1
— Бутылку водки! – мужчина за пятьдесят в грязной куртке, выдававшей его недавние обнимашки с газоном, произнёс эти два слова таким трезвым голосом, что кассир засомневалась, надо ли презрительно скривиться, но всё-таки скривилась.
— Это аптека! - Сказала она, зачем-то растягивая гласные и отделяя паузой каждый слог, что придавало её речи какой-то зарубежный акцент. То ли эстонский, то ли корейский.
— И лимонад! – добавил потенциальный клиент вытрезвителя.
Аптекарь ещё не нажимала на кнопку вызова охраны, но палец лежащей на столе руки уже дёрнулся в верном направлении.
— В наличии только минеральная вода!
— И бутылку водки!
Покупатель трижды прикладывал к терминалу что угодно, но только не банковскую карту. Наконец-то он прошёл этот квест и направился к выходу, прижимая к груди полторашку Боржоми. Дверь дважды звякнула, цепляя свисающий с потолка колокольчик. Аптекарь облегчённо выдохнула и пошла досматривать предпоследнюю серию «Милого дома».
Примерно через полчаса колокольчик зазвучал снова, заставив женщину дёрнуться так, что телефон выпал из рук. Она быстро вернулась к кассе, бросила взгляд на вошедшего и раздражённо произнесла:
— Что-нибудь ещё?
— Бутылку водки! Пожалуйста! – сказал мужчина, стоя в дверном проёме.
Холодный воздух, пользуясь случаем, начал заполнять помещение. Аптекарь хотела было объяснить заблудившемуся джентльмену, что магазин находится с другого торца и откроется только утром, но тут заметила, что правая брючина штанов этого алкаша покрыта чёрной жижей грязи, стекающей по его ботинку на чистый пол. Психанув и желая поскорее вернуться к финалу ужастика, она обогнула стол, быстро пересекла зал и ладонью в грудь вытолкнула этого трудного клиента на улицу, после чего закрыла перед его носом дверь и заперла её на ключ.
Но мужчина не ушёл. Он несколько минут стоял перед прозрачной дверью после того, как проводил взглядом уходящего в подсобное помещение аптекаря. На его губах постепенно появилась совершенно неуместная, слишком добрая и нежная улыбка. Она не исчезла даже тогда, когда он – видимо, утомившись стоять – упал, громко звякнув выпавшей из кармана связкой ключей.
— Бог троицу любит! – сказал он вслух сам себе и засмеялся не своим, а совсем молодым и звонким голосом.
Вдруг он заметил свисающую из-под козырька над дверью камеру, и его лицо стало серьёзным. Он попытался сесть, но у него не вышло. Уж больно тяжёлая стала голова!
— А что, – спросил он новым, скрипучим и почти женским, голосом, – нравится вам ночью работать? Нам понравилось бы. Мы любим, когда темно и тихо. У нас была жена. Мы её провожали с работы с ножом в кармане. Не страшно вообще! Красиво. Огоньки горят кругом. Жена кроме меня не боялась никого! Жена только мужа бояться должна! Мы, правда, не все любили женщин. Ну, как любить, если просыпаешься, а она спит, и надо тихо ходить. Может не дышать ещё в своём-то доме? Мы тогда гулять ходили, пусть спит. Наверное, это любовь. Но бесит. Мы не любили, когда она ругалась, что мы что-нибудь теряли. Разве можно ругать взрослого мужика? Но почему, почему они не хотели нас обнимать и целовать? Мы же защищали их! Их всех от врага! А я говорю, целуйте меня и обнимайте, я вас защищал, а они не хотят. Не ругаются, но полицию вызывают, – тут он стукнул кулаком по земле возле своего бедра и перешёл на крик, – твари! Мы умирали за вас!
Он снова попытался подняться, но лишь приблизился к краю лестницы и сполз на спине с трёх ступенек. Его взгляд всё так же был прикован к камере. Уже тихим и даже приятным голосом он добавил:
— Ах, мы вспомнили, что магазин закрыт до утра. Представляете, мы там были долго, рядом, под водой. В нас жили, а мы – нет. Мы хотели жить. Мы слушали, что говорят, и хотели гулять. Мы не хотели быть больше грязью, – он широко улыбнулся, – и мы больше не грязь. Нас называли грязью, но мы больше не грязь. Сейчас отдохнём и пойдем гулять. О, это должно быть интересно, – он прикрыл глаза, – очень даже интересно… Мы всем покажем, как мы умеем жить по-настоящему. Мы больше не грязь же…
И тут он захрапел.
2
— Ой, нет, и печенья больше не надо! Сколько можно? Не привозите вы больше ничего, Марина, и Васеньке скажи, не надо. Нас тут неплохо кормят, даже если вы в это не верите, – Полина Сергеевна цокнула языком, положила мобильник на полочку возле ванны и начала расстёгивать халат.
Вода, возбуждённая поднимающимися со дна пузырьками воздуха, пахла розмарином. Что может быть для женщины в возрасте лучше жемчужной ванны после долгого дня, когда безжалостные врачи гоняли тебя то на осмотры-анализы в одном корпусе санатория, то на грязевые аппликации в другом, а потом ещё обязательная пешая прогулка к источнику минеральной воды – чёрт знает где – через огромный парк? Еле дорогу нашла обратно… А как же современные технологии, которыми бабушка Поля не брезгует, потому что у неё часто гостят внуки-подростки, скажете вы. И не заблудишься при всём желании… Ага! Навигаторам плевать, что на предлагаемом ими маршруте у вас больше шансов стать жертвой маньяка, чем добраться до пункта назначения. Особенно мило было после блуждания между домами с заколоченными окнами, а потом по лесополосе с густыми кустами, оказаться в какой-то дыре облепленной комарами и услышать, что вы уже пришли и «спасибо, что воспользовались нашими картами». Вы угораете?
Теперь, когда самое трудное и страшное осталось позади, можно расслабиться, прикрыв глаза маленьким махровым полотенцем. Ради этого стоило уехать на месяц в санаторий, который находится в нескольких часах езды от города. Дома-то не отдохнёшь! Все считают нужным то внуков или правнуков подкинуть, то всей семьей прийти на вечерний чай и остаться ночевать. Даже сюда родственнички приезжают через день под разными предлогами. Это у них называется забота. Не понимают, что сбежала она от них. Ведь иногда так хочется покоя…
Скрип половицы в коридоре прервал бесплодные попытки Полины Сергеевны не думать о любимых детях и тому подобных. Она приоткрыла один глаз и спросила: «Кто здесь?» Здесь могла быть медсестра или санитарка, а, может быть, и другой пациент, но звуки под самой дверью вселили в женщину уверенность, что с добрыми намерениями на одном месте в полупустом помещении на ночь глядя никто так не топчется. Желание расслабиться пропало без следа.
— Мы, – послышался из коридора странный голос, словно говорили два-три человека одновременно, – заблудились. Шли под соснами по тропинке. Там с ветки на ветку прыгала белочка…
— Белочка, понятно, – одними губами проговорила Полина Сергеевна, приподнимаясь на ноги максимально бесшумно.
— Нам понравилось. Маленьким я любил завернуться в одеяло, представляя себе, что я белочка! Мама не понимала, зачем мне такое гнездо на кровати. Она смеялась тихонько и думала, что я не слышу, потому что сплю. А я притворялся. Мы! Мы не понимаем, зачем они смеются над людьми.
«Тебе бы к психологу», – подумала Полина Сергеевна, на носочках подкрадываясь к своему халату. Вы же понимаете, что погибнуть от рук ненормального в голом виде неприятнее вдвойне.
— Я выпил бы, – вдруг жалостливо пропищал голос за дверью.
— Идите обратно туда, откуда зашли, там за углом кулер, и стаканчики там есть. Идите!
— Спасибо!
Шаги постепенно удалились. Чуть позже скрипнула дверь. Полина Сергеевна сделала вывод, что странный мужик вышел на улицу. Она подошла к ванне и остановилась перед ней, размышляя, продолжить процедуру или возвращаться в спальный корпус. Дверь за её спиной резко распахнулась от сильного удара. Полина Сергеевна обернулась и увидела мужчину бомжеватого вида, чьё лицо, несмотря на его явно агрессивное поведение, не выражало абсолютно ничего. Его очень светлые голубые глаза, казалось, смотрели сквозь неё.
— Водки там нет! – сказал он шёпотом.
Женщина попятилась и, не удержавшись на ногах, села в ванну так, что верхняя часть её тела полностью погрузилась в бурлящую воду вместе с головой. Пытаясь выбраться, Полина Сергеевна кричала: «Помогите!» Её руки соскальзывали с края ванны, и она снова начинала тонуть. Тем временем мужчина снял с себя грязную куртку и брюки и бросил их в ванну. Женщину он утопил, чтобы не мешала ему стирать, размахивая своими нелепыми руками. Ему понравилось потом смотреть, как колыхались её волосы по поверхности воды. К сожалению, послышались шаги в коридоре, и пришлось выпрыгнуть в окно. Мокрые вещи упали на землю и снова испачкались.
На следующее утро в столовой санатория появилась новая интересная тема для обсуждения – это помимо популярных здесь тем про красивого гинеколога кавказских кровей и стабильно безвкусного омлета – в этом маленьком городке завёлся маньяк. Говорили, что жертву изнасиловали три раза, из них два после смерти, а в рот ей засунули стринги. Не понятно, чьи они были, так как в то, что женщина за семьдесят могла носить такие вещи, верилось с трудом. Некоторые тут же обзванивали родных, чтобы те забрали их домой, а то мало ли. Другие, наоборот, с розовыми щёчками – в кои-то веки – шептали, что ничего не боятся: подумаешь, маньяк!
Три приятельницы, приехавшие сюда вместе вчера, переглядывались молча, слушая жужжание вокруг, пока одна, Лера, наконец-то не выдержала:
— Я в шоке! Куда мы попали?
— Ань?
— Зашибенно я приехала нервную систему подлечить!
— Теперь будешь постоянно думать о смерти? – со смешком спросила Лера.
— Я в принципе не могу не думать о смерти в окружении людей, средний возраст которых лет восемьдесят!
— Никто не молодеет, но я тебя поняла.
— Чудненько!
— Даша вон боксом занималась, она нас защитит.
Дарья, которая слышала слово бокс только по телевизору, подтвердила, что защитит. К подругам вернулся аппетит. Но омлет, и правда, был гадость.
3
— Иванова! – Лера произнесла фамилию Ани тоном училки и оттолкнулась от земли ногой изо всех сил так, чтобы повыше подняться по дуге на качелях. – Ты у массажиста так вопишь, что бабульки в очереди краснеют. Бери пример с Дарьи. Ей случайно руку поломали, а она не пискнула.
— Ей не привыкать. У неё муж – абьюзер!
— Ничего он у меня не абьюзер!
— Пер-вер-зный нар-цисс! – Анька напрашивалась.
— Не слушай её, Дашенька, она не шарит в терминологии и не отличает нарциссов от истероидов.
— Да пошли вы!
Все трое рассмеялись. Критиковать мужчин было их любимым коллективным хобби.
— Вы видели тутошнего врача-невролога? - Аня повернула голову сначала налево, потом направо, показав каждой подруге прищуренные глазки.
— Азиат? – попыталась догадаться Даша.
— Не стыдно тебе про меня так плохо думать, дурная, ты что? Я хитренькое лицо делаю, а не его изображаю! Как можно? Но, да, азиат. Так совпало. В общем, этот человек – гибрид ваших мужиков.
— Красивый, как мой, и умный, как Дашкин, надеюсь?
— Купи себе очки, в конце концов!
— А мой урод что ли? Умный урод? – Даша перестала раскачиваться и действительно ждала честный ответ.
— Не слушай её, – Лера тоже слезла с качелей и приобняла подругу. – Она тебе завидует!
Они пошли по аллее, оставив ехидно смеющуюся Аньку на качелях.
— Даш, у него такой же паршивый парфюм, как у твоего, и так же нет обручального кольца на пальце, как у Леркиного! – крикнула она.
— Я щас ей наваляю! – не оглядываясь, нарочно очень громко сказала Лера.
Аня спрыгнула с качелей и… подвернула обе ноги.
— А как же долгие прогулки по паркам и другим живописным местам? – желая посыпать соль на рану, спрашивала неудачницу Валерия, когда они выходили от травмотолога.
Анна, стараясь настолько, насколько это возможно на костылях, быть привлекательной в глазах проходящих мимо молодых медиков, медленно повернула к ней голову.
— Колясочку найдём?
— А если не найдём, то будем из солидарности торчать с тобой на территории санатория безвылазно. Что ты шею-то не сломала? У нас с Дашкой были бы поинтереснее варианты.
— Изменять своему подкаблучнику будешь?
— Договоришься! Вот как бросим тебя тут одну в воспитательных целях! Завтра все разъедутся по экскурсиям и кинотеатрам с концертами, а ты одна будешь куковать!
— Но вы же не такие подлые? Дайте пару дней подлечиться, ещё бегать за мной будете!
Лера отошла и окинула Аньку взглядом с ног до головы, задержав его на лангетках.
— Пару дней. Ага!
Даша вышла им навстречу из-за угла так резко, что чуть не сбила с ног «инвалида».
— Девочки! Давайте уедем! Жизнь ведь идёт по спирали, да? Всё это так странно и страшно... Вы же помните...
— Если ты про тот случай, когда эта дурында упала с каната в пионерском лагере, потому что ей вдруг похорошело на пятиметровой высоте, то там был перелом, а тут…
— Пошлите в столовку, пожрём! – Анька дёрнула Леру за рукав и помчалась по коридору на своих костылях так быстро, что подругам, действительно, пришлось её догонять.
4
В тринадцатилетнем возрасте у Леры было несколько очень мощных заблуждений на свой счёт. И одно из них было весьма распространено среди её ровесников – она считала себя очень умной. А ещё она не боялась практически ни черта. Ну, разве что приходивший к ней в тихий час и сидевший на краешке её кровати Мишка вселял в неё вселенский ужас тем, что целовал её в щёчку, когда уходил. И дело не в самом прикосновении его губ к её коже, а в том, что разрешения на это ему никто не давал. А он всё равно так делал. Во всём же остальном её бесстрашие граничило с безумием. Она облазила все высоченные яблони на территории лагеря и рядом, несколько раз переплыла широкую реку и даже на спор однажды проглотила муху.
Подружки у неё были под стать. Эту четвёрку иначе как бандитками никто не называл. Да, их было четверо, пока однажды Маринку, перебравшуюся через забор в парке аттракционов, не ударила по лбу люлька карусели, от чего девочка резко поумнела и от компании откололась.
Частенько поздним вечером, когда даже вожатые уже спали, бандитки выбирались на цыпочках на улицу и либо воровали клубнику у дачников, либо бесились на спортивной площадке.
Своих подруг Лера любила так безумно, что могла бы за них убить. Но сделала это не она…
Серпантин в горах. Дорога от лагеря до больницы. Огоньки остающегося где-то далеко внизу города. Блестящая под луной вода большого озера. Стекающие по стеклу капли дождя. И эта бледная Дашка рядом на заднем сидении машины. Вот что Лера часто видит, закрывая глаза.
— Етить-колотить, Валерия Батьковна, что Вы ночью делали? – Аня стряхнула голову Леры со своего плеча. – Выходим из маршрутки, приехали!
— А я и не сплю!
— Не спишь, но слюней на меня напускала.
— Переживёшь! Из-за тебя ехали через Северный полюс. По пешему маршруту было бы быстрее срезать, но каскадёр-самоучка к тридцати годам ума не нажил.
— И тут могла бы быть моя остроумная шутка, но айкью не дотягивает до вашего уровня.
—Девочки, хорош! – шикнула Даша, помогая Ане протиснуться к выходу через узкий проход между сиденьями.
— Оставь её там, пусть отвезут её куда подальше, – смеялась на улице провокаторша.
— Имплант внизу вставь. Ничего во рту не держится: ни слюни, ни глупости, – прошипела ей в лицо в конце концов выбравшаяся из маршрутки калека.
5
Они уже были в пяти минутах ходьбы от своего спального корпуса, когда хромоножка остановилась, зашуршала бумажкой, вынутой из кармана, и сказала:
— Девочки, давайте в аптеку забежим. Мне выписали таблетки и мазь на случай, если боль усилится.
Лера протянула руку к лицу Ани, взяла её за подбородок и, на глазах краснея от возмущения, процедила сквозь зубы:
— Посмотри на меня, ты, женщина с низкой социальной ответственностью! Скажи, ты действительно не помнишь, как при заселении нас предупреждали, что аптека на территории санатория работает только в первой половине дня? Я ещё тогда сказала, что тебе лучше озаботиться покупкой презервативов заранее, а то потом почти два километра придётся преодолеть, чтобы до круглосуточной аптеки добраться, а Дашка пошутила, что у неё есть резинки и она поделится.
— Я не пошутила! Но про два километра ничего не говорилось вроде…
— Даш, ну ты что, снова присела на антидепрессанты? Чё тупиш-то? Ладно эта! Она после ковида вообще не помнит, как мать родную зовут!
— Галина Викторовна! — выпалила Аня.
— Господи, дай мне сил! В общем так! В аптеку надо было выходить на остановку раньше. Сейчас Даша пойдёт туда. И шустро, ибо темнеет.
— А что я-то? Давайте никто не пойдёт. Страшно же! Лес кругом! Или Лера пойдёт, а я Аню доведу…
— А если она ковылять утомится, ты, жертва диеты, её затащишь на третий этаж? На вот тебе газовый баллончик и вперёд.
— А на медведей он действует?
— Понятия не имею. Расскажешь потом.
— Ладно, я пойду. Но если я не выживу, то до конца ваших дней буду приходить к вам каждый вечер пожелать спокойной ночи.
— Это будет очень мило с твоей стороны, – Лера толкнула её в спину и, нахмурив брови, посмотрела на Аню.
____________________________________________________
— Я им сказал, что меня дома жена ждёт, и если я не приду домой вовремя, у меня будут проблемы, но они и слышать не хотели! Просто сели и сидят, за плечи меня трогают. Мы любим, чтобы нам массаж делали, но они как-то больно трогали! Пальцами до самых костей впивались в кожу! – в очередной раз жаловался на свою непростую жизнь аптекарю пьянчужка.
— Кто они? – спросила женщина, чтобы не казаться слишком грубым собеседником, но не удержалась и закатила глаза.
— Они! – ответил он и указал пальцем на выход.
Даша, подошедшая к прозрачной двери снаружи, увидела указывающего на неё стрёмного лохматого и грязного мужика, за спиной которого стояла аптекарь и крутила пальцем у виска.
«Зайду-ка я сперва в магазин, возьму стограммовочку или две, пока ещё продают, а потом вернусь», – решила Даша и спустилась с лестницы. Прохожие, добрые люди, показали, где можно закупиться. Довольная – успела, успела, успела! – она вернулась в аптеку через десять минут. Странный покупатель уже ушёл.
____________________________________________________
У зла был запах сырости. Он накрывал спящих обитателей санатория, как мокрое одеяло. Было трудно дышать. Страх царапал кожу маленькими коготками. Лерка металась в постели молча. Даша разговаривала во сне. Анька скулила, как щенок. Прошлое стояло в изголовье их кроватей чёрной тенью до самого утра.
____________________________________________________
— Лер, это странно! Где все? – Даша, которая уже успела заглянуть и на кухню, и в кабинет дежурной медсестры, присела на скамеечку на веранде возле жующих круассаны подруг.
— А кого тебе надо?
— Никого мне не надо, но просто интересно…
— А мне вот интересно, откуда ветер несёт этот запах могилы…
— Пахнет удобрениями какими то, – вступила в разговор Аня.
— Агрономы с паникёрами, напомните мне, где стоит автомат с кофе, – попросила Лера.
— В холле напротив стола администратора, – сказали ей подруги хором.
— Айл би бэк.
— Я, я, я принесу. Мне всё равно не сидится, – быстро оттараторила Даша и исчезла за дверью.
Чуть позже, уже набрав кофе в два стаканчика – себе и Лере – она достала из внутреннего кармана ветровки маленькую бутылочку коньяка и стала откручивать крышку. Услышав шарканье по полу за спиной, Даша подумала, что Анька решила последовать за ней, хотя кофе не пила. Быстро спрятав бутылку обратно и изобразив удивление на лице она оглянулась, чтобы удивиться по-настоящему. В пяти метрах от неё с острой палкой, похожей на осиновый кол, в руке стоял вчерашний бомж.
— На ведьм охотитесь? Так они все кто куда до вечера разъехались, – попыталась отшутиться Даша, но её голос предательски дрожал.
Мужик сделал два быстрых шага вперёд. Не дожидаясь, пока он воткнёт ей кол в сердце, она сунула руку в карман за газовым баллончиком, но вытащила на свет божий бутылочку водки.
— Мы пить хотим! – неожиданно сказал этот сумасшедший.
— Попейте, попейте! На здоровье!
Даша сама приблизилась к мужчине, вложила ему в ладонь водку. Достала из другого кармана коньяк, вынудив пьяницу поменять его на палку. И лишь после этого изо всех сил рванула на улицу.
— Как вы думаете, это и есть тот маньяк, который убил старушку? – спросила Аня шёпотом, когда дружная троица уже простояла полчаса в полной темноте в душевой бассейна.
— Если это не он, то этот городок пугает меня ещё больше, чем раньше, – ответила ей Лера. – Остаётся только надеяться, что он не видел, куда именно мы зашли, и что нас найдёт кто-нибудь нормальный, а не очередной шизик.
— А я говорила, давайте уедем! – Даша бросила им это в лицо и подняла подбородок.
—Да, да, да! Ты такая умница, а мы – тупицы. На этом выпендрёж заканчиваем и думаем, как решать нашу проблему, – Лера мимикой, которую никто не мог видеть, передавала запуск серьезного мыслительного процесса где-то в глубинах её мозга.
— Я думаю, – прошептала Аня, – он не видел, куда мы забежали. Он смотрел на собаку, которая к нему подбежала. Он так странно говорил. «Я боюсь собак с детства. Меня кусала собака за ногу. Я её хотел погладить, а она… Но мы должны идти. Нам надо!» Это что вообще такое? Бред сумасшедшего?
— Может, у него раздвоение личности? – предположила Даша.
В этот момент в соседнем помещении по кафельному полу загрохотал упавший металлический таз. Девушки, как одна, сели на пол и каждая зажала свой рот руками.
— Костыли! Никто костыли не потерял? Мы нашли на улице костыли! Они нужны кому-нибудь? А? – послышался совсем рядом громкий и мерзкий скрипучий голос.
6
— Они такие глупые! – вошедший в душевую человек почти кричал. – Бросили меня в грязь и оставили там! Мы хотим понять! Как так можно? Я помогал им! Я добрый был. Мы хотим им верить и любить их, но они… Они всегда оставляют в твоём сердце такую боль, что хочется пить, пить и пить. Это они виноваты! Виноваты во всём! Где они? Я хочу спросить их! Почему? Почему? Почему? – тут он взвыл ещё громче. – Бооооольнооо!
У Леры так сильно тряслись руки, что она стучала себе кончиками пальцев по переносице. Аня и Даша были на грани обморока. Все трое думали в унисон, что напавший на них – это не просто какой-то алкаш, а нечто, пришедшее забрать их души в ад. Голос зашептал:
— Я боюсь темноты! Не пойду! Не понимаю, где включить этот хитрый свет. Спрятался! Но мы ничего не боимся! Не боимся, потому что дверь открыта. Мы можем идти…
Свет с предбанника освещал часть прохода между кабинками. Маньяк уже сделал пару-тройку шагов в душевой, как вдруг залаяла, как злющий пёс, умеющая это неплохо делать с детства Анька. Безумец , охнув, дёрнулся в сторону выхода, но случайно зацепил плечом дверь и закрыл её, погрузив душевую в полную темноту. Перепуганный, он взвыл диким зверем, от чего Даша потеряла-таки сознание. «Нас трое! Мы могли бы ему навалять, но с этим двумя: безногой и обморочной, всё придётся делать мне одной за троих!» – взбодрила себя мысленно Лерка и выскочила из кабинки. Она сбила плечом метавшегося из угла в угол мужичка с ног, и он, успев дыхнуть на неё перегаром, свалился на спину в одну из кабинок. Тем временем, опираясь друг на друга, из западни выбирались Аня с Дашей.
— Я поржу над этим позже! Резче на выход! – прикрикнула Лера и открыла шире дверь.
— Это вы мне? – спросил всё ещё лежащий на полу маньяк.
Втроём они вполне справлялись с тем, чтобы удержать дверь, пока остававшийся внутри мужик пытался вырваться наружу. Телефона не было ни у одной, иначе они давно им воспользовались бы. Как долго пришлось бы им так тут стоять, они представления не имели. Всех троих до сих пор трясло. Первой заговорила Даша:
— Это точно не он, но откуда он всё знает? Вам тоже кажется, что это не человек?
Ей ответили из-за двери:
— Неправильно! Мы теперь человек. Но очень долго мы лежали под ногами людей и учились жить. Нам не нравилось, когда в нас кидали окурки, но потом мы привыкли. Мы тоже теперь курим и бросаем окурки в грязь…
— Это какой-то бред! – выдохнула Аня. – Нам нужно санитаров вызвать. Этому придурку место в психушке.
— Не хотим мы в психушку! Там водки не будет!
Даша, рыдая, начала повторять:
— Что делать? Что делать? Что делать?
— Убей нас! – ответил ей голос из душевой. – Ты же умеешь это делать! Давно хочу спросить, что ты сказала своей подружке на ухо перед тем, как ударить меня камнем по голове? От любопытства умираю…
— Вот и умри! Сделаешь нам большое одолжение! – со злостью выкрикнула Аня.
— Она сказала, – с полнейшим безразличием в голосе ответила ему Лера, – что убьёт тебя, если ты свернёшь с дороги. И ты свернул.
— Я хотел путь срезать, тупые вы курицы. Выпустите меня! Посмотрите мне в глаза!
— Это совсем другие глаза, – крикнула Аня. – Ты не он! Что ты хочешь от нас? Мы были дети. Можно уже и забыть. Скажи, что нам сделать, чтобы ты оставил нас в покое. Что ты хочешь?
— Мы хотим, чтобы все женщины были добрые и любили нас. И чтобы подлые и злые, как вы, не жили.
— Мы давно уже другие! Ты нас не знаешь! Люди постоянно меняются. Мы уже давно никакие не подлые и не злые. Мы хорошие! – продолжала кричать Анька. Лера не выдержала и разразилась истерическим смехом.
Даша вдруг, ничего не говоря, сорвалась с места, чтобы подобрать с пола в нескольких метрах от них выпавший ранее из её кармана баллончик, который она не сразу заметила на пёстром ковровом покрытии коридора. Лера приложила палец к своим губам, давая подругам понять, что нельзя говорить ни слова. Она жестом попросила Дашу отдать её находку и принести валяющийся дальше по коридору костыль. Ане же она велела отойти немного в сторону, после чего приоткрыла дверь.
— Ну и вызывайте полицию! Вызывайте! Они поговорят с нами и отпустят. И мы снова придём к вам! – кричал мужик, лежащий на дне пустого бассейна со связанными за спиной руками.
— Не отпустят! Тебе срок светит за убийство. Таких не отпускают, – сказала Лера, сидящая на скамеечке рядом с Аней. Они ждали Дашу, побежавшую за своим телефоном.
— Это не честно! Вы ничем не лучше нас! Эй, дуры! Развяжите меня! – вопил мужчина.
Прошло немного времени, и он, спев себе колыбельную песню, свернулся калачиком и засопел.
— Вот так посмотришь, – сказала Анька, – на вид – обычный обоссанный алкаш. А на самом деле – материализовавшееся зло.
– Как страшно жить! – усмехнулась Лера и достала из кармана отобранный у маньяка нож.