Он хорошо владел не только кастетом, но из оружия выбирал именно его. Вот и сегодня, вооружившись на ночную прогулку излюбленным оружием, он свистнул собаку. Она не собиралась идти: её задранный вверх живот говорил, что его лучше почесать и успокоиться. Он любил свою собаку, но не с тем, чтобы слушать её уговоры.
- Найда, пойдём, мне некогда с тобой... – он не договорил, в дверь постучали.
- Войдите, не заперто.
Дверь была заперта, снаружи попытались войти.
- Откройте! Сейчас будем ломать!
- Ага! Дождались! А всё ты, Найда.
Но Найда не отвечала, махала лишь хвостом и не лаяла.
- Что с тобой? – хозяин посмотрел на дверь. – Договорились?
Конечно, с собакой договариваться нельзя – не с такой как Найда. Это послушная собака, понимала все команды. Клички животным даются абы как, но эту собаку Григорий нашёл и назвал Найдой, Найдёнкой – проще говоря. Кто был хозяином у этой собаки он узнал позже, а сейчас Найда сидела и виляла хвостом. Помесь овчарки с неизвестно кем – ну и ладно, умная зато. Сейчас выломают дверь, а собаке всё нипочём.
- Открою, к чему ломать? – на этот раз у Григория ничего не было: товар забрали, а кастет он бросил собаке, – спрячь.
Арестовали, дом обыскали, кастет не нашли, но помучили в отделении изрядно: уж слишком известная личность этот Григорий, на его счету кражи, разбойные нападения и много чего из недоказанного.
- Через два дня отпустят, – успокоил он Найду, уходя в наручниках за полицейским.
Но не через два дня, ни через год он так и не появился. Найда дежурила у ворот, соседи подкармливали – жалели собаку, но хозяин не приходил. Потом появились наследники дома: Гришу убили в тюрьме и собаку выставили за дверь совсем. Не нужна. Кому нужна худая собака неизвестной породы? А она знала многое о хозяине и кастет его всегда был с ней, спрятан в надёжном месте, но с ней.
Жизнь дворняги нелегка, то живот болит: кто пожалеет? То холод продерёт до костей: кто даст обогреться? Питалась с помоек: там много очисток, но и кости попадались совсем не обгрызенные ещё – вот удача! Найда научилась радоваться малому, и дом свой ценила пуще всего: там находились все её сокровища, а главное – кастет Григория. Она не рассуждала плох ли был её хозяин, просто служила, только не в его последний день, когда она не вышла с ним на "прогулку", из которой Григорий приходил обычно с полными сумками, и не облаяла полицию. Полиция была своя: её воспитал полицейский, но за нетоварный ли вид или по другой причине дал ей "отставку", предварительно лишив её возможности стать матерью. Это была боль, которую прощают все питомцы любимые своими хозяевами, а Найду привели в бездушную форму, не погладили, сказали матерное напутствие и забыли. Очень скоро отпустили на все четыре стороны, сказали: "Гуляй!"
Как её звали до Григория, и звали ли вообще, Найда уже не помнила, вела свою тоскливую жизнь и плакала по ночам.
Но однажды всё изменилось. Просто бывают такие дни, когда решается судьба; судьба собаки решилась в одночасье.
- Ты мне должен пять тысяч, отдай!
- Я тебе отдал на прошлой неделе.
- Как же отдал, не отдал – отдавай!
- Ты забыл: сколько я буду отдавать? Отдам, а ты забудешь?
- Ну, берегись! Мы ещё встретимся!
Не мальчишки уже разговаривали на улице – Найда наблюдала. Человек в серой куртке уходил направо, а в синей поравнялся с ней.
- Что, собакен, грустишь?
Найда подняла полные слёз глаза: с ней никто не говорил кроме Григория – она повиляла хвостом.
- Ну-ну, ни грусти, ни время для грусти: хочешь, пойдём со мной? Угощу.
Найда поняла "угощу", как приходи на время, но пошла. Виляя в такт шагам хвостом, она тащилась за добрым человеком, который поговорил, а теперь ведёт угощать. Он вынес ей на улицу съестное, что-то паштетное, погладил, сказал:
- Ну-ну, иди, – и она пошла, виляя в такт шагам, пока он смотрит.
Но вторая встреча с этим человеком ей не понравилась: его били, а Найда стояла и лаяла, приглашая прохожих вмешаться. Да где там! Его избивали двое, пригрозили ещё избить, но уже окончательно.
Найда насторожилась. Нет, угощения человек не предлагал, он просто шёл, вытирая лицо, а Найда плакала – не помогла.Она проводила его до подъезда, постояла ещё и, не виляя хвостом, пошла. Найда что-то решила, потом ещё раз вернулась к заветному подъезду, и окончательно поняв, что надо помогать, затрусила домой, к своему сокровищу.
Прошло несколько дней, Найда дни не считала. Несколько раз она провожала незнакомца до его подъезда, но не считала нужным показываться на глаза. Еду ей кидали люди: район застраивался, и народ прибывал. В тайник к Найде не заглядывали ещё, но она всё перепрятала ближе: план действий был в её голове.
Однажды Семён шёл с работы и увидел дворняжку, узнал, поздоровался:
- А! Старая знакомая! Привет!
Человек улыбался, Найда помахала хвостом: "Привет!"
- Что это у тебя в зубах? Отдай. Что это?! Откуда у тебя это?
Найда поскуливала: "Возьми! Вот тебе, на!"
- Кастет. Ты меня удивляешь... – он вдруг замолчал, – ладно, возьму раз даришь.
На этот раз его не побили: хватило двух ударов и хулиганы разбежались.
- Давно бы так: с ножами не придут? Как думаешь? – это он говорил с Найдой. – Пойдём, ты дочке понравиться должна: понимаешь?
Найда улыбалась и махала хвостом: "Понимаю".
Знакомство было добрым, её сразу полюбили, даже старый кот Василий сказал: "Ладно, живи".
Найда умела ладить со всеми, но особенно заискивала перед хозяйкой: её уломать было не просто. На третий день она всё же сказала:
- Хорошо, пусть живёт... у нас.
- Да, мама, – сказала счастливая дочка, – она же гуляет без нас, мы ей только ошейник наденем.
- А как мы её назовём? – спросила мама смеясь.
- Папа сказал – Кастюша, Кастя, значит.
- Ну, Кастя, живи у нас, раз ты такая защитница.