Марлис Штайнер в своей книге пишет, что ещё в Вене Гитлер смог воочию убедиться в том, какая бездна разделяла роскошь богачей и нищету рабочих. В своих речах он не раз касался вопроса социальной справедливости, необходимых для этого реформ, в том числе аграрной и пенсионной. Характерно, что его внимание к самому многочисленному и самому обездоленному классу, как называл класс наёмных трудящихся Сен-Симон, проистекал в основном из его идей volkish: народ не может выжить, если не все его части здоровы. Жизнь трудящегося народа – вот что интересовало тогда Гитлера в первую очередь.
Как же он намеревался решать социальный вопрос? Следует заметить, что Гитлер действительно обратился к нему только во время Второй мировой войны, в связи с проблемой жизненного пространства. До того он в основном говорил об уничтожении классов и установлении в обществе равенства шансов. Однажды, выступая в Генштабе, он перечислил три главные задачи любой революции: 1) уничтожить условия развития классового господства буржуазии над трудящимся народом и дать каждому возможность социального восхождения; 2) обеспечить всех работой с гарантиями всем трудящимся и их семьям достойный человека прожиточный минимум; 3) гарантировать каждому доступ к благам и услугам обеспечивающим для всех трудящихся нормальное физическое и культурное развитие.
Вполне очевидно, что на его взгляды оказал влияние собственный жизненный опыт. Человек скромного происхождения, он ратовал за социальное участие в жизни общества всех его здоровых элементов. Отсюда – разговоры о равенстве шансов, что для него вовсе не означало равенства всех людей. Ни о каком равенстве для «низших» существ – женщин и неарийцев – не могло быть и речи.
Центральную роль в реализации этой идеи были призваны сыграть школы и другие учебные заведения, где каждый мог получить образование: каждому по способностям.
Какое значение Гитлер придавал общественным классам? Аристократия и крупная буржуазия, по его мнению, переживали период упадка и их жадность толкнула наёмные трудящиеся массы в объятия марксистов. Материалисты до мозга костей, они рассуждают исключительно в терминах экономики и не способны подняться до идеализма. Когда буржуазия рассуждает о национализме, повторял он, она думает только о собственных интересах. Вот почему 15 или 16 миллионов немцев отвернулись от национализма.
У буржуазии и ее партий нет ни идеологии, ни программы, их цель – закон, спокойствие и порядок для эксплуатации трудящихся. Но создать новое, более совершенное общество без прогрессивных социальных идей невозможно, даже располагая огромными амбициями и деньгами. Но, что еще хуже, буржуазия культивирует личную трусость и бесхребетность. Любопытно, что подобные высказывания фюрер допускал не только в ходе публичных выступлений, что можно было бы объяснить демагогией, но и в личных беседах с самыми близкими соратниками.
Почему же он вступил в союз с этой упадочной силой? Да потому, что он нуждался в поддержке военных и деловых кругов для быстрейшего осуществления своих экспансионистских планов. Кроме того, он считал, что из-за своей слабости буржуазия не представляет для него никакой угрозы.
Может быть, он чувствовал себя более близким к рабочим? Слово «рабочая» все-таки фигурировало в названии его партии. В 1934 году в беседе с поэтом Гансом Йостом фюрер признавался, что выбрал это слово потому, что хотел привлечь рабочие массы к националистическому движению. И действительно, нацистский режим сделал немало, чтобы повысить авторитет наёмных сельских и промышленных рабочих в обществе. По мнению Гитлера, рабочие представляли собой здоровую часть народа, не будучи затронуты ни вырождением, ни развращённостью. Отчасти тут сказалось презрение Гитлера к интеллигенции: однажды он заявил, что если доверить мир научному профессору или академику, то через миллион лет он будет населен существами с огромной головой на тщедушном тельце.
Что касается среднего сословия общества – лавочников, служащих, интеллигенцию – то они, по мнению Гитлера, составляли лишь избирательную базу для разных партий. На самом деле они мало его интересовали – он лишь умело эксплуатировал их страхи для увеличения численности рядов той партии, которая по их мнению является более прогрессивной. Все они были выскочки, годные лишь на то, чтобы облегчить социальный взлет такой партии.
Этот краткий обзор социально-политических взглядов Гитлера показывает, что, охотно заимствуя идеи в распространенных в его время разных социальных учениях, он интерпретировал их по-своему и комбинировал таким образом, что в конце концов ему удалось выстроить довольно стройную схему даже из самых противоречивых идей и посылов. Это позволило ему одновременно обращаться к самым широким кругам населения. Объединив две ведущие идеи XIX века – социализм и национализм, – Гитлер смог разработать стратегию, призванную покончить с раздроблением общества и его делением на левых и правых. Но в борьбе с этими двумя экстремистскими течениями он кончил тем, что создал новый экстремизм.
Кроме того, вопреки утверждениям ряда комментаторов, Гитлер вовсе не стремился к господству ради господства. У него было свое политическое видение мира, и именно его он и пытался реализовать.
Существует ли связь между обществом, идеологией, политической культурой Германии и личностью человека, который руководил страной с 1933 по 1945 год? Бесчисленных книг о Третьем рейхе и Второй мировой войне недостаточно, чтобы ответить на этот ключевой вопрос.
В своей книге Марлис Штайнер шаг за шагом, от детства до берлинского бункера, прослеживает путь Гитлера. Кем был Адольф Гитлер – всевластным хозяином Третьего рейха, «слабым диктатором» или своего рода медиумом, говорящим голосом своей социальной среды и выражающим динамику ее развития и ее чаяния?
«Забывать о нём или приуменьшать роль Гитлера в мировой истории, значит совершать вторую ошибку – если первой считать то, что мы допустили возможность возвеличивания его нацистских идей в Германии», – пишет Марлис Штайнер.