У входа в военкомат висела прекрасная картина, она мне чем-то напомнила работу Соврасова "Пейзаж с рекой и рыбаком", только у первой краски были ярче, да и старик сидел у берега озера. Картину едва ли кто-либо замечал из призывников: мысли ребят жили в ином измерении, точно их головы были придавлены грузом некой эфемерной ответственности, во взглядах бедолаг улавливалась тревога.
Да и я, надо признать, явился сюда не по своей воле. Уже около четырёх лет я требовал от военкомов через суд выдать мне билет - не в рай, конечно. Опытный специалист некогда выявил у меня дистрофию роговицы, себя же я успокаивал тем, что у меня просто "тонкий взгляд на вещи" - очень скромно, однако. События разворачивались в середине семнадцатого года. Я стоял у входа в военкомат, как я ранее упомянул, и смотрел на картину. Как же она мне тогда понравилась. В том году после стольких походов в это разумом забытое место и судебных заседаний хотелось забыться на берегу небольшого озера. Просто отвлечься от всего этого и побыть наедине с самим собой. Пока я разглядывал картину, ко мне подъехала женщина на инвалидной коляске. Она посмотрела на меня своими грустными глазами, как будто хотела получить ответ на некий вопрос, который недавно невербально мне задала. Я неохотно пошагал в административную часть военкомата. Там мне сообщили план действий. После прохождения медкомиссии я встал в очередь у кабинета призывной комиссии. В узком и душном коридоре стояло человек пятнадцать. Приглянулись мне трое. Один полный молодой человек в очках общался с высоким товарищем:
- Ты понимаешь, что это бессмысленно обсуждать? Я тебе сколько раз говорил, что нет справедливости. Моего знакомого заставили подписать контракт и насильно отправили в Сирию. В армии создают идиотов. Будешь красить траву, сбивать листья с деревьев, потому что офицеру хочется, чтобы осень «быстрее закончилась».
Рядом стояли патриотично настроенные ребята, но ничего не говорили.
- Хорошо, - начал второй, - что ты предлагаешь? Лучше отслужить и забыть. Если честно, бегать не очень хочется. Потом могут быть проблемы с трудоустройством.
- Я не хочу это обсуждать, - сказал первый и достал из кармана свой смартфон.
По некоторым эпизодам я догадался, что он смотрел клип Касты «Вокруг шум».
Его первым вызвали к комиссару. Советские стены, где не было намёка на конфиденциальность, передавали всё общение.
- Предоставьте мне, пожалуйста, отсрочку. Надо закрыть сессию, - сказал первый.
- Александр Петрович, не надо мне ничего рассказывать. Как ты думаешь, если завтра у меня кошка будет рожать, мне тоже попросить отсрочку от армии?! Родину кто защищать будет?! Молчишь! То-то же. Так что родине вернёшь долг, а потом займёшься учёбой. Всё понятно? Светлана Фёдоровна, - обратился комиссар к пожилой секретарше, - оформите его.
Зашёл второй. Он выслушал все нотации комиссара и тотчас же последовал за первым – оформляться. Рядом со мной сидел третий: худенький, даже квёлый молодой человек, он задумчиво смотрел в пол. Как оказалось, напротив него сидела женщина на инвалидной коляске. Её совсем не было видно в углу коридора. Она печально смотрела на третьего. Пришла его очередь.
- Я по документам, Никита Васильевич, вижу, что у вас мать и бабушка инвалиды. Некому за ними ухаживать. Вы один в семье?
- Да, - тихо ответил молодой человек.
- Ну, ты не переживай. Мы тебя далеко не отправим. Будешь служить родине недалеко от своих родственников. Каких-то там сто-двести километров. Всё нормально будет. Всё понятно, Никита Васильевич?
- Да.
- Хорошо. Кто выйдет, пусть пригласит следующего.
С комиссаром мы неоднократно виделись на судебных заседаниях.
- Рустам Шамилевич, изучил всю вашу меддокументацию. Дообследуеется и явитесь через две недели, - заключил представитель комиссии. - Всё ясно?
- Так точно, - сказал я с улыбкой на устах.
После всех процедур я побежал к выходу. Одеваясь, я успел бросить свой взгляд на ту самую картину у входа. Теперь она мне показалась мрачной. Вместо старика на берегу озера сидел уже комиссар и держал маленькую рыбку с точь-в-точь такими же глазками, как у третьего.
КОНЕЦ
14.10.2022