ЧЁРНЫЙ КОШЕЛЁК
– Ух ты! Наконец-то меня вынули из коробочки и выставили на продажу. Как тут красиво! Какие рядом рыженькие красавицы! Добрый день!
– Добрый. Вас только что принесли и сразу положили на удивительное место.
– Чем оно необычно?
– Того, кто попадает на него, быстро покупают! А мы тут живём уже три месяца. Нас берут, рассматривают со всех сторон и кладут обратно.
– Странно: вы такие яркие с блестящей застёжкой «поцелуйчики», а я чёрный с застёжкой «молния». Мне не понятно, как…
– Тихо, тихо. Покупательницы идут.
Одна из них взяла в руки жёлтый кошелёк. Вторая тут же произнесла:
– Не советую покупать его: он из ткани, быстро порвётся. Возьми чёрный: он из кожи. Долго прослужит.
Кошелёк не успел проститься с соседками, как его положили в коробку и унесли. Когда он увидел опять свет, то принялся осматривать комнату, в которой оказался.
В ней стоял сервант, завораживая рюмками из тонкого дымчатого стекла, кофейными чашечками, расписанными китайскими драконами и фигурками из фарфора. На стене красовался огромный телевизор, а напротив него диван обтянутый тканью персикового цвета. Что там было ещё, он не успел рассмотреть: его перенесли и положили на тумбочку в огромной прихожей. Прошло два месяца.
– Как-то скучно,– рассуждал кошелёк, лёжа в дорогущей сумке хозяйки. – Особо не бываю толстым. А сейчас очень исхудал! Мало, видать, папашка зарабатывает, а может мамашка прячет в кубышку часть денег, заработанных им? Моя жизнь не интересна: в меня кладут деньги, потом, забирают, опять кладут, опять забирают. Да. Уже стемнело. Людям хорошо: они спать умеют, а у меня муки сплошные по ночам из-за тишины. Днём хоть слушаю, как домочадцы ругаются из-за денег. Мамашка то и дело меня выворачивает наизнанку, и тычет мной в лицо папашки, крича, что я почти всегда худой, а то, вообще пустой. Семёныч в ответ бьёт себя в грудь и орёт, что Пупсик с сыном сидят у него на шее, и скоро она переломится, а у него не сто рук, и бизнес небольшой. Вообще-то, его шея не переломится: уж очень толстая, как и весь он, а живот…огромный!
Так, так. Кто-то крадётся ко мне. Ага. Ихний сынок Пашка. Шарит во мне пальцами. Денег захотел. Фиг тебе! Иди, заработай! Папашка твой уже седой, до пенсии чуток осталось, а всё вкалывает, чтобы семнадцатилетний дармоед был модно одет и сыт. Пупсик тоже хороша! Вообще-то, симпатичная стерва, с большим бюстом. Она намного моложе Семёныча и тоже не худенькая. Точно, прячет деньги от него! Ну и семейка!
Справедливости ради, надо сказать: у них живёт стройный «ангел» лет тридцати пяти – Анна Дмитриевна, домработница. Семёныч на неё заглядывается. Я бы у неё пожил! С утра до вечера колготится: еду готовит, в магазин за продуктами бегает, стирает, убирает и хоть бы чуть голос повысила или пожаловалась! Всё время молчит, а если говорит, то тихо так: «Хорошо. Сделаю, не беспокойтесь».
А ведь Пашка, совсем гнилой внутри: ворует у родителя деньги. Выпрашивает у матери и Анны Дмитриевны на подарок другу, а по правде на свои гульки, уж я-то знаю! И в кого он такой? Хотя, когда Семёныч на работе, Пупсик с подругами в кафе сидит или по магазинам шастает. Деньги Семёныча на тряпки изводит! Так что, сынок точно в неё пошёл».
Долго кошелёк жил в этой семье, пока не состарился: кожа поседела от потёртостей, «молнию» стало заедать. Он понимал: скоро его выбросят. И дня не прошло, как после таких грустных мыслей, хозяйка позвала домработницу и, меряя новую кофточку, сказала: «Возьми на тумбочке старый кошелёк и выброси: я купила новый».
Кошелёк не попал в мусорный ящик: упал рядом с ним, однако запомнил, как «ангел» брезгливо взяла его двумя пальцами и швырнула в сторону мусорки. Валяясь на земле, он думал: «Я-то размечтался, надеялся, что Анна Дмитриевна пожалеет меня, возьмёт, да и положит куда-нибудь, чтобы я лежал и радовался спокойной жизни. Обидно только: я так ни разу не сотворил чуда, а ведь считаюсь волшебным! Ни для мамашки, попашки, их отпрыска и даже домработницы не было желания делать это!
Кошелёк стал засыпать вечным сном, как вдруг, ощутил тепло чьих-то рук. Он замер, чувствуя, как возвращается к жизни.
Его поднял худощавый парень лет восемнадцати в потёртых джинсах и стираной перестиранной рубашке. Он осмотрел его и, увидев, поломанную «молнию», прошептал: «Починим». Когда парень открыл дверь в квартиру, произнёс:
– Маша, я дома.
– Ванечка, ты, что так поздно? – спросила брата девочка. – Ужин почти остыл.
– Ждал, что сегодня будет получка, однако сказали, что выдадут завтра.
– Ну и ладно: гречка есть и суп остался. Проживём, – обнадёжила брата Маша.
Ваня смотрел на сестрёнку в мамином, неумело перешитом платье, и думал: «Она становится красивой как мама: чёрные кудряшки, рассыпаны так же по плечам, а в серых глазах смешинки». Он обнял Машу и они, направились ужинать.
– Вот к кому я попал! – размышлял кошелёк, лежа на тумбочке. – Если бы я мог, то наполнился сейчас доверху слезами умиления!
– Здравствуйте, – вдруг раздался рядом с ним знакомый голос.
– Приветствую вас, – отозвался он, увидев недалеко от себя потускневший жёлтый кошелёк.
– Вы не узнали меня? Понимаю: прошло столько лет!
– Ну что вы! Ваши «поцелуйчики» так же блестят, как и тогда!
– А вам идёт небольшая седина!
– Позвольте вас спросить: кто у этих чудных детей родители?
– Я давно здесь живу, но их отца никогда не видела, а вот мама, когда была жива, работала в трёх местах уборщицей. Приходила домой поздно. Ваня нянчился с Машей, пока она была маленькой. Когда Маша подросла, стала помогать матери по хозяйству. Теперь вот одни живут. Ваня-то дворником работает и учится в институте. Зао… В общем, как-то так учится.
– Понятно: заочно. Я рад, очень рад, что смогу-таки принести хорошим людям пользу! Только мне понадобиться ваша помощь. Вы согласны?
– Конечно! Это наверняка увлекательно!
На следующий день, взяв починенный чёрный кошелёк, а желтый отдав сестрёнке, Ваня пошёл с утра на работу. Там действительно выдавали получку. Он увидел количество денег, за которое должен был расписаться и обратился к кассирше:
– Вы ошиблись! – произнёс он. Мне полагается намного меньше.
– Нет, нет. Всё верно: это с вашей премией за хорошую работу. Да, ваша зарплата увеличена: пересчитали площадь, которую вы убираете.
Кошелёк клацнул застёжкой от удовольствия, услышав эти слова. «Классно я провернул! Он должен был получить эти деньги, а из-за жадюги работодателя, горбатил практически бесплатно. Вообще-то скоро государство начнёт давать Вани для Маши деньги. А пока придётся мне вместе с ним заботиться о ней. Но, как? Придумал!
Жёлтенькая, вы что-то загрустили и совсем исхудали. Щелкните поцелуйчиками и раскройтесь, пожалуйста, я вам переброшу немного деньжат, а идя из школы, Маша найдёт несколько свёрнутых бумажек достоинством в сто рублей. Постарайтесь в них вложить те бумажки, которые я вам перекину.
– Вы действительно волшебник!
– Ну что вы. Я, как в каком-то кинофильме было сказано: только учусь!
Кошелёк постоянно придумывал, как увеличить количество денег Вани и Маше так, чтобы это было естественно.
Шли годы. Кошелёк стал замечать, что не может разглядеть, какие получаются купюры, созданные им. Пришлось прекратить помогать Ване и Маше. Он не расстроился: к этому времени Ваня открыл своё дело, Маша училась в институте и получала повышенную стипендию. Надо подчеркнуть: она её заслужила сама!
– Рыженькая, я не говорил вам, что люблю вас?
– Нет, но я всегда это чувствовала.
Они лежали в красной коробке, перевязанной красной лентой, став реликвией трудных дней прошлого!