Бомж
Утро выдалось пасмурным, тяжелые тучи заволокли всё небо. Ольга Павловна, услышав сигнал будильника, отключила его и, повернувшись на другой бок, сказала себе: « Мне никуда так рано вставать не нужно, корову не доить и в пастбище не выгонять, детей в школу не провожать и мужа на работу не собирать. А поваляюсь-ка я в постели ещё немного!» Но уснуть уже не удалось. Поворочавшись ещё несколько минут, женщина встала, включила плиту и поставила старый, пузатый чайник нагреваться. В квартире было зябко, а потому пришлось надеть тёплый флисовый халат, который недавно подарила ей приятельница. На маленькой уютной кухне хозяйке всё было знакомо до мелочей. Он не глядя протянула руку к полочке с посудой и безошибочно достала оттуда свою любимую чашку. Чем она так полюбилась хозяйке, непонятно? Когда в магазине Ольга Павловна приметила этот бокал, то решила купить его с намерением подарить подруге. А дома внимательно рассмотрела и влюбилась. Казалось бы, обычный бокальчик, не из дорогого фарфора, простенький, с незамысловатым рисунком в виде букетика полевых цветов – ничего примечательного. Глядя на эти цветы Ольга Павловна вспоминала юность, когда, влюблённая, бродила по степи с молодым человеком. Позже она напишет стихотворение: « Когда мне грустно или очень плохо Я в памяти своей ищу тот край, Ту ночь, ту степь и лунную дорогу, Которой мы с тобой шагали в рай». Эта простота неприхотливых полевых цветов и подкупала, делала бокал уютным, тёплым, милым и домашним. И Ольга Павловна поняла, что не сможет подарить его и, несмотря на обилие другой посуды, он теперь станет её любимым. Пока хозяйка изучала погоду за окном, чайник требовательно засвистел, призывая к себе внимание женщины. Не спеша, Ольга Павловна насыпала в любимый бокал ароматный дорогой кофе, плеснула кипяточка и прислушалась к звукам за окном. По подоконнику барабанил дождь. Женщина любила такую погоду, когда можно было сидеть в удобном кресле, закутавшись в тёплый плед, и, смакуя, маленькими глоточками пить божественный любимый напиток. Вот и сейчас, пододвинув кресло поближе к окну, она устроилась поудобнее и приготовилась наслаждаться жизнью. Несмотря на столь ранний час на улице уже появились редкие прохожие. Вот почтальон зашёл в их подъезд, неся свежую почту. Женщина вспомнила, как в молодости работала почтальоном, и также приходилось работать в любую погоду, будь то гололёд, зной, жара или дождь с градом. Люди ждали пенсию и их не волновало, как почтальон будет добираться к ним в непогоду. «Да уж, тогда мне приходилось несладко, - подумала женщина. – Надо было кормить детей, вот и пришлось согласиться на такую работу. Люди в большинстве своём добрые и жалостливые. Кто-то угостит пирожком, ко-то даст конфетку, кто-то поделится баночкой консервации – так и выживали». От воспоминаний Ольгу Павловну отвлекло какое-то копошение у мусорного контейнера. В предрассветный час в условиях проливного дождя видимость была плохая, и старушка не сразу поняла, кто там копошится? Приглядевшись, она ужаснулась: « Да это же человек! Что он ищет в мусорном баке? Да ещё и в инвалидном кресле! Видимо, бомж. Раньше я его не видела в нашем дворе». Стараясь не думать о роющемся в пищевых отходах человеке, Ольга Павловна пыталась себя отвлечь мыслями о детях и внуках. « Нет, я так не могу!» - сказала она себе и начала одеваться для выхода на улицу. Спускаясь по лестнице, женщина надеялась, что этот несчастный уже уехал и ей не придётся звать его в квартиру. Но - нет. Человек, уже промокший насквозь, всё ещё пытался выудить из грязного бака хоть что-то мало-мальски похожее на еду.
- Здравствуйте! - храбро подошла к незнакомцу Ольга Павловна. – Что Вы здесь делаете? Я раньше Вас здесь не видела.
- А что, нельзя? - человек недружелюбно посмотрел на женщину. – Я Вам мешаю? Идите, куда шли.
- Я шла именно к Вам и за Вами. Предлагаю подняться ко мне в квартиру, погреетесь, я Вас напою горячим чаем, отдохнёте.
Незнакомец недоверчиво посмотрел в сторону говорившей: « То ли шутит эта бабка, то ли издевается? Кто же его, такого мокрого, грязного и вонючего пустит к себе в дом?» Он молчал, не веря своему счастью.
- Ну, долго мы будем под дождём мокнуть? - поторопила его Ольга Павловна. - Пойдёмте. – И тут же, смутившись, поправилась: « Поезжайте за мной. Благо, у нас и пандус есть, Вы легко сможете подняться».
Ольга Павловна развернулась и решительно пошла в сторону своего подъезда. Пройдя несколько шагов, она обернулась, инвалид продолжал сидеть и обречённо мокнуть.
- Ну, же! Смелее! – подбодрила женщина и, увидев, что незнакомец двинулся в её сторону, удовлетворённо улыбнулась себе.
В квартире так сладко пахло ванилином и корицей от свежей выпечки, было так тепло и уютно, что у мужчины на глаза навернулись слёзы. Он давно отвык от домашней еды, тепла родных и уже не верил себе, что когда-нибудь сможет ещё раз ощутить это чувство защищённости и спокойствия.
- Продвигайтесь в комнату, - скомандовала хозяйка. – Не переживайте, что от коляски останутся следы, я уберу. Сейчас я постараюсь найти Вам сухую одежду, у меня что-то осталось от мужа, Вы переоденетесь, и будем пить чай.
- Давайте теперь познакомимся. Меня зовут Ольга Павловна. А - Вас?
- Николай Петрович.
Мужчина вдруг улыбнулся по-детски трогательно, и Ольга Павловна увидела перед собой нестарого ещё мужчину, вполне симпатичного.
В голове мелькнула мысль: « Да, если тебя отмыть, постричь, причесать и приодеть, ты ещё будешь красавец ого-го!»
- Ну, расскажите о себе, кто Вы, откуда, как оказались в нашем дворе?
Потягивая душистый чай с мелисой и чабрецом, угощаясь нежнейшим круассаном, Николаю Петровичу сейчас вовсе не хотелось разговаривать. Он просто смаковал каждое мгновение и наслаждался этим мгновением, всё ещё не веря своему счастью. Но хозяйка требовательно смотрела на него и ждала ответа. Немного помявшись, мужчина начал неторопливый рассказ: « Родом я из Новосибирска. Там родился, окончил школу, отслужил армию и устроился на секретный завод. Зарабатывал прилично, денег по молодости не копил и не считал. Появились дружки, которые «помогали» пропивать зарплату. Вскоре я влюбился в девушку, красивую, умную, стройную. Начали встречаться и быстро поженились. От завода я получил трёхкомнатную квартиру. Казалось бы, вот оно, счастье! Живи и радуйся! Поначалу так и было. Жена оказалась чистюлей, во всём любила порядок. Она как-то мудрёно себя называла иностранным словом, я забыл, каким». - Перфекционисткой, наверное? - подсказала Ольга Павловна. - Перфекционизм — это стремление быть безупречным, идеальным во всем. « Вот-вот, именно так, - подтвердил Николай Петрович. – Сначала мне это нравилось, приходишь домой, а там - чистота, уют, порядок. Но постепенно стало раздражать: увидит на полу крошечную соринку, бросает все дела, хватает пылесос и начинает уборку всей квартиры. А я, голодный, часами жду ужина. Дошло даже до того, что я боялся домой приходить, если вдруг нечаянно испачкаю где-то брюки. Обувь приходилось снимать на лестничной площадке, не дай, Бог, уличная грязь попадёт в дом. Жил я таком напряге несколько лет, а потом «сломался». Частенько стал после работы задерживаться, появились « на горизонте» старые дружки, с кем по молодости зарплату пропивал. В семье начались скандалы. К тому времени у нас уже было двое сыновей. Жена ругалась, мол, какой пример ты подаёшь детям? Я и сам понимал, что качусь по наклонной, но остановиться уже не мог. В один «прекрасный» день я не смог попасть домой, жена сменила замки, а мне выставила чемодан с вещами на площадку и выгнала. Я сначала думал: « Ну, побесится баба, да и успокоится. У кого в семье не бывает ссор? Одумается и позовёт назад». Но не случилось. Первое время ночевал у друзей - приятелей, хорошо хоть работа была. Постепенно мои запои становились всё продолжительнее, и в конце концов я потерял работу. Надо было как - то выживать, я начал «путешествовать», брал самый дешёвый билет на поезд дальнего следования и в дороге ходил по вагонам просил милостыню. Придумывал какую - нибудь легенду типа о больной жене, слёзно рассказывал, а люди верили и отзывались. Летом было хорошо, переночевать можно было и в парке на скамье. Постепенно одежда моя поистрепалась, мыться - бриться мне было негде, к тому же я потерял паспорт, а без него и в поезд не пускали. Вот так незаметно я потерял человеческий облик, махнул на себя рукой и стал натуральным бомжем. Однажды зимой я напился вусмерть, а был сильный мороз, я пытался греться в какой-то теплотрассе, как заснул – не помню. Очнулся уже в больнице с ампутированными ногами. Кто - то заметил меня, уже почти закоченевшего, вызвал «Скорую» помощь. Врач потом сказал, что у них и надежды никакой не было, что смогут меня спасти. Отогрелся я в больнице, отоспался, отъелся, поправился - и снова: « Да здравствует улица!» А потом с одним корешом приехал в ваш город. Здесь тепло, много фруктов и ягод, красивая река, в которой летом можно купаться и стирать одежду. Ольга Павловна слушала Николая Петровича и думала о своём: « Как же это страшно, когда ты никому не нужен! Она это уже испытала на себе однажды. Но у неё есть квартира, дети, внуки - всё - таки какая - то опора! А тут же совсем дело - дрянь! Человек скитается по мусоркам, не может даже помыться и постираться, питается чужими объедками - ужас просто!» И Ольга Павловна взялась опекать нового знакомого. Взять его к себе на постой она, конечно, не могла. Но каждый день выносила ему поесть, иногда приглашала устроить банно - прачечный день. И всё это время женщина обивала пороги казённых учреждений, пытаясь добиться социального пособия или определить человека в Дом сестринского ухода. Но наша бюрократия непробиваема. С последней надеждой Ольга Павловна обратилась к главному врачу одной из больниц: « Еленочка Александровна, дорогая! Помогите, пожалуйста! Положите моего знакомого в больницу. У него наверняка есть много заболеваний. Пусть он хоть недолго полежит у вас, отогреется, подлечится. Пожалуйста! Я Вас очень прошу, помогите!» Елена Александровна была давней знакомой и не смогла отказать Ольге Павловне в её странной просьбе. И вот чисто выбритого, подстриженного, в новой опрятной одежде, Николая Петровича на такси доставили в приёмный покой. К нему вышел пожилой лысоватый, невысокого роста, хирург, внимательно осмотрел прибывшего и, тяжело вздохнув, произнёс: «К сожалению, или к радости, «нашего» здесь ничего нет. Я при всём уважении к Елене Александровне не могу положить этого человека в стационар».
- Я так и знал, что меня не положат, - грустно сказал Николай Петрович, украдкой смахнув с глаз набежавшие слёзы, и покатил свою коляску в туманную Неизвестность.