Ученик волшебника
Глава 1.
Свист кнута и звонкий хлопок бича всполошил кур,
мирно клюющих распаренное зерно в большом деревянном
корыте недалеко от курятника. Они резко подняли
головы от своей трапезы и уставились на источник
шума. Красивый коричнево-зеленый петух взлетел на
изгородь, сплетенную из орешника, и приготовился
защищать свой гарем до последнего дыхания.
Источником шума был кнут в руке большого мужчины в
камзоле, темных кожаных штанах и ботфортах с завернутыми вниз голенищами. На его голове красовалась широкополая
шляпа с пером.
- Если ты еще раз, щенок, вздумаешь переводить
хозяйскую бумагу, то выпорю тебя до смерти! – грозно
крикнул он мальчику лет двенадцати, который
присел на небольшую колоду около курятника, и
пытался изобразить петуха на бумаге кусочком
древесного угля. Мальчику очень хотелось стать
настоящим художником, но у него совсем не было ни
бумаги, ни холстов, ни кистей, ни даже красок.
Единственный листок бумаги, взятый без спросу с
хозяйской конторки и кусочек угля из печи – вот были
все его инструменты. Под бумагу он подложил кусок
старой доски, и след угля оставлял на бумаге все
фактуру дерева, выщербленного со временем.
- Не бейте меня, сеньор Серрано! Я только попробовал
рисовать – больше не буду брать у вас бумагу! –
жалобно заплакал мальчик.
сеньор Серрано – а это был он – еще раз щелкнул
кнутом в воздухе для острастки.
- Смотри у меня, щенок, после не обижайся, когда
шкура со спины начнет слезать! Взял грех на душу –
воспитываю тебя, неуча – а ты все такой же! Берешь
чужое без спросу. Лучше иди, почисти за свиньями
хлев! Только не заходи потом в дом – я не люблю
запах свиного дерьма!
Мальчик послушно поднялся, положил доску с
прикрепленным к ней куском бумаги, и отправился в
хлев. Видать, сегодня опять суждено будет ему
ночевать на конюшне, в душистом сене. В дом его
точно не пустят. Ну, разве что кинут на землю кусок
заплесневелого черствого хлеба – чтобы совсем не
помер с голоду. Придется ему идти в ближайший лесок,
собирать малину и дикие яблочки, после которых в
животе долго и противно бурчит.
Зайдя в хлев, он взял деревянную лопату и принялся
убирать за свиньями. Те не трогали мальчика, хотя
запросто могли затоптать его. Было такое ощущение,
что они жалеют сироту. Сироту при живых родителях.
Которые отдали его в учение хозяину, потому что сами
не могли прокормить так много детей. У мальчика в
его бывшей семье было четыре сестры и три брата. И
младенец на руках у матери. Отец не мог заработать
лесорубом, потому что все леса вокруг принадлежали
местному феодалу, который запрещал челяди брать в
своих лесах что либо, кроме сухого валежника. А
уходить на отработку далеко в горы он не мог – надо
было помогать жене. Вот и перебивался случайными
заказами – то кому-то бревно распилить и разрубить
на доски, кому – дом поправить. А детей надо было
кормить каждый день. Поэтому супруги решили отдать
мальчика в обучение – и кормить не надо, и польза
потом будет, когда его выучат волшебному делу.
Чтобы потом мальчик, когда вырастет, мог бы себя
обеспечить всем лишь одним заклинанием и мановением
руки. Но сеньор Серрано не торопился учить пацаненка
– лишь загружал его самой тяжелой и грязной работой,
и держал впроголодь.
Глядя на гладкие свиные бока, мальчик задумал
бежать. Ему надоело убирать за свиньями, терпеть
измывательства хозяина, и жить впроголодь. Он решил
собрать побольше еды, хотя бы в виде зеленых хлебных
корок, и бежать в горы. Соседские мальчишки
рассказали ему, что за высоким горным хребтом
раскинулось широкое море, где ласковые волны омывают
усталые ступни путников, а крики чаек навевают мечты
о дальних странах.
Глава 2.
Занимался рассвет. Ноги, уставшие карабкаться по
камням, болели, и босые ступни ног уже давно
кровоточили. Мальчик разорвал нижнюю рубашку на
полоски, и аккуратно обмотал получившимися бинтами
больные места. Ему удалось оторвать от горной сосны
немного коры, и длинные куски ее он примотал этими
бинтами к больным ступням. Получилось нечто, похожее
на сандалии. После этого идти стало легче. И
вынужденный отдых приуменьшил боль в икроножных
мышцах, и в спине. Хотя у мальчика не было никакой
поклажи. Он сбежал от своего господина, в чем был.
Единственным его оружием был острый нож в ножнах,
который он стащил у повара на кухне. А также ему
удалось накопить немного еды. От каждого приема
пищи он откладывал по нескольку кусков хлеба, и, в
итоге, ему удалось набрать небольшой мешочек
сухарей. Если бы не хлеб, он уже давно лежал бы без
сил где-нибудь в предгорьях хребта.
Он никогда не думал, что сможет подняться на перевал
ночью. Правда, было не так темно – в безоблачном
темном небе сияла полная луна, озаряя призрачным
светом хаотичные нагромождения скал и крупных
камней. Правда, света луны не проникал в глубокие
расщелины, поэтому мальчик шел осторожно. Любая тень
могла означать провал в скале, или гибельный обрыв.
Когда солнце выглянуло из-за противоположного склона
гор и бросило первый луч на мальчика, он увидел, что
выше него начинается пояс снегов. На это он, правда,
совсем не рассчитывал. То, что снизу кажется
белоснежной фатой невесты, накинутой на вершину
горы, вблизи становится либо глубоким снегом, либо
фирном – слежавшейся снежной крупой, либо громадными
глыбами льда. Причем, даже девственный белоснежный
покров таит в себе немалую опасность – он может быть
непрочным и скрывать глубокий провал, либо трещину в
скале. Если у тебя нет специальных ботинок с
железными шипами, цепей или веревки, либо всего
этого вместе - то лучше в снега не лезть. Но
мальчику позарез надо было перебраться на другой
склон хребта, и спуститься к морю. Он никогда не
видел моря. Ему рассказывали, как это здорово, какое
оно красивое и теплое, но понять, как это на самом
деле, и увидеть море самому пока не довелось….
Добравшись до кромки снежного покрова, мальчик
потрогал снег. Он никогда не знал, что это такое.
Зимой в его обители, где он жил у хозяина, шли
холодные дожди, но вода на земле никогда не
замерзала. Поэтому он думал, что белое покрывало гор
– это просто выкрашенные белой известкой вершины.
Как известно, известка предохраняла от плесени, и от
вредителей. Ею красили стволы плодовых деревьев в
саду, чтобы те не покрылись мхом, или чтобы не
завелась в них вредная тля или жуки. Так, наверное,
и вершины гор Бог выкрасил белой известкой. А облака
– это лишь известковая пыль, которую с вершин гор
выдувает ветром. Поэтому, удивлению мальчика не было
предела, когда он увидел снег вблизи. Оказалось, что
он очень холодный, и совсем не похож на сухую белую
известку. Более того, оказалось, что снег в руках
тает и превращается в воду. А на вкус совсем
безвкусный. Или, наоборот, очень вкусный. Даже
сладкий. Как вода в горных ручьях. И, тая во рту,
приятно холодил небо.
Однако восторженность мальчика прошла, когда он
попробовал идти по снегу своими обернутыми полосками
ткани ногами. Ткань сразу промокла, и ногам стало
нестерпимо холодно.
- Как же я пойду дальше? Может быть, ноги привыкнут
к холоду? Да, надо идти дальше! – решил в итоге
мальчик, и продолжил свое восхождение.
Действительно, ноги поболели-поболели и прошли. И он
почти перестал их чувствовать.
Другая беда заключалась в том, что ноги скользили и
проваливались. Идти стало очень трудно. Правда,
ветра почти не было и светило солнце, и телу было не
так холодно.
Мальчик нашел большой камень, торчащий из под снега,
и забрался на него с ногами. Потом он размотал свои
тряпки на ногах. Ноги были почти белые и ничего не
чувствовали. Тогда мальчик встал на ровную площадку
на камне и стал приплясывать, чтобы разогнать кровь.
Постепенно чувствительность вернулась, ноги
покраснели и начали болеть.
- Нет, так мне дальше идти нельзя. Я не смогу
пройти этот перевал. Надо что-то придумать, что
можно надеть на ноги. – мудро решил мальчик. Он чуть
подсушил на солнце свои доморощенные бинты, опять
накрутил их на ноги, привязав куски коры к ступням.
И пошел вниз. Обратная дорога оказалась легче, и в
конце концов он добрался до
края снегов.
- Мне нужно найти какого-нибудь зверька, убить его и
завернуть ноги в его шкурку. – подумал он. – Только
как я его убью и чем?
Когда он жил в своем приюте, то, гуляя на улице,
научился делать самодельные луки. Он ходил в лес,
вырезал там упругие стволы орешника, и натягивал на
его концы прочную веревку. Стрелы тоже вырезал из
более тонких ветвей орешника
- Что это у тебя – лук? – спрашивала служанка
сеньора Серрано. – Зачем он тебе?
– Да, это мой боевой лук, я охочусь с ним на Короля
крыс! – отвечал мальчик.
- Ничего себе охотничек! На Короля Крыс! Да ты
знаешь, кто это такой? Ты когда-нибудь его видел?
- Видел один раз! – соврал мальчик. – Он очень
страшный и я его боюсь.
- Во-во, правильно! Король всегда выбирает самых
непослушных мальчишек, чтобы потом, ночью,
пробраться к ним в спальню, прокусить горло и выпить
всю их кровь!- пугала служанка мальчика.
- А я замотаю горло полотенцем, и он не сможет его
прокусить! – отвечал мальчик.
- Я не дам тебе полотенце, чтобы его погрыз какой-то
Король Крыс! Так что ночью тебе нечем будет замотать
свое горлышко. Вот, поэтому, сиди всю ночь – и
трясись от страха! – с этими словами она
демонстративно сняла полотенце со стены и убрала его
на самую высокую полку.
Глава 3.
Вспомнив свои опыты с луком, мальчик, спустившись от
кромки снегов и зайдя в горный лес, нашел куст
лесного орешника, и вырезал ножом из него одну палку
потолще, и пару тонких прямых побегов. Затем он
размотал обмотки на ногах, свил из них подобие
веревки и, согнув большую палку, привязал концы
веревки к двум концам палки. Получился самодельный
лук. Из тонких прямых ветвей он вырезал две стрелы,
и заточил их концы до остроты. Взяв свое охотничье
орудие, он начал выслеживать добычу. В это время он
находился на опушке почти непроходимых зарослей,
которыми ниже поросла вся гора до самого ущелья.
Долго ждать не пришлось – из чащи выглянула
любопытная мордочка горного скунса.
Мальчик притаился, потом конец стрелы в тетиву,
натянул лук, и выстрелил. Первая стрела прошла выше,
при этом скунс даже не пошевелился. Он не боялся
людей, и продолжал с любопытством смотреть на
мальчишку. Вторая стрела попала точно скунсу в
грудь, в результате он издал слабый писк и исчез в
траве. Мальчик как мог подобрался к тому месту, где
он видел животное. Скунс лежал без движения, и на из
его груди торчала деревянная стрела. Видимо, выстрел
попал прямо в сердце скунса. Мальчик достал из
кармана свой нож и освежевал скунса так, как
будто он делал это тысячу раз в жизни. Хотя никогда
до этого он такими вещами не занимался. В конце
концов, сняв со скунса шкурку, он вырезал из нее два
больших квадрата кожи, и пробил ножом много
отверстий по
краю каждого. После чего разорвал свои грязные
обмотки на более тонкие полосы, скрутил их в виде
веревок и с помощью ножа и тонких веточек зашнуровал
куски кожи. В итоге получилось что-то вроде
крестьянских чуней. Мехом внутрь. Мясо скунса
нарезал на куски, нанизал их на вырезанные из веток
деревянные шампуры, развел огонь с помощью кресала и
трута, и сделал себе отличный шашлык. А остатки мяса
завялил на углях костра.
После чего лег спать недалеко от огня, довольный
своей работой.
- Хорошо, что я не полез дальше в горы. Все равно не
смог бы идти по этому глубокому снегу, и остался бы
совсем без ног. А так – и сыт, и обут! Завтра встану
и пройду это несчастный перевал! – засыпая, думал
про себя мальчик.
Ему приснился сон. Как он был в услужении у сеньора
Серрано. Хотя тот и во всю использовал мальчика, как
бесплатного раба, готового работать за краюшку хлеба
и чечевичную похлебку, но он и учил его своему
искусству. А был он магом. Не таким, который может
превращать кота в льва – сеньор Серрано хорошо знал
закон сохранения массы, которая не может взяться из
ниоткуда – но он владел искусством управления
энергией. Он был тем, кого сейчас называют
«повелителем бурь». И еще «громовержцем».
Оказывается, что определенная концентрация воли в
дополнение к секретным заклинаниям, которые
показывают нам всем власть слова, причем, не ту
власть, какая находится в руках досужих
борзописцев-газетчиков, а настоящего СЛОВА,
являющегося катализатором волевых усилий и
способствующим концентрации энергии в нужном
направлении. Еще важна была роль пассов, поскольку
кончики наших пальцев позволяют концентрировать
энергию окружающего пространства. Если даже у
пустоты есть энергия, как это было доказано много
позже, то у такого материального предмета, как
воздух, энергии гораздо больше. И акустические
колебания заклинаний создают предпосылки для
концентрации энергии атмосферы, и, в свою очередь,
для электричества, заключенного в ней, которое может
выделиться по завершению обряда заклинания. Конечно,
таких умных слов мальчик не знал, но, тем не менее,
даже пребывание в обители сеньора Серрано прошло для
него с пользой. Он, как и любой ребенок, отличался
наблюдательностью, и хорошей памятью. Подглядывая не
раз, как сеньор Серрано вызывал разряды молний, он
тщательно запомнил последовательность пассов и
заклинаний. А наблюдая за взглядом господина сеньора
Серрано, он сделал умозаключение, что нужно
сосредоточиться на том предмете, в который нужно
послать молнию. Любое отвлечение могло разрушить
заклинание, и тогда все пошло бы не так. Поэтому
Серрано затыкал уши специальными затычками из
свечного воска, а на глаза надевал подобие конских
шор. И тогда заклинание срабатывало. Один раз
мальчик даже видел, как сеньор Серрано разнес
старинную китайскую вазу, отбитую в бою у сарацинов.
Что-то сверкнуло в воздухе, и ваза разлетелась на
тысячу мелких фарфоровых кусочков. Причем некоторые
из них были оплавлены, как будто были сделаны из
обычного воска. И мальчик еще раз смотрел во сне,
как ваза медленно разлетается на куски. Повернув
голову, он видел испуганное лицо служанки Милагреш.
Та судорожно крестилась, как будто увидела самого
дьявола. А потом перевел взор на лицо своего
господина. Казалось, что молния вылетела из его
черных зловещих зрачков.
И мальчик долго повторял про себя ту фразу, которую
быстро проговорил сеньор Серрано. Потом
сконцентрировался, и … проснулся от страшного
грохота. Он открыл глаза и увидел, как большая сосна
напротив костра вспыхнула и начала медленно падать
на землю.
- Я сделал это, я сделал это! – радостно воскликнул
мальчик. – Теперь я тоже могу называться Громовержцем.
К счастью, сосна упала в сторону, не задев мальчика.
Глава 4.
- Теперь надо быть осторожнее! Когда я узнал, что обладаю такими же способностями, как господин Серрано! – пробормотал мальчик, и начал собираться в дорогу. Конечно, вечером у костра он пригрелся, и отдохнул за ночь, но надо было идти дальше. Хотя бы потому, что нельзя вечно сидеть у костра. У каждого человека должен быть свое убежище – дом, пещера, палатка, повозка, корабль… и даже дворец. Где он может расслабиться, и спокойно отдохнуть. У костра было страшно. Кругом могли быть дикие звери, которые могли дождаться, пока костер прогорит, и наброситься, чтобы разорвать на куски.
Хотя, если бы мальчик спал в палатке, то укрытием она тоже не могла служить. Палатка создает в сознании ограниченное пространство, но любой зверь без труда может добраться до ее обитателя. Да и корабль – пока он спокойно плывет – то в нем не страшно, и даже может быть уютно. Но это лишь до первого кораблекрушения, когда казалось бы самый надежный плавучий дом, которым можно считать корабль, вдруг тонет, и можно внезапно оказаться посередине океана один на один с безбрежной морской гладью.
Тогда, скажите вы, и дом – тоже относительное укрытие – он может рухнуть от урагана, землетрясения, наводнения, и мало ли чего еще. В любом случае, каждое укрытие – это чисто психологический момент, и никто не гарантирует его обитателю спокойствия и безопасности. Даже, если спрятаться с головой под одеяло. Но мальчик не думал об этом. Просто он молча собрал нехитрые пожитки, надел свои чуни из меха скунса, и опять полез вверх, в сторону вечных снегов.
Встало солнце, сделалось гораздо теплее, и мальчик с удовольствием добрался до, казалось бы, абсолютно неприступной зоны вечных снегов, и смело пошел дальше в гору. Самодельная меховая обувь грела ноги, они уже не болели так, как раньше, хотя все мышцы были напряжены и чувствовалось, что им не удалось достаточно отдохнуть за ночь. Но, тем не менее, мальчик поднимался все выше и выше. В дороге ему помогал острый посох, который он вырезал из большой ветви сосны. Он шел довольно медленно, поэтому ему казалось, что, наоборот, солнце движется по небосводу очень быстро. Но ему удалось забраться на седловину перевала и пойти вниз еще до захода солнца. Надо было успеть, поскольку ночевка в снегу не входила в его планы. И вот, уже начало темнеть, когда зона вечных снегов закончилась. Видимо, с этого склона хребта было теплее – чувствовалась близость моря, но зато все заволокло сплошным туманом. По склону уже пошла каменистая осыпь, и мальчик понял, что дальше идти сегодня нельзя. Дороги он не знал, и в любой момент в таком сплошном тумане можно было провалиться в самую глубокую пропасть. Поэтому мальчик решил заночевать. Он увидел несколько небольших деревьев, которые имели весьма странные очертания – чувствовалось, что им приходится нелегко и они с трудом выживают в этих сложных природных условиях. Тем не менее, у одного дерева крайние сучья росли достаточно низко, так что мальчику не составило большого труда отломить пару-тройку увесистых сучков, и еще набрать сухого мха и травы для разведения костра.
С помощью трутня и кресала он разжег огонь, потом нашел небольшой ручеек, который стекал с горы от вечных снегов и набрал в нем воды. Спустя полчаса вода в котелке уже бодро кипела. Мальчик вытащил из узелка несколько завяленных полосок мяса скунса, заварил в котелок чай из мха, и славно поужинал. - Разве это ужин? скажите вы, но это было лучше, чем ничего, а чай из сухого мха помог мальчику согреться. Он свернулся калачиком, накинул на себя короткую бурку, которую по случаю прихватил из своего бывшего приюта – и быстро отплыл в страну снов. ….
Глава 5.
Утром мальчик проснулся от холода. Если бы не бурка, то мальчик мог бы замерзнуть ночью, но он завернулся в нее почти целиком, и оставил лишь небольшое отверстие для дыхания. Теплый выдох согревал лицо, поэтому ему было комфортно, как если бы он спал в своей кроватке в приюте у старика. И ему даже приснился сон, как будто он смотрит на море, а на горизонте, из за морской глади, встает яркое солнце. Хотя он никогда не видел моря, но ему о нем рассказывал старый Рамирес, слуга хозяина. Он много ходил по морю на кораблях, часто вербовался простым матросом, и его рассказы разжигали в мальчике любовь к странствиям. И когда мальчик спросил его, какое море из себя, то Рамирес сказал, что это бесконечный океан, и, куда бы ты только не кинул взор, везде можешь увидеть лишь полоску горизонта, отделяющую море от неба. И никакой земли вокруг!
Мальчик представил себе это, но подобная картина не укладывалась в его сознании. Чтобы не было земли, хотя бы небольшого клочка ее – такого просто не может быть! Ведь человек не может долго находиться в воде! Но Рамирес ответил, что матросам и пассажирам в воде не приходится находиться, потому что корабль - это как будто кусок суши. Только он может в любой момент наткнуться на риф, подводную скалу, и затонуть. И тогда ты точно окажешься в воде, и уже ничто тебя не спасет! Поэтому на море жизнь человека полностью находится во власти капитана, океана и господа бога! И если каждому из них будет неугодно, то погибнут все вместе и сразу.
Он медленно встал. Все тело болело от усталости и от голода. Он взял кресало, кремень и трут, и снова разжег потухший костер, чтобы согреть замерзшие колени.
Тем временем туман постепенной начал рассеиваться и из-за гор выглянуло солнце. Стало теплее. Мальчик вгляделся вдаль. Горизонт был виден, но это была лишь белая вата облаков, выше которой синело чистое небо. Мальчик привык, что облака обычно бежали вверху, а тут вдруг они опустились вниз.
- Я на небе! Наверное, где то рядом со мной летают ангелы, и я у бога, как на ладони. Здесь никуда не спрячешься. Но помыслы мои чисты, поэтому богу не за что на меня гневаться! И он даст мне возможность добраться до моря! – думал мальчик.
Согревшись у костра, и съев последний кусок вяленого скунса с пресной кукурузной лепешкой, мальчик покрепче затянул шнурки своих чуней, накинул на плечи бурку и осторожно начал спуск вниз, в долину.
Через два часа он добрался до верхней кромки облаков и вошел в полосу тумана. Стало сыро и холодно. Хотя солнце поднялось еще выше, но оно виднелось сквозь туман, как светлый размытый круг. Камни стали влажными от росы, и ноги начали скользить. Мальчик крепче вцепился в свой посох, который помогал ему удерживать равновесие на крутых склонах. Им же он проверял камни, прежде чем на них наступить. Некоторые из них были неустойчивыми, и легко могли перевернуться и посыпаться вниз, увлекая путника за собой.
Глава 6.
Солнце поднималось все выше и выше. Вдруг туман начал рассеиваться с удвоенной скоростью, сырость прошла и мальчик согрелся. В итоге, последние клочья тумана отлетели прочь. И тут открылся горизонт! Мальчик увидел раскинувшуюся гладь моря впереди внизу, и четкую линию, отделявшую морскую синь от небесной лазури. Море казалось бесконечным! Еще он увидел впереди, у самого берега, большую старую крепость с круглыми башнями, высокими стенами. За крепостью слева, на самом берегу, был длинный выступ в море. Мальчик не знал, что это место называется пристанью. И к пристани шел большой черный парусный корабль! Корабль попал в струю солнечного света, отражавшегося от морской глади, и казалось, что он парит в потоке чистого золота. Зрелище было таким красивым, что мальчик не выдержал , и вытянул вперед руки от восхищения, чтобы объять всю эту неземную красоту....
Солнце не только согрело руки и лицо мальчика. Оно согрело его душу, и у него появилась надежда на то, что он, в конце концов, доберется до моря. Он уже видел его с высоты, эту безбрежную лазурь. Но понимал, что путь еще долог, и чреват опасностями. Он стоял на краю скалы у высокого обрыва, и прямо вниз дороги не было. Нужно было искать какой-то другой путь, извилистый, но безопасный. Мальчик собрал свой нехитрый скарб и пошел назад. Тщательно изучив глазами скалы вокруг, он увидел, что они не сплошные. Камни шли небольшими уступами. Мальчик не знал, что это было дно древнего моря, и уступы означали конец одного периода в размножении ракушек, и начало другого. В результате отложения образовывали толстые слои, которые выходили на поверхность скалы, и между ними были небольшие уступы, или щели.
Чтобы пробираться по уступам, мальчик затянул покрепче веревки на своих меховых чунях. Ступать босиком по голым острым камням было больно – каждый острый выступ стремился оставить на ноге свою кровавую отметину. Хотя, наверное, босиком было надежней. Но у мальчика почти не было выбора – ноги еще не зажили, и босиком было бы совсем невозможно. Жалко, что у него не было таких удобных лап, как у котов или горных барсов. Или, на худой конец, копыт, как у горных баранов. Но мальчик был готов к трудностям. Не для того же он преодолел уже такой тяжелый путь, чтобы вернуться. Тем более, что дорога назад теперь ему представлялась абсолютно невозможной. Впереди ждало теплое и безбрежное море.
Мальчик попробовал пробираться по узким уступам. У него получалось. При этом надо было прижиматься к скале как можно ближе, и запускать пальцы глубоко в любые, даже самые маленькие щели в камнях сверху. Еще он усвоил то, что нельзя одновременно переставлять две точки опоры. Нужно держаться либо двумя руками, и одной ногой, переставляя другую, либо двумя ногами и одной рукой, передвигая вторую руку. Чуни предательски норовили соскользнуть с уступа, и приходилось крепче держаться руками. Но ему надо было двигаться вперед, и он начал перемещаться вдоль почти отвесной скалы. Уступ постепенно опускался ниже и ниже. Мальчик добрался до большой щели в скале, и влез в нее почти всем телом, чтобы дать отдых рукам и ногам.
Как он спустился с этого обрыва – слишком долго рассказывать. На это ушел почти целый день. Торопиться было нельзя – обрыв был слишком высоким, и любая ошибка могла привести к гибели мальчика. Он это отчетливо понимал, и старался соблюдать максимум осторожности. Правда, один раз из под ноги выскользнул камень, и она повисла в пустоте. Но мальчик удержался от падения, вцепившись изо всех сил руками, и постепенно нашел новую опору для сорвавшейся ноги. Это далось ему с трудом. Когда он добрался до очередной щели, чтобы отдохнуть, он увидел, как из под ногтей на руках сочиться кровь. Но боли он не чувствовал. Она придет к нему вечером, когда он будет отходить ко сну. А сейчас было только желание выжить.
Глава 7
Но все плохое и трудное когда-нибудь кончается. И человеку дается передышка. Даже такому маленькому, как наш мальчик. В конце концов ему удалость спуститься с кручи, и он добрался до небольшого леска у подножия горы, полого уходящего вниз, к прибрежному городку.
Мальчик очень устал, у него болели ноги, были ободраны ладони и пальцы, и местами из под ногтей сочилась кровь. Если бы ему сказали сейчас: «Убирайся назад, откуда пришел!», то он, скорей всего, собрал бы все оставшиеся силы и юркнул куда нибудь в толпу людей, и бежал бы без оглядки, но только вниз – к лазурному и теплому морю. А назад, вверх, к подножию снегов, и к хозяину за перевалом – уж увольте! Только если бы его скрутили, связали, бросили бы в повозку и отвезли долгой петляющей по горам дорогой – тогда бы ему пришлось вернуться. Хотя, зная все трудности перехода, он бы все равно, после небольшой передышки, сбежал бы сюда, но только так, чтобы уже не попадаться стражникам у городских ворот.
Спускаясь среди деревьев, он вдруг почувствовал такой наплыв усталости, что нашел небольшой густой куст орешника, забрался в него и прикрылся ветками так, чтобы снаружи его не было видно. И вышел оттуда лишь через пару часов. За это время он отдохнул, но зверски проголодался. Все таки переход отнял много сил, и их надо было восстановить. Все заплесневелые корки подошли к концу, наряду с копченым скунсом. Надо было искать источник пропитания. Правда, у него совсем не было денег. Хозяин держал свою казну в большом сундуке со старым навесным замком. Конечно, при желании старый замок можно было бы открыть отмычкой из загнутого гвоздя, но на сундук дополнительно было наложено заклятье, так что без колдовства его было не открыть. Поэтому мальчик ушел от него совсем нищим, не взяв ни сантимо.
Отдых пошел на пользу. Руки перестали болеть, а ногам вернулась чувствительность, и отпустило задубевшие мышцы. Мальчик выбрался из куста, и подошел к опушке леса. Внизу проходила горная дорога. Он спрятался за дерево в ожидании какой либо повозки. Она вскоре показалась – это была двуколка, запряженная старой клячей. Поверх двуколки был натянут тент. Повозкой управлял старик с короткой седой бородой, в зеленой, сильно потертой шляпе, и в коричневой суконной куртке. Лицо у старика было доброе, и это подкупило мальчика.
Он вышел из-за своего укрытия, и пошел навстречу повозке.
- Дяденька, возьмите меня к себе! Я заблудился в лесу, и три дня ничего не ел! – жалобно произнес мальчик.
- Эй, пацаненок, ты откуда взялся? Здесь, в лесу, никого нет, кроме кабанов и горных барсов. Негоже такому мальцу бродить по этому лесу. Не успеешь оглянуться – останутся от тебя одни рожки да ножки! Или какой лихой человек поймает, и продаст в рабство на галеры! Ладно, ступай сюда – лезь в повозку! – старик и вправду оказался добрым, и его лицо не обмануло мальчика.
Мальчик зашел сзади, приподнял полог тента и забрался в двуколку, дно которой было уложено душистым сеном. Рядом стояли большие глиняные кувшины со молоком, и лежали две головки желтого сыра.
- Дяденька, можно мне немного поесть? – мальчик решил разжалобить старика еще немного. – Я правда ничего не ел три дня.
- Давай, пацан, я тебе молока отолью. И на тебе краюху хлеба. Сыр я тебе дать не могу – везу сеньору Гонсалвишу. Если тебе отрежу хоть кусок – он не купит. А молоко пей – я немного воды из ручья долью. Все равно моя Лаура – корова моя – дает слишком жирное молоко.
Мальчик схватил глиняную кружку двумя руками, и старик отлил ему молока. Вытащил из тряпицы круглый хлеб, и отломил изрядный кусок. Мальчик начал пить, и почувствовал, как силы возвращаются к нему. Потом он начал макать в молоко хлеб, и высасывать из мякоти молоко, пахнущее свежеиспеченным хлебом. Ничего вкуснее в жизни он не ел. Прежний хозяин кормил его лишь объедками, который пахли скорее плохо, чем хорошо.
Глава 8
Двуколка катилась по дороге, подскакивая и переваливаясь на крупных камнях. Как будто всю дорогу выложили лежачими полицейскими. Хотя ее засыпали песком и щебенкой, но колеса телег и повозок опять разбивали покрытие, а также дорогу периодически размывало зимними дождями. Мальчик катался на сене от одного борта двуколки до другого, но это его совершенно не беспокоило. Самое главное, что его ноги и руки отдыхали от тяжкого труда лазанья по горам.
А желудок перестал ныть от голода – молоко и хлеб сделали свое дело.
Коротко ли, долго ли – они подъехали к городским воротам.
- Куда едешь? – строго спросили два стражника у ворот, скрестив алебарды.
- Везу сыр и молоко сеньору Гонсалвишу! – ответил старик. Это прозвучало, как пароль. Алебарды отодвинулись, и двуколка проследовала по подъемному мосту. Ров, через который он был перекинут, был почти сухим – дождей давно не было, и ров наполнялся водой только во время ливня. Времена были относительно мирные – морские пираты давно не нападали на город. А от остальных захватчиков защищали горы, которые спасли город во времена сарацин.
Въехав за городскую стену, двуколка застучала по настоящей каменной брусчатке. На ней не так качало, но мелко трясло. Рессор в то время еще не придумали. Мальчик чувствовал каждый камень брусчатки своими ребрами – сено не сильно помогало. Молоко в кувшинах тоже мелко трясло, и иногда оно выплескивалось небольшими фонтанчиками.
Кляча едва удерживала двуколку на спусках, и очень медленно тащила ее на подъемах. Наконец, она остановилась около богатого трехэтажного дома, с большими стрельчатыми окнами, и двумя башенками по углам.
- Все, пацан, слезай. Помоги мне оттащить провизию сеньору Гонсалвишу! – ласково приказал старик. От его просьбы невозможно было отказаться, и мальчик заправски взвалил на себя один кувшин, и потащил за стариком, который нес другой кувшин и одну сырную голову. Они зашли в со стороны черной лестницы и спустились в подвал. Там было темно и прохладно.
- А, это ты, Мартинес? – крикнул человек в длинной темной ливрее, из под которой торчали тонкие ноги в узких панталонах, а на ногах красовались кожаные туфли с медными пряжками.
- Да, привез продукты сеньору Гонсалвишу! – ответил старик.
- Давай, неси сюда вниз, здесь прохладней! – ответил человек в туфлях.
Потом старик с мальчиком сходили еще раз за второй головкой сыра, и за круглым караваем хлеба.
- Молодец, Мартинес! Хотя мог бы приехать чуть раньше. На, держи! – и в воздухе мелькнула монета, брошенная человеком в туфлях.
- Маловато будет! – пожаловался Мартинес.
- Нечего торговаться! – сказал человек в туфлях. – Смотри, в другой раз и этого не получишь! Сам будешь есть свой сыр!
- Тогда я на базарную площадь пойду, там больше дадут! – пригрозил Мартинес.
- Иди, иди! Если только тебя там увижу – позову слуг, они весь твой товар попортят! Ты являешься официальным поставщиком продуктов к столу сеньора Гонсалвиша – гордись этим званием!
- Звание на хлеб не намажешь! – грустно сказал Мартинес.
- Ничего – бог терпел и нам велел. Будешь возить продукты исправно и вовремя – потом прибавим оплату. А сегодня ты опоздал!
Мартинес с мальчиком пошли назад к двуколке.
- Вот, видишь, какие жадные богачи! Сами на серебре едят, а мне платят медными деньгами! Учись, мальчик! Запоминай! Придет время – они за все заплатят нам, беднякам!
- Мой хозяин тоже кормил меня сухими корками. Нормальной еды почти не давал. И заставлял убирать за свиньями, и носить из лесу валежник для печи.
- А что ты у него делал?
- Меня отец отдал в учение к нему. Чтобы я выучился на волшебника.
- А ты что-то усвоил из учения?
- Меня хозяин почти не учил, поэтому я от него сбежал. Сам кой-чему научился, подсматривая, как он вызывает гром и молнии!
- Вот это да! Так ты умеешь вызывать молнии?
- Немного умею. Не всегда получается, как надо. Мне бы еще у него поучиться – но невмоготу стало совсем. И решил сбежать в теплые края, к морю. Я его никогда раньше не видел!
- Эх, малец! Поедем на берег – покажу тебе море. Только умеешь ли ты плавать?
- Нет, не умею.
- Тогда тебе нельзя лезть глубоко в море. Оно такое – когда ласковое, а когда утащит – и не найдешь человека!
- Я хочу научиться плавать!
- Тогда давай так – будешь помогать мне, а я тебя научу плавать. – Предложил старик. - Гром и молнии вызывать – дело, конечно, хорошее. Только там тоже нужна сноровка. А то как ударит в самого себя – и поминай, как звали!
- Я осторожно умею. Не всегда попадаю, куда надо, но в себя ни разу не попал! – ответил мальчик.
- Ладно, покажешь потом. А сейчас – айда к морю!
Они уселись в двуколку и кляча бодро потащила ее вниз, к набережной.
Глава 9
Двуколка шустро выкатилась на набережную. Тащить под горку старой лошаденке было куда сподручнее. Тем более, что Мартинес приделал особый тормоз для езды под гору. Когда двуколка слишком разгонялась, он тянул на себя большой деревянный рычаг. Если сил не хватало, то он звал мальчика, и они тянули вместе. Иначе им бы пришлось спешиваться и тормозить повозку руками, а это было неудобно и опасно. Вот если бы он еще придумал педаль, нажав на которую двуколка сама бы взбиралась на гору – тогда и лошаденка бы стала не нужна.
- Слушай, пацан, а ты не можешь сделать мне механическую лошадь? Верней, лошадь я сам бы выстругал из бревен и досок. А ты мог бы ее после этого оживить? Тогда бы мы «эх!» как с тобой поехали!
- Я не пробовал. Давайте, попробуем. Я запомнил пару заклинаний на оживление. Еще не пробовал. Хотя, вот сейчас попробую вспомнить. Как там? Харе-махаре, зойцунг-малацунг, миклиш-фиклиш-федриклиш! Вао-зао-цао! Оживите, мои чуни!
И мальчик направил на свою обувь кисти рук с сильно напряженными и вытянутыми вперед пальцами.
- Зольдунг окресто верднунг! Ваууууу! – и кончики его пальцев мелко задрожали. Вдруг они начали светиться, и из них вылетели небольшие молнии, которые ударили в самодельные чуни.
От обуви поднялся небольшой сизый дым. Вдруг его обувь зашевелилась и потянулась, как просыпающийся кот. Потом его ноги поднялись вверх, мальчик спрыгнул с двуколки и быстро побежал вперед. Он добежал до конца набережной, потом оттолкнулся от стенки и быстро побежал назад. Пробегая мимо Мартинеса, он крикнул: «Я не могу остановиться, они сами бегут вперед!» и умчался вдаль. На некоторое время исчез, потом снова появился в обратном направлении. Тогда сам Мартинес соскочил с повозки, и в тот момент, когда мальчик готов был пронестись мимо, выскочил ему наперерез и схватил его, сильно прижав к себе. Благо, мальчик был меньше Мартинеса, хотя и с такой небольшой массой мальчика старика по инерции развернуло на сто восемьдесят градусов, но он не выпустил добычу. Ноги мальчика описывали немыслимые круги и рвались убежать. Тогда Мартинес схватил мальчика за ноги, сорвал с него чуни и отбросил их подальше. Те, обретя свободу, рванули вперед и скрылись за поворотом набережной.
- Ух, ну ты меня и напугал, мальчуган! – только и смог вымолвить старик. – Молодец, усвоил свою волшебную науку!
- К сожалению, не всю! Меня хозяин не учил, я лишь подсматривал за ним изредка.
- Но и то здорово! Знаешь, давай, вернемся домой, я сколочу себе деревянную лошадь, и мы будем разъезжать на ней по свету! Хотя, нет, постой! А вдруг люди скажут, что я колдун? И сожгут меня на костре? Нет, так нехорошо. Наверное, лучше побольше силы вдохнуть в нашу старушку-кобылку. Сможешь?
- Попробую, дяденька Мартинес. А пока пойдемте к воде и поучите меня плавать!
Глава 10
- Пойдем, милай! Устал, небось, от пробежки? Надо пойти, ополоснуться в морской водичке.
Мартинес привязал лошадку к железной петле, вбитой в каменную ограду набережной. Затем легко подхватил мальчика, и усадил его на каменный забор.
- Вот, смотри, нам надо осторожно слезть с той стороны, и потом спуститься к воде, держась за кусты. Они давно растут здесь, и их корни держатся за камни прочнее любого якоря, так что не бойся, они не оторвутся.
Мальчик слез до земли на той стороне каменной балюстрады, и затем начал медленно двигаться вниз к воде, перебирая руками гибкие ветки кустарника. Ему было не привыкать, раз он спустился с высоченной горной кручи. Но и здесь не хотелось упасть, в двух шагах от цели своего побега.
Мартинес легко перемахнул через балюстраду, и тоже начал спускаться вслед за мальчиком. Постепенно они добрались до полосы прибоя. Волны с грозным шумом и шипением и накатывали на большие глыбы, которые лежали на берегу, укрепляя его от разрушения во время осенних штормов. Между крупными камнями периодически раздавались всхлипы, как будто вздохи большого морского монстра, затем следовал удар волны, и вверх взлетали фонтаны соленой воды.
- Осторожнее, пацан! Смотри, чтобы тебя не смыло. Знаешь что, давай, я тебя привяжу веревкой на всякий случай! – с этими словами Мартинес вытащил из кармана моток веревки средней толщины, размотал его, а затем один конец обмотал вокруг талии мальчика, а второй привязал к ветви одного из кустов чуть поодаль от полосы прибоя.
- Давай, скидавай с себя свои пожитки! В воде они тебе будут лишь мешать .а потом их сушить замучишься.
Мальчик снял штаны и безрукавку из овчины, оставшись лишь в одной рубахе из грубого полотна.
- Рубаху можешь оставить, чтобы об камни не поцарапало сильно. Давай, спускайся. Я первым пойду, приму тебя в воде.
С этими словами Мартинес быстро юркнул между двух камней, пока вода еще не отступила от них. И его, как пушинку, вынесло в море.
- Давай, парень, не робей! Я тебя подхвачу!
Мальчик потихоньку стал пробираться той же дорогой, что и Мартинес, как вдруг море вздохнуло, выбросило фонтан воды, а потом этой водой схватило ноги мальчика и потащило его на глубину.
- Ах, ах, ах! – только и смог крикнуть он, как вдруг сильные руки старика схватили его за талию.
- Не дрейфь, парень, набери полный рот воздуха, закрой рот и опусти голову в воду! Только не дыши там, пока я тебя не подниму наверх.
Мальчик последовал совету, и, набрав полные легкие воздуха и закрыв затем рот, опустил голову в воду. От интереса он даже не закрыл глаза. И в этот момент он почувствовал состояние невесомости – он плавал в воде, не погружаясь в нее глубоко, и наблюдал сквозь прозрачную зеленоватую толщу размытые очертания камней на дне, колеблющиеся водоросли, а также неясную фигуру Мартинеса, который крепко держал его за талию. Хотя, Мартинес не держал его – а лишь страховал, чтобы мальчика не унесло одного в море.
Когда воздух в легких стал заканчиваться, и мальчику захотелось вдохнуть, Мартинес выхватил его из воды своими крепкими, как клешни морского краба руками, и поднял его голову высоко над поверхностью воды.
- Теперь вдыхай! – закричал он. Мальчик услышал этот крик приглушенным, поскольку в уши успела налиться вода. Но он вдохнул полной грудью.
- А теперь опять не дыши! – и Мартинес отбросил тело мальчишки подальше от себя.
Мальчик поплыл сам, барахтаясь руками и ногами. И, опять, крепкие руки старика настигли его, и подняли высоко над водой. – А теперь дыши!
Так мальчик научился задерживать дыхание под водой, и делать вдох не раньше, как голова окажется на поверхности воды.
- Вот и все, пацан! Плавание – особенно в море – это умение вовремя задерживать дыхание, и вдыхать быстро, когда выныриваешь. Это тебе не на городской площади – дыши-не-хочу! Здесь море диктует, когда тебе дышать, а когда – нет! Иначе – крышка! Один вдох водой – и ты утопленник! Пойдешь в гости к морскому царю!
Разумеется, ничто не усваивается так быстро, как практические занятия плаванию на глубине. Особенно, когда рядом с тобой никого нет.
(продолжение следует)