Никто не знал, откуда появилась в этом маленьком селе старая цыганка с внучкой. Они заняли давно пустующий домик и стали там жить. Вскоре приехали наследники на этот домик и сельчане надеялись, что они выселят непрошенную гостью из домика. Но нет! Наследники уехали, а старая цыганка продолжала там жить. Видимо, договорились.
В селе называли цыганку Азой, хотя на самом деле у неё было другое имя. Первое время, она поправляла и просила её не называть Азой, а потом и сама привыкла.
Сельчане были недовольны таким соседством и если что-то где-то пропадало, считали, что в этом виновата Аза. Конечно, у цыган в крови воровство, но там где они живут, обычно не воруют. Аза тоже жила тихо и ничего ни у кого не воровала. Может быть, где-то, но не в своём селе. А вот от её внучки доставалось всем у кого росли плодовые деревья. Никаких препятствий оборвать яблоню или сливу у девчонки не было. Она перелазила через высокие заборы, не боясь проходила мимо злых собак, залезала на дерево и обносила плоды, не оставляя ничего хозяевам. И ей не мешала длинная юбка в цыганском стиле, которая обычно была на ней надета.
.
Внучку звали Лала. Ей было лет десять, когда она со старой цыганкой появилась в этом селе. Она бурно реагировала, когда местные дети пытались называть её Ляля.
- Ляля – это кукла, а Лала – тюльпан. Я не кукла, я тюльпан, а вы потрудитесь называть меня правильно.
До приезда в село Лала не училась в школе и теперь пошла в первый класс в десять лет. Старая цыганка следила за учёбой внучки, заставляла её делать уроки и одевала её в школьную форму. В школе Лала внешне не отличалась от одноклассников, а возвращаясь домой, надевала свою привычную цыганскую одежду.
Училась Лала без прилежания, и хотя старая цыганка следила за выполнением ею домашнего задания, уроки Лала почти не учила. Но видимо память у неё была хорошей и потому ей было достаточно прослушать учителя и потом хорошо ответить на следующем уроке. Но это касалось только устных предметов. А вот математика ей никак не давалась. Она не могла понять даже самого элементарного.
- Деньги я посчитать и так смогу, без вашей математики, - говорила она учителю математики, - вы мне маленькую троечку поставьте.
Но а поскольку ставить четвертные двойки было не принято, так как они приносили учителю слишком много проблем, то желанную троечку она получала.
Так было до седьмого класса. Потом в их школу пришёл новый математик. Кирилл Матвеевич только закончил пединститут, математику он знал и любил и мириться с учениками, нежелающими её учить, не собирался. Проверив знания учеников на первых же уроках, он отобрал троих для дополнительных занятий. Никто не ожидал, что Лала пойдёт на эти занятия, а она пришла. И дело было вовсе не в желании разобраться с трудным предметом. Дело было в учителе.
Влюбиться в учителя это обычное явление и бывает часто. Девочки влюбляются, страдают из-за того, что их предмет любви никак не реагирует на них и, как будто и не замечает. Страдают тихо. Но Лала тихо страдать не могла. Она бурно проявляла свою любовь. Она сторожила Кирилла Матвеевича утром возле школы, вечером возле его дома и каждый раз говорила ему, что любит и согласна на всё. И добавляла, что всё сделает для того, чтобы и он её полюбил.
На дополнительных занятиях она сидела тихо, не мешала, но всегда в конце занятий говорила, что она ничего не поняла и просила позаниматься с ней ещё. Все уходили, а Кирилл Матвеевич оставался наедине с этой трудной ученицей.
Но Лале вовсе не знания были нужны, ей надо было вновь и вновь сказать молодому учителю о своей любви. Кирилл Матвеевич не знал, как ему поступить. Рассказать об этом директрисе и пусть она оградит его от этих приставаний? Как-то не очень хорошо это будет выглядеть.
Но до директрисы это и без его обращения не могло не дойти. Она пригласила учителя к себе и ничего не могла сказать лучшего, чем обвинить его же в этом. Кирилл Матвеевич тут же написал заявление на расчёт и уехал из села.
Но не такой была Лала, чтобы просто так выбросить из головы и отпустить свою любовь. Она его нашл.
Кирилл не мог понять, каким образом она узнала его адрес? Ведь он никому в селе его не давал и уезжая сам не знал где остановится, где будет жить и работать.
Продолжение следует