- Александр, - мужская ладонь стремительной рыбкой нырнула в мою.
Нужно было представиться в ответ, но я вдруг забыла своё имя.
На моей веранде стоял - и этого просто не могло быть наяву- живой мужчина. Теплая ладонь подтверждала его присутствие, но не рассеивала недоумения.
- Срочная кулинарная помощь, - запищала пояснительная бригада в моём радионаушнике.
Потянуло запахом обожжённой плоти.
- Игуана же в духовке! - очнулась я.
Я пропустила вперёд этого невероятного блондина в неопреновом костюме; сразу в дверях кухни, где уже стоял чад, визитёр скинул свой рюкзак.
Вначале он прыснул в белесую завесу дыма из баллончика. Всё тут же схватилась огнём, заклубилось и в секунду схлопнулось.
Он достал из рюкзака мятную пыль, привычным жестом любителя текилы положил щепотку на ребро запястья и дунул. Гари как не бывало.
Голой рукой открыл дверцу духовки, вытянул животное за обуглившуюся шею и бросил в раковину. Игуана закатила глаза и зашипела под напором остужающей воды.
- Ладно, с ней потом, - деловито произнёс Александр и стал разбирать рюкзак.
На столе, с которого мне пришлось сдвинуть останки постряпушек, один за одним стали появляться неведомые мне инструменты, слепящие глаз хромом.
Через десять, от силы двенадцать, минут кухня преобразилась. Её уже наполняли дивные запахи, над синим цветком газовой горелки кипел сарапатен, отдавая запахи запекаемой свиной крови и лука. Я колола лёд для кайпириньи, Александр абилировал смирившуюся с участью главного блюда игуану, орудуя поварским тесаком, как эскалибуром, и жирные куски уже шкворчали в воке.
Гости были на подходе.
Я опрокинула полстакана акветты, чтобы встретить их стоя. Я теперь всё разбавляю на три четверти. После того, как почти спалила кухню.
- Я научу тебя делать фламбе аккуратно, - пообещал Александр. - Грубо говоря, нет ничего проще. Когда я жил в Голландии…
Александр не закончил фразу, оставив меня на произвол тут же устремившейся в путешествие фантазии.
На его браслете с крохотным вмонтированным экранчиком выла сирена. Бегущая неоновая строка оповещала, что его уже ждут на следующем вызове, где-то под Туапсе. Там срывается свадебный банкет.
Подхватив свой «аварийный» чемоданчик (я даже не успела заметить, как Александр его собрал), мой спаситель взмыл в воздух и рассёк сырой, набрякший дождём, воздух моего района.
Через пару секунд его алый плащ, раскинутый в выси парапланом, видели над морем, но по пути он успел сдвинуть с огня убегающее молоко в соседнем доме и перевернуть гёзлеме на сковороде пожилой забывчивой турчанки двумя кварталами выше.
В следующий раз я увидела Александра на банкете в одном из кремлёвских залов. По телевизору, конечно.
Его представляли юбиляру, аскету и спортсмену, не признававшему валтасаровского размаха пиршеств, но любившему дичь из дальневосточных угодий. Тут недостаточно было изощрённых кулинарных навыков. Требовалась целая банкетная стратегия — удивить гостей и не расстроить пищеварения тостуемого, самому не попасть в ощип.
И сделать это предстояло без привычного инвентаря — фэсэошники не пропустили с волшебным чемоданчиком.
Интересно, откуда Александр теперь достанет свой сияющий эскалибур?
Миллионы зрителей, любителей кулинарных и прочих шоу, приготовляемых в останскинской «кухне», прильнули к экранам, как римская чернь, облепившая арену Колизея.
Саша, ты справишься! Александр, Вас ждёт венок из лаврушки, - заговаривала я собственный страх.
Я знала, за нашего кулинарного гуру, Бэтмена, в мгновение ока приземляющегося на погибающей кухне в любой точке мира, повязывающего плащ, как фартук, и отважно бросающегося хоть к плите, хоть к походному примусу, болеют тысячи.
Все те, кого он спасал от голодной боли под ложечкой в алтайской степи или под скалами Маркотха, чьё нёбо и язык помнили вкус его чебуреков и плова, жареной сельди, нисуаза и раскалённого буйабеса, желали ему победы.
Назавтра Александру предстояло накрывать стол для ближнего круга: наконец-то пятьдесят.
Я плеснула себе пятьдесят арманьяка и потянулась пузатым бренди-глассом к монитору — в зуме ждали друзья, готовые выпить за Сашино здоровье.