Жила - была добрая жена, муж её и деточки. Все было бы хорошо в жизни семейства честнаго: жена и состряпает, и по дому со всем управится, и муж трудится, и дети здоровехоньки. Одно но - муж тот большой сладострастник и мечтатель был: как увидит он - соседка за водой пошла, так он дела сразу свои побросает - и к окошку - ну, на неё глядеть: “Хороша, хороша…” - приговаривает он сам себе в голове бредовой. А завидит девки на поле с граблями - и ему неймется, туда же бежать - не жить не быть - надобно идтеть:
- Надо бы девчатам пособить… Как думаешь, жена?
- Сиди уж дома! - кричит на него жена. Глаза выпучила… - Ох, лихоман!
Хоть и сладострастник был большой этот жены муж, а никогда ей не изменял - так, посмотрит на девчат, раскатает губу половиком - дорожкою - и домой, - по крайне мере это так жена говаривала.
Забрался как-то раз он на копну и думает: “Вот, есть ведь страны, где можно и две, и три жены иметь, а у нас в традиции только одну… Да, везет же чужеземцам: один день - одно лицо улыбается, а на другой день - другое, а в третий, может быть, и третье, а может, и нахмурится… но опять же, все же - другое… а в четвертый, может быть, и четвертое. А у нас все одно и то же, одно и то же: одно и то же лицо, одна и та же… жена. Не знаю, что это за жизнь… Откуда тоска-то? В чем секрет-то? Как же быть счастливым?”
А жена дома с детками занимается, по дому управляется, все знает, все понимает. Пришел домой муж и говорит:
- Дома я, жена, теперь. Давай я с детьми посижу, а ты, уж, отдохни.
- Хорошо, я пойду к старой Авдотье за советом, - отвечает жена.
- Ну, еще чего придумала! - открыл муж рот.
- Да я быстро, мне по-женски…
- Ну, иди, коль собралась.
А Авдотья - знахарка та местная, местная ведунья, в тамошнем поселении знатная была. Вот, муж и удивился, куда его жена собралась. Жена же взяла в корзинку яиц десяток, молока, творогу и к Авдотье - бабке по темной улочке прямиком ножками семенит.
Черные кошки на заборе сидят, головы свои, что филины ворочают. Стучится жена в Авдотьено оконце. Со свечою старая, ветхая старушонка подошла к окошку: “Сейчас, милая, отворю”. Половицы скрипят, лестница ходуном ходит - страху нагоняет на жену. Дверь открывает, а там старушонка с до-о-обрыми глазами: “ Что, милая, глядишь? Почто пришла?.. Ну, проходи - проходи… Не стой во дверях…”
Прошла жена в дом к Авдотье. Та усадила её за стол, а с печи белый кот с пушистым хвостом на них поглядывает.
-У меня бабушка корову кто-то доит. Отпущу на поле с полным вымянем молока, а возврашается домой- пустое вымя, и стакан не надоишь. Кто ее обдаивает узнать бы?
-Узнаем, узнаем... не велика наука.
- Бабушка, Авдотья, это тебе,-сказала жена и подала свои гостинцы бабушке-ведунье.
- Э, ничего не надо бы… Ведь бесплатно получила - бесплатно и отдавай. И так бы с твоим горем управилась… Ну, уж принесла, так возьму. Воденька у меня молоко любит…
- А Воденька - это кто, бабушка? - спросила жена.
- Да кот это мой, доченька, котофеич. Вон он, на печке сидит греется, - улыбаючись старыми зубами, старушонка ответила, - Сейчас я принесу кое-что.
- Бабушка, а что - это за имя такое странное - “Воденька”?
- Кот, а воды не боится, Милая. Вот потому и Воденька. Я на кухню, на кухню...
И ушла бабушка - ведунья на кухню и, гремя посудой, что-то шепча и причитая, вскоре возвернулась назад: “Воденька”, я его кличу, “Воденька”.
Возвернулась старушка наша, ведунья, с ковшиком парным. “Вот, - сказала бабушка - ведунья, - Смотри на воду, а я Воденьке молочка немножко налью”.
Старушка налила молока в миску и поставила на стол. Белый кот с пушистым хвостом мяукнул, спрыгнул с печки, залез на стул, что стоял рядом со столом, положил передние лапки на стол и начал лакать молоко из миски, поглядывая зелеными глазами на жену, старушку и ковш с водой.
- Вижу, бабушка, вижу! Соседка вон моя Параскева! Она под коровой моей сидит. Она ее доит! Дай ножницы! Я ей глаза сейчас выколю! - вдруг вскричала молодая женщина.
А старуха и отвечает:
- Нельзя милая, смотреть- смотри, а глаза колоть не дам. Не помощью корове, и не за молоком ты пришла...Мужа тебе надо...Дальше смотри.
- Вижу мужа моего! К ней подходит и на плечо руку кладет. А чего они это бабушка?!
-Подожди-подожди. Свечечку поднесу.
Старуха подошла к ковшу с заженной восковой свечечкой покапала туда немного воска и изображение коровы с соседкой и мужем исчело.
- Ну, что cейчас видишь?
Вдруг вскричала молодая женщина, - Небо, бабушка, вижу! А по небу облака тянутся, радуга, вон, коромыслом от леса до реки растянулась! Красота, бабушка! Красоту вижу!
- Вот - вот, - гладя кота по загривку, приговаривала старушка, - и ты у нас красавица, иди, шагай домой, все хорошо и будет…
Как же это, бабушка? Он же, леший, на всех зарится с утра до вечера, все глаза уже проглядел. Мне, уж, и от людей нехорошо, - отвечала жена.
Белый кот запрыгнул на стол, женщина вздрогнула, старушка улыбнулась, кот медленным шагом подошел к ковшу с водой, опустил туда лапку, будто проверяя, холодная вода или нет, прыгнул в ковш, и исчез.
Молодая жена выпучила глаза, вскочила и с криком убежала, отирая лицо от брызг, что попали на неё, когда кот прыгал в ковш.
Бежа по темной улочке домой, женщине все виделся силуэт ветхой старушки - ведуньи, стоящей на своем крыльце. Также чудилось ей, будто белый кот улыбающимися глазами, словно двумя угольками, прожигает ей след.
Жена, запыхавшись, прибежала домой. Дети и муж уже спали. Она зажгла лампадку и несколько часов молилась Николе - Заступнику, чтобы тот упросил Бога простить её, что она, глупая, пришла со своей бедой к бабке Авдотье, а не к местному попу Егорке. После молитв жена улеглась спать к мужу. Даже во сне она нашептывала: “Это мне все почудилось, чур меня! Чур меня!”
А старушка, тем временем самым, и не думала ложиться спать. Она сняла свои старые кирзовые сапожки и босиком, по росе, как молодая, побежала по реке, держа в руке ковш с водой, в который прыгнул белый кот. Подбежав к реке, половину ковша она вылила в реку, приговаривая: “Воденька в реку, а красавица на бережку. Воденька в реку, а красавица на бережку…” Повторив это три раза, оставшуюся часть воды она опрокинула на свою седую головушку, и тут же все её старые одежды слетели с неё, и она превратилась в молодую красавицу.
Молодая девушка-красавица стояла босая на бережку. Маленькой, грациозной ножкой она трогала поверхность воды в реке: “Воденька, Воденька, огого - о - о - о! Любимый мой, твоя краса тебя ждет на бережку. Время наше, туман густой над рекою”.
Вода, у берега, где стояла девица, забурлила, запенилась, брызнула из средины пузыри, будто кто-то бутыль вина игривого откупорил, и показалась головушка белая, а за ней вся стать удалая молодца, постать красавице. Одно выдавало, кто это был... Это был кот, что в ковш прыгнул - волосы его были белые - белые и пушистые - пушистые и длинный хвост, заткнутый за пояс, словно кнутовище.
- Котенька мой, Воденька! - заговорила ласково красна - девица.
- Да, уж, долго я у тебя на печи пролежал. Давай танцевать! - сказал кот-молодец.
- Хорошо, а что же, с женой, с мужем её со сластолюбивым глазом, - спросила старушка - красавица, - делать будем?
- Завтра управимся, - сказал кот-молодец. Хлопнул два раза в ладоши и добавил, - Лягушки, вальс! От берега до берега.
Из водорослей повысовывались лягушки, держа в лапках листву водоросли, как виалончели, и стебли - тростники, как смычки. Кот - удалец - молодец, доставши со спины из-под рубахи пушистый хвост, махнул им, как дерижер машет палочкой, и лягушки заиграли вальс : “Раз -два-три, раз - два - три..,” - отдавалось эхом по всей реке. Кот подхватил девицу - красавицу, и они закружились в темпе вальса по поверхности реки, рассекая туман своими грациозными телами.
Они улыбались. Кот - молодец -удалец кружил красну - девицу за пояс, а они были по-настоящему счастливы: это было их время, время ночи, магии, чудес и любви.
Так они прокружились еще несколько часов, затем кот - молодец хлопну в ладоши, и лягушки попрятались обратно в водоросли.
Взявшись за руки и, идя прямо по воде, волшебная пара ушла на Яму. Они почти до самого утра гуляли по глубокой Яме, нарезая круги по самой воде, лишь изредка они останавливались и обнимались.
Целовались ли они?- спроси меня, мой дорогой, любопытный читатель. Честно сказать, я не знаю - был густой туман над рекой, и даже мне, как автору, не было видно до толи.
Почти под самое утро кот прощался с молодой девицей-красавицей и как подарок на прощанье о их свидании, он одел ей на голову венок из желтых кувшинок. Кот- молодец обнял нашу красавицу, да, а вот на этот раз они точно поцеловались, и прыгнул в реку, щелкнув на прощанье хвостом по поверхности воды.
Девушка- красавица подняла лежащий на берегу ковш, набрала в него воды, что-то прошептала и сокатила себя с ног до головы речной водою. В то же самое мгновенье девушка-красавица превратилась в нашу ветхую старушку - вещунью, но на голове её все также был надет котовский подарок - венок из желтых кувшинок.
Солнце просочило свои первые теплые лучи из-за леса, и наша старушонка - ведунья, будто и не танцуя, и не гуляя всю ночь, бодро зашагала в деревню по направлению к дому.
Проснувшись рано утром, муж, накопавши червяков, наладивши давно пылившуюся удочку, и выпив холодную кружку молока, отправился удить рыбу. “Что-то мне всю ночь рыба снилась, жена. Пойду, дойду до реки, может, глядишь, чего и на ухонку наловлю”.Муж ушел, жена осталась нянчиться с детьми.
Пришел он, значится, на реку: раскатал леску с удочками, вынул черносмородиновый лист из банки с червяками, взял одного, насадил его на крючок и ловко закинул свою снасть в реку. Дерг-дерг -дерг. “Кажись, клюет!” - радостно зашептал мужик и слегка ударил себя по колену, как бы готовясь подсечь поплавок, сделанный из гусиного крыла. Подарок гуся утащило на дно. Муж подсек и почувствовал, как рыба заходила на крючке. Он потащил удочку на себя, и большая голова окуня показалась из воды. “Вот так! Елки-палки, а первый раз закинул! Кажись, не зря мне всю ночь рыба снилась,- говорил сам с собой муж, кладя окуня в сачок, - Ну, кто там еще в вашем царстве-государстве поживает? Ай-да садись на крючок!”-сказал мужик и закинул удочку опять в реку.
Поплавок враз утащило на дно, муж почувствовал: что-то тяжелое захватило наживку. Он подсек, но рыба упиралась: “Ладно, сейчас я тебя вымотаю!” - сказал мужи и ослабил леску. Поплавок всплыл, замер и опять ушел на дно. “Ну, кажись, нукася, попробуем!”- сказал мужик и опять потянул удочку, но поплавок не всплывал: леска не подавалсь. “Неуж-то зацепил, - спросил он сам себя, - за корягу, небось, завела, - сам же и ответил себе, - придется лезть, отцеплять, другого крючка нетути”.
Муж воткнул удочку в воду, снял сапоги - шаровары, крестьянскую рубаху и залез в воду по пояс. “Ох, студеная! Ну, да крючок поважняя будет”, - оправдыва сам свои действия, промолвил муж и, взявши в одну руку леску, а другою, помогая, будто веслом, удержаться в воде.
Вдруг, откуда ни возьмись из воды показалась кошачья лапа, взяла мужика за ухо и ткнула его головой в воду. Потом еще раз, и ещё раз, и еще раз. Затем кошачья лапа все еще держа его за ухо, потащила его на середину реки, потом к другому берегу, затем к перекату. Кошачья лапа таскала нашего бедного мужичка с полчаса, поди не меньше. Затем, всплыв на середину Ямы, остановилась, тут-то и появился сам кот.
- Мяу! - сказал кот, все держа мужьино ухо.
- Кто ты? И чего тебе надобно? - взмолился муж, отплевываясь от водорослей и воды, попавшей ему в рот.
- А я - твоя совесть, мяу! Которую ты проглядел, когда на других девушек зарился, а своей родной жены не замечал, - отвечал кот.
- Я не буду, я не буду больше! Отпусти мое ухо! - жалобным голосом промолвил мужик.
Кот развернул мужичью головушку к небу и спросил:
- Вот, говори, чего там видишь?
- Облака вижу, - ответил мужик.
- Правильно, облака. На небушке облака, что веснушки на лице жены твоей милой. Видишь ли, как меняется все на небе?
- Вижу, котенька, вижу.
- Понимаешь ли, о чем вещаю?
- Улицизрел, улицизрел.
- Постоянно меняется небо - ни секунды, таким же как было, не остается. Облачко течет - в тучку превращается, с тучки дождик капает - все движется, все меняется, - поучал мужика кот. - Так и жена твоя. Коль женился, так и почитай её небушком твоим над главою твоей буйною. А звать её отныне будешь “Облачко мое”. Чуешь, окаянный?
- Чую, котенька, чую. Отпусти уж да меня! - опять взмолился муж.
Отпустил кот мужичка нашего, и тот, что было, поплыл к берегу. Выбежал на берег, обернулся, а голова кошачья все из Ямы торчит, приговаривая: “Облачко мое, мяу!”
Взял, было, в руки одежду, потом сразу бросил и, в чем мать родила, быстрей домой в деревню ко своей жене и детям своим.
Прибежал он домой, а дома жена:
- Где ж одежу оставил? Почему нагой? И что с ухом твоим?
- Зеркало подай, облачко мое! Тьфу...- сказал муж, удивляясь сам себе.
Посмотрел мужик в зеркало, а ухо его распухло, как масленичная оладушка на четвертную сковороды.
"Пчелы меня это пожалили, пчелы дикие", - оправдывался перед деревенскими мужичок, показывая на свое ухо, а люди не верили и смеялись.
С тех пор зажило наше семейство ладно и счастливо, и не зарился больше муж тот на чужих жен и девчонок молодых. Так и вы примечайте: у кого по что ухо горит.
Так и сказки конец, а кто слушал - молодец! Сладких снов.