехаясь, сама себе ответила: «Да, конечно, ведь это и был просто красивый сон».
Картина воспоминаний всё быстрее растворялась, и ночное явление обретало уже другие краски. Оно стало таким нелогичным, размытым, нереальным.
Я вскочила, выплеснув воду на пол и, даже не ополоснувшись от пены, накинула на плечи полотенце. Мимолётный взгляд упал на стиральную машину, мигавшую красной лампочкой. В ней лежало мокрое постельное белье, постиранное за ночь. Я машинально отключила таймер: «Что-то я не помню, чтобы я стиркой накануне занималась…» Словно в ответ, мне отчётливо вспомнились его слова: «Помни главное, то, что для тебя важно. Остальное можно забыть»... Забыть? Что забыть?»
На какое-то мгновение я застыла и тупо изучала свои босые ноги в луже из воды и пены, а потом взглянула в запотевшее зеркало и провела по нему рукой. И когда я увидела своё лицо с широко раскрытыми, растерянными глазами, нервно рассмеялась: «Ты очень красивая, Надежда!.. Но глупая-я-я. В сны веришь. Не доверяй снам, ведь это неправда!» — я показала язык самой себе в зеркале и усмехнулась: — «Сама ты глупая, а я точно знаю: это просто другая реальность. Но это, между нами, хорошо?.. Молчишь? Правильно. И больше со мной не спорь! Сны — это не просто так… Это что-то значит…» — я тут же наскоро перебила саму себя: — «Но ты же всегда считала всё это полнейшей ерундой!» — я кивнула своему отражению в зеркале и вздохнула в ответ: — «Да, считала, а теперь я думаю, что нужно попросить сонник у Верочки». — «Нет, лучше возьми томик Фрейда у Любы и приведи себя в порядок!» — «Ладно, так я и сделаю».
Я вытерла запотевшее зеркало. Это забавное дурачество подняло мне настроение, и я немного успокоилась.
Закутавшись в тёплый халат, я зашла на кухню и, слегка нагрев воды в чайнике, выпила половину стакана маленькими глотками. Чувство лёгкой слабости понемногу стало овладевать мной. Сегодня наступил второй день полного голодания. Не сказать, что я толстая, но… всегда есть к чему придраться, к тому же говорят, мол, голодать полезно. Обычно я это делаю, когда Дима бывает в отъезде, и я остаюсь дома одна.
Дима — это мой гражданский муж, с которым мы живём в моей двухкомнатной квартире почти… четыре года? Выходит, это мой четырёхлетний муж… И выглядит, к сожалению, примерно так же. Очень несамостоятельный и капризный. Да, мы познакомились с ним в новогоднюю ночь… девяностого! А сейчас уже весна девяносто четвёртого. Ой, получилось меньше четырёх лет… Три года и три месяца. А если разделить ещё на три, то в остатке получился бы всего на всего один годик нашей совместной, счастливой жизни. Счастливой ли?
Дима частенько и подолгу уезжает в служебные командировки, которые специально выпрашивал у шефа, чтобы подзаработать, как он выражался, или чтобы просто смотаться из дома, как утверждала я. Во время его отсутствия я, как все ревнивые дуры, начинала придумывать страшные истории с любовными кознями и тому подобный бред… А, может, и не бред… Опять занесло… Но стоило ему вернуться и обнять меня, как я мякла. А его обещания вместе с одеждой из чемодана снова старательно разглаживались и раскладывались по полкам, создав атмосферу семейного счастья и стабильности. Все эти годы я ждала и надеялась, что мы поженимся, и я приобрету уникальный статус единственной и любимой жены. Но, со временем, и эта мечта была заперта на большой прочный замок, а ключ выброшен за ненадобностью.
Дима дал мне когда-то честное благородное слово, что при первых признаках моей беременности мы поженимся. «У ребёнка должны быть мама и папа, — воодушевлённо пел он. — Мы будем полноценной семьёй, Надюха. Но зачем же сейчас нужен этот театр? Суета с загсом и застольем стоит немалых денег. Я хочу, чтобы наша свадьба была сказочно роскошной! И ты не должна ни в чём нуждаться. А для этого надо ещё накопить… Кстати, на следующей неделе есть неплохой шанс подзаработать. Шеф отправляет меня…» Вот так, условия внебрачного контракта утверждены и пересмотру не подлежат. Да и с этим я бы в конце концов примирилась, если бы не узнала, что у меня… не может быть детей. Нет, Диме я ничего не сказала. В этом я не смела признаться даже себе самой. Надеялась, что это ошибка. Так ведь часто бывает…
«Да, я хочу быть счастливой. Я хочу иметь ребёнка!» Не-ет, я не просто мечтала о малыше — я им безумно бредила! Уже давно и безуспешно… Я рисовала его в своём воображении… Покупала детские книжки и гору плюшевых зверушек. И оставшись одна, рассаживала их перед собой и читала вслух. А затем прятала в шкаф, чтобы Дима их никогда не нашёл...
«Да, видно, в моей жизни много слов и страсти, нет лишь смысла», — перефразировала я великого Шекспира. Так стояла я, уткнувшись лбом в оконное стекло, и с тихой завистью наблюдала, как внизу, на детской площадке, две молодые мамы горделиво катили перед собой совсем новенькие колясочки и оживлённо обменивались своим первым родительским опытом. Все эти годы я нуждалась не в деньгах, а в ребёнке. Но как я ни просила, как я ни молила — ни одна ангельская душа не хотела сделать меня своей мамой. «Господи, я тоже должна быть мамой!» Моя заветная мечта снова закружила и подняла меня вверх…
«Так, всё, хватит… пора взять себя в руки. Поиск смысла жизни откладывается… на неопределённый срок», — строго приказала я себе, со вздохом приземляясь у холодильника. Там было шаром покати. «Дима приедет только завтра вечером. Я успею закупить продукты и что-нибудь приготовить, — решила я, окинув взором полупустые полки. — А сегодня стоит, пожалуй, разморозить и помыть холодильник».
Жизнь вошла в свою колею, и этот весенний воскресный день не обещал быть особенным. Только я успела это подумать, как раздался протяжный звонок в дверь. Бросив озадаченный взгляд на часы, показавшие мне двадцать минут десятого, я направилась к входной двери.
2
На пороге стоял Дима собственной персоной и натянуто улыбался.
— Привет! Не ждала? А я решил пораньше…
— Что случилось? — вместо радостного приветствия тревожно спросила я.
Он растерялся.
— Ты что, не рада?
— Ой, прости. Просто так неожиданно... Заходи, холодно… А где твой ключ?
— А я хотел сделать приятный сюрприз… — обиженно продолжал он.
— Считай, что сделал. Да, конечно, я рада, Дим.
Я потянулась его поцеловать и коснулась мокрыми волосами его лица. Дима молча вытер лицо рукою и начал нервно снимать верхнюю одежду и обувь, пока я с недоумением наблюдала за ним.
— Что-то произошло?
Он махнул рукой.
— Да, ерунда. Мелкие неприятности по работе, — пространно ответил он, и, будто избегая моего сосредоточенного взгляда, обошёл сзади и обнял за плечи. — Меня кто-нибудь искал? Или никто не замечает моего отсутствия?
— Наверное, все привыкли…
— И ты тоже? — Дима заглянул в зеркальное отражение моих глаз. Они на секунду загипнотизированно застыли.
— Я замечаю, — честно ответила я.
Тут он сразу потеплел и рассмеялся в голос.
— Я знаю, ты не умеешь врать.
Меня вдруг бросило в жар, и я поспешила отвести глаза, успокаивая себя: «Господи, чего я боюсь, ведь это был только сон, а во сне не считается».
А Дима простодушно пропел, кивая в сторону кухни:
— А я тако-ой голо-одный!.. Надюха, что есть вкусного?
— Дим, я не ждала тебя сегодня и решила поголодать.
— А я-то думаю, отчего ты такая заторможенная! Брось ты эти глупости!.. Ладно, надо бы чем-то подкрепиться…
Он потёр ладони и отправился на кухню, а я растерянно повернула в спальню, чтобы привести себя в порядок.
На душе было неспокойно, но я упрямо решила поднять себе настроение и празднично одеться. «Будто эти тряпки способны сделать нас счастливыми…» — пронеслось в голове. И тут взгляд случайно упал на письменный стол. На нём лежал белый конверт. Я подошла ближе и в раздумье уставилась на него. Рядом оказалась и моя любимая чернильная ручка, которую я уже несколько месяцев безуспешно искала. К слову сказать, шариковые ручки я просто терпеть не могу. Так, замерев, я стояла и лихорадочно перебирала в памяти, что бы это значило. Сердце подскочило так, что у меня потемнело в глазах. «Письмо!» Я осторожно взяла конверт, ещё не веря в его реальность. Его не должно было быть!
— А кусок хлеба в этом доме есть?
Я вздрогнула. Позади меня стоял недовольный Дима. Он с нескрываемым удивлением осматривал спальню и конверт в моих руках.
— Что это? — спросил он.
— Это чужие бумаги… Потом расскажу… — я судорожно прижала к себе драгоценное письмо и быстро пронеслась мимо него.
«А что я объясню? Как объясню?» — мысли роем жалили и кусались. Забежав на кухню, я в панике огляделась, открыла верхний шкаф с кастрюлями и быстро бросила письмо в одну из них. Затем тихонько прикрыла шкаф и обернулась. Димы на кухне не было. Закрыв лицо руками, я с трепетом вспоминала слова ночного незнакомца: «Утром на своём столе у зеркала ты найдёшь письмо»… «Но этого не было, и быть не могло!.. Это был только сон!..» Я уже не знала, что и думать, чем объяснить необъяснимое.
— Ты будешь пить чай или продолжишь голодовку в борьбе со своей совестью? — сухо спросил вошедший на кухню Дима. Он старательно сдерживал вскипающие в нём эмоции.
Я обессилено опустилась на табурет.
— Да... Я выпью немного чаю… Дим, я действительно себя плохо чувствую.
— Немудрено, — заключил он, набирая воду в чайник. — Голодовки не идут тебе на пользу. К тому же и я приехал совсем не вовремя…
— С чего ты взял?
Он начал медленно размышлять вслух:
— Как-то странно получается. Меня не было дома два дня. Накануне, перед моим отъездом, ты поменяла постель в спальне. А сегодня я вижу опять свежую. Обычно ты меняешь её раз в две недели.
«Действительно, зачем я её стирала? Ничего не понимаю...» — снова озадаченно подумала я и открыла рот для бестолковых оправданий, но Дима невозмутимо продолжал:
— И обычно ты не стелешь на двоих, когда ночуешь без меня. Ты сама мне это говорила. Не так ли?
Я чувствовала себя, словно побитая камнями и осуждённая на смертную казнь.
— А куда ты так стремительно упорхнула с письмом? Там было что-то такое, чего не дозволено читать мне?
— Я пока не могу тебе всего рассказать… Надо разобраться… — я краснела и задыхалась. Эта глупая ситуация напомнила мне анекдоты, украшенные различными сюжетами о супружеской измене. «А в жизни совсем не смешно», — промелькнуло в голове.
— О чём ты думаешь? — прервал мои мысли Дима. Сейчас он выглядел взбешённым, но старался ещё сдерживать себя. — Мы живём уже столько лет вместе. Практически как муж и жена! И накануне свадьбы ты…
— Накануне свадьбы? — я подняла брови. — Но ты не планировал никакой свадьбы!
— Вот! — он подпрыгнул с довольным видом охотника, удачно поймавшего меня в западню. — Тебя удивило именно это выражение, а моё подозрение было проглочено! Значит, это — правда! Значит, каждый раз, когда я уезжал в командировки с целью заработать деньги нам на свадьбу, трудился ради нашей будущей семьи, ты в это время развлекалась с кем-то другим!
— Нет! Погоди! Ничего же не было! — вскочила я, от обиды я не находила слов в своё оправдание. — Никого и никогда!
Мне было противно даже оправдываться и от этого я запиналась ещё больше.
— Это какой-то абсурд, Дима! — я закрыла лицо руками, чтобы немного сосредоточиться.
— Что же ты глаза прячешь? Стыдно стало?
— Дима, это… Это совсем не так!
— Тогда покажи мне это письмо! Что в нём? Если это чужие бумаги, как ты бессовестно утверждаешь, тогда у тебя ещё есть шанс!
— Шанс? — до меня уже не доходил смысл его слов.
— Принеси письмо! — настойчиво и громко продолжал он.
— Дим, пожалуйста, не кричи на меня… Мне и так плохо…
— Просто покажи письмо, Надя! Или всё между нами будет кончено! — он хлопнул ладонью по столу.
«Я нарисую тебя, когда ты будешь спать… Разве это был не сон?» Я мгновенно перестала слышать его крики и истошные причитания, сопровождаемые ударами по столу, и совершенно отрешённая вышла из кухни.
В спальне, упав на постель, я зарылась под одеяло и отвернулась лицом к стене. Слёзы медленно стекали на подушку. «Где же ты, мой мистер Икс? Если Ты был, то почему Ты ушёл? Ты ушёл навсегда? Разбередил душу и исчез. Какой толк в Твоём рисунке? Все мужики одинаковы!»
«Ничего не хочу слышать, никого не хочу видеть…» — твердила я, глотая слёзы.
— Надя, я от тебя ухожу! — услышала я и, помедлив, выглянула из-под одеяла.
Дима стоял возле кровати со своим походным чемоданом, вперив в меня свой негодующий взгляд. Он сердито хмыкнул и кивнул на чемодан:
— Даже распаковывать не пришлось. Я ухожу, — повторил он, будто сомневаясь, поняла ли я смысл его слов.
Я молча смотрела на него. Он явно не ожидал этой тишины в ответ и возмущённо продолжал:
— Я не хочу, чтобы моя жена… будущая…оказалась…
— Дим, а ты меня любил по-настоящему? — задала я давно мучавший меня вопрос и не узнала свой голос. Он был тихим и хриплым от спазмов в горле.
Дима зло отбросил в сторону свой чемодан.
— Ты ищешь себе оправдание?
— Нет, просто интересно… Ты так легко и быстро отказываешься от меня.
— Я зарабатывал деньги! Я кормил тебя, пока ты… Я давно подозревал… Ничего, я знаю, что я не пропаду и не останусь один, а вот ты поищи себе другого дурака…
— Дим, у тебя, — я запнулась, — кто-то есть?
— А это не имеет сейчас никакого значения! — он сконфуженно усмехнулся и поспешно добавил: — Да нет!.. Нет, конечно. У меня просто такая работа, ты же знаешь! Приходится вечно мотаться по командировкам…
— А меня уверял, что тебе эта работа нравится. Новые места, новые люди…
— Да, мне нравится эта работа! Но мне не нравится то, что до сих пор у нас нет детей! Почему? Может быть, ты сама этого не хочешь, а мне всё время жалуешься? — он снова перешёл в нападение, безжалостно разя в самое больное место. — Да, я понял, такая свободная жизнь тебя вполне устраивает! Муж в командировку, а ты…
— Дима, прекрати! Как ты можешь? Это всё так глупо и мерзко… Разве ты сам этого не сознаёшь?
Я умоляюще смотрела на него и понимала, что он метит в меня, но убивает себя, отравляет ещё живое, теплящееся чувство нашей любви.
— Надя, но как ты могла?.. И в нашем доме, на нашей супружеской кровати…
Он продолжал безжалостно упрекать… обвинять… колоть… Мне было невыносимо больно слушать всё это, и я снова укрылась одеялом с головой, уже не жалея его, а желая, чтобы он проваливал на все четыре стороны. Дима продолжал распаляться, но теперь как-то наигранно, с истерикой. Он не был уверен, что хочет уйти, но самолюбие не позволяло остаться, и он ждал, когда я раскаюсь и стану молить о пощаде. А мне вовсе не хотелось оправдываться. К тому же он, мучая меня своей патологической ревностью, уже не в первый раз устраивал скандальное представление и опускался до оскорблений, при этом точно зная, что для этого нет никакого повода. Неизвестно, сколько бы длился этот фарс, и чем бы всё разрешилось, если бы в дверь не позвонили.
продолжение следует...
http://proza.ru/2022/10/29/1459