ОТПУСК ОДНОГО НУДИСТА В КРЫМУ
Курортно-познавательный эротический роман
Шестой день отпуска Романа Селезнёва,
11 июня 2006 года, воскресенье
Глава 57. ЗАВТРАК, ПРИГОТОВЛЕННЫЙ НА ЛОХ-НЕССКОМ ЧУДОВИЩЕ
* * *
Очень рано утром обнажённый Роман сделал пробежку по берегу небольшой и очень уютной Бугазской бухты. Польза при этом была двойная – он совершал поднятие физического тонуса во время поиска дров. Посомневавшись, плавки решил всё же захватить с собой, но не стал надевать их, а зажал в кулаке. И на абсолютно безлюдном пляже предоставил своему телу возможность скользить в лёгких волнах пробуждающегося утреннего бриза в наиболее тесном контакте с воздушным океаном.
Если в это время кто-то издали и совершенно случайно увидел одинокую фигуру молодого мужчины, бегущего по самой кромке моря, то вряд ли заподозрил бы что-то неладное. Белыми пятнами на своём теле Роман больше не сверкал, а вчерашнее покраснение груди, живота и бёдер за ночь совершенно прошло: всё же репейное масло просто замечательно выполняет свою противоожоговую функцию. Так что теперь обнажённую попу одинокого нудиста издали вполне можно было принять за плавки светло-кремового цвета.
Пробежавшись до дальнего конца поселкового пляжа, за голыми рёбрами железного остова какого-то длинного сооружения из труб, что говорило о бывшем здесь когда-то пирсе, он нашел прибитую к берегу и немного заиленную корягу – это были пережёванные морем остатки кроны и ствола не очень толстого дерева без коры.
Ствол во всю свою двухметровую длину вкривь висел над галечным пляжем, а в гальке с песком были заилены лишь несколько обломков корней и два из трёх обломанных волнами сучьев. Издали показалось, будто чудовищный морской крокодил неуклюже выходил из воды на своих длинных и тонких лапах. Вблизи увидел, что прикомлевая часть ствола дерева, скорее всего ивы, отчасти расколота и пустотелая. При этом она очень здорово смахивала на пасть рептилии. Наличествовал даже «глаз» на месте бывшего дупла. И это очень сильно напоминало что-то...
А-а, ну да – ведь это же было вылитое чудовище Нэсси! Да-да, то самое лох-несское неуловимое создание, которое какими-то неведомыми путями не так давно инкогнито прибыло в Крым, чтобы отдохнуть при стального к себе внимания и прогреть на солнце свои древние кости, промёрзшие и заревматизевшие в студёной шотландской воде. Так вот где находится Нэсси! А её (или его) учёные всего мира усердно ищут в Шотландии. Ну-ка, ну-ка, иди сюда, родимая! Сейчас мы тебя хорошенько, причём очень и очень даже хорошо прогреем – до белого каления!
Из песка и гальки «Нэсси» выбралась довольно легко. Только самый длинный корень немного «поупирался», но вскоре и он обломался. Других проблем с этим чудовищем не было. Чтобы не замочить будущие дрова, Роман волоком тащил Несси не по мокрому и твёрдому, укатанному волнами песку, а по сухому песку на пляже. Пару раз пришлось поднимать эту довольно тяжелую «рептилию» на плечо, чтобы одолеть естественные препятствия в виде того самого голорёброго причала из одних труб и крутоватого подъёма к палатке на мысу.
Но вот и лагерь. Он был уже весь освещён лучами утреннего солнца, отчего резко захотелось позагорать. Но солнечные ванны будут немного позже. Сначала нужно приготовить горячий завтрак, а то после вчерашней сухомятки Роман вообще уже истомился по запаху дыма от костра.
Костёр довольно удачно разжег из собранного скудного хвороста и сухой травы, в основном полыни. Затем в ход пошли расщеплённые камнем куски пустотелого ствола и с трудом обломанные сучья. После этого можно было уже положить в костёр и толстое туловище Нэсси – прямо в жар животом. Гори-гори ясно, лохнесское чудовище, лишь чтобы ты не погасло! И пусть все фотографы мира напрасно охотятся за снимками твоей мордашки: ничего уже от неё не осталось, а вскоре и «тело» прогорит...
С вечера замариновавшиеся в вине с кетчупом, луком и пряностями куриные голяшки пошли на шашлык. Для его изготовления пришлось даже снять самодельную проволочную дужку котелка: не нашлось ничего иного, более-менее подходящего в качестве шампура. Глотая слюнки, смотрел, как скворчащий жирок капает на угли и исходит таким духмяным ароматом, что терпеть было совершенно невмоготу.
Роман быстренько натянул плавки, привычно принципиально не изменяя своей давней традиции: не принимать пищу полностью обнажённым, и наскоро перекусил.
От яростных терзаний аппетита во время ожидания «подхода» шашлыка на углях и запекаемой в них картошки, спасали остатки вяленой кефали с портвейном для запивки. Вино это он заранее держал наготове, чтобы вовремя гасить занимавшиеся огнём угли. Несколько капель в костер и глоток вовнутрь – всё-то у него получалось просто здорово!
Но портвяшок, принятый практически на пустой и слегка разогретый на солнце желудок, вскоре зашумел в висках, несмотря на всю противоалкогольную жирность кефали. Поневоле пришлось умерить питейный пыл, пока не поспели голяшечки с картошкой. Так что вскоре, здесь же возле костра возлегая как древнеримский патриций, он изволил отведывать собственноручно приготовленные горячие блюда.
О том, что всё удалось очень вкусным, можно было судить только по мерно двигающимся челюстям молодой и крепкой жевательно-глотательной машины с растянутым в блаженстве ртом, который иногда улыбался тому замечанию, что пища проглатывалась, большей частью не достигнув рубежа «тридцати трёх жевков».
Кому интересно вспомнить, с каким удовольствием Роман умеет кушать, обратитесь к двенадцатой главе романа, где в описании картины первого приёма Романом пищи на склоне Гяур-Баха перед ликом мрачного Сфинкса найдите то самое место, где всё это очень подробно описано. Из экономии места и времени мы только отметим, что урчащие от удовольствия междометия «М-м-м!..» и «О-о-о!..» на этот раз тоже присутствовали в количестве не меньшем, чем в Гяур-Бахе.
Впрочем, обычно причмокивал губами и приободрял себя урчащими междометиями Роман и во время других приёмов пищи, когда она бывала особенно вкусна или же когда он успевал изрядно проголодаться. Про облизывание и обсасывание пальцев при этом тоже говорилось уже, но и о таком не совсем гигиеничном приеме пищи не грешно напомнить, потому что когда вкусно, тогда простительно всё!
В отличие от полукопчёной гуцульской колбасы, сыр колбасный полукопчёный плавленый, как это значилось на этикетке, был очень даже хорош. Не Пармезан, конечно, но и обстановка ведь не ресторанная – не соответствует условиям отведывания благородного французского сыра. Да и запивал бутерброд с сыром Роман не бордосским красным вином, а самым обыкновенным рабоче-крестьянским портвейном не очень определенного буроватого цвета. Да и фиг с ним, с цветом. Зато наелся и напился Роман так, что даже вспотел.
Вытер туалетной бумагой руки, взял полотенце и пошёл к воде. Никого поблизости пока не было, поэтому Роман снял плавки и по колени зашёл в воду. И наступившее было после завтрака сонливое умиротворение будто рукой сняло. По ходу первого погружения в море вода, как обычно, вначале показалась прохладной.
Из-за неожиданного контраста температур разморенное солнцем тело вмиг съёжилось. По коже ног и рук пошла густая «гусиная сыпь». Но несколько щедрых оплюхиваний водой и энергичное растирание тела быстро сняли это кожное «оцепенение».
Роман коротко нырнул и лёгким брасом проплыл вперёд метров пятнадцать. Из-за набитого брюха плавать показалось тяжеловато, поэтому он вернулся и выбрался на берег. С плавками и полотенцем в руках, мокрым так и пошёл в свой лагерь. Отдыхающих на поселковом пляже почти никого не было, располагались они далековато, да им явно не до него было, как и ему до них. Каждый на море отдыхает по-своему, максимально расслабляясь даже в скоплениях курортников. Так чего уж тут миндальничать и стесняться без надобности?
Всё ещё с некоторой тяжестью в животе Роман постелил полотенце за палаткой. Туда уже добралось солнце, и он решил принять солнечную ванну, пока еда будет перевариваться и укладываться по всем своим полочкам. Уснул быстро, но и проснулся вскоре. Затем просто полежал на солнце, поворачиваясь к нему то спиной, то животом.
За это время ему опять много чего припомнилось...
* * *
Роман с некоторым сожалением сравнил: под Ейском есть Бугаз, под Одессой Бугаз, на Меганоме тоже Бугаз – и все они на Чёрном море. Но насколько различны эти три Бугаза – и по окружающей их местности, и по времени пребывания в них Романа, и по полученным в них впечатлениям! В юности под Одессой впечатлений было получено особенно много. Всё тогда было очень ярким, всё переживалось впервые, включая первое в своей жизни знакомство и общение с нудистами, особенно памятное с одной из них...
А сегодня что? Меганомский Бугаз обладает всего лишь маленьким поселковым пляжем. Да и не песок на нём, а почти одна галька. И народу здесь всего ничего живёт и из числа приезжих на море отдыхает. Нет, никак нельзя сравнить одесский Бугаз с этим. Да разве можно в одно и то же состояние войти дважды, если этого со времён древних греков нельзя сделать даже с вхождением в воду?
Он вздохнул и потянулся. Разморенный солнцем Ромка-младший чувствовал себя какой-то расплющенной медузой на песке. А о его хозяине и говорить нечего: это были скорей расплавленные пластилиновые часы Сальвадора Дали, чем составные принадлежности мужского тела. Похоже, нужно искупнуться, чтобы не хватил тепловой удар. Но для начала нужно заставить себя сесть. Так. Вроде бы получилось. Теперь попробуем потихоньку встать. Хорошо. Море внизу, недалеко, и это просто отлично!..
После активного отдыха в воде и лёжки возле палатки во время перекусывания печеньками с вином Роман опять по-быстрому искупнулся и решил тронуться в путь, пока солнце не стало припекать во всю свою мощь. Сегодня облаков на небе наблюдалось несколько больше, да и из скрытой Меганомом Копсельской долины ветерок через ущелье потягивает – пока что не такой уж и горячий. И это тешит.
Сборы были недолгими.
На микро-рынке в Бугазе Роман прикупил свежих огурчиков, редиса, молодого лучка с пером и два пучка зелени. Из ближней колонки набрал воды в бутылки из-под минералки: впереди возвышался Меганом, где с водой вообще туговато. Родник там есть только возле маяка, но Роман очень сомневался, что захочет спускаться к нему. Ну, разве только произойдет что-нибудь из ряда вон выходящее.
Меганом... Так называются большой полуостров, обширное урочище, морской мыс и самая высокая гора. В принципе Меганом с его кручами можно было пройти понизу, по дороге из Бугаза на Судак, как Роман сделал это в позапрошлом году. Но повторяться? Нет, пускай сегодня он будет не умным: он в гору пойдёт! И по тропинке, тянувшейся влево и вверх наискосок от поселка Роман начал подниматься по склонам этого здоровенного мыса-полуострова.
Подумалось: а само слово Меганом что означает?
Вроде бы по смыслу, если с греческого, то это название имеет значение чего-то огромного. В отношении этого полуострова на полуострове Крым так оно и есть. В любом местном путеводителе вы прочитаете: «Название «Меганом» имеет греческие корни и состоит из двух слов: «мега» – большой, просторный, важный, значительный; и «номос» – выгон, пастбище, жилье, владение, рычаг, плечо». Простыми словами по-славянски означает: «Большое поселение», «Просторное жилье», «Обширное пастбище» и, как исключение, – «Важное плечо». А хотите, можете по-своему сочетать переводы двух этих греческих слов, и всё равно получится верное обозначение, в равной мере применимое к этому гигантскому и несколько сутулому мысу-полуострову.
И действительно, проплывающим на кораблях мимо мыса людям может показаться, что в этом месте капризный Крым будто бы могучим плечом вдруг вздорно передёрнул отчего-то. Вот и торчит это плечо, важно и вызывающе далеко выдвинувшись в море.
Впрочем, сравнение Меганома с могучим плечом относится только к восточной, гористой части этого массивного мыса с его обрывистыми берегами. А западная часть его, обращённая в сторону Судака, значительно более низкая, холмистая, вся в террасах и оврагах.
Но всё равно Меганом просто огромен, и в хорошую погоду он виден даже из Ялты, а это будет целых сто тридцать километров по прямой морской линии.
Меганом – очень засушливое место. И с подъёмом наверх взору Романа постепенно и всё явственнее открывалась настоящая полупустыня с редкими чахлыми деревцами. Скалистые берега и каменистые склоны здесь лишены травянистого покрова и сильно выветриваются. Причины облысения полуострова и сильной ветровой и водной эрозии на нём – в его обезлесении и скотоводстве. На крутых склонах зачастую образуются типичные бедленды (сильно размытые, ни к чему не пригодные земли).
Повсеместно наблюдаемые осыпи на обрывистых склонах и завалы из камней и глыб придавали пейзажу тягостное сравнение с пребыванием в каменистой пустыне. Здесь ничего не растёт, ничего не шевелится, не летает и не бегает. Мёртвая жуткая зона – и не более. Поэтому Роман невольно почувствовал себя неким сталкером в зоне, как это показано в фильме Андрея Тарковского.
(продолжение следует)