Глава 1.
Это странное строение на самом краю деревни, немного в отдалении от домов и угодий, располагалось на естественном пригорке. Вид отсюда открывался такой, что каждый раз, выглядывая в резное окно, оплетенное вечнозеленым вьюном с бархатными цветами, хотелось не отрываясь, смотреть и смотреть.
Гог и смотрел на панораму, не мигая. Зеленые глаза с расширенными зрачками быстро заприметили в ритмичном покачивании травы серую мышке- полевку, которая бежала к реке.
-Брр, какая прот… - он не закончил фразу.
-Ты что там мурлычешь, Гог? – сухонькая, сгорбленная с колобком седых волос на затылке, женщина в выцветшем одеянии бросила в него пучок травы. Она была явно запредельно далекого нежно- пенсионного золотого возраста, как и ее одежда, местами штопанная, а местами и с дырами величиной в ладонь. Сквозь эти прорехи виднелась не менее ветхая нижняя одежда, но это однозначно, ее не волновало.
-Да мышей, говорю, развелось. – пробормотал Гог. –С чего бы это? Не догадываешься?
-Ну а тебе что с того? – спросила она, продолжая помешивать что- то в старом, не одного десятка лет, котелке, над которым поднимался клубами пар.
-Мерзость какая. – вяло ответил он, продолжая смотреть вдаль.
-Так твои предки с удовольствием ими питались и не жаловались вроде бы. –старуха рассмеялась звонким как колокольчик, совсем не по возрасту, смехом. – А ты что, очеловечился? Да ты в зеркало посмотри. Котище. Хвост мышиный не торчит изо рта? Нет? А мне все говорили, он самый вкусный- с хрящиками, с волосиками, объедение.
-Тебе лучше знать. –вяло парировал Гог, обернув лапы пушистым хвостом, затем на мгновение горделиво поднял голову, вмиг растворяясь на фоне черного закопченного пятна на стене. Только при повороте головы, зеленый зрачок выдал в нем живое существо. –Это твоя отрада- мыши, крысы, тараканы, мерзость всякая ползучая.
-Говори, говори, да не заговаривайся, думай прежде. Хотя, с кем я разговариваю? Арка не догадывается, что ты умеешь говорить?
-Нет, рано ему еще об этом знать. Время не подошло. Сама знаешь.
-Да, уж, удивится, наш мальчик. Представить страшно.
-Удивится. – вновь на мгновение зеленым огоньком полыхнули глаза. Гог облизнулся и лапой потер усатую мордочку. Роскошный пушистый хвост приятно согревал ему ноги в любую погоду, особенно в дождливую осеннюю, когда крупные холодные капли барабанили по стеклу. –Так что, у тебя вновь дефицит этой гадости? – спросил он.
-Да ну их, сколько есть, хватит. На всю жизнь все равно не запасешься. – махнула она рукой. –Вот посмотри, последнюю связку нашла пару дней назад. Река вышла из берегов, а мыша - дура родила пол - дюжины таких же как она сама пучеглазых сереньких голеньких. Так чтобы их спасти, ну мамаша все- таки, куда денешься, она переплела их хвосты в косы и подвесила на куст. Веришь, Гог, даже моя бабка так бы не сплела, хотя мастерица была вязать. Живые хвосты сплетать- здесь особый талант нужен. Ха, не ведала мыша, что творит, не знала бедолага, что я мимо проходить буду. Вот я и подобрала всю связку, даже и не надо было по одному вылавливать этих пучеглазых, да вон они на веревке сушатся, миленькие. Что смотришь так, -она увидела мимолетный взгляд, брошенный в ее сторону. -Ничего, она новых родит, тоже мне проблему нашел, милосердный ты наш, слезку пусти еще для спектакля душевности, вот только жалко, что зрителей нет. Да я их может от наводнения спасла, утопли бы все равно. Пусть доброе дело сделают в своей жизни.
Гог даже усом не пошевелил. Он увидел паука на колышущейся в лучах солнца паутине. Вчера его здесь не было.
-Опять ты развела этих шестиногих? – процедил он сквозь зубы, даже не оглядываясь.
-Это ты про Веба? Гогушка, пушистенький ты мой, ну что ты к нему прицепился? Он молчаливый, работящий, никому не мешает, плетет и плетет себе паутину.
-Мухи и комары и без того облетают твой дом за километр. На кого он охотится со своей паутиной? Глухой бестолковый ткач. Сколько лет ему? Сто? Двести? Чудовище длинноногое. Надо будет Кару пригласить, пусть полакомится им.
-Да будет тебе ворчать. Какая тебе разница- сколько он живет, ну а если хочешь знать, он свои сто давно прожил, на вторую сотню замахнулся, да и вообще, он в этом доме под моим покровительством. –Она горделиво выпрямилась и, как- будто несколько десятков годов так легонечко сбросила с плеч, помолодела, встрепенулась, вот- вот волосы из пучка выберутся на свободу и по плечам разложатся, лягут пушистыми кольцами, а рванное тряпье на теле превратится в роскошный тончайший шелк, на запястьях и пальцах, исковерканных годами и болезнями, засверкают драгоценные камни в золотой оправе, кожа станет нежной, розовой, прозрачной с тонкими прожилками вен.
-А ты знаешь, я ведь тебя помню, какой ты была красавицей сто лет назад. – словно помогая ей вернуться в прошлое, произнес с расстановкой Гог.
Тишина в избушке стала такой звонкой, что даже стало слышно легкое колебание шерсти у Гога на хвосте. Кот почувствовал это напряжение, понял, что от него ждут продолжения разговора. Он чуть скосил голову и спокойным, без тени изменения в интонации, добавил, словно и не останавливался.
-Второй такой красавицы я не видел, особенно когда ты танцевала в том ажурном платье из серебряных нитей. Королева, да что там королева, царица Вселенной. А, ну да, теперь я понимаю почему ты Веба не бросила в свое варево, не смешала его с ящерицами и тараканами, в нем память твоя заключена о молодости, красоте, а еще, наверное, в нем запечаталась благодарность всей его родне, которая днем и ночью тогда плела кружева для тебя. Верно?
Он не оглянулся, понимая своей особенной кошачьей интуицией, что прав, да и не захотел увидеть щемящую тоску по прошлому в глазах Амарнии. Да и кто кроме него мог сегодня вспомнить о ее былой красоте? Только старики в деревне все еще продолжают рассказывать внукам историю, что слышали в свою очередь от своих предков.
-Да, больше ни у кого и никогда не будет такой красоты, которую они тебе сотворили. Это все было только для тебя, они усердно старались, ночами не спали, плели свою паутину, вплетая в нее цветы, камни, серебряные нити, перламутровые пластины, только для тебя они смогли сотворить такой шедевр. Но, а это главное, - он выдержал небольшую паузу, но понимая, с каким нетерпением она ждет продолжения фразы, обернулся, и словно нехотя, безучастно, словно это его и не касалось вовсе, глядя на старуху своими изумрудными глазами, добавил: - только ты могла одеть и представить миру эту красоту, только ты, прекрасная Амарния. Ты не побоялась проклятий и шепота ведьм, не побоялась завистливых взглядов, не побоялась быть отравленной окрашенной и подброшенной паукам нити с ядом, которую они незаметно вплели в свою паутину, но ты догадывалась, предчувствуя, что не спроста тебе было предложено возглавить совет. Только ты смогла соединить хоть на время две враждующие стороны. Ты доказала, что тебе нет равной, что ты достойная дочь своего отца. Король умер, да здравствует королева!
Старуха продолжала мешать свое варево, вот только замедлились ее движения, она, не оглядываясь, все же прислушивалась к речам Гога. Ах, как жаль, что он не часто вспоминает тот день, тот королевский день, о котором и сегодня говорят, спорят, вот только свидетелей тех событий осталось немного. У каждого были свои причины уйти в мир темноты и вечного покоя, где нет вражды, зависти, интриг, ядовитого зелья в кубке с вином, отравленного клинка.
Гог всматривался в раскинутое перед глазами зеленое поле. Его острый взгляд улавливал малейшее колебание травы, он замечал, как крохотные божьи коровки отдыхали на стебельках, видел неумолкаемых цикад, которые днем и ночью пели свои песни радости, видел серых, как земля, кузнечиков- прытких и быстрых, с непредвиденными траекториями прыжка. Ничто не ускользало от взора кота, который так много в жизни своей видел, что его бы запереть где- нибудь в подвале замка, дать в лапы гусиное перо и заставить писать воспоминания, вот была бы книга книг, не ровня всем тем, которыми зачитываются взрослые и дети. У него было столько историй за плечами, столько приключений, путешествий, событий, что ни одному живому существу за срок земной, отпущенный всевышним, не удалось бы осуществить.
Яркими пятнами в воздухе за окном продолжались кружиться бабочки с бархатными крылышками. Когда- то в далеком детстве, маленьким котенком, легкомысленный и наивный, он гонялся за ними, пытаясь поймать, поиграться, пока не получил увесистый шлепок по носу от Амарнии, которая таким образом быстро и надолго отбила охоту ловить эти нежные существа.
Вот только тишина и покой, которые царили вокруг, в этот день его не радовали, он считал, что они всегда являлись предвестниками беды, каких- то непредвиденных ситуаций, неприятностей, а то и того хуже. Его интуиция была всегда сильной, передаваемая ему от давних предков, с каждым поколением она постепенно переходила, перетекала в состояние предвидения, предсказания. Он не понимал, как это происходит, но он знал, не видя, что будет.
-Да что ты там все высматриваешь? – вопрос застал его врасплох, но он не успел даже ответить, как вдогонку ему полетел следующий. –Арка не идет?
-Не видно, наверное, опять на охоту с друзьями отправился.
-От его друзей никакого прока нет. – пробубнила Амарния, продолжая гладкой деревянной палкой мешать что- то в котле. - Они мастера горланить, дурачиться, да веселиться целый день, больше ни на что не способны.
-Молодые, зеленые. - Гог бросил взгляд на Веба, вернее на вспыхнувшую золотую искру в переплетении паутинки, потянул было лапу с розовыми подушечками, чтобы ее потрогать, но краем глаза заприметил в окне какое- то движение далеко в поле и передумал.
-Нет, это не Арка с друзьями. – подумал он, но пока не стал ничего говорить старухе. У него еще было в запасе несколько минут, чтобы проверить свою догадку.
В какое- то мгновение пропали все звуки, словно тишина громадной крышкой накрыла все пространство. Амарния, которая присела на колченогий стул, вдруг всполошилась, испуганно взглянув на Гога. В ее глазах он прочитал не страх, который мог парализовать разум от надвигающейся непонятно откуда угрозы, а лихорадочные, разбегающиеся в разные стороны мысли. Он давно понимал ее одним только взглядом.
-Да, -тихо произнес он. - Кажется, время пришло.
-Ну что ты? – попыталась возразить ему старуха. Она бросила в сердцах на пол деревянную палку, которой мешала варево в кастрюле. –Ну как же так? Неужели? Ведь он же еще…- она не договорила.
-Ты сама прекрасно все понимаешь. –Гог спрыгнул с окна. – Мы не в силах это изменить, у каждого своя судьба. Мы только можем ему помочь найти свою дорогу.
-Нет, я должна была это предвидеть, я верила, что еще чуть – чуть и мы, мы сможем…- она вскочила со стула, от злости и бессилия запечатав его в дальний угол, и бросилась к окну. На глазах все доселе открытое пространство накрывалось серой крутящейся массой, этот ком, который темнел на глазах, двигался в одном направлении- к их ветхому дому.
Гог спрыгнул с окна и встал на задние лапы перед старухой, словно хотел защитить ее, но она, быстро схватив его за загривок, успела забиться в неглубокой нише в теле печи, выбросив оттуда одежду, башмаки и, спрятанные ею на особый день, сухие травы. Массивная цельная деревянная доска, у которой одна сторона была прочно прикручена к стене, а другая цеплялась за мощный железный крючок изнутри ниши, была их единственной защитой от надвигающейся опасности. Амарния едва успела вдеть крючок в кольцо, как услышала, как медная кастрюля с горячим варевом опрокинулась на пол. Все кружки, прихватки, тарелки, миски, полена, все засушенные и еще полуживые мыши и мышата, жуки, кузнечики и всякая нечисть, которая так старательно собиралась старухой и сушилась на веревочках и крючочках возле печи, все пучки растений и трав, перевязанных тряпочками и веревками, попали в этот страшный водоворот. Едкий дым зеленоватого цвета забивал легкие, от него не тошнило, а только сильно клонило ко сну. Кот, незаметно для себя, погрузился в странное состояние, когда глаза были плотно закрыты, но при этом ему было видно все происходящее. Амарния, прижав его к себе, потихонечку проползла к краю ниши, и нажав там на потаенный рычаг, сползла вниз, глубоко под землю, в помещение, где было сыро, холодно и влажно, где многолапые прозрачные мокрицы, недовольные визитом непрошенных гостей, расползались в разные стороны.
Удивительным было то, что ураган задел своим крылом только этот дом на отшибе. Жители деревни в это время занимались привычными делами- месили тесто, жарили, гладили платья и выбирали наряды, красивые ленты, готовясь к празднику, который обещал быть веселым. Они только увидели вертикальное серо- черное облако, которое завертелось, закружилось и вскоре поднялось, оторвалось от земли и ушло в небо, растворяясь, не оставив после себя и следа…