Учения 99-го года на готовность дать адекватный отпор, засыпать условного неприятеля градом ядерных бомб проходили на Камчатке. Замысел: за счёт моряков-подводников обязательно выйти в море. Почему за счёт? Времена скотские, снабжение отвратительное, без запаса продовольствия воевать ходили. Обязательно надо потрясти доспехами и напугать трусливого ворога – супостата гадкого.
Проверить камчадальскую готовность к столь масштабным боевым действиям прибыл сам ГК ВМФ в сопровождении свиты инспекторов. Запланировали «цыганочку с выходом» на проверку экипажа РПКСН (ракетный подводный крейсер стратегического назначения) Владимира Бобкова. Вся камарилья ГК, предвкушая отсутствие самого старшего начальника на двое суток в море, под разными предлогами неотложных дел откосила от выхода с ним на победоносную войнушку. Как итог, походный штаб оказался очень скромен: зам. главного штурмана ВМФ, член военного совета и начальник электромеханической службы 16-й оперативной эскадры.
Причина нежелания штабных оказаться в одном корпусе с главкомом вроде как надумана, но тем не менее, вполне обоснована. Полная брехня, что вменяемые подводники не верят в приметы. Чего стоит история про особиста Козлова, отличного моряка и чекиста с пламенным сердцем.
Есть мореплаватели, которые приносят удачу, а есть «герои», притягивающие катастрофы или навигационные аварии – в лучшем случае. У кого какая карма. Тому наглядный пример, как дизельная лодочка села в Балтийском море на мель у берегов Швеции, во всём мире её поминают теперь не иначе, как плохо сочетаемой фразой «шведский комсомолец». С аварией разобрались, всем по шапкам надавали, невиновных и непричастных с должностей поснимали. Особиста с «Комсомольца» отправили с глаз долой куда далече: на Краснознамённый Тихоокеанский флот.
Какое жуткое совпадение, как такое могло случиться? Подводный крейсер и здесь угодил на мель, наехал на каменную гряду Козлова, не удивляйтесь, с тем самым особистом по фамилии Козлов. Понятно, особист ни в чём не виноват, разве карма его подкачала. А как с кармой бороться? – Карму нужно отработать. Командиры лодок соединения попросту не пускали на борт «отличного моряка и чекиста с пламенным сердцем». Опасались утонуть прямо у причала.
Похожий шлейф неудач тянулся и за главкомом. К тому же, без обид, он родом из надводников, коим мало понятны многие особенности службы в подплаве.
Вышли спокойно, без дурдома и суеты, командир предложил флотоводцу отдохнуть в своей каюте во втором отсеке. БГ №2, надводная (боевая готовность, на вахте – одна смена, лодка следует в надводном положении), командир в центральном.
Вдруг доклад из второго отсека:
— Аварийная тревога! Запах дыма в отсеке!
Сыграли тревогу, прибежал в центральный и главком. С чувством, толком и расстановкой наблюдает за действиями экипажа. Второй осмотрели, возгораний не обнаружили, отсек провентилировали. Главком без слов удалился опять в любезно предоставленную каюту командира.
Через полчаса ситуация повторяется:
— Аварийная тревога! Запах дыма во втором отсеке!
Возгораний не обнаружено, отсек провентилировали.
Главком крайне недоволен:
— Вы меня спалить хотите? Что у вас постоянно горит во втором отсеке?
— Таищ адмирал, выясним, разберёмся, — бодро доложил командир, хотя не понятно, что постоянно возгорается.
Вдруг старший воинский начальник достаёт сигарету и прикуривает. Бесцеремонно так затягивается и высказывает:
— Покурить мне нормально не даёте, — делает с нескрываемым удовольствием глубокую затяжку, выпускает в центральном посту клуб дыма, — И вообще, у командира должна быть в каюте хрустальная пепельница. На то он и командир.
Все присутствующие на главном командном пункте, онемев, смотрят на дым «сигарет с ментолом». Прекрасно понимают, курить в прочном корпусе смертельно опасно, занятие сие хуже трусости и карается расстрелом на месте – прямо в боевой рубке, ибо концентрации смеси газов в замкнутом пространстве от спички могут взорваться, и предательское чувство здоровой бздливости резко реагирует на запах дыма в неположенном месте.
Главком ещё немного поучил командира хорошей морской практике и прочим премудростям военно-морского шика. А командир тем временем приказал найти подобие пепельницы и разрешил главкому курить в центральном. Не дело, если адмирал будет шхерится в трюме, удовлетворяя свою пагубную привычку.
Через час командир окончательно понял: «Надо, пока не поздно, ломать ситуацию. Ни к чему людьми рисковать».
При этом флотоводцу невозмутимо доложил:
— По техническим причинам из-за постоянных аварийных тревог по возгораниям надо возвращаться в базу.
Подводный крейсер проекта 667 БДР вернулся с «большой войнушки» невредимым, потому как даже под воду не погружался, от греха подальше. А министру было доложено в духе: «Трепетал окаянный супостат, мы в полной боевой готовности».
Спасибо командиру, вовремя карму переломал и экипаж сберёг.
Но тем не менее, несмотря на малочисленный походный штаб, Главком решительно выходит Авачинским ведущим створом в бескрайние просторы Тихого океана.
Для лучшего понимания дальнейших событий маленькое лирическое отступление.
Главком был из надводников, соответственно, о тонкостях организации подводной службы знал теоретически: по руководящим документам и академическим учебникам, во времена командования флотом в отличие от Президента (Верховного Главнокомандующего) в море на подводном крейсере не выходил, а между подводной и надводной службой ВМФ – ну очень две большие разницы.
Походный штаб разошёлся по своим службам в обеспечение безопасности кораблевождения в узкости, к ГК приставили какого-то пришибленного политрабочего, или по-современному «специалиста по работе (по борьбе, как шутили) с личным составом». Тот безмолвно, зачарованно, с почтением взирал на цельного Главкома ВМФ, как на сошествие высших духовных сил. Короля делает свита, и это аксиома, а ГК, словно одинокий король Лир, брошенный всеми и вся, бродил неприкаянный по подводному чёлну, представляя устройство подводной лодки лишь приблизительно. На обдуваемом ветрами мостике и места особенно не нашлось для царственной особы, вот он и водрузился в кресло командира на ГКП в безветренном центральном посту, вроде как и трон по званию-должности.
Тут-то и прозвучал сакраментальный вопрос высочайшего лица, повергший всех в ступор:
- А где ПЕПЕЛЬНИЦА??? Почему на ГКП отсутствует командирская ПЕПЕЛЬНИЦА???
Сей же секунд с мостика призвали вниз командира Бобкова, которому в узкости покидать мостик категорически запрещено.
И ГК задушевно так ему повествует:
- В моё командорство кораблём была хрустальная пепельница ручной работы, этакий военно-морской шик.
Бобков пытается максимально корректно донести до самого главного военмора всея Руси:
- Тут такое дело… курение на атомном ракетном подводном крейсере стратегического назначения КАТЕГОРИЧЕСКИ запрещено, но ежели только в подводном положении и в курилке 5бис отсека, которая является аналогом то ли душегубки фашистских времён, либо браконьерской коптилки для рыбы лососевых пород.
Главком был непреклонен:
- Подайте мне пепельницу, хоть со дна моря-океана.
Становилось понятным, военно-морской бог явно пребывает в состоянии стресса от встречи с суровой, чуждой и неизведанной для него безжалостной подводницкой действительностью.
Как я его понимаю! Несмотря на десятилетия службы на подводных лодках ясно и чётко помню первое схождение в прочный корпус на практике в училище, на 4-м курсе, ощущение ребенка, брошенного в густом лесу – нечего не знакомо, не ясно, где гальюн, как попасть в кают-компанию, команды корабельной трансляции дублируются звонками, сплошное давление на тонкую психику военно-морского индивидуума.
Но вернёмся на ГКП. Вместо пепельницы принесли банку из-под икры красной (дефицитной). ГК, глянув брезгливо на это убожество, тем не менее словно ковбой из незабвенной рекламы «Marlboro», эффектно щёлкнув зажигалкой, прикурил и выпустил облако табачного дыма, святая простота… В глазах всех подводников это было сродни «грибу» в эпицентре ядерного взрыва – по их логике немедленно должен был разверзнуться корпус корабля, и пучина обязана поглотить греховодника. Механик взирал на этот беспредел глазами серийного убийцы, и если бы не высокий статус нарушителя, случились бы невозвратные потери. Главком впервые в истории атомного подводного флота по готовности №1 смачно курил на ГКП на глазах изумлённой публики. Для полноты ощущений вершины военно-морского разврата не хватало лишь жахнуть рюмку коньяка и вызвать лихих девчонок, но до этого ход дела не дошёл ввиду отдалённости берегов.
Посулами и уговорами ГК заманили в каюту командира, принесли чай-кофе, более-менее всё начало налаживаться и вновь: «ПЕПЕЛЬНИЦУ в каюту командира!». Здесь уже напряглись все не по-детски, ведь каюта командира во втором отсеке, а там батарейка аккумуляторная и соответственно Н2, он же водород, который не любит открытого огонька и может случиться, ух, и не приведи Господи… Но святая простота несведущего ГК вновь спасла от разрушительных последствий. Везёт, ну вы сами знаете, кому…
Но на этом все злоключения не закончились, испив кофия и искурив сигаретку (что делать, коль пошла такая пьянка), логично потребовался гальюн, в каюте командира он как бы есть. Но обычно им не пользуются. Вахтенный направляет ГК в третий отсек, там, естественно, гальюн закрыт по проходу узкости, но пытливый взор ГК узрел трюм третьего, и вот понесла его туда нелёгкая. Спустился и чуть не потерял сознание – в трюме невозмутимо колыхалась тестообразная масса: помоха выгружал после автономки из провизионки муку, которая, естественно, из проравнных мешков сыпалась в водицу трюма. Ну и, короче, полный абзац! А тут ещё вахтенный – то ли тунгус, то ли бурят – возлежал подле на куче ватников и взглядом Дерсу Узала отслеживал ГК, словно уссурийского тигра. ГК ринулся наверх и угодил прямиком в гиропост. Это уравняло отрицательное мировосприятие – чистота, порядок, коврик на входе заправлен белой материей, комплекс НКСО-77 чётко считывает движение корабля и вырабатывает навигационные данные стрельбы. Но желание гальюн осмотреть никак не снимает.
Электрик штурманский сопровождает высокого гостя к гальюну первого. Всё случилось удачно, наступило облегчение, что вновь побудило к любознательности. И заглядывает ГК в носовую выгородку трюма первого отсека. А там снят и сдан на ПРЗ электронасос осушки трюма и зловеще торчат два неизолированных конца. ГК чуть не упал без чувств обратно в трюм, был срочно призван командир первого отсека, он же неунывающий минёр ВВМУППовского розлива, который, не давая опомниться вышестоящему по должности, начал выказывать свою эрудицию, чем вместо восторга привёл ГК в полный ужас. Высоким надводным чинам невдомёк, что с учётом наличия ручного насоса всё не так страшно.
Под предлогом обнаруженной предпосылки к затоплению крейсера была отменена дифферентовка в бухте Саранная и, соответственно, дальнейшее плавание в подводном положении. ГК решительно вернул корабль в родную базу, что и было сделано на полных парах. Встречали всей гурьбой и штабами всех мастей, ГК с борта прямоходом прошёл вдоль строя с горящим взором, походя отпуская формулировки «муд@ки», ну и другие, легко читаемые по губам идиоматические выражения.
Назавтра произошёл вселенский разбор типа «утро стрелецкой казни», самое лёгкое заключение было: «всё у вас полное гуано». Но при этом ГК постоянно отводил взор от стола, так как перед ним на самом видном месте стояла огромная ХРУСТАЛЬНАЯ ПЕПЕЛЬНИЦА. При этом Командующий и его зам хитро перемигивались и улыбались. Это был верх цинизма и военно-морского сарказма в адрес подводников.
Но надо отдать должное человеческим качествам и адмиральской порядочности ГК – в конечном итоге никого не наказали, так как мы «войну» провели шикарно, нанесли одновременный массированный ракетный удар с МРК крылатыми ракетами и морской авиацией по реальным целям. Лихо строчили из всех артиллерийских установок, бахнули великолепно баллистической ракетой. Короче, «так громче музыка играй победу». Командир Бобков благополучно уехал в Военно-Морскую Академию, хотя шашка была занесена прямо над его не знающей толку в морском хрустальном шике головой. Нас даже поощрили.
Но всё же, курение не только вредно для здоровья, а на атомном подводном крейсере – КАТЕГОРИЧЕСКИ НЕДОПУСТИМО!!!