Альстед и Грёза стояли на краю высокого крутого обрыва, взявшись за руки, смотря друг на друга смело и отрешённо…
Им нечего было больше терять, поэтому, оттолкнувшись от земли, и – одновременно шагнув вперёд, они словно заранее знали, твёрдо надеясь и веря…
…Что в следующее мгновение Незримая Риза накроет их с головой, и всё случится именно так, как они себе представляли, давно мечтали, как снилось им некогда в сладостных снах, только теперь это – было на самом деле:
Грёза и Альстед летели, взявшись за руки, вперёд и – вверх, в бесконечном синем пространстве, направляясь к холодной белой планете, которая ждала только их, так давно, где-то в необъятных чертогах Вселенной.
Планете, покрытой дремучими лесами, где никогда не ступала нога человека, и тихими морями, от горизонта, до горизонта…
Необитаемой планете, созданной их воображением, так чудесно!
Они летели по космическим дорогам, оставив далеко позади, на жестокой земле, всё, что их мучило и тяготило – свободные и счастливые.
Их глаза сияли подобно драгоценным камням, длинные волосы развевались, они дышали – не пустотой и космической пылью, а чистейшей энергией, холодной и свежей, как горный ручей. Она била им прямо в лица, пронизывая насквозь бурлящим хрустальным потоком, растворяя и унося с собой всё ненужное…
Они летели, бесстрашно и решительно проходя через этот непознаваемый алмазный водопад, окутанные дымкой сбывающейся заветной мечты, и ореолы надежд венчали их головы золотыми самосветящимися нимбами…
Синие глаза Альстеда, его лицо, казавшееся Грёзе таким прекрасным, тепло его загорелой руки, и – миллиарды звёзд вокруг, в бесконечно-глубоком мерцании Вселенной.
«Я – в раю!» – Грёза чувствовала себя счастливой, такой счастливой, как никогда прежде:
Она и Альстед – свободные, живые, снова вместе, и, на этот раз – точно навсегда!
Они оставили позади свою жизнь, полную утрат и отчаяния, казавшуюся хуже смерти, и – не жалели не о чём. Ничто не привязывало их к земле, которую они покинули, ничто не могло больше удержать!
В коронах ослепительно-белого света, уже похожие друг на друга, как близнецы, они стремились на зов своей планеты, одной на двоих, зная, что когда-нибудь, обязательно до неё долетят, и их несчастные гонимые души, наконец, обретут долгожданный покой на просторах Вселенной; может быть – в струящемся потоке её могущественного дыхания, отрешённого, полного понимания и всепрощения, дыхания, которому ничего не могло противостоять, от всего защищающего, и бескорыстно дарящего их сердцам невыразимую силу и покой, истинное величие, и настоящую вечную жизнь, навсегда, жизнь, которую уже ничто не могло отнять.
Этот идеальный свет окутывал их тела слой за слоем, и, если смотреть с Земли – Альстед и Грёза летели, похожие на две жемчужины, переливающиеся перламутром…
Очарованные чудесным полётом, Альстед и Грёза не заметили, как Незримая Риза, исполнившая их сокровенные желания, плавно соскользнула с их плеч и теперь медленно падала вниз, сквозь звёзды и облака, наконец, она коснулась бегущих волн большой реки, которые подхватили невидимую волшебную материю, и вскоре вынесли на вечерний берег, где по пенной линии кромки прибоя отрешённо брёл призрак одного несчастного убитого поэта со своей любимой мёртвой собакой – маленькая, белая, некрасивая, похожая сразу на крысу и поросёнка, она, опустив голову, спотыкаясь, печально ковыляла вслед за ним…
Убитый Поэт прошёл сквозь последний бледный луч заката, и, наступив на Незримую Ризу, ожил!..
Превратился в юношу… всё-таки, в юношу, очень красивого, и, до странности похожего на девушку, так, что опять нельзя было определённо сказать, кто это на самом деле!
Время суток также вдруг необъяснимым образом сместилось – ночь обернулась ранним тихим утром…
Белая собака перестала хромать, и с радостным лаем бросилась в реку, танцуя в набегающих волнах, окрашенных радужными бликами рассвета, пробивающихся сквозь туманную дымку дремлющих облаков…
Вернувшаяся к жизни, в восторженном упоении, она не расслышала всего, что хозяин весело прокричал ей вслед – собака знала и так: он только что сочинил ещё один новый стих, и абсолютно точно была уверена, этот стих – самый лучший из всех!
- А кому он посвящён, пусть знают только я, и твоя душа, – загадочно добавил поэт, и, победно улыбнувшись, посмотрел в бескрайнюю даль, как будто пытаясь разыскать где-то за горизонтом, там, где тёмные воды и синее небо сливались в единое целое – то ли две звезды, переливающиеся перламутром, то ли – две знакомые фигурки, счастливо обрётшие друг друга, и теперь – улетающие навсегда…
Воскрешённый поэт читал свои лучшие стихи, обращаясь к бескрайнему пространству, словно к огромному, разумному существу, и его слова – уносились прямо в небеса, становясь достоянием Вечности:
Разве я не был твоим самым смелым,
Самым красивым и нежным таким?
Невероятно волшебным рассветом,
Неугасимым лучом золотым?
Снегом и льдом коронован полярным,
Северным ветром одетый легко,
Вдруг, окрылённый метельным порывом –
Неба лазурь преломлял высоко,
Где-то в спиралях Галактик далёких,
Взгляд синепламенный звёздам даря!
Самый красивый! Убитый… воскресший…
И – потерявшийся, разве – не я?!
…В розах надежды – упасть на колени,
Где, через тысячи млечных путей
Переливались нутром перламутра
Души единственных верных друзей.
Конец
От автора: по ходу, роман про дружбу получился. :)