Сказка о купеческом соперничестве и женской логике, которая привнесла в жизнь купцов смятение и сумятицу
Глава 1
По воспоминаниям местных старожилов случилась эта история ещё в те стародавние времена, когда на Руси-матушке, власть держал царь-батюшка, а его верные подданные бояре, вокруг него сплотясь, занимались державными делами, законы правили, да казну приумножали. В общем, не жизнь была, а малина, полная идиллия. Каждый состоял при своём деле, а отсюда и безукоризненный порядок в государстве был. Трудились все: и крестьяне, и дворяне, и миряне, и сельчане, и простые горожане. Но среди всех этих уважаемых сообществ выделялось одно, пожалуй, самое примечательное сословие, и это купцы, а вернее будет сказать — купечество.
И вот как раз с представителем этого сословия вдруг однажды и случилась эта непростая, в некотором роде поучительная, и даже воспитательная история. Хотя чему уж тут удивляться, ведь за всю эволюцию человечества, сколько всего забавного, интересного, а порой невообразимого, случалось с представителями этого древнего ремесла. Если хорошенько подумать и вспомнить, то и античные герои, отправлявшиеся в дальние странствия, по сути, тоже были купцами: везли на обмен и продажу товары, изучали новые торговые пути, и лишь благодаря этому прославились как великие первооткрыватели. Ведь даже знаменитый Колумб искал торговый путь в Индию, а в результате открыл Новый Свет.
Проще говоря, нет ничего фантастического в том, что недавно всплыла ещё одна история про купеческое сословие. А главным её героем оказался некто Прокоп Кузьмич, купец средней руки, притом такого же роста и возраста. Жил он в небольшом уездном городке, хотя и недалеко от столицы, отчего постоянно посещал главные столичные ярмарки и имел связи с другими купцами; обменивался с ними товарами, устанавливал оптовые цены, а так же держал знакомства и в иных сферах. А в результате, у себя в городке он прослыл человеком состоятельным, просвещённым и весьма успешным.
На ярмарке у него была своя немаленькая торговая точка, или как тогда говорили – лавка, притом, как и полагается, с приказчиком, складом, шикарной вывеской и расписным крыльцом для привлечения покупателей. И всё бы хорошо да вот только с недавних пор образовался у Прокопа Кузьмича конкурент: молодой и рьяный сосед по ярмарке. А дело в том, что хоть городок-то у них и был скромный, уездный, но зато располагался он прямо на пересечении торговых путей, и чтоб попасть из одной губернии в другую, то как не крути, а приходилось только через него ехать, мимо него никак не проскользнёшь. Оттого и ярмарка в городке процветала, а кто из купцов был половчей, да поумней, так процветали вместе с ней.
– Надо быть законченным лентяем, чтоб не воспользоваться удачным расположением нашего городка, и не сколотить себе на ярмарке прибыльное дело!… Уж деньжат-то у нас можно заработать немерено!… - так не раз заявлял Прокоп Кузьмич, и был прав. Действительно, только ленивый не зарабатывал здесь капитал, пусть и не такой крупный как во столице, но всё же капиталец. К тому же Прокоп Кузьмич помимо здравого рассуждения имел ещё и особую купеческую чуйку, благодаря которой мог загодя предугадать, на какой товар вскоре появится спрос, знал, что именно понадобится, а потому всегда был при барыше. Он постоянно метался повсюду, изыскивая нужный товар, и делал на этом приличную кассу. Его приказчик только успевал подсчитывать прибыль.
Глава 2
Одним словом Прокоп Кузьмич был полностью погружён в своё купеческое ремесло, с головой уходил в него, и ничего другого для себя не видел. Преданный и увлечённый человек, всю жизнь без остатка посвятил торговле. И тут на тебе, прямо у него под носом образовался конкурент. Притом с такой наглостью и дерзостью, что это больше походило на злонамеренное вытеснение противника со своего законного места. Этот молодой выскочка повторил все в точности атрибуты торговой лавки Прокопа Кузьмича. Точно такие же вывески, раскраска окон, ставень, дверей, и даже крыльцо ничем не отличалось. Иначе говоря, конкурент соорудил натуральную копию.
Более того, наглец повторил весь ассортимент товара, завёз себе точно такую же продукцию: и ткани, и бижутерию, и скобяные изделия, и подушки, и посуду, и чайники, и керосинки, и даже самовар с трубой подобрал один в один. Ну, разумеется, он к этому долго готовился; заранее украсил свою лавку, обустроил её внутри, под покровом ночи расписал, прибил вывески, а затем быстро завёз весь товар и открылся. Да так ловко всё это провернул, что многие прежние покупатели Прокопа Кузьмича перепутали их лавки и по ошибки отоварились у конкурента.
В общем, произошла неразбериха, после которой Прокоп Кузьмич понёс определённые убытки. Тут всё просто, если купили не у него, то и денежки перетекли в чужой карман. Конечно же, такое положение дел не устроило Прокопа. Он, понимаете ли, не один год тут стоял, место прикармливал, покупателей ублажал, скидки им давал, сам переманивал их у других купцов. А тут вдруг нашёлся наглец пошустрей: соорудил бутафорию, да увёл у него всех стоящих приобретателей, тоже дал им поблажку, доказал, что его товар ничем не отличается от иного завозного, и завладел инициативой. Естественно Прокоп Кузьмич вскипел от всего этого.
– Да как он смеет, этот выскочка сморчок, на мой кусок раскрывать свой мерзкий роток!… Я тут можно сказать, жизнь положил, выстрадал всё, а он лишь прикинулся мной и всю мою клиентуру под себя подмял!… Да ещё и себе зазывал поставил, чтоб вообще меня в гроб загнать, разорить, загубить!… Нарушил наши купеческие, неписаные, незыблемые законы: «Никогда не становись у старшего на пути, поперёк его не иди, и не смей перебивать у него товар». «Уважай купеческую честь, торгуй по совести, а не по алчности»… - возмущённо пожаловался он своему приказчику, при этом смотря в окно, и видя, как на противоположной стороне торгового ряда бегает зазывала и уговаривает всех зайти в лавку к конкуренту.
Честно говоря, приёмчик этот запрещённый, даже подлый, и за такие дела в другие бы времена выскочку просто побили бы. Однако не в этот раз, ибо Прокоп Кузьмич решил действовать по-другому, ведь он человек бывалый, опытный, и к тому же терпеливый. Он знал, что порой сдержанность в торговом ремесле помогает сберечь миллионы. Вот и не стал пылить сгоряча, не бросился сходу громить лавку конкурента, как это сделали бы другие купцы, а наоборот, спокойно собрался, прихватил с собой графинчик своей фирменной, сладкой наливочки, взял отборных имбирных пряников, и пошёл в гости к конкуренту.
Разумеется, Прокоп знал этого молодого выскочку, ведь тот давно уже крутился на ярмарке; сначала ходил с лотком, свистульки продавал, потом затесался в торговые ряды к обувщикам, сапогами промышлял, так постепенно, потихоньку попал он в приказчики к одному старому купцу. К сожалению, тот купец действительно был одинок, не нашлось у него ни жены, ни детей, ни других родных, да и сам он уже сильно болел и с делами управлялся плохо, вот и взял себе помощника. Привязался к нему, прикипел, но долго это не продолжалось, вскоре болезнь взяла верх, и старичок помер, а всё торговое дело по наследству перешло к помощнику, почитай задарма досталось.
Вот тут-то и показал наследничек своё истинное лицо, сразу нарушил неписаный купеческий кодекс, моментально соорудил точную копию лавки Прокопа Кузьмича и составил ему конкуренцию. Кстати, он уже давно затевал такую аферу, вот только при старом-то купце не посмел такую гнусность провернуть, а как того не стало, так мигом удосужился, не на шутку разошёлся. Наглый паренёк оказался. А звали его Гордей, что вполне соответствовало его внутреннему содержанию, недаром же говорят, «Гордей — охочий до чужих коней», это как бы намёк на нечистоплотность носителя сего имени, то бишь до чужого добра жадный, да к тому ещё и гордыней хворает.
Глава 3
И вот теперь Прокоп Кузьмич шёл к этому Гордею вроде как на поклон, мировой договор заключать. Хотя на самом деле ему конечно больше хотелось этому наглецу просто в глаза посмотреть, да спросить, если у него совесть, ведь немыслимое дело сотворил, нарушил незыблемые законы. Но, похоже, у Гордея совести отродясь не водилось, паршивым человечком он с детства был, хотя и тщательно скрывал это, старался выглядеть любезным, притворялся добряком, а многие таким его и представляли. Впрочем, Прокоп тоже заблуждался, не знал он об этом подленьком качестве Гордея, а потому зашёл в его лавку с широкой улыбкой на устах.
– Ах, какой успех!… Какой фурор, дорогой мой соседушка!… Дозволь поздравить тебя от всей души!… - прямо с порога приветствовал он вышедшего к нему навстречу Гордея, который был крайне удивлён таким добродушным появлением Прокопа Кузьмича, хотя виду попытался не подать, ведь он-то ожидал скандала, а тут такая искренняя радость.
– Ну что вы, уважаемый сосед,… не такой уж и фурор,… так себе, обыкновенная торговля,… можно сказать, рутина!… Да вам ли не знать, ведь я с вас пример беру,… вы же видите, всё по вашему сделал!… Так что у меня и торговля как у вас пошла,… только и всего… - тоже стараясь широко улыбаться, пролепетал Гордей, при этом всем своим обликом показывая, что он вроде ничего необычного не сделал, и никаких купеческих кодексов не нарушал. На что Прокоп Кузьмич смешливо заявил.
– Ну, уж-таки и заскромничал ты Гордеюшка!… Как же так, обыкновенная торговля!?… Ты уж не прибедняйся, видно же, как люди от тебя один за другим с покупками уходят!… Прямо очередь у тебя из покупателей,… ловко ты у меня приёмы торговли перенял, товар подобрал, вывески оформил, отлично справился!… Что тут скажешь, молодец!…. Нравится мне твоя напористость, так и надо поступать!… Оттого и пришёл тебя поздравить,… давай-ка сладенькой наливочкой угостись, я её только по особым случаям друзьям предлагаю,… да имбирным пряничком закуси!… А я тебе вдобавок ещё одну хорошую приманку расскажу, чтоб торговля пуще прежней пошла… - этак по доброму, искренне предложил Прокоп, а сам в глаза Гордею заглядывает, раскаяние в них ищет. Но какой там, Гордею не до раскаяния, он и не собирался извиняться, хотя прекрасно понимал, что часть прибыли у Прокопа отобрал. Однако ему уже не до этого, он как услышал, что есть ещё способ покупателя приманить, да побольше выручку нарастить, так был готов и с врагом наливку пить, лишь бы тайну у него уличить.
– Ах, Прокоп Кузьмич, как же вы ко мне добры,… уж так по-отечески к моим успехам отнеслись, что и не знаю, как мне вас отблагодарить!… Вы вон, даже вашей заветной наливочки принесли, да с пряничком,… а я только и могу, что под неё рюмашки предложить,… вот, пожалуйте, разливайте… - вмиг оживился Гордей и кинулся посуду расставлять, да ещё и своему приказчику успел кивнуть, мол, принимай пока все дела на себя, видишь, я занят. А меж тем Прокоп уже наливочку по рюмашкам распределил и тост сочинил.
– Ну, во-первых, дай Бог, чтоб у тебя Гордей, не последний такой удачный день выдался!… А во-вторых, желаю тебе столько здоровья, сколько барыша принесёт тебе эта твоя затея!… Надеюсь, его будет много!… - сказанул, как отрезал, и сразу рюмку опустошил, да пряничком закусил. Вполне естественно, что Гордей тут же последовал его примеру, а как же иначе, ведь главного-то пока не сказано, а значит надо выпивать и ждать. Оно, конечно, всё так, да вот только не знал Гордей, что наливочка-то у Прокопа с секретом. Пьётся-то она как сок, легко и приятно, но вот последствия от неё потом горькие.
Помимо того, что от сладости наливки на утро сильно голова болит, так ещё и во время самого излияния язык начинает слишком развязываться. И Прокоп этим ловко пользовался. Он не раз применял свою наливочку для выуживания секретов у иных докучливых конкурентов. Бывало, подпоит в трактире своим зельем какого-нибудь нудного купчишку, да и вызнает у того все хитросплетения его торговых сделок. Может ещё и поэтому Прокоп был таким успешным коммерсантом.
Хотя винить его за такую уловку нельзя, ибо он же не насильно подпаивал своих соперников, те добровольно употребляли его наливочку и затем всё выбалтывали. И это, кстати, ещё одна причина, чтоб никогда не прикасаться к хмельным напиткам. Да ну их к лешему, всё стоит делать только на трезвую голову. Однако Гордей не придерживался этого простого правила, а потому с лёгкостью опорожнил несколько стопок наливки подряд, после чего у него, конечно, развязался язык, и он запел как соловей, то есть начал откровенничать.
– А ты знаешь, Прокоп Кузьмич, я ведь не по своей воле затеял всю эту хитрость с торговлей!… Не я придумал копировать твои лучшие идеи, и этим же тебя разорить!… Ха-ха,… честно говоря, мне бы такое и в голову не пришло,… ха-ха-ха… - уже изрядно захмелев, вдруг признался он в некоем ловком плане, хотя до этого делал вид, что ничего зловредного не замышлял. На что Прокоп тут же отозвался.
– Вот как,… ну надо же, я-то думал это ты такой умный!… Хороший трюк сообразил, у меня инициативу перехватил!… Я вон даже пришёл поздравить тебя, а оказывается, в том твоей заслуги нет!… Но кто же тогда надоумил тебя!?… Кто такой догадливый!?… - деликатно спросил Прокоп Кузьмич.
– О, это был весьма умный человек, голова, котелок у него варил,… правда, трусливый,… сам так сделать не осмелился,… побоялся супротив тебя провернуть такую аферу!… Старый он уже был, и хворый!… Да ты знал его,… это же мой бывший хозяин, старик,… приютил он меня когда-то, принял как родного, обласкал, кров дал,… своих-то детей у него не было!… А потом и всю свою лавку мне завещал, передал на смертном одре!… А ведь он уже давно на ярмарке обитал,… торговал ещё тогда, когда вы, все нынешние купцы, под стол пешком ходили,… он уже в те времена справным торговцем был,… вот только не смелым, риску не любил, в разные авантюры не пускался!… Денежкам счёт вёл, и всё,… оттого может и не преуспевал,… напора в нём не было, потихоньку дела вёл!… Хотя с другой стороны много всяких секретов о вас знал, и мне их передал,… ха-ха… - вдруг разболтался Гордей, да ещё одну рюмашку наливки опрокинул, чем тут же воспользовался Прокоп, и опять деликатно спросил.
– Хм,… это ж про какие такие секреты ты говоришь!?… Твой старик был человеком скромным, степенным,… я его прекрасно знал, он звёзд с неба не хватал, и чужие тайны его мало интересовали,… он своими делами занимался, и свой нос, куда не надо не совал!… По-моему, так ты зря на него наговариваешь… - слегка упрекнул он Гордея.
– Ха-ха,… видать, ты плохо его знал, раз так о нём думаешь!… Зато он вас всех здесь на ярмарке наизусть выучил!… Вы же все на его глазах в купцы выбились,… своей хваткой да дерзостью его опередили,… за что он вас всех и ненавидел!… Но особенно тебя,… говорил мне, мол, Прокопа надо наказать за такой успех,… дескать, негоже так выпячиваться, и таким надменным пронырой быть!… Он всю твою подноготную изучил,… и где ты товар берёшь, и кому взятки даёшь,… а с кого и мзду требуешь!… Ты думал он скромняга, добряк,… ан нет, он всё про тебя выведал, все твои секреты на бумагу перенёс, детально записал!… Да и не только про тебя,… он про всех купцов записи вёл!… Так что я теперь про всех вас всё знаю,… все ваши тайны ведаю!… Но к тебе Прокоп, у меня особый счёт имеется,… старик, когда помирал, мне завещал разорить тебя,… в пыль растереть, по миру пустить, чтоб ты голый в одном исподнем остался!… ха-ха-ха… - совсем уже распоясался Гордей, обнажился полностью, ничего о своих планах скрывать не собирается. Недаром же говорят «что у трезвого на уме, то у пьяного на языке». Много чего выболтал, а Прокоп знай себе, головой кивает, да потихоньку ему наливочки добавляет.
– Ты не стесняйся Гордеюшка, пей не робей… - приговаривает, да всё слушает, на ус себе мотает, а Гордей так и не унимается, разошёлся.
– Более того, вот что я тебе скажу Прокоп,… у меня ведь не только на купцов подмётные записи собраны, но и на «отцов» города пасквили имеются!… Ха-ха-ха,… старик всё собирал, все сведения: и про городничего, и про полицмейстера, и про других чинуш, да про всех записи есть!… Вы теперь у меня все здесь, в кулаке, я вас за глотку держу!… Да я вас всех разорю, в каторги сгною, а сам городом управлять стану!… Всех со света сживу!… Да мне купцы на ярмарке в ножки кланяться будут!… Я их всех в бараний рог согну!… - ещё больше распалясь, раскричался Гордей, стуча кулаком по столу.
И тут случилось непредвиденное, то ли Прокопу Кузьмичу всё это надоело, то ли он услышал всё, что хотел, неизвестно, но только он взял, да и со всего маха долбанул Гордея прямо в ухо, отчего тот, разумеется, вмиг свалился и сознание потерял. А вернее будет сказать, попросту уснул, ведь выпил-то он изрядно, почти до бесчувствия, вот мигом и отключился. Прокоп своим тумаком лишь ускорил этот процесс, рука-то у него купеческая, тяжёлая. Моментально буйну головушку Гордея успокоил.
– Ничего, проспится ещё и спасибо скажет, что вовремя утихомирил… - глядя в удивлённые глаза Гордеева приказчика, заявил Прокоп, и эдак по-хитрому усмехнулся, отчего приказчик вмиг залепетал.
– Да-да,… конечно вы всё правильно сделали, Прокоп Кузьмич,… остановили его, не то бы он тут такого наговорил… - сходу согласился с доводами Прокопа приказчик, и они уже вместе затащили Гордея в подсобку отсыпаться. Тем более что и покупателям в лавке его пьяные крики тоже уже надоели. В общем, правильно сделали, предусмотрительно изолировали пропойцу-наглеца. После чего Прокоп забрал остатки своей ядрёной наливочки, откланялся и был таков, удалился к себе в лавку. Кстати, из-за всего случившегося весь поток покупателей плавно перекочевал вслед за Прокопом к нему, никто из них не захотел оставаться в лавке нетрезвого купчишки. Когда сам хозяин пьян, то не один приказчик не остановит покупателей, и торговлю не спасёт. Так что лавка Гордея вмиг опустела.
А тем временем у Прокопа Кузьмича начался настоящий бум. Слух о том, как он ловко врезал Гордею в ухо, вмиг облетел всю ярмарку, и каждый из гостей ярмарки тут же возгорел желанием лично посетить героя этой истории. От покупателей не было отбоя. Таким образом, Прокоп Кузьмич убил сразу двух зайцев, во-первых, скомпрометировал Гордея и вновь вернул себе покупателей, а во-вторых, узнал все тайны самого Гордея. Теперь ему было известно, кто же на самом деле снабдил Гордея наглыми идеями, и что этим умником оказался старик-сосед с виду скромный купчишка, а в действительности коварный злопыхатель, который собрал немало компрометирующих записей почти обо всех жителях городка.
Ну а если бы Прокоп Кузьмич сейчас рассказал об этом всем своим друзьям купцам, то они от Гордея и его лавки, даже мокрого места не оставили бы. Купцы народ горячий, и они просто всё разгромили бы, а самого Гордея насадили бы на вилы, уж таковы были нравы в те времена. Подобных Гордею личностей не любили, и могли бы запросто сжечь на костре, как ведьмака или еретика. Но Прокоп, добрая душа, не собирался выдавать Гордея на растерзание толпы, пожалел его.
– Эх, молодой ещё парень, глупый,… кичится тем, чего стыдиться надо,… его бы подучить, как правильно себя с людьми вести, так может и получился бы из него толк!… А если он таким и останется, то долго не проживёт, прибьют ведь!… Ладно уж, очухается, поговорю с ним,… глядишь, он мне добровольно все записи старика передаст, ведь очевидно же, они его до добра не доведут,… а затем и жизнь честную начнёт, без подколов гнусных, да шантажа гадкого!… Эх, нет ныне безгрешных людей,… за каждым какое-то лукавство да числится. Ну ничего, утро вечера мудренее,… завтра и поговорю… - уже вечером заключил про себя Прокоп, и превосходно отторговав день, принялся подсчитывать барыш.
Между тем в лавке Гордея всё было гораздо печальней. После того как Прокоп Кузьмич увёл за собой всех покупателей, приказчику ничего не оставалось, как только закрыться. Тем более что Гордей, изредка приходя в себя, начинал сквозь сон горланить песни и ругаться бранными словами, отчего его приходилось терпеливо успокаивать. Одним словом полное умиротворение наступило только далеко за полночь, когда уже весь город погрузился в сон. Впрочем, ночь пролетела быстро. Летние ночи коротки.
Глава 4
Ясное утро моментально взяло свою власть над всем сущим. Город проснулся практически мгновенно. И у людей, уже семенящих по улицам, было море своих планов, своих дел. Были они конечно и у Прокопа с Гордеем. Каждый из них намеревался непременно воплотить задуманное накануне. Однако то, что произошло после полудня, в корне переменило все планы и всё задуманное. А случилось вот что; у некоего купца Назара, с крайней ярмарочной лавки, как-то вдруг незаметно дочка подросла. Впрочем, это и неудивительно, ведь маленькие девочки всегда так внезапно становятся взрослыми. Вроде ещё вчера доченька беззаботно бегала с цветастыми косичками, в лёгеньком детском сарафанчике, и вдруг сегодня она уже в девичьем стильном платье и с идеальной причёской.
То же самое произошло и с дочкой того купца Назара. Вчера ещё она играла с подружками в горелки, а теперь она уже преобразилась в милую барышню, почти взрослую сударыню, притом с дерзким характером и вполне женским нравом. А виной тому оказались, те крутые наряды, которые она приобрела накануне в лавке Прокопа. Они-то, эти наряды, и придали сей девице всё то, чего ей так не хватало, чтобы ощутить себя полностью настоящей женщиной. И так уж вышло, что пока сам Прокоп Кузьмич вчера находился в гостях у Гордея и подпаивал его своей наливочкой, к нему в лавку в это время как раз и пожаловала эта купеческая дочка. Ведь не надо забывать, что лавка Прокопа считалась самой богатой в городе, и там всегда имелись в ассортименте самые лучшие девичьи наряды привезённые аж из самой столицы.
Вот именно на них-то, на эти наряды, и нацелилась купеческая дочь, уж они чуть не свели её с ума своей красотой и вычурностью, а всё потому, что в лавке её отца такого товара в продаже не было, он торговал совсем иным продуктом. Вот девица и зашла к Прокопу; выбрала что хотела, приказчик ей помог, она быстро рассчиталась за всё, да и удалилась. Вроде ничем не примечательное действо, однако, оно как раз этим и важно, ибо никто особо не обратил внимания на сию покупку, даже приказчик, для него это вообще был рядовой случай. Зато на следующий день на ярмарке вдруг объявилась разнаряженная девица необыкновенной красоты и очарования.
Описывать насколько она была хороша, и суток не хватит. Одно загляденье: и платье-то на ней изящное, и туфельки-то яловые, и причёска-то у неё на зависть всем, и платок-то у неё на плечах расписной, и притом всё это гармонично подобрано. А уж на лицо-то девица настолько пригожа, что можно всю жизнь любоваться, и всё равно будет мало; прям Мадонна с полотен Рафаэля, а не провинциальная девица. В общем, изумительные перемены случились с ней, вчера ещё неказистая девчонка, а сегодня уж прям царевишна на выданье. Кстати, девицу звали Лукерья, ну это по-взрослому, а по-детски — Лушенька, или просто Луша, что в переводе с греческого значит – сладкая.
И вот идёт теперь Лушенька по ярмарке, своей яркой красотой блистает, и всех подряд мужчин своим очарованьем пленяет, покоряет. А все местные торговцы, чуть ли шеи себе не посворачивали на неё оглядываясь. По ярмарке вмиг шепоток изумленья прошёл. А Лукерья вроде и не замечает ничего, идёт не спеша, улыбается, да прямиком в лавку Прокопа направляется. Хотя и в этом тоже нет ничего удивительного, ведь, как известно Прокоп был самым прославленным купцом в округе, и всякая девица была бы только счастлива стать его невестой. Денег у него куры не клюют, дом богатый, опять же товаров разных диковинных немерено, связи повсюду, включаю сюда и столицу. К тому же он и возрастом ещё для мужа вполне подходящ; тридцать лет ему с небольшим хвостиком всего и было-то.
Ну а Лукерье-то, купеческой доченьки, только вчерась семнадцать годков исполнилось. В общем-то, для тогдашнего времени не сильно и большая разница в возрасте. Потому-то Лушенька так смело к Прокопу и шагала, тем более что она накануне в честь своего дня рождения себе столько приятных нарядов-подарков напокупала. Но что ещё забавно, так это то, что Прокоп ей очень нравился, хотя это может скорее, его богатства ей были больше по душе. Важного да богатого каждая полюбит, невзирая на возраст. Но это уже дело вкуса и выбора. А вот Лукерья шла к Прокопу, конечно же, прежде всего, чтоб себя показать, да всех удивить. Девицы это страсть как обожают, их хлебом не корми, дай только себя выпятить. И вот заходит Лушенька в лавку, да прямо с порога разговор затевает.
– Ну, по-здорову ли живёте, Прокоп Кузьмич!?… Как дела ваши!?… Всё ли хорошо!?… - этак кокетливо спрашивает она Прокопа, а сама за его реакцией наблюдает.
– Хм,… да ничего живём, пряники жуём, и не жалуемся!… А вы кто же такая будете, девица-красавица!?… Что-то раньше я вас тут не видел,… никак вы приезжая!?… - тоже чуть кокетливо переспросил Прокоп и даже засмущался.
– Ну как же не видели!?… Да мы же с вами знакомы!… Я ведь дочка купца Назара с дальней лавки,… я у вас ещё ребёнком не раз ситцевые платочки покупала,… нечто запамятовали!?… У моего-то батюшки такого товара нет, вот у вас и брала,… мой-то отец всё больше для лошадиной надобности товары держит,… у него сёдла да подпруги, оснастка для бричек, гужевое дело у него,… одна скукота!… А вот ваша лавка для нас, для девиц, одно наслажденье,… у вас тут и разными духами пахнет,… вон, вы парфюмерией торгуете,… а у нас в лавке только кожа да металл, никакого аромата!… Оттого мы девицы частенько к вам и заглядываем,… вдохнуть приятного запаха столичной жизни!… Только вот вы, вон, какой важный, даже и не узнаёте нас… - не то с какой-то детской обидой, не то с ироничным укором, сделала замечание Лушенька.
– Ох, да прости ты меня, девица-красавица, что не узнал,… вот ты сейчас сказала, и вспомнил я тебя девчонкой!… Ты же Лушенька, дочка нашего купца,… вон какой конфуз-то вышел!… Не признал я тебя поначалу, а сейчас смотрю, и глаз оторвать не могу,… вон ты какая краля-то выросла!… Ох, и хороша,… век бы любовался такой красотой!… - очарованный Лушенькой, восхищённо воскликнул Прокоп, и тут же попался на удочку.
– А что, нет ничего невозможного,… коль хочешь мной век любоваться, так засылай к батюшке сватов!… Потолкуем, поговорим,… глядишь, и срядимся,… так я и стану твоей женой!… Вот и будешь век любоваться!… - мгновенно отреагировала Лукерья, и лукаво улыбнулась. Отчего Прокоп аж весь передёрнулся, жениться он никак не хотел.
– Да как же это так-то!?… Вот так сразу и в жёны брать!?… Мы ведь с тобой почти незнакомы,… едва свиделись,… надо хоть чуток-то присмотреться, притереться, поговорить о том, о сём… - вдруг осознав всю пагубность встречи с Лушей, и на какой шаг она его толкает, невнятно пролепетал Прокоп, на что мигом получил афронт.
– Ну, смотри, Прокоп,… поступай, как тебе заблагорассудится!… Хочешь, притирайся, хочешь, разговаривай, а только время-то идёт!… Я вот лишь раз по ярмарке прошлась,… до тебя дошла, а уже шороху навела!… Да ты выгляни в окно-то, посмотри, сколько разных разговоров после моего прохода поднялось!… Гляди, как бы поздно не было!… А вдруг кто другой вперёд тебя к батюшке сватов зашлёт!?… Опоздаешь, будешь потом локти кусать, да на чужую жену зариться!… А ведь тебе самому уже пора свою семью заводить, да детей плодить, наследников растить!… А тут я для такого дела как раз вся ладная, фигурой складная!… Где ты здесь у нас ещё такую видел!?… Нет такой,… я ныне одна нарасхват!… И тебе более подходящей девицы не найти!… - круто выпятив бёдра и уперев руки в боки, гордо заявила Лукерья, чем только ещё пуще раззадорила Прокопа. Ведь она действительно правду говорила, более подходящей кандидатуры в жёны для Прокопа здесь не найти. Лушенька и стройна, и величава, и ступает словно пава, всё в точности как писал поэт. А уж сложена-то она настолько органично и пластично, что ей позавидуют даже столичные красавицы. Однако Прокоп вновь сомневается.
– Ах, как же ты хороша, слов нет у меня,… и в речах твоих правота, лучше девицы мне не сыскать!… Да и нужна ли мне другая, чтоб её искать, коли вот она ты!?… Но всё же, дозволь мне хоть чуточку подумать,… хоть немного прочувствовать, не сон ли это, всё ли наяву творится… - начал было опять рядиться Прокоп, но Лушенька не дослушала его.
– Ну ладно, довольно!… Я всё поняла, кочевряжится он тут ещё, цену себе набивает!… Короче, коли любишь меня, так пришлёшь сватов,… а до того я девица вольная, с кем хочу, с тем и гуляю!… - вдруг резко вскликнула Луша и мигом вышла вон. Но и в этом тоже крылся её резон, ведь она заметила, насколько сильно зацепила Прокопа. Видела, как у него заблестели глаза на неё-то глядючи, как он покраснел, когда она сказала ему о любви. В общем, Лукерья прекрасно поняла, что если хоть ещё чуть-чуть воздействовать на Прокопа, ещё немного на него надавить, то он, несомненно, возьмёт её в жёны. И как уже нетрудно догадаться, что это-то как раз и было её главной целью.
Притом Луша уже наверняка знала, чем можно воздействовать на Прокопа, чтоб он быстрей пришёл к нужному для неё выводу. И вполне, разумеется, что она задумала вызвать у него ревность. О, это очень сильное давление на психику горделивого мужчины, ибо ничто так не будоражит кровь, как осознание того, что предмет твоего обожания находится в объятьях соперника. Иначе говоря, Лукерья решила разжечь в сердце Прокопа ярую ревность. А это сделать весьма просто, нужно только перейти на сторону противника. И Лушенька сделала это.
Едва она вышла от Прокопа, как тут же прямой дорожкой направилась в лавку к Гордею. Естественно Лукерья была в курсе всех тех неурядиц, что посеяли раздор между Прокопом и Гордеем. Да собственно вся ярмарка со вчерашнего дня знала о разногласиях двух ведущих купцов города. И вот Лушенька захотела сыграть на этом. Уж такие они, эти женщины; хитрые, коварные, мстительные, но в то же время и такие прекрасные, нежные, обаятельные, что ради них ничего не жалко, ни денег, ни времени, ни даже жизни, мы всё им готовы отдать, лишь бы вызвать лёгкую улыбку на их очаровательных лицах. Видимо мы, мужчины, только для этого и созданы, ибо нет для нас более высокой награды, чем нежная похвала из уст возлюбленной.
Глава 5
Не прошло и пяти минут, как Лукерья была уже в лавке Гордея. А он меж тем пол-утра приходил в себя после вчерашней встречи с Прокопом и его наливкой. Хоть Гордей и был довольно-таки молод, но всё же наливочка доставила ему массу неприятностей: и головную боль, и лютую дрожь во всех чреслах. Одним словом, к моменту явления Лукерьи, Гордей только-только очухался; умылся, привёл себя в порядок, и уже было собрался заняться делом, как всё вмиг поменялось. Лушенька настолько ярко и вызывающе появилась в его лавке, что это было подобно видению Марии Магдалены в католическом храме. Гордей весь вытянулся по струнке, чуть ли руки не по швам, и так глупо разулыбался, что Лушенька даже прыснула лёгким смешком.
– Хи-хи-хи,… вот так приём,… как-то неожиданно видеть вас с улыбкой Гордей!… Вы вроде всегда такой сосредоточенный, деловой,… а теперь наоборот, такой забавный и смешной!… У вас что-то случилось?… - кокетливо спросила она.
– О, Лукерья Назаровна, это я, вам улыбаюсь,… ведь для меня это большой сюрприз видеть вас у себя в лавке,… обычно вы всё мимо проходите, а тут надо же такой пассаж!… Я уж думаю, вы ли это?… Весьма неожиданное преображение,… ещё вчера я видел вас совсем юной девицей, а сегодня вы выглядите, словно барышня на выданье!… Уж не влюбились ли в кого?… Откуда такие перемены?… - вмиг перестав глупо улыбаться, пролепетал Гордей, надеясь услышать приятный для себя ответ. И это потому, что честно говоря, он уже давно был влюблён в Лукерью, и конечно тайно, никому об этом ничего не сказав.
Гордей заприметил Лушеньку ещё будучи простым приказчиком в лавке своего старика благодетеля. Но тогда и Лушенька была слишком молода для серьёзных отношений. Так что Гордею оставалось лишь ждать, когда она подрастёт, и наблюдать со стороны за её развитием. А тут вдруг такое резкое преображение, и естественно Гордей растерялся, увидев Лушеньку во всей её девичьей красе. Она расцвела словно редкая роза в заветном саду, оттого он и мямлил невпопад, ведь думал-то он теперь лишь о чистой и светлой любви. Однако и Луша тоже о ней думала, но только уже со своей спецификой.
– Странный вы вопрос задаёте, «уж не влюбилась ли я?»… А то вы сами ответ не знаете,… уж раз я к вам пришла в таком помпезном виде, так значит, к вам я и неравнодушна, милый мой Гордеюшка!… Неужели так сложно об этом догадаться!?… Ну а коли уж всё открылось, так лучше чем о чём-то спрашивать, то взяли бы, да скорей меня на прогулку пригласили!… Чего нам в лавке-то сидеть,… идёмте, по ярмарке пройдёмся!… Пусть народ увидит, кто мне мил и по душе… - чуть нагловато, и в то же время ласково, уверенно затребовала она, чему Гордей, разумеется, был несказанно рад.
– О, Лукерья Назаровна, я с удовольствием составлю вам компанию, и даже пряников куплю!… Извольте быть моей спутницей по прогулке… - стараясь как можно галантней говорить, согласился Гордей, и скорей бросился дверь открывать, чтоб Лукерью сопровождать. А уж она довольная на улицу отправилась, выплыла на крыльцо, словно лебёдушка на пруд покрасоваться. И пошли они по ярмарке гулять, да людей своим видом ошеломлять.
А надо заметить, что теперь это и было главной целью Лукерьи, шум поднять. Ведь она твёрдо знала, что без труда выманит Гордея из лавки, потому как до этого дня не раз ловила на себе его жгучие взгляды, и конечно догадывалась что они неспроста, была уверена, что Гордей её тайно любит. Оттого так легко и манипулировала им. И, между прочим, не зря, ибо её план по вызову у Прокопа ревности, моментально сработал. Едва Лушенька с Гордеем пошли по ярмарке, как все тут же уставились на них, а по рядам вновь зашумел шепоток.
– Вона чё делается-то,… Гордей с Лушей милуются,… никак любовь крутят… - мгновенно засудачили бабки-торговки, а вскоре к ним и купцы добавились. И естественно такое праздничное шествие не утаилось и от Прокопа. А как же такое утаить, когда они специально напротив окон его лавки прогуливаются, наглым образом фланируют, вроде как уже свадьбу планируют.
– Ах ты, бестия какая!… Вон что творит, Евина дочь!… Моего конкурента себе в женихи взяла!… Да уж,… непростая она штучка,… ишь коварная, за живое берёт!… Ну, я им сейчас устрою!… Эй, Михеич, где там у нас шпалер лежит!?… А ну, давай его сюда!… Сейчас я из них решето сделаю!… Картечью в фарш превращу!… - внезапно вскипев аки самовар, затребовал Прокоп у приказчика ружьё. Но приказчик Михеич не глупец, уж знает насколько его хозяин бывает горяч, и ружья ему не дал, а только напустился с укором.
– Да ты что такое удумал, Прокоп Кузьмич!?… Нечто смертоубийство учинить!?… Да разве-шь шпалер на честных людей рассчитан!?… Да он у нас от разбойников отбиваться нужён!… Да на охоту ходить пригоден!… А ты им мирных горожан стрелять затеялся!… Охолонись, остынь!… Ух, эта Лушка, заноза лукавая,… совсем тебе разум затмила, мозги запудрила!… Ну, её к лешему, такую напасть!… Выкинь её из головы, из сердца сотри!… Не к добру она к тебе приходила,… козни строит, рознь удумала… - еле-еле сдерживая гнев Прокопа, постарался усмирить его приказчик, но Прокоп только ещё хлеще разошёлся.
– Ну, коли так, шпалер нельзя, то я их тогда сейчас хлыстом до смерти засеку!… Весь дух с них вышибу!… Будут они ещё тут перед моими окнами маячить, да меня позорить, наглецы!… Ух, я им стервецам задам!… - вновь разорался Прокоп и наружу рвётся. Тут уж приказчик не выдержал, (ведь так и до беды недалеко, ещё и взаправду прибьёт обоих), взял и шандарахнул Прокопа по шеи, от души так врезал, по-свойски. Отчего Прокоп вмиг обмяг, ножки у него подкосились, и съехал он на подставленный приказчиком стул, присел и замолк, глазки прикрыл.
– Вот так-то лучше будет,… ничего, отдохни чуток,… потом ещё спасибо скажешь, от греха тебя отвёл… - этак по-доброму заметил приказчик, и прикрыл Прокопа пледом, чтоб тот подремал немного.
Глава 6
А тем временем на улице, Лукерья с Гордеем, уже на который круг по ярмарке пошли. Он ей, как и обещал, вкусных пряников купил, да пенным квасом угостил, всё чин-чинарём, ухаживает за ней по полной, аки настоящий жених. Однако всему есть предел. Вскоре надоело Лушеньке такое гулянье, и она домой запросилась. И естественно Гордей, как порядочный кавалер проводил её до самых ворот. После чего с победным видом вернулся к себе в лавку, весь такой счастливый, довольный.
Ну а как же иначе, ведь его заветная мечта, взять Лукерью замуж, почти исполнилась. Хотя к своему сожалению, он пока не знал, что оказался всего лишь игрушкой, простой приманкой, в руках коварной Лукерьи. Впрочем, в неведенье он прибывал недолго, едва он зашёл в лавку, как его приказчик тут же рассказал ему про Лушеньку всю правду.
– Зря ты Гордей с ней связался,… она девка хитрая, гужевого купца дочь!… Вон вишь, как она тебя ловко запрягла,… ты за ней, словно лошадиный хвост за кобылой побежал!… А на самом-то деле, пока ты тут утром похмельем страдал, головной болью маялся, да в себя приходил, она уже успела у Прокопа в лавке побывать!… Да-да, сходила к нему,… вся ярмарка знает, что она там была,… да вот только вышла-то она от него недовольная!… Видать, он ей чего-то скверного наговорил,… а может даже и оскорбил!… Я этого не знаю, но только она сразу от Прокопа к тебе подалась,… и это все видели!… Лишь один ты со своей хворобой всё пропустил,… я было хотел тебя предупредить, но куда там, ты как её увидел, так сразу в милого жеребёнка превратился!… Крутит она тобой как хочет, а ты и рад!… - искренне высказался приказчик, отчего Гордей и вовсе ошалел, и даже как-то возгордился.
– Ха-ха,… это значит, что из двух зол она предпочла меня!… Да это и понятно, ведь я гораздо лучше Прокопа, он уже старый, и в подмётки мне не годится!… И то, что Лушенька средь нас двоих в женихи выбрала меня, это тоже вполне закономерно!… Мы с Прокопом здесь круче всех, никто нам тут неровня!… Но мы с ним и соперники,… и кто сейчас верх возьмёт, тому и вся слава достанется, а это новые доходы, богатство!… Так что, как не крути, а быть Лукерье за мной замужем!… Однако всё же надо разобраться с Прокопом,… с чего это он вздумал мою невесту оскорблять!?… Как посмел её расстроить!?… Пойду-ка я к нему да сейчас же всё и выскажу!… А будет артачится, так и в морду дам!… - внезапно разгорячившись вскричал Гордей, да как заполошенный к Прокопу помчался. Приказчик даже задержать его не успел, лишь крепко выругался, чем шибко напугал зазевавшихся покупателей. А меж тем, Прокоп у себя в лавке, постепенно очухался, выбрался из-под пледа и уставился на своего приказчика.
– Ты чего это Михеич, молотком что ли меня огрел?… Вдарил, аж до сих пор шею ломит… - потирая ушиб, этак ненавязчиво спросил он.
– Да нет же, каким ещё молотком,… ребром ладошки осадил тебя,… этому приёму меня ещё на военной службе научили!… Так что ты лишь на чуток отключился, слегка вздремнул, охолонулся!… Зато все живы и здоровы, и ты никому увечий не нанёс,… а то ишь разошёлся, застрелю да высеку!… Ха-ха-ха,… ты вон, лучше чайку с вареньем попей,… тогда вообще огурчиком будешь… - задорно усмехаясь, отозвался приказчик.
– Выходит, молодец ты Михеич,… всё правильно сделал, от такой беды меня отвёл, от страшного греха избавил, ведь я их чуть не ухайдокал!… Я ж тогда как будто сам не свой был,… взыграло во мне ретивое, думал, разнесу в пух и прах!… А сейчас ничего,… всё как рукой сняло,… да так оно и есть, вдарил ты меня, и всю дурь зараз вышибло!… Ох и молодчина же ты, спасибо тебе,… теперь я всё по другому воспринимаю,… вот только ещё чайку попью и вообще хорошо будет… - поблагодарил приказчика Прокоп, и уже было хотел чаю испить, но не успел, к нему в лавку буквально ворвался Гордей.
– Итак, дорогой мой соседушка!… - ехидно начал он, – у меня к тебе Прокоп лишь один вопрос,… ты это почто мою невесту обидел!?… Как посмел!?… - вскричал Гордей, да для пущей важности глаза выпучил.
– Ого, как ты осерчал-то!… А это кто же такая, твоя невеста!?… Ну-ка, скажи-ка мне, несуразное ты существо,… уж не считаешь ли ты Лукерью Назаровну таковой!?… - вопросом на вопрос, с ещё более ехидной ухмылкой, отозвался Прокоп, чем сильно озадачил Гордея, его даже покоробило.
– Да ты что, издеваешься что ли!?… Ну, конечно же, о Лукерье разговор, а про кого же ещё!?… Я же не басурман какой-то по семь жён иметь!… Мне и одной Лушеньки за глаза хватит!… Но ты не увиливай, а отвечай, чем её обидел, оскорбил!?… - вновь вскричал Гордей.
– Эх, Гордей-Гордей,… ну и глупый же ты человек,… да если бы я захотел, то уже прямо сейчас Лукерью под венец повёл бы!… Ведь она, вот здесь, на твоём месте стояла, и в мужья меня к себе звала!… И тому мой приказчик Михеич, свидетель, не даст соврать,… всё так и было!… Но только я сказал ей, что погоди, я ещё подумаю, мол, такие дела с кондачка не решаются,… на что Лукерья фыркнула на меня, да ушла!… Значиться решила, что пока я думаю, то она тобой позабавится, покуражиться,… себя показать, да тебя подразнить!… А ты и купился, профан,… поверил, что она тебя любит!… Ан нет, стоит мне только свиснуть, как она враз прибежит, и замуж за меня пойдёт,… понял ты!?… Но вот только я ещё не решил, а нужна ли мне она такая?… - вмиг дав понять, как в действительности обстоят дела, строго заявил Прокоп. На что Гордей сразу сменил тон.
– Так ты и не решай, не надо!… Оставь Лушеньку мне!… Я уже давно её люблю, можно сказать с детства, и на всё ради неё согласен!… И мне даже неважно, любит ли она меня!… Пусть я ей сейчас не мил, но я всё сделаю, чтоб она меня полюбила, пусть даже и потом, когда-нибудь!… Я долго ждал такого момента,… всё мечтал, что она сама на меня внимания обратит, стеснялся своих чувств, не смел к ней подойти,… ждал знака с её стороны!… И вот свершилось, она сама ко мне пришла!… Однако тут ты поперёк моего счастья встал,… как же так-то?… За что мне такое?… - вдруг чуть не плача пролепетал Гордей. На что Прокоп тут же дал своё толкование всего случившегося.
– Так это тебе бумерангом твоё жульство вернулось!… Хе-хе,… прилетело, и прямо по макушке,… так уж тебя проведение награждает за провинность твою!… Ты у меня поперёк торговли встал, а я, сам того не ведая, у твоей любовной цели сердце себе прибрал!… Всё вроде как по справедливости вышло!… Тебе моя торговля, а мне взамен твоя любимая!… Вот и разойдёмся миром!… ха-ха-ха… - ёрнически посмеиваясь, задел Прокоп за живое Гордея, отчего тот буквально взмолился.
– Нет-нет!… Не хочу такой справедливости!… Всё сломаю, всё снесу, снова по-прежнему свою лавку оборудую!… Уйду с твоего торгового пути, только ты Лушеньку в жёны не бери!… Оставь её мне!… Всё для тебя сделаю, только не губи мою любовь… - натурально запричитал Гордей, и аж на колени бухнулся, но Прокоп проявил чуткость, и сходу кинулся поднимать его.
– Но-но,… полно в ногах-то валятся,… уж коли так любишь Лукерью, то пожалею я тебя, не дам тебе унижаться!… Хотя я и сам пару часов назад был готов за неё биться,… но честно говоря, стар я уже для таких потех!… Ладно, твоя взяла, не стану я брать Лукерью в жёны,… но и ты свои обещанья выполняй, все мои торговые премудрости со своей лавки сдери,… вновь честным купцом становись, без фальши и фикции!… Да к тому же, все записи своего старика наставника мне принеси,… негоже это, чтоб у тебя такие сведения хранились, грешен ты!… Это они мне сгодятся для торговли,… ну а ты за них свою Лушеньку получишь!… Я нынче добрый, торговлю на любовь меняю!… Мне купеческое дело больше по душе, оно мне породней всякой семьи с красоткой будет!… Вот так и порешим!… И пока я не передумал, неси-ка ты мне скорей записки своего наставника… - лукаво щурясь, затребовал Прокоп, отчего Гордей сорвался с места, словно рысак на скачках и помчался к себе. А уже через пару минут притащил три огромные амбарные книги рукописей.
– Вот здесь всё!… Вся подноготная местных купцов и чиновников!… Забирай и владей,… располагай ей как хочешь,… я своё слово держу, и лавку свою немедля в прежний вид приведу… - запыхавшись, протараторил Гордей, и вновь умчался прочь, выполнять теперь уже вторую часть своих обещаний. А меж тем Прокоп с приказчиком Михеичем взялись изучать записи старого купца. Правда, недолго у них это продлилось. Вскоре примчалась Лукерья, и притом с явной досадой.
– Ну что Прокоп, решил меня замуж брать!?… Сколько мне ещё твоих сватов ждать!?… - эдак обиженно заявила она, да ещё и нос задирала, гордость свою показывает, а Прокоп ей и отвечает.
– Эх, Лушенька,… уж больно ты для меня хороша,… и фигурой-то ты ладная, и личиком-то складная, всё в тебе сочетается,… изумительная ты, слов нет!… Да вот только такая девица требует особого подхода и ухода,… опять же затрат немалых,… а я ведь слишком аккуратен в тратах,… у меня на такую красоту денег нет,… мне такая краля не по карману!… И это не из-за жадности, а только потому, что я своего бюджета не нарушу,… для меня торговля, прежде всего,… она мне как мать родная,… это моё естество!… А любовь не моё,… ну вот какой с неё спрос, она лишь забава,… полюбил чуток и будя!… Так что я выбираю то, для чего лучше всего приспособлен, моё дело купеческое!… Зато Гордей, напротив, он за ради тебя готов жизнь положить,… любит тебя, страсть как!… Вот к нему и иди… - с невозмутимым видом, этак ненавязчиво порекомендовал Прокоп, на что Лукерья отвечать не стала, лишь слегка усмехнулась, мол, ещё посмотрим, кто кого, и гордо вскинув голову, вышла вон.
И конечно пошла не абы куда, а прямиком в лавку к Гордею. И что уж у них там в тот вечер было, и до чего они там договорились, никто не знает, но только по осени сыграли они свадебку, да такую, что весь городок ахнул. Не ахал лишь один Прокоп, уж он-то точно знал цену всему этому благополучию. Для него выбор был сделан, он предпочёл торговое ремесло семейному счастью. Хотя с другой стороны, а будет ли оно это счастье у Гордея с такой-то женой, ведь это тоже ещё неизвестно. Впрочем, как у нас в народе говорят, «муж и жена – одна сатана», и это правильно, ведь что Лукерья, что Гордей, одного поля ягодки, и достойны друг друга, вот пусть оба и маяться, так глядишь у них всё и срастётся.
Ну а Прокоп избавившись, таким образом, от столь назойливого конкурента, вновь спокойно занялся своим любимым делом. Негоциантствовал, торговал, богатство своё преумножал, в том и счастье своё обрёл. И ни разу в жизни не пожалел о своём выборе. А вывод здесь один, порой преграждать кому-то дорогу, становиться у кого-то на пути, бывает самому себе намного дороже. Иначе говоря, на чужом несчастье своё счастье не построишь, не навреди ближнему своему и будет тебе награда, вот так-то, дорогие мои друзья…
Конец
Igorshipskih@mail.ru Автор: Шиповских Игорь.