Они расположились на ночлег на горе Бейкос рядом с могилой Иисуса Навина. Вечерний ветер гнал по Босфору серые волны и Петр смотрел в сторону Иерусалима, который они покидали, скорее всего, навсегда. "Сейчас солнце - подумал Петр - садится в Мраморное море, на дрожащую миллионами подвижных золотых кусочков воду и лучи его освещают всплывший над голубыми сумерками, как перевернутая лодка, купол храма Соломона. А внутри храма, на золотых мозаиках парусов протянули друг к другу выпростанные крылья сосредоточенные перед наступлением ночи херувимы".
"И постави оба херувима посреди храма внутренняго и простираху крила своя, и досязаше крило едино до стены храма, и крило другаго херувима досязаше до стены вторыя и крила ихъ яже бяху посреди храма, касашеся крило с крилом и объяты быша херувимы златом" - вспомнил он и сказал вслух.
- Не горюй, Петр! - откликнулся один из его спутников. - Ты не раз уходил из Иерусалима и снова возвращался. Мы вернемся.
- Идите лучше есть,- отозвался на голоса второй, сваривший на костре в глиняном котелке ячневую кашу. В глиняную миску неподалеку от костра был положен ломоть пчелиных сот с твердым коричневым апельсиновым медом, и теперь они добавили вытопленный мед в слегка остывший котелок и принялись за еду, по очереди набирая кашу в простые деревянные ложки.
После еды можно было, завернувшись в плащи из грубо сваляной шерсти, лежать на траве и высматривать в потемневшем небе падающие звезды. Пришел час для разговоров перед сном.
- Ты слыхал, Петр, - спросил Марк, тот, что варил кашу, - в Базеле отпечатали рассказ о жизни и смерти Иисуса, привезли книгу к нам и продают ее в Иерусалиме?
- Знаю, - коротко ответил Петр.
- А знаешь, что там написано про тебя? - словно колеблясь, стоит ли об этом говорить, продолжил Марк.
- Что я отрекся от Иисуса, - засмеялся Петр. А неподалеку неприятно свистящим голосом 8заухала сова.
- Слышали звон, да не знают, где он, - продолжил Петр. -Хотя про тайную вечерю там написано правильно, не знаю, кто уж из апостолов рассказал. Иисус, и вправду, сказал мне: "Петр, ты отречешься, что не знаешь меня". Только не все апостолы поняли, что это значит. Но я и Фома поняли...
- Фома Неверующий? - переспросил второй спутник Петра, Корнила.
- Вот именно, что Фома, - ответил Петр и лицо его потеплело.
Воздух уже заполнился голосами ночных птиц, затрещал и, словно кончился завод, замедлив и рассыпав, как горсть гороха, трель, сошел на нет козодой.
- Настоящее его имя - Иуда. А Фома - прозвище, - продолжил Петр. - Фома значит близнец, двойник. Чей, как думаете?
- Неужто проклятого Иуды из Кариота? - откликнулся Марк.
- Нет, - ответил Петр. - Он был двойником Иисуса. Откуда взялось это сходство, мы не знаем, Иисус об этом не говорил. Конечно. сами мы их различали, тем более, что Фома поначалу не носил бороды. Но, когда мы стали наведываться в Иерусалим, он ее отрастил, а лицо закрывал куфией. Когда мы собрались на вечерю накануне Пасхи, мы уже знали, что за нами следят и Иисуса должны арестовать. Выбор был такой: или они убивают Иисуса, или вместо него убивают Фому, а Иисус затем его воскрешает. Фома выбрал смерть и воскрешение. В саду нас окружила стража и я отсек стражнику ухо. Но тут Фома сбросил с головы платок и сказал мне: - Вложи меч в ножны.
- Оставьте их, пусть идут, - указывая на всех нас, сказал он стражникам. - Мне пить из чаши, которую дал мне Отец.
Стражники схватили Фому, а нам уже было позволили уйти.
Петр остановился, похоже, от волнения сбилось дыхание. Марк и Корнила повернули в его сторону головы и напряженно ждали продолжения. Ярко-звездной была над ними добрая половина неба и по ней уже начинали, вспыхивая и погасая, пролетать первые капли звездного дождя Персеид.
- Но придверница сада, - продолжил Петр, - остановила нас и, указывая на Иисуса, сказала: "Не этот ли Иисус?"
Но я указал на Фому и сказал: "Нет, вот Иисус".
Так мы вышли из сада. У его дверей горел костер, у огня грелись часть стражников и работники сада. И было не пройти, чтобы на нас не упал свет. Один из работников узнал Иисуса. "Этот Иисус", - сказал он. "Нет", - сказал я, протягивая ладони к огню, - "Это Фома. Иисуса сейчас выведут".
Ночные птицы стихли и было слышно, как потрескивают ветки в оставленном на ночь костре.
- Так мы прошли и этих стражников, скрылись в темноте и выбрались из Иерусалима через ворота Кладбища. Вот так я отрекся от Иисуса.
Петр кончил рассказ и в окрестных зарослях трижды громко простонал-прокричал павлин.
Некоторое время все молчали, но спать им расхотелось.
- А дальше? - спросил Корнила.
- На третий день на рассвете мы вернулись на кладбище,где лежал Фома. Отвалили камень и вытащили его из склепа. Иисус вложил пальцы Фоме в раны, и Фома зашевелился и через некоторое время ожил.
Говорят, что Иисус в саду перед арестом дал ему снадобье, которое ввело Фому в похожий на смерть транс, но я ничего об этом не знаю.
- А где теперь Фома? - спросил Марк.
- Я думал, вы спросите "А где Иисус?", - улыбнулся Петр. - Наверное, Фоме непросто было все это пережить и Иисус отпустил его в Индию. Сейчас он в Керале или Мадрасе.
- А где Иисус? - спросил Корнила.
- Вот к нему мы завтра и двинемся. Утром к пристани Йороса подойдет корабль, который отправляется на Днестр, в Тару, за зерном. Мы доплывем на нем вдоль берегов до первого устья Дуная. А затем по Дунаю доберемся в Трансильванию. Из книги, что отпечатали на западе, не смогли выбросить слова Иисуса: "Не мир я принес вам, а меч", ведь их все знают. Скоро он подымет свой меч на Трансильванских равнинах, чтоб достойные последние стали первыми, а недостойные первые - последними.
- Что ж мы ничего о нем не слышали? - недоверчиво спросил Марк.
- Слышали.Только теперь его зовут не Иисус, то есть освободитель, а вождь Георгий, или вождь святой Юр. Но давайте спать, не то проспим корабль.
Ночь по-прежнему была ясной и по-прежнему теплой. В небе пошел настоящий дождь из падающих звезд. Но наши путники, в преддверии дальнего путешествия, уже крепко спали и видели падающие звезды разве в своих снах. Лишь изредка, ворочаясь во сне, постанывал Марк.