НАТАЛЬЯ МЕНЩИКОВА. СТРАХ ВНЕДРЕНИЯ
Глава 19
Декоративный куст дымчатой бородки Борисыча уже маячил на серо-голубом фоне снега и деревьев парка.
- А сейчас я покажу тебе мои Кузьминки, такие, которых ты не знаешь.
И мы побрели куда-то влево от основной дороги. Случилась оттепель, и снег, покрывавший парковые дорожки, сделался мокрым и рыхлым. Центральные аллеи парка расчистили, а та, по которой мы с Борисовичем просачивались, представляла собой грязное месиво с остатками кашеобразного снега.
- Ты извини, может мы промочим ноги, но у меня здесь собственный маршрут. Думаю, мы тут не в последний раз, и я тебе покажу Кузьминки в мае.
- Лучше осенью. Я именно осенью оживаю.
- Обещаю.
Борис Борисович был другом детства Неллиного сожителя Марка Флегманозова. Потом они учились на одном факультете университета, биологическом, правда, на разных курсах. Борис Борисович был старше Марка. Марк стал практиковать как микробиолог, позднее как врач, а Борис Борисович вёл какой-то юннатский кружок, его заинтересовали птички, а потом он совсем погрузился в орнитологию.
После смерти Флегманозова Борис Борисович стал все чаще звонить Нелли, справляясь о ее самочувствии, и они сделались добрыми друзьями. Дружба их была настолько сильной и открытой, что любви в этих отношениях было бы уже тесно.
Борис Борисович был сыном очень известного ветеринарного врача, который изобрел чуть ли не панацею от всех внутренних болезней. Даже советские вожди к нему лечиться ходили. Чудо-препарат сделался фамильным и секретным. Брат Бориса Борисовича открыл частную фирму, производящую разные лекарства на основе отцовского препарата, секрет которого так и не был никем чужим раскрыт. Выявлялись всё новые и новые его свойства.
Сам Борис Борисович делом отца никогда не пытался заниматься, хотя иногда практиковал лечение чудо-препаратом в очень узком кругу своих знакомых.
- Вот тут отец работал, - указал он на низенькое здание за глухим забором.
- Удивительно, что ты не стал продолжать отцовское дело, хотя судя по имени, ты должен был повторить его судьбу.
- Да я сам удивляюсь. И сын я старший. По всем приметам должен был продолжить отцовское дело. И в роду у нас сплошные знахари по отцовской линии. Моя бабушка была в деревне знатной врачевательницей. Сам священник ездил к ней на консультации. Однажды она выиграла творческий конкурс. Рожала купчиха. Роды были трудными и фельдшер-акушер сказал, что нужно делать кесарево сечение. Тогда бабушка, недолго думая, ввела в утробу роженицы свои руки. А ручки у нее были узенькие, ловкие, как у меня, только в женском варианте.
Борис Борисович снял перчатку и продемонстрировал Нелли свои тонкие длинные пальцы и узкую ладонь. Они медленно шли дальше. Под сапогами причмокивало, и Борис Борисович в такт причмокиваниям продолжал:
- А купчиха была форм пышных. В ее матку не только бабушкины руки, но и слон мог поместиться. Бабушка поэтому без труда поддела своей ручкой ребёночка в утробе, уложила его как надо – он сам и выскочил, целенький и невредименький.
Много бабушка знала. Травки разные умела применять.
И вот пригласили бабушку в Саратовскую Академию. Шла она пешком через всю губернию. Деревня, где она жила, находилась на границе Тамбовской и Саратовской губерний.
Вошла она в амфитеатровый зал Академии, где собрался ученый люд ее слушать, поклонилась в пояс залу и произнесла: “Здравствуйте, люди добрые!” Зал взорвался от аплодисментов, у многих на глазах аж слезы выступили.
Это была мать моего отца.
Кстати, я от нее многому научился. Она больше ста лет прожила. К птичкам проявлять интерес начал тоже под ее влиянием. А вот от отца ничего не взял. Вот тебе и одинаковые имена. Я вообще отца плохо помню. Пережил я его по возрасту.
Борис Борисович погладил свою бороду. Снеговая кашица под ногами сменилась щебенкой. Снег тут почти весь растаял.
- Одинаковые имена, кстати, часто стимулируют их носителей проявлять себя различно. Природа, при всем стремлении к повторяемости, обеспечивает индивидуальность, особенность, - задумчиво произнесла Нелли.
- А по этой дорожке маленький Володя Ульянов ездил, на велосипеде учился кататься. Это мне рассказывал старый человек оооооо-очень-очень давно. Фамилия у него забавная была – Сосипатров. Как звали не помню, а фамилия запомнилась, потому что необычная очень. Вот до сюда Володя на велосипеде доехал – и в крапиву носом полетел. Когда летом мы здесь будем, сама увидишь, на этом месте до сих пор крапива растет. Сосипатров говорил, что Вовчик не заплакал.
- На ходу сочиняешь? – хихикнула Нелли.
- Вовсе нет. Я же тебе сказал, что у меня свои Кузьминки. И вообще мне кажется, что я родился в третичном периоде, когда вот этот пруд образовался. Всё мне в этом месте так близко и привычно.
Нелли с Борисычем доплелись до огромного пруда. Впрочем, тут была целая вереница прудов, довольно больших. В любое время года тут можно было встретить рыбаков. Борисыч тоже был заядлым рыбаком. Даже сегодня он с утра успел поймать огромного карася на уху. Часто на рыбное пиршество он приглашал Нелли.
- Жаль, что у тебя сегодня дела, и мы не можем устроить рыбный день, - вздохнула Нелли.
- Это все поправимо. А хочешь я вместо ухи тебе расскажу, как мы тут с твоим Маркушей забавлялись?
- Ну-ка, порадуй.
- Однажды мы с Марком выпить сильно захотели. Студентиками были. Денег не хватало. А по этому пруду паромы ходили, музыка гремела, развеселая катающаяся публика пила прохладительные напитки, а бутылки прямо в пруд кидали.
- Понятно, здесь было золотое дно для вас с Мариком.
- Но это еще не самое забавное. Парни-то мы были все-таки интеллигентные. Неудобно как-то на глазах у честного народа бутылки со дна собирать. Мы тогда, знаешь, что придумали?
- Даже не догадываюсь.
- Марик на берегу стоял и всем любопытствующим рассказывал, что водолазы прибыли, утопленника искать. Народу собралось, ты себе не представляешь!
А я нырял в полном снаряжении... и вытаскивал одну сетку с бутылками за другой.
Потом мы объявили, что придется высылать целую бригаду водолазов, одним нам не справиться. Когда все разошлись, мы быстренько сложили бутылки в мешок - и в пункт приема стеклопосуды отправились. То-то мы тогда пивка попили под рыбку! Полкузьминок можно было этим пивом напоить!
- Я слышала, что в этом пруду часто тонут. Какой-то он проклятый, что ли.
- Думаю, этому есть рациональное объяснение. Видишь, белая полоска? Под водой течет родник третичного периода. Вода там, на глубине, кипит. От разницы температур могут наступить судороги. А может люди ныряют головой вниз и врезаются в ил. Здесь слой в несколько метров и, чем глубже, тем плотнее и плотнее, еще глубже – еще плотнее, засасывает, как болото.
Теперь Борисыч был похож не то на лешего, не то на водяного, одним словом, напоминал какую-то нечисть.
Нелли попыталась разрядить обстановку.
- Борисыч, ты говоришь, что из этого родника можно пить?
- Да, вода чистейшая. Сама подумай, здесь такая рыба плавает, какая только в чистейшей воде далеких времен водилась.
- А ты пил из этого родника?
- Конечно.
- В козленочка, я вижу, не превратился. А связь времен, когда пьешь эту воду чувствуешь?
- Я превращаюсь в динозавра.
- То бишь в лягушку? Ведь лягушки – это то, что осталось от динозавров...
- Сейчас я тебе занимательную историю расскажу. Только пойдем, отойдем от этого пруда к соседнему, маленькому, рядом.
Нелли с Борисычем пересекли мостик, откуда была видна старая-старая мельница. Нелли вспомнила о том, что именно здесь Пушкин услышал легенду о мельнике, который вороном взлетел. А домик Пушкина сожгли варвары не так давно, теперь его восстанавливают.
- Ну, а теперь я буду экскурсоводом, - начала вредничать Нелли.
Они подошли к голицынским ваннам.
- Сюда наливалась горячая вода, - указала Нелли на одно из углублений. – А сюда холодная, родниковая. Из того самого родника. А сюда можно и теперь погрузиться. Помолодеешь, динозаврик.
Ну, а теперь пройдем к дубам. Они посажены Петром Первым.
- А вот и неправда, ваша тётенька. Они посажены гораздо раньше. Для качелей. Петр с Павликом еще маленькими качались на качелях, которые привязывались к этим дубам. Видишь, как они посажены. Специально для качелей.
- Это ваша догадка, сударь.
- Здесь всё мое. И этот прудик, рядом с отцовской ветеринарной лабораторией. Так вот слушай историю. Привезли однажды в эту лабораторию крокодиловы яйца с Кубы. Из них вылупились маленькие крокодильчики. И вот одного крокодила мы из питомника выкрали. Он уже до внушительных размеров вырос. Молодой такой крокодил в расцвете сил. Мы его захомутали, завязали ему пасть, на шею надели цепь и стали в прудике купать. А лягушек, ты правильно обратила внимание, здесь много. Крокодил стал за ними гоняться и вырвался, поплыл в большой пруд. Всех тогда с пляжа сдуло! Женщины запищали. Никто не мог понять, откуда здесь крокодил. Началась за ним охота. Выловили, за цепь схватили.
- В общем я поняла, что вы с Мариком мастера были переполохи учинять. Но мне все же хочется вернуться к большому пруду. Ты мне ничего об Оранжевой даче не рассказал.
- А это отдельная история. Только пойдем немного другим путем. Я тебе еще кое-что должен показать.
Глава 20
Борис Борисович повел Нелли обходным путем, ближе к шоссе. Они прошли храм.
- В этом доме я рос, - неожиданно нарушил тишину Борисович.
Он указал на дом, который стоял немного поодаль от церкви. Этот дом был Нелли знаком. Она совсем недавно там была...
- А дом мой был сделан из церковного кирпича. С приходом советской власти церковь разрушили. Из этого кирпича и построили жилой дом. Видишь, как он крепко сложен?
- Таинственное все-таки место. А сейчас там тоже жилой дом?
- Кажется, какое-то общежитие.
Да, пожалуй, это в самом деле было общежитие. Когда Нелли в прошлый раз там была, то заметила что-то похожее на проходную, но подумала, что в доме есть консьержка, только и всего.
- А родился ты, кажется, не здесь?
- Нет, я родился в зоопарке.
- Это в какой же клетке?
- Не тигра и не обезьяны, смею тебя уверить. На площадке, где молодняк выращивался. Мать тогда директором аквариума была.
- Тогда совсем неясно, почему ты вдруг пернатыми стал заниматься, а не рыбками.
- И рыбки меня тоже любят. Рыбка я по гороскопу.
- Золотая?
- Нет, но цвет имею. И не корм вселенский, надеюсь.
Они повернули налево от дачной усадьбы, где гостил когда-то будущий вождь пролетариата и пошли вдоль металлического забора, куда был направлен указатель «Гостиница для кошек и собак».
- Теперь в этом месте собаки с кошками гостят вместо вождей, - повеяло от Нелли сквознячком черного юмора. - Интересно, как там содержат животных? Думаю, не воспользоваться ли услугами этой гостиницы для Рыбика, когда я буду в отъезде?
- Далеко собралась?
- Далеко. На другую планету, - заулыбалась Нелли.
- Опыта набираться? Ты и так инопланетянка!
Нелли и Борисович дошли до угла забора, и Борисович продолжил экскурсию.
- Справа от нас Оранжевая дача. Знаешь?
- Да.
- А почему она так называется, тоже знаешь?
- Нет. Не по цвету здания? Как в прошлых веках было принято называть, например, Голубая гостиная, Розовая столовая...
- Ты же видишь, что здание не оранжевое.
- Ну, может, с самого начала было оранжевым? К тому же, оно, вроде бы, горело когда-то. Ведь тут госпиталь, кажется, был...
- Нет, дача Оранжевой была названа по другой причине.
- Ну тогда что я могу сказать? «Оранжевое солнце, оранжевое небо, оранжевая дача, оранжевый верблюд...».
- Снова невпопад. Здесь оранжереи кругом были. Я на Оранжевой даче тоже детство проводил. Мы здесь даже чаще жили, чем в том доме, который я тебе показал.
- Райское место.
- Сомневаюсь, что райское, хотя здесь красота, благодать. Вон видишь окно? – показал Борис Борисович на второе окно от угла во втором этаже здания. – Там мы и жили. Представь себе, утро. Я выглядываю в распахнутое окно. Вижу, что там клюет рыба. Поплавок начинал дергаться. Бегу. И вытаскиваю замечательную рыбешку. Во-о-от такую!
- Снова ты свои охотничьи рассказы продолжаешь. Так скажи мне тогда, чем место не райское? Красиво. Рыбы сумасшедших размеров сами на удочку ловятся. Как в сказке «По щучьему велению».
- Да как тебе сказать?.. Так-то оно так... Видишь, дуб пополам разбит?
- Отчего это?
- Именно в этом месте часто случаются шаровые молнии. Дуб разбило сравнительно не так давно, на моих глазах. А пенёк торчит. Это тоже остатки сгоревшего от шаровой молнии дерева.
- Интересно, во что перевоплотились эти деревья? Смерть от молнии ведет к немедленному перевоплощению. Так шаман утверждал. Мне это местные жители перевели. Однажды, когда я путешествовала по кыргызскому краю.
- Так вот, Семенов-Тян-Шанский, я тебе расскажу еще одну страшилку из моего детства.
- Валяй.
- Нашим соседом в этом особняке был Леонид Петрович Меншиков, потомок Александра Даниловича Меншикова, «полудержавного властелина», фаворита Петра Великого.
- Заливаешь. Его потомки не найдены. Меншиковский след потерялся. Наверняка у твоего соседа фамилия писалась с мягким знаком.
- Не знаю, как писалась.
- У Александра Даниловича фамилия в этом смысле уникальная. Одни исследователи говорят, что он просто терял мягкий знак по неграмотности, в то время как жена Александра мягкий знак писала. Другие исследователи утверждают, что Александр происходил из знатного польско-литовского рода Меншика. Даниэль Меншик в русско-польскую войну 1664 года был пленен, потом женился на русской и был взят в царские конюшни, называясь обрусевшим именем – Данилой Меншиковым. От этого-то брака и появился Александр.
- И все-таки несмотря на вашу ученость, сударыня, я настаиваю, что Леонид Петрович Меншиков был потомком Александра Даниловича.
- Дело в том, что у меня к этой фамилии вовсе не праздный интерес, - неожиданно заявила Нелли. – Ваш Леонид Петрович может оказаться моим дальним родственником.
- Я уже нисколько не удивляюсь твоим загадкам. Так вот, Леонид Петрович был царским офицером, а потом, к старости, сделался хранителем библиотеки, она занимала половину здания. А в другой половине жили отдыхающие. Думаю, что голицынская библиотека и перешла к Леониду Петровичу в свое время.
- А теперь кто ею владеет?
- Этого я не знаю. Ну, так вот. Однажды Марик – мы еще тогда совсем в нежном возрасте были, особенно он, – говорит, что в доме поселилось привидение. Он наблюдал его несколько раз ночью. Тогда мы решили выследить это привидение. Спрятались между книжными шкафами. И вот в одну из ночей на винтовой лестнице, ведущей со второго этажа в библиотеку, вдруг появляется светлое пятно, и мы слышим: шпок-шпон, шпок-шпон. То ли паркетные половицы заскрипели, то ли еще что, мы не поняли. Звук был таинственным, слегка напоминал чьи-то шаги, но никого не было. Нам стало страшновато, но никто из ребят даже не шелохнулся. Странный звук приближался к нам. И вдруг мы ясно увидели лицо мертвеца.
Взгляд Борисовича остановился, лицо сделалось неподвижным.
- Тут уже никто не смог устоять. Мы побежали врассыпную.
- Вам все показалось, что ли?
- Всему ты ищешь сразу объяснение. Подожди, не спеши. Лучше приложи ухо к дуплу вот этой березы.
- Какая старая...
- Ей около трехсот лет.
Нелли приложила ухо к дуплу и услышала... голос вечности... Что-то как будто бы гудело. Звук поднимался откуда-то снизу и безвозвратно исчезал куда-то вверх. Темнело.
- Я привидение. Я пришел за тобой, - молвил из дупла трубный голос.
- Да ну тебя! – засмеялась Нелли и хлопнула Борисовича по руке.
В этой древней березе дупло оказалось сквозным, и когда кто-нибудь говорил с одного конца дупла – с другого слышался то до ужаса измененный голос, то гудение вечности.
Береза находилась за оградой Оранжевой дачи, на берегу пруда. Нелли с Борисовичем пошли вдоль пруда, и Нелли увидела на глади пруда белую полоску, которую ей Борисович как будто бы уже показывал.
- Подожди, я не поняла, мы снова пришли к тому пруду, который питается от родника третичного периода?
- Ну да. Голицын на этом пруду устраивал языческие игрища. Дворовые девки ему нимф изображали.
Они шли молча. Затем Борисович возобновил свой рассказ.
- Наутро после ночи с привидением выяснилось, что Леонид Петрович заболел. Матушка послала меня отнести ему мёд с лимоном. Я принес ему все это, а он и говорит: «Мучает меня бессонница по ночам. Так мучает, что тошно становится. Тогда я спускаюсь в библиотеку. Сегодня ночью, видно, совсем плохой стал. Спускаюсь в библиотеку взять книжку, чтобы почитать да и заснуть, если бог даст. Зажег свечку. Вдруг собаки неразумные в разные стороны разбегаться стали. Совсем, совсем плох стал». Он имел в виду, конечно, чертей под «собаками неразумными».
- Кто из вас был ангелом: ты или Марик?
- Да я и теперь ангелок! Не похож разве? Да и Марик твой ангелом был.
- Не сомневаюсь: один серый, другой белый – два весёлых гуся! Так я не могу понять, вы не узнали Леонида Петровича ночью-то?
- А ты хоть раз пробовала себя свечкой снизу освещать? Ты как-нибудь попробуй перед зеркалом – испугаешься. А он спускался по винтовой лестнице из своей комнаты сверху, освещая себе лесенки. Пламя свечи его лицо снизу освещало.
- Вот видишь, всему есть объяснение.
- Скорее всего. Только не всему сразу его найдешь.
- Скажи, а тебе не приходилось слышать о тайном обществе, которое тут собиралось до недавнего времени?
- Да нет. Я, правда, видел однажды каких-то иностранцев в белых одеждах. Они в пруд заходили прямо в одеяниях. Зашли по колено и молились.
- В этом же пруду, вокруг которого мы с тобой кругами ходим?
- Нет, в первом большом пруду. Сейчас мы возвращаться будем, я тебе его покажу. Там жило древнее финно-угорское племя. И языческие празднества до сих пор устраиваются в Кузьминках.
- Неудивительно, само слово «кузьминки» означает языческий русальный праздник.
- А почему тебя вдруг так заинтересовал этот парк?
- Да так. Пишу кое-что.
- Ты же не хотела больше писать?
- Я и теперь не хочу. Но ты же можешь себе представить, что это иногда получается помимо воли пишущего?
- Ох, Нелькин, опять намудрила себе чёрти чего!
- Планида такая.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Полный текст романа читайте в книге:
ISBN 978-5-4477-3617-0; УДК 82-8; ББК 84 (2 Рос=Рус); М50. Менщикова Н.В. Страх внедрения: аллегорический детектив. - М.: Издательство РСП, 2022. - 180 с. 16+
Фотография "выловлена" из нашего семейного фотоархива; впервые была опубликована в газете прошлого века. =Наталья Менщикова=