Лишь только разговор стал предметным, всю скованность лейтенанта как рукой сняло. Он сразу оказался в своей стихии, в мире фактов, обстоятельств, умозаключений, где не было места странным впечатлениям этого утра.
– Прежде всего, Дмитрий Дмитриевич, позвольте вам кое-что показать, – сказал он и начал доставать из сумки и класть на стол какие-то предметы. Это были: фигурка толстопузого буддийского монаха, постер с изображением рок-музыканта и маленький томик стихов. Разложив всё это перед собой, Денис повернулся к старшему следователю и, настойчиво блеснув очками, сказал: – Мне удалось раздобыть эти вещи у родственников жертв. По одной на каждую из трёх девушек.
Селезнёв недоумённо посмотрел на него.
– Вы виделись с родственниками? Зачем? Всё, что можно, они нам уже рассказали.
– Всё, что могло понадобиться следствию, Дмитрий Дмитриевич. Но я задавал им другие вопросы. Вопросы, касавшиеся их дочерей, их жизни, их характеров, привычек и так далее. Понимаете, я интересовался жертвами, потому что обычно так не делают. Обычно жертвы нужны лишь для того, чтобы выйти на убийцу. Я решил пойти иным путём.
– Честно говоря, я удивлён, – нахмурился Дмитрий. – Вы уверены, что следовало ещё раз беспокоить несчастных родителей? Они и так намучались.
– Это было совершенно необходимо, – подтвердил Смехов и покраснел.
– Что ж, допустим. Но при чём тут эти вещи?
Денис поднял вверх палец.
– В этом и заключается моя идея, она пришла мне в голову ещё позавчера. Мы никак не могли найти мотива, потому что этих девушек ничто не связывало, общими были лишь пол и примерный возраст, но не мне вам говорить, что этого недостаточно. Маньяку нужен триггер, тот маленький элемент, незначительная подробность, которая вызовет к жизни его внутреннего монстра. Как раз этот штришок нам найти не удавалось. Девушки были слишком разными, вели очень разный образ жизни. И вот я подумал: а может, всё наоборот? Возможно, нужно искать не общее, а различное? Что-то особенное у каждой жертвы, что позволяет, тем не менее, их связать? Вот я и начал расспрашивать об их особых пристрастиях, хобби, интересах. И оказалось, что всё складывается в определённую систему.
Селезнёв недоверчиво хмыкнул и отхлебнул кофе. Катя за стойкой слушала с неподдельным вниманием, даже дыхание, как показалось Денису, затаила.
– Эти вещи, полагаю, тоже часть системы? – не без иронии спросил Дмитрий.
– Совершенно верно, Дмитрий Дмитриевич, они – её материальные свидетельства, если позволите так выразиться. Вот этот монах принадлежал Надежде Найдёновой, первой жертве. Она, как мне объяснили родители, увлекалась различными верованиями и религиями, коллекционировала изображения и фигурки божеств. Это раз. Далее – Валентина Рыжова, вторая жертва. Ей принадлежит этот постер с Дитером Боленом. Она была ярой поклонницей немецкой поп-музыки, фанатела от ModernTalking. Вкус, надо заметить, весьма старомодный, но уж как есть. И, наконец, третья девушка, Юлия Перова, как мне удалось выяснить, – начинающая поэтесса. Это – томик её стихов, издание любительское, хотя и довольно большим тиражом, пятьсот экземпляров. Стихи приличные, насколько я могу судить, но в них есть одна характерная особенность: там постоянно употребляется слово «бог». В самых различных и чаще всего необоснованных контекстах. Вы понимаете, к чему я веду?
Селезнёв морщил лоб и нервно закусывал нижнюю губу. На плите споро шкворкала яичница. Катя смотрела на молодого лейтенанта во всю ширь своих больших глаз. Часы над их головами переливчато прозвонили восемь часов.
– Если честно, я вас совсем не понимаю, – признался Дмитрий. – Монах, Дитер Болен, томик стихов – у меня это всё никак не связывается воедино.
– У меня поначалу тоже не связывалось. Пока я не начал вчитываться в эти стихи. Вот тогда мне и пришла в голову одна идея – я сперва подумал, что это бред сумасшедшего, но потом решил, что раз уж мы имеем дело с сумасшедшим, то нужно попытаться проникнуть в его логику. Знаю, знаю, что вы хотите сказать. Что метод “перевоплотись в убийцу и мысли как он” отнюдь не нов и весьма спорен. Впрочем, я вовсе ни в кого не перевоплощался. Я просто попытался взглянуть на ситуацию под иным углом, и – эврика! – это сработало. Судите сами: девушка, увлекающаяся коллекционированием божеств; девушка, фанатеющая от певца; девушка, постоянно поминающая в своих стихах бога. Так очевидно, так просто – а я продумал над этим несколько часов! Но теперь-то всё стало на свои места.
– Господи, Денис, да не томите вы уже! – в сердцах воскликнула Катя. – Что вы там такое поняли?
Дмитрий кинул на неё быстрый взгляд, собирался что-то сказать – и не сказал. Видимо, вполне разделял мнение своей жены.
– Извините, Катерина, я сейчас, – поспешил успокоить девушку Денис. – Я уже перехожу к сути. Так вот, налицо серия жертв, наделённых определёнными признаками. Налицо сумасшедший, убивающий их по определённому принципу. И трижды появляется мотив, связанный с религией. Какой-то список, свод, перечисление. А какой, спрашивается, самый известный список религиозного содержания мы знаем?
Лицо Дмитрия внезапно озарилось.
– Ты это серьёзно? – медленно проговорил он. – Ты действительно считаешь...
– Почему же нет, Дмитрий Дмитриевич, ведь это лежит на поверхности. Мы не могли додуматься, потому что не уделили должного внимания жертвам. Но теперь всё сходится.
– Да что сходится? – в полном отчаянии возопила Катя. – Можете вы мне по-человечески объяснить?
– Денис Олегович хочет сказать, – размеренным тоном, ещё сомневаясь и желая убедить себя собственным спокойствием, заговорил её супруг, – что мы имеем дело с религиозным маньяком, выбирающим своих жертв в соответствии с Десятью заповедями.
– Десятью заповедями? – растерянно переспросила Катя.
– Да-да, именно так, – заспешил Денис. – Десять заповедей, которые, по легенде, Моисей получил на горе Синай и в соответствии с которыми его народу надлежало жить. Кто-то возомнил себя мстителем за нарушение этих заповедей и вершит в нашем городе свой суд. Первая заповедь гласит: "...Да не будет у тебя иных богов, кроме меня". Первая жертва занималась коллекционированием различных божеств, то есть, с извращённой точки зрения маньяка, грубым образом эту заповедь нарушала. Дальше вторая заповедь: "Не создай себе кумира". А ведь именно этим и занималась Валентина Рыжова, молившаяся на Болена и ModernTalking. Ну и, наконец, заповедь третья: "Не поминай имя Господа твоего всуе". Стихи Юлии Перовой, как я уже сказал, подобными упоминаниями просто пестрят. Вот вам и картина, вот вам и связь, вот вам и мотив!
Разгорячившись, он с силой хлопнул по столу ладонью, так что задребезжала посуда, а кофе из чашки Дмитрия едва не выплеснулся ему на костюм. Но на это никто не обратил внимания.
– Что ж... – протянул старший следователь, – за отсутствием иных теорий... Ну а четвёртая жертва...
– С четвёртой жертвой всё совершенно очевидно, – быстро прервал его Денис. – Она была студенткой и подрабатывала в ресторане. Работала по вечерам в будние и полный день в субботу. В субботу, Дмитрий Дмитриевич. А четвёртая заповедь говорит: "Чти день субботний". День, когда Бог, создав мир, отдыхал от трудов своих. Вот вам и очередной кирпичик.
Некоторое время старший следователь молчал, тихо кивая в такт каким-то своим мыслям. Затем встал, выключил яичницу, скинул её на тарелку и поставил перед Денисом.
– Поешьте, вам надо сейчас подкрепить силы, потому что день, кажется, нас ожидает... творческий, – подобрал он неожиданное слово. – А я пока позвоню Сергею и попрошу его кое-что проверить в связи с этой теорией. Нда, мысль интересная, весьма интересная, ещё бы только... – он не договорил и погрузился в раздумья.
– Вы такой молодец, – обратилась к Денису Катя, – взяли и раскрыли это ужасное дело, с которым никто не мог справиться.
Лейтенант смущённо дёрнул плечами и неловко усмехнулся.
– Ну что вы, какое там раскрыл, – сказал он, разрезая упругий скользкий желток. – До раскрыл ещё... ехать и ехать. Ведь самое главное в любом деле – поймать преступника. А до этого нам пока очень далеко...