НЫРЯЯ В ПРОШЛОЕ
В осенне-зимний период времени, когда родные Николая окончательно переезжали с Крюковской дачи в Московскую квартиру, у него каждый год возникала одна и та же проблема, где можно было бы ему уединиться для интимной встречи с женщиной, у которой тоже не было места для таких встреч.
Он жил в коммунальной квартире, где была ещё соседка. Иногда выручал общий обширный чулан с ситцевой занавеской. Появиться там с дамой Николай решал крайне редко и совсем в позднее время.
Так однажды, он проснулся, в момент, когда соседка, стоя на табуретке, прямо над ним и его спящей дамой молча развешивала бельё на протянутые там верёвки. Ему ничего не оставалось делать, как, натянув простыню на голову дамы, ждать, когда соседка слезет с табуретки и удалится.
Тогда во всех советских домах двери в подъезды не закрывались (как сейчас), и молодые парочки часто грелись в них у горячих батарей. В тех домах, в которых находились продовольственные магазины, подъезды часто использовались для распития спиртного, что вызывало справедливое негодование живущих в них людей.
Обычно, любители портвейна поднимались выше на один два этажа, а то и выше, и там оперативно выпивали принесённое вино, и так же быстро закусив, выходили из этого дома. В зимнее время, не желая сразу выходить на мороз, спокойно закуривали и предавались «светским» беседам, делая вид, что кого-то ждут из этого дома.
Все городские подъезды многоэтажных домов были в принципе похожими, но последние этажи в них отличались кардинально. Так в «сталинских домах» выше последних лестничных клеток находилась ещё одна площадка с дверью в машинное лифтовое помещение и чердак. В хрущёвское время наступило время борьбы с излишеством в архитектуре и строительстве, в строящихся домах таких площадок уже не было.
Вот в таких сталинских домах, Николай и его очередная дама поднимались на лифте на последний этаж, и потом по лестнице ещё выше на такие площадки.
Что было тут самым важным - на этих площадках их было совсем не видно, надо было только очень тихо себя вести, чтобы не привлекать к себе внимание жильцов последнего этажа.
Был на этих площадках один минус, это небольшой слой пыли, поэтому за поясом Николая, кроме бутылки вина был ещё свёрток с газетами, которые он аккуратно раскладывал и клал сверху свою зимнюю куртку.
А уже потом на ней устраивалась в своём пальто его дама. Предварительно, выпивалась половина бутылки вина и ставилась на пол подальше от их газетной постели.
Закончив секс, портвейн допивался, и затем они быстро одевались, и, прислушиваясь, не едет ли кто на лифте, тихо спускались на первый этаж вниз по лестнице, непременно забрав с собой, пустую бутылку. Так как Николай жил на проспекте Мира, то он знал там все сталинские дома с такими «сексуальными» подъездами. Самым его любимым был подъезд с такой площадкой в десятиэтажном сталинском угловом доме у Крестовского моста, где тогда был магазин «Богатырь».
В качестве послесловия:
Правда, не каждая дама соглашалась на такую любовную «экскурсию».
А те, которые шли на «это» уже хорошо знали его. Иногда зимой ему приходилось уговаривать их ехать с ним на Крюковскую дачу, куда было долго добираться (электричка + автобус + глубокий снег), и потом приходилось растапливать там дровами печку.
В первый день знакомства с дамами Николай обычно приглашал их в один из двух своих любимых кафе. Одно из них, было на улице Земляной вал (под простой вывеской «Кафе»), с другой стороны от Курского вокзала, второе кафе «Рига» – на Проспекте Мира в угловом доме (где тогда был большой гастроном) справа от Рижского вокзала.
Они нравились Николаю тем, что в них он мог принести с собой свою бутылку вина, и не афишируя, её распить.
Первое кафе было маленьким и очень уютным – оно располагалось в двух небольших помещениях на двух этажах. Взяв на первом этаже в буфете бокал (когда был один) или бутылку (когда был с дамой) недорогого сухого вина с лёгкой закуской,
Николай отправлялся с ними по крутой лестнице на второй этаж. Там он старался устроиться за крайним столиком у открытого летом настежь квадратного окошка прямо на Садовое кольцо, что по вечерам было особенно привлекательно и эффектно. Когда вино было выпито, и не было на этом этаже в это момент единственной в кафе официантки, тогда Николай доставал из своей сумки бутылку заранее купленного портвейна и разливал в опустевшие бокалы.
Второе кафе «Рига» тоже было небольшим, куда надо было подниматься по нескольким боковым ступенькам, которое вначале было рестораном. В продолговатом помещении было два ряда столиков, где Николай старался сесть за столик, самый удалённый от входа. В этом кафе он обычно бывал с дамой, когда там была официантка, которая однажды, догадываясь, что в сумке у Николая есть ещё другое питиё, весело сказала: «Ну, бедный студент, давай свою бутылку, я её у себя перелью в наш графин и сейчас принесу».
Было ещё и третье уютное кафе в парке Сокольники под названием «Дубки», где Николаю за три рубля официантка приносила графинчик сухого вина «Ркацители» и небольшой салатик из помидор и огурцов.
P.S.
Уединиться любовным парочкам в советской Москве было проблематично, особенно в зимнее время. Не надо забывать, что подавляющее количество жителей города жило в многонаселённых коммуналках.
С наступлением летнего периода в лесопарковой зоне эта проблема, вроде бы частично решалась, но возникала другая проблема, быть застигнутым на месте соития в, казалось бы, скрытых от глаз посторонних кустах милицией, которая таким путём решала свои финансовые проблемы (наряду с поимкой в тех же местах распивающих спиртные напитки).
Владельцы легковых автомашин решали эту проблему положительно для себя, но количество таких счастливчиков тогда было мало (не то, что сейчас).