Шаттл бешено вращался, цепляя мусор и разбрасывая его во все стороны. Попавшийся на пути крупный кусок обшивки приостановил вращение, сильно стукнув фонарь кабины. От грохота пилот, наконец, пришёл в себя. Его рука потянулась к правому виску — из-под шлема тонкой струйкой текла кровь. Человек силился понять, где он, как он тут оказался, и память медленно возвращалась к нему. Расстегнув лямку, он рывком сдёрнул с головы треснувший кусок пластика. Рана была неглубокая, шлем принял на себя основную тяжесть удара. В конце концов «Пегас» не был предназначен для боя, и убранство кабины не предусматривало резких манёвров. Тем более, столкновений.
Дождавшись пока в глазах не перестало троиться, человек, сощурившись, бросил взгляд наружу, на остекление кабины, на помятый носовой обтекатель и дальше в космос. Сообразив, что происходит, он потянулся к ручке управления и дёрнул её в противоположное вращению направление. Со скрипом из динамика сработала сигнализация — система управления маневровыми двигателями была сильно повреждена. Шаттл с великой неохотой, прерывисто выбрасывая белые струйки из маленьких сопел, начал стабилизироваться.
Всё ещё приходя в себя, пилот окинул глазами датчики. Часть панелей треснула, часть застыла, отображая показания до удара. Внимание привлёк заряд батарей, он был на критически низком уровне. За спиной пилота что-то громко щёлкнуло, из утопленной в стенку сетчатой дверцы вылетел сноп искр. На секунду пропало и вновь восстановилось питание. Человек с усилием повернул потёртое кресло, отстегнул взявшийся крестом на его груди ремень безопасности, и, чуть оттолкнувшись, то и дело, хватаясь за стену, поплыл к шкафу. Покосившиеся металлические дверцы со скрежетом распахнулись.
Представшая пред пилотом картина не сулила ничего хорошего — батареи были повреждены настолько сильно, что своими усилиями починить их он не мог. Видимо, перегрузка щита, впитавшего в себя удар из плазменной пушки, и последовавшее столкновение привели к расколу кристаллов. И не просто к расколу, а взрыву — в кожухах были видны отверстия, словно от картечи. Будь это кристаллы первых образцов, без защиты, он уже давно бы корчился в агонии, а спасателям пришлось бы иметь дело с кристаллидом. К счастью кислота успела нейтрализовать все вырвавшиеся наружу частицы.
Из трёх батарей рабочей оставалась только одна. Но и её заряд приближался к нулю. Пилот вспомнил, как вернувшись с курьерского задания, его механик по очереди снимал кристаллы для подзарядки. Когда он спросил, почему для этого нужно их каждый раз снимать, ведь под брюхом «Пегаса» имелись разъёмы для силовых кабелей, механик ответил, что на новейшем крейсере «Лиситея» таких кабелей нет. Штатные перехватчики заряжаются от опорной штанги, которая одновременно фиксирует и питает их. Когда началась война, оказалось, что у Федерации не хватает истребителей охранения, поэтому на службу были призваны все, включая и старенькие «Пегасы». Наспех смонтированные лазерные пушки отличались исключительной прожорливостью. Это в нагрузку к ненадёжности и любви ломаться в самый неподходящий момент. Едва начал заряжаться третий кристалл, как завопила сирена — все корабли поднимали по тревоге. Уже тогда пилота глодало нехорошее предчувствие.
Человек пришёл в себя и отработанными движениями стал отключать одну систему за другой. Всё, без чего он мог сейчас обойтись, лишалось питания. Внешнее освещение, подогрев масла гидравлики, конденсаторы лазерных пушек, один за другим со щелчком опускались тумблеры. Ещё раз проверив, что энергия шла только на самые нужные агрегаты, пилот прильнул к панели связи. Рация не пострадала, однако одного взгляда на останки шлема было достаточно, чтобы понять, что связаться через него уже не получится. В хвосте шаттла находился дублирующий терминал, которой служил для связи с техническим персоналом, однако он так же позволял выходить на основные частоты. Поборовшись со спутанным, местами треснувшим, проводом, пилот нажал на кнопку передачи — вспыхнул зелёный огонёк.
- Говорит … , - пилот на секунду задумался, вспоминая свой позывной. - «Лиситея» два ноля двадцать восьмому.
Щёлкнул микропереключатель, зелёный огонёк потух. Тишина.
- «Лиситея» два ноля двадцать восьмому... «Лиситея» ответь!
Только сейчас пилот понял, что эфир пуст. Во время боя космос окрасился во все цвета радуги, эфир был забит настолько, что слова нельзя было вставить. Сейчас же царила мёртвая тишина.
- «Лиситея», «Лиситея» два ноля двадцать восьмому, ответь чёрт тебя дери!
В хромированной вставке отражалось лицо пилота. Бледное с красноватым оттенком аварийного освещения оно походило на застывшее лицо мертвеца,
- «Агамемнон» два ноля двадцать восьмому! - пилот запросил огромный линкор, в охранении которого находился его крейсер.
- «Агамемнон», «Агамемнон» два ноля двадцать восьмому! - не мог же такой исполин проиграть. Это был один из флагманских кораблей Федерации. Он был гордостью их космического флота!
- Неужели …
Подумав, он потянулся к микрофону, но раскрыв рот не издал ни звука. Выдохнув, выпустил его из руки и тот, влекомый разжатым проводом-пружиной, устремился обратно к терминалу, мотнулся там пару раз и безжизненно повис перед лицом впавшего в оцепенение человека.
«Должно быть, они отступили, - подумал пилот. - Противник дрался отчаянно, и наши решили отступить для перегруппировки. Они скоро вернутся!». В его глазах вновь вспыхнула искра жизни. Вера в то, что его подберут, придала ему сил. «Нужно собраться! Что первое? Осмотреть корпус!».
Осторожно цепляясь за переборки и выступы приборных панелей, пилот проплыл от хвоста до своего кресла, внимательно осматривая, нет ли повреждений, нет ли утечки кислорода. Через узкий лаз он спустился на технический этаж. Тут царила кромешная тьма — перегрузка выбила все лампы. Даже аварийное освещение не работало. До человека донёсся запах палёного. Пощупав по карманам, он извлёк брелок с ключами и мини-фонариком, включил его и сразу обнаружил источник — из регенератора воздуха тянулся жидкий сизый дым. Огромная шайба, размером с две его ладони, почернела, раскололась и выпала из крепления. Запасных не было, а значит, кислород быстро кончится. Решение пришло моментально. Пилот вспомнил, что в скафандре для внешних работ есть схожий регенератор, правда чуть меньше. Пожелтевшая от времени шайба с лёгкостью вошла в разъём. Задвинута крышка, щёлкнул ключ, и над регенератором вновь зажглась зелёная лампочка. Из диффузора над головой человека подул слабый ветерок.
Не зная чем ещё заняться, человек вернулся в своё кресло и стал наблюдать за космосом. В полнейшей тишине мимо него в потоке межзвёздной пыли неслись останки двух флотов. Вырванные куски обшивки, ящики, уцелевшие цилиндры с ракетным топливом. Попадались скрюченные трупы. Некоторые разбухли и напоминали покрашенные в синий цвет манекены из магазина одежды. Загородив на миг местное солнце, пронеслась оторванная командная надстройка вражеского крейсера. Остекление было выбито, жалюзи не опущены — каждый, кто находился внутри был мёртв.
Тут, из всего однообразного потока в глаза пилоту что-то бросилось. Оно сильно выделялось на фоне остального мусора. Это была «Гарпия», лёгкий одноместный перехватчик Федерации. Человек узнал окраску — это была машина одного из асов «Лиситеи». Вообще, кадровые держались подальше от призванных, считая себя элитой. Смотрели мимо, разговаривали сквозь зубы. Но сейчас пилот забыл обо всех раздорах и неурядицах, обо всех дрязгах, что между ними возникали. Сейчас, хотели они того или нет, все кто выжил, оказались одной ситуации.
Перехватчик приближался. Он плыл медленно, окружённый останками кораблей и шаттлов, мусором и трупами. Его корма была разворочена, мини-реактор разрушен, а кристаллов не было вовсе. Медленно вращаясь, в один из разворотов человек заметил движение в кабине «Гарпии». Её пилот был жив! Тот тоже заметил человека в «Пегасе» и шевельнулся. Сквозь начавшее покрываться инеем остекление он слабо махнул рукой, то ли приветствуя, то ли прося о помощи. Было очевидно, что силы покидали его. Обогрев отключился с потерей питания, а кислород на таких корабликах был только в баллонах, и он тоже был на исходе.
Не медля ни секунды, человек рванул к скафандру, но вспомнив, что шайба очистителя находится в регенераторе «Пегаса», завернул вниз. Вернувшись к шлюзу, он с размаха водворил её на место. Отточенными многолетней практикой движениями влез в скафандр, проверил герметичность, заряд аккумулятора, наличие сжатого воздуха. Всё было готово. Дверь во внутренности «Пегаса» с шипением плотно зарылась. Пошло выравнивание давления, скафандр начал расширяться. Разгерметизация окончилась, но ничего не произошло. Человек посмотрел на панель, аппаратура показывала, что всё в норме. Подождав ещё пару секунд, он перевёл процесс в ручной режим, нажал на кнопку открытия люка, но снова ничего не произошло. Тогда он взялся руками за вентиль, как мог упёрся ногами в стенки шлюза, и изо всех сил попытался отдраить люк. Рывок, второй, ещё — не поддавалось. Даже с места не сдвинулось. Похоже, ударной волной перекосило корпус шаттла, заклинив запирающие механизмы настолько, что даже автомат открытия с его гидравликой был бессилен. Поняв, что он ничего не сможет сделать, человек вновь загерметизировал шлюз, впустил воздух и ввалился внутрь. Не снимая скафандра, он пробрался к креслу. «Гарпия» уже была далеко и, продолжая вращаться, уносила умирающего пилота. Не в силах сделать что-либо, хоть как-то помочь, человек зарыдал. Визор быстро запотел. Сквозь туман последнее, что он увидел, прежде чем «Гарпия» исчезла из поля зрения, это то, как пилот перехватчика поднёс руку к остеклению и уронил её, а следом и сам подался вперёд удерживаемый ремнями.
Время текло медленно. В распахнутом визоре шлема, валявшемся у ног пилота, отражалась мигавшая красная лампочка. После потери энергии и управления автоматика запустила, и, не прекращая, передавала сигнал бедствия. Он сливался в единый хор тысяч таких же голосов. Человек забрался с ногами в кресло и съёжился — температура на верхнем уровне падала. Отопление, как и многие другие системы, вышло из строя и работало с перебоями, да и то только в аппаратной, внизу.
Стараясь хоть как-то развлечься, пилот вспоминал жизнь на «Лиситее». За недолгое пребывание на несущем крейсере он перезнакомился с другими призванными пилотами и механиками. Их поселили в трюме, среди контейнеров и ящиков. Редким счастливчикам досталось место в общих с командой корабля каютах. Набирали всех, под гребёнку. Умеешь управлять перехватчиком, грузовиком, да даже почтовым шаттлом — добро пожаловать. А если ещё и со своим корабликом, то тем более! Среди всей этой пёстрой публики попадались даже освободившиеся уголовники. Был один такой, размалёванный, клейма ставить негде. Регимантас вроде имя было, а звали по разному, кто Реги, кто Атас. Сразу после отсидки, он устроился на тяжёлый орбитальный мусоровоз. Его не раз подначивали, мол, где его ароматный фрегат, что неизменно бесило его. Была женщина, Елена. Не первой свежести, но отпечаток былой красоты всё ещё прельщал некоторых. Хотя, это можно было списать на, в своём большинстве, мужской коллектив, где либо ты, либо тебя. Деревенский кулибин, она с лёгкостью могла разобрать и снова собрать практически любой небольшой корабль. Инженеры «Лиситеи» не брезговали её помощью. Весёлая и простая как бутылка «Космо-Кваса», не дура выпить и зачастую душа компании. Или вот ещё Иваныч... Внизу что-то громыхнуло, словно гаечный ключ упал на металлический пол.
Человек встрепенулся и вытянул шею прислушиваясь. Затем осторожно поднялся и поплыл к узкому колодцу, что вёл в тёмные недра шаттла. Тишина. Он включил фонарик и, хватаясь за выступавшие ступеньки, осторожно погрузился внутрь. Слабый лучик света рыскал по стенам и углам — ничего необычного. Тут было теплее, чем наверху, и человек решил остаться, пока не согреется. Темнота и абсолютная тишина побороли все страхи и переживания. Он закрыл глаза и уснул.
Неизвестно сколько прошло времени. Человек вдруг дёрнулся, и со сдавленным криком стал махать руками, пытаясь схватиться за что-нибудь. Придя в себя и вспомнив где находится, он схватился за ручку одного из блоков и прильнул к прохладной металлической стенке. Ему становилось чуть спокойнее, чувствуя что-то, на что он может опереться. В горле пересохло и хотелось есть, но припасов на шаттле не было.
- Хотя..., - произнёс вслух человек, вспомнив про бак с технической водой, которая использовалась для охлаждения кристаллов при перегреве.
Вновь скрипнула сетчатая дверца, пальцы судорожно ощупывали медную трубку, соединявшую пластиковый бачок с широким радиатором, на котором крепились кожухи с кристаллами. Капель воды тоже не было видно. Человек с лёгкой улыбкой облизнул взявшиеся коркой губы. Гайка неохотно поддалась и медная трубка отошла. Торжествуя, он на дрожащих руках поднёс ко рту снятый с креплений бачок. Из отверстия вышло несколько прозрачных, словно слеза, капель. Стоялая вода отдавала металлом. Приоткрыв пластиковую крышку с другого конца человек, наконец, приложился и сделал пару глубоких глотков. По горлу словно садануло наждаком, немного воды попало в дыхательные пути и он, сгорбившись, судорожно откашлялся.
- Не в то горло попало? - услышал пилот чей-то голос. - Осторожней, а то спасать некого будет.
Голос шёл снизу из аппаратного отсека. Пилот сглотнул остатки воды вперемежку с подступившими соплями, ещё раз громко скашлянул и отложил бачок обратно шкафчик, предварительно закрутив крышку. Подобравшись к колодцу, он заглянул в кромешную тьму.
- Э-эй, кто там?
Цепляясь за выступавшие ступеньки, он с фонариком на изготовку погрузился вниз. Заглянув в отсек, он увидел, как в свете красного аварийного света сидит на полу Иваныч, его механик, и, не обращая внимания на пилота, над чем-то корпит. Человек протёр всё ещё слезившиеся глаза, но механик не исчез. Кривая ухмылка на его лице, несмываемая, с тонким шрамом под нижней губой обычно предваряющая новую шутку в этот раз выглядела зловеще. Пилот обернулся — нет, чтобы попасть в нижний отсек нужно было пройти мимо него. Да и люк шлюза заклинило.
- Иваныч? - ухмылка механика стала шире. - Как... в смысле как ты сюда попал? Ты же оставался на «Лиситее»!
Тот ничего не ответил, а только продолжал над чем-то возиться. Даже голову не повернул. Пилот подплыл ближе и собрался было протянуть к нему руку, чтобы потрогать.
- Пожрать бы чего-нибудь, а? - опередил его Иваныч. - Да и воды мало.
- Да... но ведь они вернутся! Нужно лишь … нужно лишь экономить воду, а без еды …
- Будешь пить эту воду — быстрее загнёшься. Лучше пристройся тут где-нибудь, не трать силы зря.
- Так ты настоящий? Или... ?
Механик остановился и, повернув голову, посмотрел пилоту в глаза. Человек отпрянул. Снаружи что-то чиркнуло по корпусу. Звук быстро перерос в громкий скрежет. Пилот оглянулся и что есть силы рванул наверх. Добравшись до своего кресла, он стал ждать, когда появится то, что зацепило шаттл. Но сколько он не смотрел, ничего не было видно. Скрежет постепенно сошёл на нет, и вновь воцарилась тишина.
- Что это было? За нами пришли? - произнёс пилот и обернулся. Никого.
Подождав ещё немного и так ничего и не увидев, он вернулся в нижний отсек. Там в кромешной тьме уже никого не было.
- Иваныч? Иваныч, ты здесь? - напрасно он сажал аккумулятор фонарика, рыща по отсеку кружком тусклого света.
Его охватило волнение. Сжав в руке комбинезон пилот озирался не находя себе места.
- Иваныч? - произнёс он жалобно. - Что за... Ты призрак что ли?! - закричал пилот в пустоту. - Может это вода...
Помедлив, он, наконец, вернулся в своё кресло. Мысли роились в его голове не позволяя сконцентрироваться хотя бы на одной.
- Он не мог попасть снаружи, я бы его заметил — раз. И два — люк заклинило. Он не мог быть там изначально. Он оставался на крейсере когда нас подняли по тревоге. Да и я бы его заметил в первый раз, когда туда спустился. Призрак? Да ну, ерунда какая-то ...
Пилот вытянул шею вслушиваясь, ему показалось, будто кто-то разговаривает. Однако время шло, и других звуков, кроме собственного дыхания, он не так и не услышал.
«Призраки — это сказки», размышлял он. Даже во время длительных межзвёздных переходов, когда им нечего было делать и они устраивали попойки с дрянью, которую их умельцы гнали из всего, что под руку попадётся, даже во время пьяных баек, самые правдоподобные рассказы про всякую нечисть, что нападает на заблудившихся космонавтов, ему становилось скучно. Он определённо не был суеверен. Остаётся …
Вновь он уловил что-то краем уха. Опять показалось? Холод пробирался по его ногам, цеплялся за руки, вползал под комбинезон.
- Эй, там есть кто? - громко произнёс пилот и для верности поднял первое что попалось.
Тишина. Посмотрев на свою руку, он увидел, что держит обломок расколовшегося шлема. Отбросил его в сторону, тот попал в основание приборной панели, зацепился там прядью порванных проводов и застыл.
- А может я при ударе тронулся головой, и мне это чудится? Лежу я сейчас в лазарете, значит, голый … и меня обмывает медсестричка, - Тут он вспомнил недавнюю встречу с одной медсестрой, когда командир звена отправил его для прохождения очередной медкомиссии.
- Молодая, упругая, выпирающая грудка. Талия такая, что просто засмотреться. И попка такая, что просто ммммм! - с наслаждением произнёс он, забывшись на минуту.
Тут пилот почувствовал что-то под локтем и пришёл в себя.
- Не-ет, вряд ли коматозники настолько живые. Тогда что? Вода? Иваныч сказал, что вода плохая и что из-за неё …
Снова неясный шум. Будто кто-то разговаривает и при этом смеётся. Человек с опаской подплыл к колодцу и нырнул в него. Заглянув в нижний отсек, в мерцающем белом свете он увидел Иваныча. Он всё так же возился с чем-то в своих руках. А рядом с ним на двух раскладных стульях сидели Регимантас с Еленой.
- Ха-ха, да-да-да, - обращался Реги к Елене. Заметив пилота, он всплеснул рукой. - А вот и он, наконец-то. Только сейчас тебя вспоминали.
- Да, давай к нам, тут теплее, чем наверху, - подхватила Елена. - Бери стул, присаживайся.
Иваныч молчал, всё так же жутко ухмыляясь. Пилот скользнул вниз, встал на ноги и, захватив прислонённый к стенке стул, медленно подошёл к компании.
- У меня галлюны? Вы мне кажетесь? - хрипло спросил он.
- Кем мы тебе кажемся? - спросил Реги хохотнув.
- Да не парься ты, - махнула рукой Елена. - Смотри — закоченел весь. Садись ближе к печке. Садись, садись, в ногах правды нет!
Человек медлил.
- Ты в любой момент можешь уйти. Тебя никто хватать, и держать не будет, - не глядя на пилота сказал механик. - Но зачем? Что там делать? Смотреть в пустоту? Ждать спасения?
- Вы не настоящие, - выдавил из себя человек.
- Да садись ты уже! - Реги извлёк из кармана плоскую флягу и, скрутив крышку-напёрсток, плеснул в неё тёмную жидкость.
Пилоту показалось, что он почувствовал знакомый запах лиситейского самогона. Он поставил свой стул и присел. Татуированная рука протянула ему импровизированный стакан. В тусклом мигающем свете жидкость походила на кровь. Человек, было, потянулся, но тут же одёрнул себя, вскочил и попятился.
- Нет ... Это неправильно! Вас тут нет! Хватит мучить меня! - схватившись за выступавшую ступеньку, он, не рассчитав силы, рванул вверх. Его выбросило, ударив спиной о потолок. Пилот, схватился за поясницу рукой, а второй, цепляясь за что только мог, грёб к терминалу связи.
- Спасите! «Лиситея»! «Агамемнон»! - схватив микрофон, что есть силы, закричал он. - «Зевс»! Кто-нибудь, спасите!
Оттолкнувшись ногой, он пулей полетел к месту пилота. За лобовым стеклом всё та же картина: в безбрежном море плыли останки погибших кораблей. Местное солнце постепенно заходило за газового гиганта, и его бледно голубые лучи, искажаясь, обретали зеленоватый оттенок. В панике пилот стал стучать по фонарю. Он хотел вырваться из этой ловушки, хотел вновь вдохнуть полной грудью. Обессиленный от голода он быстро устал и замер, прижавшись лбом к холодеющему стеклу.
- Это нечестно! За что? Почему я? - пилот случайно зацепил ногой ручку управления и маневровые двигатели, в последний раз выпустив белую струйку, чуть сдвинули «Пегас» в сторону.
Вновь раздался скрежет. На этот раз он шёл как бы вскользь. Через секунду пилот увидел то, что его недавно напугало. Это была оторванная орудийная башня «Агамемнона». Динамик страшно захрипел и разразился пронзительным писком системы предупреждения, которая включалась в моменты опасного сближения с другими кораблями и крупными объектами. Через несколько секунд сигнал отключился. Взгляд пилота, полный апатии, скользнул от затихшего динамика к своей правой руке. Там, под ладонью, сжатой в кулак, он увидел странный волосок, прилипший к фонарю. Он попытался смахнуть его, но ничего не получалось. Попробовал сковырнуть ногтем, снова безуспешно. И только приблизив лицо, пилот смог разглядеть тончайшую трещинку, вокруг которой его дыхание превращалось в крохотные капельки, которые тут же замерзали, становясь инеем. Человек тяжко, со стоном выдохнул, забрался в своё кресло и безучастно уставился перед собой.
Счёт времени потерян. Сильный холод обволакивал всё тело с головы до пят. Пилот с тоской посмотрел на зияющую дыру, что вела в глубины шаттла. Нерешимость растворилась в охватившей его тоске и безразличии. Ему всё сильнее хотелось окунуться в тёплое беспамятство, принять то, что он гнал от себя всё это время. Тишина сводила его с ума.
Потеряв прежнюю осторожность, он ввалился в аппаратный отсек. Ещё на подходе он услышал смех, звон бокалов. Почувствовал запах еды и выпивки. Там, в ярком свете ламп, было всё его звено, экипаж его крейсера. Там были даже те, кого он давно не видел, ещё со времён гимназии на Марсе. Они разговаривали, шутили, кто-то даже начал бузить. Елена, то и дело хихикая, шепталась с Реги. Митрохин, главный инженер, горланил так любимую им «Туманы Андромеды». Иваныч, скрытый тенью, сидел за барной стойкой. В пальцах тлела дешёвая сигарета без фильтра, а лицо, спокойное и разглаженное, было обращено к маленькой коробке, лежавшей на стойке прямо перед ним.
- Пришёл, наконец! Эй, народ, он здесь! - гогоча и размахивая руками, в одной из которых был здоровенный бокал пенного, закричал Митрохин.
Пилот подошёл к барной стойке, сел на высокий табурет и бармен тут же подставил ему стопку с мутной жидкостью внутри. Пилот в нерешимости взял её, но никак не мог опрокинуть. Ему не хватало сил раскрыть рот. Никак не мог побороть осознание нереальности происходящего. Ему вдруг стало так тоскливо. Захотелось оставить за спиной, забыть как страшный сон «Пегас», космос, войну. Один за другим к нему подходили друзья и сослуживцы. Смеялись над ним, застывшим над терпким пойлом. Они шутили, рассказывали истории из своей жизни. Говорили через него, над его головой, как если бы пилота не существовало.
Краем глаза он заметил, что механик куда-то пропал, растворившись в облаке сизого дыма и оставив после себя лишь ту самую коробочку. Свободной рукой он повертел непонятную вещицу и увидел маленькую кнопку. Помедлив, нажал на неё. Щёлкнул замок, крышка откинулась. Пилот заглянул внутрь и застыл недвижим, даже перестал дышать. Оттуда на него невидящими глазами смотрело обезображенное страшным шрамом небритое лицо.
Пилот пошевелился, как-то глупо улыбнулся и опрокинул стопку. Крепко садануло горло, голова чуть закружилась. Занюхав рукавом, он собрался вернуться на свой табурет, но сверху донёсся громкий и тревожный сигнал о сближении. Человек смотрел на врывавшийся в недра шаттла пучок света. Борясь с дикой усталостью, он медленно поднялся наверх. В тот же момент свет звёзд заградил гигантских размеров осколок корабля. Он неумолимо быстро нёсся к «Пегасу». Пилот скользнул к своему месту и машинально прижался руками к остеклению фонаря, словно защищаясь прозрачным щитом от удара гиганта. Сильнейший толчок сотряс меленький шаттл. Где-то за спиной с диким скрипом распахнулась дверца. Ударившись о терминал связи, она слетела с петель и грохнулась о металлический пол. Пилот раскрыл зажмуренные глаза: кусок обшивки, вращаясь, медленно отдалялся, подставляя другую сторону на которой огромными буквами было написано «Лиситея». Трещинка под рукой пилота разрасталась паутиной. Маленький осколок, отколовшись, устремился в космос.