Программа Любви лайт

Детям младше 10 и старше 100 лет – ЧИТАТЬ ЗАПРЕЩЕНО!

Глава 1

В городе Москве, на обычной улице, в обычной семье жил-был обыкновенный юноша Ярус. Он заканчивал старший класс обычной средней школы, дружил с обыкновенными ребятами, и ему очень нравилась обыкновенная девушка Зена, его одноклассница. И всё в этой истории было бы как обычно, если бы однажды в школе не произошёл необычный случай.
Ярус проснулся, от звонка будильника на сотовом телефоне, потянулся в постели, сощурился от яркого майского солнца, отключил будильник. На заставке телефона была его Зена. Он улыбнулся ей, но улыбка получилась грустной. Сев на кровати, он стал рассматривать девушку. Она получилась красивая, как ангелочек, который спускается на землю. Глаза её были блаженно прикрыты, она вдыхала аромат огромного букета сирени, а сзади неё – небо, необыкновенное изумрудно-голубое с нежными перьевыми облаками. С каким удовольствием каждое утро он просыпался и говорил ей: «Привет, Зеночка!», и с радостью бежал в школу, потому что там его ждала она. Да, кто же мог предположить, что над их дружбой начнут сгущаться грозовые облака?
Эту фотографию Ярус сделал месяц назад в парке, когда они вышли из кинотеатра. Он, тайком от прохожих, нарвал букет сирени и подарил его Зене. Перед тем, как сделать снимок, он предложил отыскать в сирени цветочки с количеством лепестков больше пяти, загадать желание и съесть их. И по существующему поверью, их желания обязательно сбудутся. Ярус нашел с семью лепестками, а Зена – с тринадцатью. Он убеждал её не есть этот цветок: ведь загадывать желание с чёртовой дюжиной лепестков, ему показалось странным. Он как сейчас слышал её голос: «Ярус! Какая это ерунда, чёртова, не чёртова дюжина. Главное, чтобы мы всегда были вместе!» – Были вместе, – вслух произнёс он. – Вот и не верь после этого в приметы.
Оставалась последняя неделя учёбы, и наступят каникулы. Настроение его совсем упало, а ведь ещё несколько дней назад они с Зеной планировали, как будут готовиться к поступлению в вузы. Ярус – в МГУ на филологический факультет,
Зена – в Баумановку на специальность «программная инженерия».
Свободное от подготовки время, они будут проводить вместе, ходить по музеям, театрам, концертам, совершать велосипедные прогулки, загорать, купаться. Зена рассказывала бы о новых компьютерных программах, которые она создаст, и хотя Ярус мало что соображал в этих программах, но всегда слушал её с большим интересом. А Ярус рассказывал бы ей легенды и мифы, которых он знает очень много. И обязательно мечтать о будущем…
– Ярус, доброе утро, просыпайся! – услышал он заботливый голос матери из-за дверей своей комнаты.
– Доброе утро, я уже проснулся, мамуля, – нежно ответил Ярус и, вернувшись к своим мыслям, задал себе вопрос, – что же произошло в наших отношениях с Зеной? Ясно одно – виной нашего разрыва стал этот новичок Тери. Я, как сейчас помню, тот момент, когда месяц назад он вошёл в класс. Была перемена, каждый занимался своим делом: кто-то переписывал домашнее задание, кто-то зубрил вслух уроки, кто-то рассказывал анекдоты, кто-то вспоминал вчерашний фильм, кто-то строил планы на вечер, Зена терпеливо объясняла мне информатику. Входная дверь сама медленно открылась, издавая ужасный скрип, хотя раньше она никогда не скрипела, и все в классе сразу же притихли. Прошло ещё несколько мгновений прежде, чем в класс развязной походкой вошёл черноволосый юноша, одетый в элегантный чёрный костюм, ярко-красную водолазку и сверкающие чёрные туфли. Он дошёл до учительского стола и только потом повернулся к нам лицом.
– Добрый день, – сказал он так, как будто для нас все добрые дни закончились, – меня зовут Тери. Теперь мы будем учиться вместе, – и посмотрел на всех нас своими зелёными глазами с каким-то превосходством, пренебрежением, я бы даже сказал презрением, так, что некоторые ребята из класса опустили глаза. Собственно, как будто до этого момента мы не учились, а все ждали, когда же к нам в класс придёт этот Тери. Я видел новичков, которые приходили к нам в класс, и сам переходил в эту школу из другой, когда мы переезжали в новый дом, но чтобы кто-нибудь вёл себя так нагло – я ещё не видел. Обычно новички произносили своё имя и опускали свои глаза, потому что, когда на тебя изучающе смотрят тридцать пар незнакомых глаз, нормального молодого человека это несколько смущает.
– С одной буквой «р» или двумя? – задиристо спросил Серж, мой дружбан, сидя на подоконнике.
– С одной, – Тери ответил на его вопрос, даже не повернув головы и ещё не услышав весь вопрос до конца, – Терри, пишущееся с двумя буквами «р» это уже будет кличка собаки, – продолжил новичок и, скосив глаза, так сверкнул ими, что Серж отвёл взгляд в сторону.
– Странное имя, – заметил я вслух, пытаясь поддержать друга. И так же, как в первый раз Тери начал отвечать на вопрос, когда я только произнёс: «странно…» Казалось, что он заранее знает наши вопросы, и я уже тщетно отгонял от себя мысль, что он читает наши мысли.
– Так звали моего деда, – приподняв одну бровь, Тери зло стрельнул в меня зелёными глазами. Он сделал паузу, но не дождавшись, когда я опущу глаза, ехидно продолжил, – ну, а вообще, я считаю, что главное – это то, что находится внутри… – он обвёл класс взглядом, и снова встретившись со мной глазами, ухмыльнувшись, спокойно закончил, – любого существа. Его увлечения, стремления, желания, а внешность это – оболочка, которая так же, как и имя может меняться или видоизменяться, – он говорил это с издёвкой, так, как будто он знает какую-то тайну, которую нам, с нашими умишками никогда не разгадать.
– Еще вопросы? – он перевёл взгляд на Зену и расплылся в голливудской улыбке.
– Вопросов пока нет, – произнесла Зена, явно смущаясь новичка.
– Ярус, завтрак готов! – настойчиво постучала в дверь мать.
– Мамуля, я уже бегу! – Ярус поднялся с кровати, надел тапки и пошёл в ванную комнату.
Первые уроки проходило ознакомление. Говорят, что первое впечатление бывает обманчиво, ничего подобного, моё отношение к Тери только ухудшалось. Родители его, как оказалось, дипломаты, вся семья долго проживала за границей и вот теперь они вернулись на родину. Но в какой стране они жили, он так никому и не сказал, объявив нам, что это государственная тайна. Ещё одной неприятностью для меня оказалось то, что Тери просто не представляет свою жизнь без информатики. И весь класс сразу объявил, что самая лучшая ученица в школе по информатике, это Зена. И мне до сих пор видится рукопожатие Тери и Зены. Я уверен, что при касании их рук от Тери к Зене пробежал какой-то разряд. Вроде бы он ничего плохого не делал, более того – уже на перемене некоторые ребята с нашего класса обступили новичка и наперебой задавали ему вопросы, дружески с ним общаясь. Самое неприятное было то, что среди них была и Зена. Казалось, что она смотрит ему прямо в рот, что бесило меня ещё больше.
Серж, подсев ко мне за парту, заметил: «Смотри, как петушок курочек обхаживает! Уведёт твою Зену!».
– Да, брось болтать! – вспылил я, нервно листая учебник информатики, но после уроков Зена подсела к Тери, чтобы обсудить с ним какие-то компьютерные программы, и я впервые за последние два года пошёл из школы домой один. А уже на следующий день они сидели за одной партой, так, как Зена сама попросила, чтобы я пересел к Сержу.
И вот теперь этот Тери, стал между мной и Зеной. Он всё время вторит Зене, что главное это программирование, а всё остальное, как он говорит это шелуха. Да, я люблю историю, легенды, мифы, а Зена увлечена программированием, она – лучший программист школы, была победителем разных олимпиад. Но это не только не мешало нам быть вместе, а наоборот, нам всегда было интересно друг с другом. А может быть, случилось самое страшное?! Зена в него влюбилась?!
– Чёрт бы побрал, этого Тери!
Ярус сплюнул кровь в раковину и уже хотел направить струю воды, чтобы смыть пятнышко крови, как вдруг увидел, что контур этого кровавого пятна напоминает профиль лица Тери. Это изображение было похоже на рисунок или шарж, нарисованный красным карандашом на бумаге, только карандашом была кровь, бумагой – умывальник. На глазах кровь начала запекаться, стала чёрной, и пятно уже отчётливо напоминало Тери! Более того, этот «портрет» Тери вдруг ожил, голова его повернулась к Ярусу и подмигнула. Плоское изображение вдруг стало объёмным. Появились две руки этого мини-Тери, которыми он схватил себя за шею и начал душить, издавая предсмертный хрип, потом убрал их от горла, вытянул в направлении Яруса и, тыча в него указательными пальцами, состроил зверскую гримасу. Ярус с ужасом смотрел на этот бюст Тери, который тыкал в него своими маленькими пальчиками и громко хохотал прямо ему в лицо. Преодолевая страх, юноша подскочил к раковине и открыл кран на полную мощность. Вода подхватила эту кровавую копию Тери, которая несколько раз покрутилось вокруг стока, продолжая хохотать и подмигивать Ярусу, и исчезла в тёмном раструбе сливной трубы. Но он отчётливо слышал этот медленный смех Тери, который с низких тонов по мере удаления в водопроводную трубу становился всё выше по тональности и быстрее по темпу, а потом превратился в эхо, и, издав последний звук неприятной отрыжки, пропал.
– Ярус, с тобой всё нормально? – постучала в дверь ванной комнаты мама, видимо тоже услышав странные звуки.
– Да, мамочка, все окей! Это я… – он набрал в рот воды, закинув голову вверх и громко прополоскав рот, сплюнул, – горло полощу!
– Завтрак стынет! – проследовала мать на кухню.
Это всё было похоже на мультфильм, только очень страшный и смотрел его Ярус один, потому что показывали этот мультфильм специально для него одного. Он глянул на себя в зеркало, лицо его было белым! Если бы ему кто-нибудь рассказал, то, что видел сейчас Ярус, он бы рассмеялся и сказал: «Что нужно меньше смотреть ужастики на ночь!»
Одевшись, он поплёлся на кухню, хотя завтракать уже не хотелось.
– Чего это ты такой бледный? Ты хорошо себя чувствуешь? – спросила мать, дотронувшись ладонью до лба сына.
– Да, всё нормально, мам. Мне просто какая-то белиберда снилась.
– Ты же знаешь, что говорить в таких случаях?
– Куда ночь, туда и сон, куда… – три раза повторил Ярус и три раза сплюнул через левое плечо.
– Как там Зена, что-то она давно к нам не заходила, вы не поссорились?
– Нет мам, она… она… просто очень занята. Пишет новую программу, – ответил, заикаясь, Ярус, не поднимая голову от тарелки.
– А как у тебя дела по информатике? Смотри, тебе нужно исправлять двойку! – назидала мать, – а Зеночка тебе могла бы очень помочь!
– Да исправлю, мам. Исправлю! С Зеной или без Зены! – раздражённо буркнул Ярус.
– Что такое, вы поссорились? – забеспокоилась мать.
– Нет, мамуля, мы перешли на новый период взаимоотношений, – он ласково улыбнулся матери.
– Надеюсь, что этот период у вас будет конструктивным и созидательным? – осторожно произнесла она, беспокойно заглядывая сыну в глаза.
– Конечно мамулечка, только конструктив и созидание, – уверенно произнёс Ярус, успокаивая мать, и допив чай, чмокнул её в щёку.

Глава 2

Ярус вышел из дома. Стояла великолепная майская погода. И, глядя на всю эту поющую, звенящую зелёную гамму с поразительным вкраплением разного оттенка весенних цветов, Ярус глубоко вдохнул свежего воздуха, отметив, как красиво на Земле весной, пошёл в школу. Но мысли его снова вернули к событию сегодняшнего утра.
Что же это там было, в ванной? Может быть, показалось? Но почему в ушах у меня до сих пор стоит этот идиотский смех Тери? Да, показалось, а ещё и послышалось, это уже слишком! В любом случае то, что произошло, никак не может повлиять на моё отношение к Тери. Ну, не нравится, что он плавает у меня в раковине и смеётся мне в лицо. Он чем-то напоминает мне кота: если оставить его на кухне, то он обязательно залезет на стол и украдёт кусок колбасы. Но Зена, ведь – не колбаса! Разве она сама не видит, что Тери её не любит! Вот! Вот, что самое главное! Он её не любит! А я люблю! Даже общаясь с Зеной, его зелёные глаза остаются холодными. Что-то здесь не так! Я сердцем чувствую.
Около школы Ярус увидел Тери, который нёс портфель Зены и держал её за руку. Они о чем-то мило разговаривали. Чтобы не столкнуться с ними в дверях школы он прибавил шаг, но Зена увидев его, тоже ускорилась, таща за собой Тери.
– Привет, Ярус, ты прямо бежишь за знаниями? – насмешливо сказала Зена ему в спину.
– Привет, – пропуская парочку вперёд, грустно ответил он, придерживая входную дверь, – уже нет, хотя раньше я летел в школу.
– Смотри, не упади, – вставил Тери и ехидно рассмеялся.
Этот смех явно напомнил Ярусу смех, который он слышал в ванной комнате сегодня утром.
– Спасибо за беспокойство, друзья, – вежливо ответил Ярус, хотя внутри у него всё кипело.
– Кстати, Тери, ты сегодня принимал водные процедуры? – резко остановившись, спросил Ярус, подозрительно прищурившись.
– А ты разве не знаешь? – снова также хохотнул Тери, приподняв одну бровь и, повернувшись к Зене, продолжил, – что все нормальные люди с утра принимают душ.
Они пошли по коридору школы. Тери, видимо, сказал Зене про Яруса что-то нелицеприятное, потому что, обернувшись, она посмотрела на бывшего друга, как на не совсем здорового человека. Все уроки Ярус просидел, размышляя о себе и Зене. Она сидела с Тери за одной партой впереди, и юноша с тоской смотрел ей в спину.
Зена, Зена, – мысленно произнёс Ярус, наблюдая за девушкой, – если бы ты знала, как мне тяжело без тебя! То, что мы не вместе – это какая-то страшная ошибка… Нет, нужно взять себя в руки! Ни взглядом, ни жестом не показывать свои чувства. Смогу ли я это сделать? Уроки пролетали один за другим. К доске Яруса не вызывали, он тупо смотрел в затылок Зены, а на переменах, старался первым выйти из класса, чтобы не видеть гуляющих вместе по коридорам Зену и Тери.
Последним уроком была информатика. Игорь Иванович Ивушкин – учитель информатики или как звали его в школе «Три и» вызвал свою любимицу – Зену к доске. Ярус смотрел на девушку, ничего не соображая по существу урока, впрочем, как и всей информатики в целом, разговаривая с ней в своих мыслях. Я ненавижу себя за свою слабость. Ненавижу себя за то, что не могу вырваться из твоих цепей, Зена. И вообще, я стал так много ненавидеть в этой жизни. И первый – это Тери, чёрт бы его побрал!
В ту же секунду Тери обернулся назад, посмотрел на Яруса и ехидно ухмыльнулся. Он как чувствует, что я о нём думаю. Отвернись, морда! – подумал Ярус, презрительно глядя на Тери. Улыбка Тери сменилась на гримасу, и он повернулся к доске. Так-то лучше будет.
Ярус почувствовал, как Серж толкнул его локтем.
– Ну что? Готов исправлять свою двойку? – учитель уже давно ждал его около доски.
– Готов, – хмуро ответил Ярус, направляясь к доске.
– И так, для того, чтобы исправить двойку, тебе нужно…
– Мне нужно было купить корректор и сделать исправление в журнале, – грустно добавил Ярус.
– Уважаю твоё чувство юмора, Ярус! Но знаний тебе это не добавит. Тебе надо закончить программу, которую начала Зена, – продолжил начатую мысль «Три и».
Ярус, с тоской посмотрел на доску, на которой был до боли знакомый почерк, потом повернулся лицом к классу, увидел кривую ухмылку Тери, и любопытный взгляд Зены.
– Есть такая легенда, – задумчиво начал Ярус, – давным-давно жили-были девушка и юноша, которые очень сильно любили друг друга, – он посмотрел на Зену. Тери в это время что-то шептал ей на ухо, и она через секунду громко рассмеялась. Класс весело загудел.
– Попрошу тишины! Легенда, это интересно, – перебил учитель, отрываясь от классного журнала, – но Ярус, хотелось бы услышать что-нибудь ближе к нашей реальности, так сказать, по существу заданного вопроса предмета информатики. У тебя есть, что нам рассказать?
– Эта легенда является необходимой информацией, для полного и возможно исчерпывающего ответа по информатике, Игорь Иванович.
– Любопытно. Хорошо, продолжай.
– Так вот, эти юноша и девушка очень сильно любили друг друга, – продолжил Ярус, заметив, как Зена ухмыльнувшись, демонстративно поставила локти на парту и положила подбородок на ладони. – Однажды, гуляя по полю возле леса, они нашли маленькие голубые цветочки с жёлтенькой каёмочкой по середине. Они не знали, как называются эти очень красивые цветы, но они им очень понравились. Держа в руках этот букетик цветов, и глядя в глаза, они поклялись себе в том, что чтобы с ними не случилось в жизни, они всегда будут помнить и любить друг друга. Но тут над их страной нависла страшная опасность – чужеземные войска напали на их землю, чтобы поработить их народ. Этот юноша, как и многие другие, решил встать на защиту своей Родины, а девушка поклялась ждать его. Шло время, война длилась долго, воины защитили свою землю и разгромили захватчиков. Но не все вернулись домой, не вернулся и этот юноша. Девушка спрашивала у воинов: «Видел ли кто-нибудь, как он погиб?»
Класс давно затих, было слышно, как за окном поют птицы, иногда их пение прерывалось карканьем вороны. – Все говорили, что дрался он, как настоящий герой, но никто не смог ответить ей, как он погиб и где его могила? Она решила для себя, раз не видели его мёртвым, то она будет его ждать. К ней сваталось много мужчин, но она всем отказывала. Шли дни, недели, месяцы, годы… И вот однажды, по полю шла старушка и собирала эти голубые цветочки, а навстречу ей шёл старик, который держал в руках букет этих же полевых цветов. Когда они подошли ближе и посмотрели друг другу в глаза, она узнала в этом старике того юношу, а он в старушке – ту девушку! Это они клялись друг другу в вечной любви много-много лет назад, и обнявшись тихо заплакали. Старик подарил букет этих голубых цветов старушке и сказал, что всё это время он находился в плену врага, но ни на секунду не забывал свою любимую. Она сказала, что всю жизнь ждала его одного. Они сдержали своё слово и не забыли друг друга. А полевые цветочки эти, голубенькие с жёлтой каёмочкой посередине, с тех пор в народе стали называть Незабудки.
Класс одновременно выдохнул и стал обсуждать, может ли быть такая любовь на самом деле или нет. На протяжении всего рассказа Зена с издёвкой смотрела на Яруса, она-то прекрасно знала, для кого он рассказывает эту легенду.
– И переходя к информатике, Игорь Иванович, я хочу сказать, что, к сожалению, я не знаю, как закончить эту программу.
Тут Зена подняла руку и, не дожидаясь пока «Три и» даст ей слово, встала и назидательным тоном произнесла: «Я считаю, Игорь Иванович, что непорядочно занимать время урока информатики разными байками, для этого есть перемены или совершенно другие уроки, на которых можно заниматься такой вот болтовнёй».
– Я согласен с тобой, Зена, – учитель встал из-за стола, – отчасти. Потому что, кроме того, что вы учитесь в школе, вы готовитесь к вступлению во взрослую жизнь. А легенда, которую нам рассказал Ярус, не только интересная, поучительная, но и вызывающая чувство уважения к этим людям за их неземную любовь. Если бы у нас был урок литературы, Ярус, я с удовольствием поставил бы тебе пятерку, но, к сожалению, у нас урок информатики, и я, как учитель информатики вынужден поставить тебе вторую двойку и не допустить тебя до экзаменов.
Класс недовольно загудел.
– Но, – Игорь Иванович постучал ладонью по учительскому столу, – тишина в классе! Если класс меня поддержит и скажет, что легенда, рассказанная Ярусом, понравилась не только мне…
– Да, понравилась! Супер! Очень, классная легенда! – одобрительно загалдели все одноклассники, и только Тери и Зена презрительно смотрели на юношу.
– Тихо, тихо! Спокойно! Следующий урок у нас через два дня. Ярус, у тебя есть только два дня, чтобы выучить материал, исправить двойку и доказать нам всем, что ты можешь рассказывать не только захватывающие легенды, но и осилить информатику. И я в тебя верю.
Класс одобрительно загудел, раздались даже хлопки в ладоши. Прозвенел звонок, все бросились собирать учебники и тетради. Ярус подошёл к Игорю Ивановичу, поблагодарил его, забрал дневник и вернувшись на своё место стал собирать рюкзак.
– На этом наш урок закончен, – учитель закрыл журнал и вышел из класса.
– Ну, ты дал! – восхищался Серж, – сразил «Три и» наповал, он дал тебе шанс! Так ты домой или...?
– Да нет, Серж, ты иди, у меня ещё есть дела, – ответил Ярус, наблюдая, как Зена медленно складывает портфель.
Когда класс опустел, Тери сел на свою парту, поставил ноги на стул, а Зена направилась к Ярусу.
– Ну, во-первых, скажи спасибо «Три и», – иронично поизнесла Зена, что он такой мягкотелый и дал тебе эту отсрочку, хотя вряд ли тебя это спасёт! Во-вторых, Ярус, неужели тебе интересен весь этот бред, который ты рассказывал?
– С каких это пор любовь ты называешь бредом? – спросил Ярус.
– Любовь!? А что это такое? – с негодованием выкрикнула Зена и так же зло продолжила, – вздохи и «ахи» при луне? Поцелуйчики, эсэмэсочки «я тебя люблю», стишочки или цветочки, о которых ты сегодня рассказывал в этой сказке?
– А ведь было время, Зеночка, когда ты любила цветы, с удовольствием слушала и легенды, и сказки… – Ярус не верил своим ушам.
– Надоело, сколько можно? Нашёл дежурные уши: боги, ведьмы, подземное царство, Баба-Яга, Кощей бессмертный, Соловей-разбойник… – зло перечисляла Зена.
– А еще Карлсон, Винни-пух и Чебурашка, – вставил Тери.
– 21 век на дворе, Ярус! Какие сказки? – зло продолжила Зена. – Нужно мыслить реально, категориями цифр, ведь любое действие можно записать с помощью формул.
– Извини, Зена, – перебил её Ярус, – может ты, и человеческие чувства можешь записать с помощью формул и математических знаков? Например, вывести программу любви?
– Вывести программу любви? – приподняла одну бровь Зена, – конечно, могу! И я не думаю, что это будет так сложно! Только мне это не нужно, мне это не интересно! Меня устраивают такие отношения, какие у меня сложились с Тери, – она подошла к Тери, положила ему голову на плечо и с издёвкой глядя на Яруса, продолжила, – а тебя, Тери, устраивают наши отношения?
– Ну, конечно, Зеночка! – обрадовался он, обнимая Зену за талию.
– Вот, видишь, мы должны перейти на новый этап отношений между полами, – сухо сказала Зена, убирая его руку, – и в будущем слово «любовь» канет в небытие, как и все твои сказки! А ты, Ярус, ищи свою Царевну-лягушку, а как найдёшь, приноси её в школу в спичечном коробке, похвастаешься всему классу! А мы посмеёмся!
– Кажется, уже нашёл. Только, что-то с ней случилось, а я не пойму, что? – опустил голову Ярус.
– Нашёл? – Зена понизила голос до шёпота, – тогда смотри, не сжигай её лягушечью кожу, а то она улетит к страшному Кощею! У-У-У! – подняв руки над Ярусом, она завыла, но тутже резко опустив их, продолжила, – пойдём, Тери. Надоел мне этот сказочник! – презрительно громко закончила Зена, направляясь к выходу.
Тери поспешил за ней, но перед тем, как выйти из класса, кривляясь, подмигнул ему и громко захлопнул за собой дверь.
– Ну, что же мне делать, что? Ведь я люблю тебя, люблю! – крикнул Ярус в сторону дверей, и обхватив голову руками, медленно опустился на парту.
– Я! Я - рус! – раздалось из коридора.
– Кажется, это кричала Зена! – встрепенулся Ярус, приподняв голову, – да нет, показалось! Да, и с чего бы это ей кричать?
– Я-я-я… Ярус! – крик повторился.
– Нет. Не показалось! Это точно был её голос, – Ярус стремглав бросился из класса.
Зены в коридоре не оказалось, испуганно втянув голову в плечи, около окна стоял Тери, и глазки его воровато бегали по сторонам.
– Что случилось? Где Зена? Где?! – закричал Ярус.
– Мы вышли из класса, я закрыл дверь, ты же сам видел, – заикаясь, произнёс Тери, – потом я взял у Зены портфель, как вдруг почувствовал, что ручка портфеля нагревается, и нагревается очень быстро. Я даже руку себе обжёг, вот посмотри, видишь? Знаешь, как больно, – Тери протянул руку Ярусу, но тот ударил его по ладони.
– Где Зена, я тебя последний раз спрашиваю? – угрожающе понизил голос Ярус, наступая на Тери.
– Я же тебе русским языком говорю. Только я взял её портфель, вдруг почувствовал боль, просто страшную боль. Мне стало очень больно, я выронил портфель. Бац! Смотрю, а Зены нету! Только что она стояла рядом и вдруг пропала! Внезапно так, как будто сквозь землю провалилась! – тараторил Тери, но глазки его бегали по сторонам.
– А ну, гад! Говори, почему она кричала? Говори, скотина! – Ярус схватил его за грудки, и прижав к стене, сквозь зубы процедил, – говори, где она? А то, ты у меня сам сейчас провалишься под землю!
– Да, не знаю я, где твоя Зена, – безразлично ответил Тери.
Ярус размахнулся, чтобы ударить Тери, вложив в удар всю свою ненависть, но неожиданно для себя ударил кулаком в стену. Только что он держал его левой рукой, а правым кулаком бил ему точно в глаз, как тот пропал. И тут Ярус услышал, удаляющиеся шаги по коридору. Это убегал Тери, который сейчас совсем не был похож на самого себя. Он бежал, как-то странно сгорбившись, втянув голову в плечи, высоко поднимая ноги, издавая при каждом шаге странный цокот. Это несомненно был Тери, только сейчас он мало напоминал человека. Ярус тут же бросился догонять его по длинному школьному коридору, и казалось, что вот-вот настигнет, но Тери свернув на лестничный проём, исчез. Сверху спускались две школьницы.
– Вы не видели парня, который здесь пробе…? – выкрикнул Ярус.
– Да! – перебила его одна из них, – видели! Он побежал наверх!
Ярус стремительно взлетел на верхний этаж, но там никого не оказалось. И тут он вспомнил, что девочка, которая указала дорогу, ответила ему, ещё не услышав весь вопрос до конца. И эти бегающие глазки, почему-то напомнили ему Тери. Он бросился вниз, стараясь догнать этих школьниц, но «пролетев» два этажа вниз, он обнаружил, что по лестнице спускается только одна из них. Схватив за плечи, он развернул её к себе лицом, но это была не та школьница, которая указала ему дорогу.
– Где? Где твоя подруга? – запыхавшись, тряс её за плечи Ярус.
– Какая подруга? – возмущённо спросила девочка.
– Та, с которой ты спускалась по лестнице? – терял самообладание Ярус.
– Это совсем не моя подруга, я первый раз её видела! Я вообще не поняла, откуда она взялась. Потом появились Вы, она Вам ответила, а потом куда-то исчезла.
– Ну, а ты видела, чтобы кто-то пробегал здесь? – начинал терять терпение Ярус.
– Никого я не видела, Вы один тут бегаете, как маньяк! И перестаньте меня трясти!
– Почему, как маньяк? – удивился Ярус.
– Потому что у вас руки в крови! – кивком головы девочка указала ему на его руку.
Только сейчас Ярус заметил, что с костяшек пальцев у него стекает кровь после удара об стену.
– Извините. Я – не маньяк, – сказал Ярус, и отпустив девочку, пошёл обратно.
В школе практически уже никого не было, портфель Зены так и валялся посредине коридора. Он поднял такой знакомый ему портфель и, вдруг, заметил на его тёмно-коричневой поверхности рыжие пятна, очень похожие на подпалины. Он понюхал портфель, от него, и в самом деле, пахло горелой кожей. Но самое интересное, что эти ожоги на нём напоминали отпечатки пальцев. С одной стороны портфеля два отпечатка от больших пальцев, с другой стороны восемь отпечатков других, как будто портфель брали раскалёнными руками. Посредине портфеля было ещё одно круглое обожжённое пятно.
Может быть, это розыгрыш? И Зена с этим Тери решили надо мной пошутить? – подумал Ярус. Он достал мобильный телефон и набрал номер телефона Зены, надеясь услышать её смех и любимый голос: «Ну, как мы тебя разыграли?»
– Ваш абонент находится вне зоны досягаемости, пожалуйста, перезвоните позже, – услышал он в трубке. А ведь у Зены никогда не было привычки отключать телефон.

Глава 3

Ярус перебинтовал носовым платком пораненную руку. Всё же надеясь на чудо, обошёл все классы на втором и первом этажах, но не найдя девушку и там, вышел из школы. Он направился к ней домой, по дороге всё время, набирая её номер телефона, но результат был прежний. Ярус ещё не терял надежды, что Зена могла потерять телефон, и всё же каким-то фантастическим образом оказаться дома. Но чуда не произошло, дверь ему открыла мама Зены, и сказала, что дочка ещё не пришла со школы. Чудо в кавычках произошло позже, когда Ярус пришёл домой к Тери. Дверь ему открыл лысоватый мужчина с сизым носом, который на вопрос о Тери, раздражённо заявил, что никаких Терь, Берь и Верь тут не было и быть не может, что живёт он один, а дипломатов он видит каждый день по телевизору, но очень хотел бы видеть их всех и самого непрошенного гостя, в том числе – на какой-нибудь быстро вращающейся далёкой планете.
Ярус был просто ошарашен: «Кто же он такой этот Тери, где он живёт, откуда он взялся в их классе, и куда испарился?» Одно он понимал точно, что Зена пропала, что она в беде и что в этом замешан Тери. Но самый важный вопрос, который задавал сам себе юноша, покидая школу: «Что ему теперь делать?»
– Мам, привет! – крикнул Ярус в сторону кухни, проходя в свою комнату.
– Здравствуй, сынок. Как дела в школе? Ты исправил информатику?
– Я договорился с «Три и», что ещё подготовлюсь и отвечу через два дня, – юноша сел на диван, поставил за его спинку портфель Зены и раскрыв газету, спрятал под ней забинтованную руку.
– Тогда давай на кухню, поешь, а потом сядешь за уроки, – заботливо предложила мать.
– Не, мам, я сейчас передохну чуть-чуть и сразу же сажусь за информатику, – ответил Ярус.
 – Хорошо, тогда не буду тебе мешать, – закрывая дверь в его комнату, произнесла она, – а проголодаешься, приходи.
Плюхнувшись в кресло, Ярус достал портфель Зены и внимательно его осмотрел.
– Следы раскалённых рук, – подумал Ярус, пытаясь соместить свои пальцы с отметинами на портфеле, – похоже, что это, всё-таки, руки. Огненные руки, да ещё такие здоровые! А что это за круглое пятно посредине? Если на Зену напали, то она, в любом случае, просто так, не сдалась бы, не тот у неё характер. Значит, она сопротивлялась и врезала портфелем нападающего по башке! Выходит, что у того, которого она огрела портфелем, ещё и голова раскалённая? В моей голове файлы не стыкуются.
Так, начнём всё сначала. Что я знаю про Тери? То, что его родители дипломаты, это также верно, если бы я сказал, что я сын президента. Он сказал, что его деда также звали Тери, странное имя.
Ярус пересел за стол, включил компьютер, вошёл в интернет, ввёл в поисковую систему слово Тери. Под этим именем он обнаружил в интернете: и музыканта, и актёра, и даже агрегат ГЭС. Но ничего такого, чтобы дало ему какой-то намёк на расшифровку слова «Тери», не было.
Ярус стал припоминать фразу, которую сказал Тери, придя впервые в класс: «Внешность и имя — это оболочки, которые могут видоизменяться». И сделал такую хитрую морду. Ну, как он может менять свою внешность, я уже видел, когда он превратился в школьницу. А как может меняться имя Тери? Некоторые имена переводятся, например, мамино имя – Елена с греческого это факел, папино – Евгений это благородный. Тери не переводится! Но под его именем кроется какая-то загадка. А если прочитать ТЕРИ наоборот, – Ярус снова взял ручку, подвинул лист бумаги и записал: «ТЕРИ», – ага, наоборот будет ИРЕТ. Если вместо И подставить букву В, то получится ВРЁТ. Что это дает? Я и так знаю, что он ВРЁТ. А может ли быть в имени оболочка и сердцевина, о которой говорил этот Тери? Если сердцевиной слова ТЕРИ являются буквы Е и Р, то оболочкой будут буквы Т и И. «А оболочка может меняться» – говорил Тери. Так, меняем буквы Т и И местами. Т ставим назад, И ставим вперёд, получается ИЕРТ. Тут на Яруса снизошло озарение, он опустил правую палочку от буквы И вниз, и у него вырисовалась буква Ч. Дальше ему показалось, что рука сама поставила пару крупных точек, и в итоге на бумаге получилось слово ЧЁРТ.
Теперь он боялся даже прочитать его вслух. Накрыв рукой только что написанное слово, он подождал немного, отдышался, и убрав руку, попытался произнести его шёпотом, выдавливая из себя каждую букву, как ребёнок, который только что научился читать: «Ч-Ё-Р-Т». Тутже он услышал, как кто-то гыгыкнул прямо над его головой, юноша сжался от страха, склонился к монитору и замер. Ему казалось, что кто-то стоит у него за спиной и смотрит на написанное. На улице уже стемнело, освещение в комнате он не включал, ему достаточно было света, который исходит от монитора. Он сидел, сгорбившись, и никак не мог заставить себя, посмотреть назад. Собравшись с мужеством, он резко обернулся через левое плечо, потом через правое, посмотрел вверх, но в комнате никого кроме него не было. Выдохнув с облегчением, он встал, включил в комнате свет, зашторил окна и вернулся за стол. Ярус смотрел на это слово, как на решённое уравнение, но сейчас, глубоко задумавшись, он понял, что это далеко не последняя задача, которую ему предстоит решить, чтобы спасти Зену.
Значит, всё, что происходило со мной за последнее время, было совсем не случайно. Этот Тери, самый настоящий чёрт и в том, что пропала Зена, виновата нечистая сила.
– Вот, чёрт! – раздражённо произнёс Ярус, и тот час же услышал, как у него за спиной раздался громкий, хриплый, неприятный смех. Ярус резко обернулся, но в комнате никого не было, он стремглав выскочил из комнаты.
– Мам, ты не слышала? – Ярус вбежал в гостиную, – кто-то только сейчас у нас в квартире громко смеялся!
– Нет, нет, я ничего не слышала, – оторвавшись от глажки белья, спокойно отозвалась мать и заботливо добавила, – Ярус, может быть, тебе нужно уже отдохнуть от этой информатики?
– Да, да! Нужно отдохнуть. Чертовщина какая-то, – пробубнил он себе под нос, направляясь в комнату, и в этот момент смех повторился.
– А сейчас, мам, слышала, слышала? – крикнул Ярус, вбегая в гостиную.
– Да нет же сынок, ничего не слышала, может быть, это у соседей кто-то шумит? А давай-ка я тебя все-таки покормлю, я думаю, это у тебя от голода в ушах звенит.
– Чуть позже, хорошо, мам? – чмокнув мать в щёку, он пошёл в свою комнату.
– Хорошо, – ответила она, тяжело вздохнув. – Это же надо столько задавать? Скоро школьники уже диссертации будут в школе защищать!
Ярус закрыл за собой дверь, сел в кресло перед монитором и задумался. Теперь, кажется, мне понятно, как только я вслух произношу слово чёрт, сразу в ушах у меня раздается этот неприятный смех. Так, надо провести эксперимент и окончательно убедиться в этой связи.
– Чёрт! – громко сказал Ярус.
Штора колыхнулась, и сразу раздался тот же гадкий смех. Нужно встать, одёрнуть штору и убедиться, что за ней никого нет, но страх сковал все его мышцы.
– Блин, кого это я должен бояться у себя в комнате? – преодолевая страх, громко сказал он, встал и рывком одёрнул штору. Там никого не оказалось, а вот за окном на подоконнике сидела большая ворона. Она звонко каркнула и куриными движениями, наклоняя голову то влево, то вправо, не моргая, смотрела Ярусу прямо в глаза. Но это было не обычное карканье, вместо привычного: «Карр!» – ворона издала: «Карра! Карра!» Махнув на неё тыльной стороной ладони и крикнув несколько раз: «Кыш!», Ярус попытался прогнать птицу. Но ворона медленно переступая с лапки на лапку, повернулась к нему другим боком и ещё раз громко повторила свое: «Карра!», судя по всему и не собираясь улетать. Такой наглости Ярус не ожидал, он резко открыл окно и столкнул птицу с подоконника. Недовольная ворона взлетела и, сделав несколько кругов возле окна, видимо угрожая, ещё чаще пообещала Ярусу наступление кары, исчезла в темноте.
– Дурра! Дурра! – передразнил он ворону, и облегчённо выдохнув, плюхнулся в кресло.
Ему вдруг стало нестерпимо душно, комната показалась ему парилкой, он с головы до ног покрылся испариной. Тут он вспомнил о кондиционере, включил его и выставил на самую низкую температуру.
Раздался телефонный звонок. Это была мама Зены, она беспокоилась, что Зены до сих пор нет дома, и Ярус как мог, попытался успокоить её.
Так, получается, что только я могу спасти Зену, – задумавшись, Ярус снова склонился над своими записями. Капелька пота со лба капнула на стол.
– Ну, что же это такое? Работает этот кондиционер или нет? – Ярус поднял руку к потоку воздуха, он был тёплым, – вот блин, не работает. А чтоб тебя! – в сердцах произнёс Ярус и, сняв с ноги тапочек со всей злости, представляя, что это Тери, запустил им в кондиционер.
– Полегче, пожалуйста! – откуда-то сверху отчётливо раздался чей-то простуженный голос.
Ярус с ужасом обернулся назад, но дверь была закрыта, в комнате никого не было.
– Неужели этот чёрт уже так осмелел, что говорить начал? – подумал Ярус, беспокойно обследуя комнату глазами. – Нет, это мне показалось, – специально вслух сказал он и вытер пот со лба.
– Когда, кажется, креститься надо! – раздался тот же голос и вдруг перегородки кондиционера зашевелились.
– Кто здесь? – выскочил Ярус из-за стола и, сообразив, что источником голоса является кондиционер, отступил к двери.
– Кто, кто, Кусто! – спокойно ответил голос, – и вдруг из кондиционера, оттуда, откуда идёт воздух, появилась синяя нога, следом за ней появилась нога красного цвета. Потом из кондиционера появилось туловище, голова и руки, но вся правая часть этого существа была синяя, а левая красная. Когда же существо вылезло полностью, оно повисло на руках, держась за кондиционер. И продолжая висеть, оно покрутило своей двухцветной головой, видимо рассматривая участок приземления, легко спрыгнуло на пол и совершенно спокойно посмотрело на Яруса своими разноцветными глазами: левым – красным, а правым – синим. Одето оно было в плотно обтягивающий комбинезон с двумя нагрудными карманами и напоминало взрослого мужчину, только не очень большого, одна половина которого была полностью синяя, а другая вся красная. Даже голова, лоб, нос, губы, подбородок, шея и грудь всё это было ровненько поделено на два цвета.
– Как можно делать такие маленькие кондиционеры? – шмыгнув простуженным носом, обиженно сказало существо, с укоризной взглянув на Яруса. И достав из красного кармана красный платок, вытерло пот с красной половины лба и возмущённо продолжило, – но самое ужасное, что используя научно-технический прогресс, люди стараются их делать всё меньше и меньше. А от этого страдаем мы!
– Ы хто? – Ярус выдавил из себя эти два слова с огромным трудом, потому что рот его был открыт, как крышка у рояля. Нижняя челюсть у него совсем не шевелилась, двигался только язык, которым он и пытался издать какие-то звуки.
– Я? – удивлённо спросило существо, как будто они только вчера расстались, и явно подозревая Яруса в склерозе, гордо ответило, – я – Кондилятор!
– Хто, хто? – всё также, не шевеля челюстями, издал юноша.
– Кон - ди - ля - тор! – по слогам произнесло существо и спокойно уселось на диван, но видя, что Ярус находится, мягко говоря, в «штопоре», продолжило, – в гнёздах живут птички, чирик-чирик, в ульях – пчёлки, жу-жу-жу, в будочках – собаки, гав-гав-гав, а в кондиционерах живём мы – Кондиляторы!
Существо мило улыбнулось, приподняв брови, как будто спрашивало: «Ну что вспомнил?» Оно говорило с юношей так, как будто общалось с пациентом психбольницы.
Ярус стоял у двери и в случае опасности в любую секунду мог выскочить из комнаты. Но существо не казалось ему таким уж страшным.
– Кон… кондил… кондиляторы?! – челюсти Яруса всё-таки начали приобретать прежнюю возможность двигаться.
– Совершенно верно, я – Кондилятор, – совсем по-дружески улыбнулось существо, делая ударения – КОНДИционер плюс вентиЛЯТОР получается КОНДИЛЯТОР, и закрой, пожалуйста, окно. Разве ты не знаешь, что когда мы работаем, окна и входные двери должны быть закрыты? – недовольно добавил он, и снова достав красный платок, вытер пот с красной половины лба.
– Да, да, конечно, – косясь на гостя, юноша прошёл к окну, и закрыв его, с глупым выражением лица, добавил, – а я – Ярус.
– Знаю! Ты ещё объяви мне, что твою маму зовут Елена Ивановна, а папу – Евгений Петрович! – язвительно произнёс Кондилятор, откинувшись на спинку дивана и заложив, нога на ногу. Кстати, маму твою уважаю, она с моего домика постоянно пыль вытирает, а ты, иногда пульт как закинешь – никакого уважения к чужому труду, честное слово! Что за молодёжь пошла! И нечего швырять в мой дом свои тапочки! Мне обувь не нужна, впрочем, как и одежда!
– А чего это вы в нос разговариваете, если одежда не нужна, вы что больны? – Ярус задал вопрос, который его сейчас, мягко говоря, не особенно интересовал.
– Ха! Возьмём вас людей! Температура тела здорового человека 36,6 градуса, так?
– Так, – ответил Ярус, незаметно пощипывая руку, надеясь, что вот сейчас, пришелец исчезнет или он, наконец-то, проснётся.
– Стоит только температуре вашего тела подняться до тридцати семи градусов, как вы уже считаетесь больными! Так?
– Так! – повторил Ярус, закинув руку за голову, и время от времени дёргая себя за волосы на затылке.
– А каково нам, кондиляторам? Ты думаешь легко организму постоянно, в одной половине тела держать холод, а в другой тепло, с разницей температур аж до двадцати градусов! – он поднял вверх синий указательный палец. – Вот поэтому одна половина тела у меня потеет, а вторая замерзает, отсюда и хронический насморк, правда, на одну ноздрю. Теперь понятно? – синей рукой Кондилятор достал синий носовой платок и высморкался.
– Понятно. – Не задумываясь, ответил Ярус, поймав себя на мысли, что если бы существо сказало, что на Солнце минусовая температура, он ответил также положительно и добавил, – извините, я не знал, что вы там… – Ярус посмотрел на кондиционер, потом перевёл взгляд на Кондилятор, – живёте.
– Живу? – возмутился Кондилятор, – разве это жизнь? Я только что присел отдохнуть после тяжёлого трудового дня! – и существо снова провело красным платком по красной части своей головы, – как ты запустил в мой дом тапком!
– Тяжёлого трудового дня? – подозрительно переспросил Ярус, вспомнив, идущий тёплый воздух из кондиционера, – да? А что вы сегодня делали, извините? – перестав дёргать себя за волосы, Ярус осмелел, отошёл от стола и присел на другой краешек дивана.
– Я что делал? – возмущённо удивился Кондилятор вопросу, который ставил под сомнение его, в прямом смысле этого слова, нечеловеческий труд, – я проводил ТО, то есть техническое обслуживание всех агрегатов и систем! Ты думаешь, что это так легко? – Кондилятор важно скрестил свои красно-синие руки на груди.
– Они проводили ТО! – усмехнулся Ярус, совсем осмелев, и передразнивая собеседника, тоже сложил руки на груди.
– Ну да! – Кондилятор сердито забарабанил красными пальцами по синей руке, а синими – по красной.
– Вы проводили ТО, проводили проводили, а потом бац и уснули? – усмехнулся Ярус.
– Это почему ты так решил? – сдвинул надбровные дуги Кондилятор.
– Ну, как же! Я включил кондиционер, то есть Вас – Кондилятор на холод, а холода-то и нет? – разведя руки в стороны, укоризненно сказал Ярус.
– Холод есть! Чувствуешь?! – Кондилятор выставил вперёд ладонь синей руки и Ярус увидел в ней тёмные дырочки, точно такие же, какие бывают в утюгах, из которых тотчас же повеяло прохладой.
– Ну, что? Есть холод? – требовал ответа Кондилятор.
– Есть! – обрадовался Ярус, который был похож на первобытного человека, которому показали зажигалку, – а с красной руки пойдёт тёплый воздух?
– Ну, конечно! – довольный произведённым эффектом, Кондилятор гордо поднял красную ладонь Ярусу прямо к носу. Там оказались такие же дырочки, из которых пошёл тёплый воздух, – ну как?
– Обалдеть! Я что, сплю, что ли? – Ярус откинулся на диване, подняв голову вверх, закрыл глаза, потом повернул голову в сторону Кондилятора, поочерёдно открывая глаза, но гость не исчез.
– Ха-ха-ха! Ну, что? Проснулся? – улыбнулся Кондилятор, – нет, я просто поражаюсь вам – людям! – Кондилятор встал и начал ходить по комнате от письменного стола к двери и обратно, – вы можете поверить фокусникам, гипнотизёрам, разного вида шарлатанам и аферистам, а поверить в то, что существует потусторонний мир, вы даже себе представить не можете. И когда выпадают редкие секунды счастья: ну, например, нашёл рубль или выиграл миллион, сдал экзамен или повысили по службе, выжил в стихийном бедствии, аварии, катастрофе, вы говорите: «Вот, повезло! В рубашке родился! Везунчик! Волшебство! Колдовство! Его величество случай! Слава тебе, Господи!» А когда происходит какое-нибудь несчастье, вы разводите руками: «Да, не повезло! Судьба! Это его карма, его крест, такова воля Господа, от неё не убежать». И никто даже не подумал, почему на всех материках, люди с любым цветом кожи, на самых разных языках, в таких случаях произносят: «Чёрт побери! Или «Вот, дьявол!» Смешно и грустно! Неужели вы думаете, что вы сами вершите свои судьбы? – Кондилятор подошёл к Ярусу, наклонился и посмотрел ему в глаза. – Вы, люди, даже представить себе не можете, что рядом с вами постоянно происходит невидимая борьба, я бы даже сказал драка, нет, битва за вас людей, между белой и чёрной силами! И происходит всё это рядом с вами ежеминутно, ежесекундно, на ваших глазах, только всё это недоступно вашему взору. А вы видите только результат этой борьбы: удачу или невезение, радость или горе, счастье или траур. Например, возьмём «Титаник»!
– Возьмём, – заинтересованно повторил Ярус.
– Сколько людей там погибло? Да, не всех пассажиров и членов экипажа наши могли спасти, а всё, потому что там собрались люди, погрязшие в грехах! В одном месте, на одном лайнере были сконцентрированы алчность и зависть, обман и предательство, угнетение и насилие, поэтому тёмным силам там было легко совершить своё зло! Хотя, я вообще-то один мог спасти «Титаник», если бы меня предупредили, – заносчиво закончил Кондилятор.
– Это, каким образом, Вы могли спасти огромный «Титаник»? – недовечиво произнёс Ярус, смерив Кондилятора презрительным взглядом с ног до головы.
– Деревянным! Я бы смог растопить этот айсберг в считанные секунды! – хвастливо ответил Кондилятор.
– Ха! Тогда ещё кондиционеров не было! Ну, хорошо, хорошо! Вы могли спасти «Титаник»! Но, вот, скажите мне, пожалуйста, почему одному человеку всё время везёт, а другому нет? – раздосадовано спросил Ярус.
– Не совсем так. У каждого человека бывают, так называемые Вами – людьми, чёрные полосы и белые. Когда верх берёт то сторона тёмных сил, то светлых! – Кондилятор сел на диван, положив красную ногу на синюю и приняв деловую позу, как на интервью известной газете.
– Ну, почему какой-нибудь алкаш пьёт всю жизнь и доживает до глубокой старости, а молодой, талантливый может пропасть из-за какой-нибудь ерунды?
– Потому что этот алкаш для тёмных сил не интересен, мало того, что он сам себя гробит, так он отравляет жизнь родным и близким. Такого – тьма только поддерживает! А тёмным силам интересна личность, помешать ей, покорить её, сломать, уничтожить! Светлые силы, конечно, борются с силами зла и стараются помочь любому человеку, но не всегда удаётся победить тьму. К сожалению, мы ещё не так сильны, как хотелось бы. А исход сражения может зависеть от многих факторов: от времени суток, дня недели, времени года, расположения звёзд, количества сил с каждой стороны, места сражения, знака зодиака, вероисповедания объекта и так далее.
– Вы сказали, что мы ещё не так сильны. Так, Вы – Кондилятор тоже относитесь к светлым силам?
– Несомненно! Ведь я нахожусь на службе у человека! А вот то, что тебя бросало то в жар, то в холод, друг мой, так это у тебя на нервной почве! Кстати, Ярус, ты – крещёный?
– Ну, да!
– А крестик в коробочке лежит! Так? – прищурился Кондилятор.
– И что?
– А то, что у тебя аура вся в дырках, ты же беззащитный, как младенец, а в церковь не ходишь. Давно в церкви был?
– Давно, – стыдливо опустил глаза Ярус.
– Вера в Бога – это сила! А Крест Христов является символом жизни и оружием против падших духов, – убедительно произнёс Кондилятор.
Ярус достал крестик из письменного стола и надел на шею.
– Носи и никогда не снимай, а то не только смех будешь слышать. Кстати, нечисть вспоминать после заката солнца, я бы тебе не рекомендовал, а то, может и появиться, – совсем по-домашнему сказал Кондилятор.
– Хотел бы я увидеть этого Тери, чтобы у него самого выяснить, куда пропала моя любимая, – вскочил Ярус с дивана.
– Все-таки Зена пропала? – задумался Кондилятор.
– Да, – разочарованно ответил Ярус и придвинувшись к Кондилятору спросил, – скажите, здесь тоже замешаны силы зла?
– Разумеется! Этот Тери и был послан для этой цели, но Зене уже ничем не поможешь, – печально закивал головой Кондилятор.
– Она что, в опасности? – Ярус придвинулся ещё ближе.
– Ещё какой! – тяжело вздохнул Кондилятор.
– Зена в беде? Она ждёт моей поддержки и помощи? Где она? Скажите, как мне помочь Зене? – вскочил с дивана Ярус.
– Извини, Ярус. Я отвечаю за температурный режим в твоей квартире. А спасти Зену, практически, невозможно, – обречённо произнёс Кондилятор.
– А Вы откуда знаете? – Ярус подошёл вплотную к Кондилятору и заглянул в его разноцветные глаза.
– Потому что ветер – мой брат, он и рассказал мне…
– Рассказал, что? – перебил Ярус.
– Ничего. Я вообще, не имею права с тобой общаться, – Кондилятор отвернулся к окну.
– Но общаетесь же, и ничего страшного не произошло. Кондиляторик, миленький… – юноша снова присел на диван рядом с Кондилятором.
– Так! Что это за уменьшительно-ласкательные слова – Кондиляторик! Ты же не называешь Терминатора, Терминаториком!
– Хорошо, хорошо, Кондилятррр! – прорычал Ярус, – Вы только скажите, на каком конце Земли мне искать Зену?
– На Земле её нет! – Кондилятор достал из кармана маленький прозрачный флакончик.
– Как?! А где же она? – недоверчиво спросил Ярус.
– Зена находится сейчас под землёй, прямисенько в самом её центре! – Кондилятор посмотрел на содержимое пузырька.
– Но там же жарко? – нетерпеливо спросил Ярус.
– Не то слово! 5000 градусов по Цельсию, – запрокинув голову, Кондилятор закапал себе в синюю ноздрю лекарство, – или 9000 по Фаренгейту!
– Зена сгорела?
– Нет! – сделав паузу, сказал Кондилятор несколько изменившимся голосом, видимо от действия лекарства, – пока! Пока она находится под действием «Антижара»! А украл её Жаропепел!
– Жаропепел? Кто это? – Ярус даже привстал.
– Жаропепел, – шмыгая носом, произнес Кондилятор, – это подземный царь огня.
– Но по греческой мифологии подземный царь – Аид, – вспомнил Ярус, – а бог огня – Гефест.
– Мифология – от слова миф, дорогой Ярус! А я знаю реального подземного царя Жаропепла! Ты ещё вспомни «Ночной дозор», тоже мне сказки для взрослых! – спрятал лекарство в карман Кондилятор. – А вот с Жаропеплом шутить, я бы никому не советовал.
– Но зачем он украл Зену? – возмутился Ярус.
– Один раз в год он крадёт с земли самую красивую девушку и забирает её к себе. Для этого на одну неделю он посылает на землю своего любимого агента Тери, то бишь чёр…, – Кондилятор замер, поднял красный указательный палец вверх и прислушался, – давай-ка, будем называть его просто Чё, чтобы не дай Бог, он здесь не появился и не подслушал наш разговор. Кстати, а ты молодец, сам, без посторонней помощи смог дешифровать этого Чё! Уважаю! – Кондилятор протянул синюю руку Ярусу для рукопожатия. И так, этот Чё, облетает все материки, и выбирает самую красивую жертву. В течение семи дней с помощью разного зелья привораживает, влюбляет в себя понравившуюся ему девушку и спокойно забирает её под землю, где она выходит замуж за Жаропепла.
– Какой замуж? Зене ещё нет восемнадцати! – возмутился Ярус.
– Жаропеплу это по барабану, – скривился Кондилятор.
– Постойте, но Тери, то есть Чё, уже почти месяц, как у нас в классе.
– Да, на этот раз с Зеной у этого Чё, чото ничо не сложилось, раз он, целый месяц, используя самые лучшие зелья, не смог растоптать вашу с Зеной любовь. Ну, а глядя на портфель Зены, и эти отпечатки на нём, я могу сказать, что сам Жаропепел появлялся на земле. Уж очень он хочет, чтобы она быстрее стала его женой.
– Но Зена никогда не согласится! – уверенно сказал Ярус.
– Если она не согласится, то через три дня он её сожжёт, – беззаботно произнёс Кондилятор, как-будто предупреждая о том, что может пойти дождь.
– А если согласится? – нахмурившись, спросил Ярус.
– Тоже сожжёт, только через год, насладившись семейной жизнью, а фото Зены повесит в своей галерее «Три Ж»!
– Что значит «Три Ж»?
– Желанные Жёны Жаропепла! Это у него хобби такое, это он – гад, так развлекается! И ещё ни одной девушке не удалось вырваться от него. Но с Зеной у него далеко идущие планы.
– Какие, такие планы?
– В случае с Зеной получается два в одном. Ведь она не только красива, она ещё и хороший программист. И когда он будет иметь программу любви, ему уже никого из девушек уговаривать не придётся! И будет он влюблять в себя всех, кого только пожелает!
– Вот гад! Но как же спасти Зену? Кондилятор, родненький, помогите мне спасти Зену, пожалуйста!
– «Не бери дурного в голову, а тяжелого в руки!» – говорила моя бабушка.
– Что ты сказал? – угрожающе произнёс Ярус, перейдя на ты.
– Я говорю, посмотри-ка лучше футбол, сегодня играют… – пересев в кресло, Кондилятор взял газету.
Ярус схватил тапочек и бросил его в Кондилятора. Подняв обе руки, ладонями вперёд, Кондилятор потоками воздуха остановил тапок, который упал прямо перед ним.
– Нет, я буду смотреть футбол, а Зена сгорит под землёй? Ты понимаешь, что ты говоришь? Ты – не Кондилятор! Ты… ты… – подыскивал сравнения Ярус, – ты – термос! Нет, ты холодильник, скрещенный с микроволновкой! Он ещё рассказывает, что «Титаник» мог спасти! Тоже мне «Спайдермен» недоделанный! Это же надо, кого мы дома приютили! – раздражённо произнес Ярус, быстро шагая по комнате взад-вперёд.
– Попрошу без оскорблений! Ты хочешь сказать, что ты готов пожертвовать своей жизнью ради спасения Зены? – прищурился Кондилятор.
– Да, готов же! Готов! – обрадовался Ярус, резко остановившись, – ты только скажи, как мне попасть под землю?
Раздался стук в дверь, в проёме появилась мама Яруса. Кондилятор за долю секунды сплющился и оказался под креслом.
– Сынок, у тебя всё нормально, мне показалось, что ты с кем-то разговариваешь? – она подозрительно осмотрела комнату, держа в руках поднос с едой, – и чего это ты стоишь посредине комнаты?
– Это я уроки вслух учу. Хожу и повторяю, чтобы лучше запомнить, – Ярус прошёлся по комнате, косясь на кресло, под которым исчез Кондилятор, не понимая, как он там поместился.
– А я решила тебе бутербродики сделать и минеральной водички. А то до ужина ты тут с голоду помрёшь.
– Помру, я мамочка, точно не от голода! Спасибо тебе, родная! – Ярус чмокнул мать в щёку, и взяв поднос, закрыл за ней дверь.
– Ярус! Ну, как ты не понимаешь, ты идёшь на верную гибель? – легко вылезая из-под кресла и принимая объёмную форму, вполголоса возмутился Кондилятор. – Под землёй царство зла! Ты это понимаешь? Туда мамочка бутерброды тебе не принесёт!
– Понимаю, Кондилятор, понимаю!
– Ничего ты не понимаешь! Ладно, как хочешь, – Кондилятор задумался на мгновенье, – мой дедушка рассказывал, что в городе Киеве на территории Киево-Печерской лавры есть пещеры, тянутся они под землёй на несколько километров. В них находятся разные захоронения, мощи священников, святых и великих людей. Кстати, в любое время года там постоянная температура +15° по Цельсию.
– Это ещё, мне, зачем знать? – удивился Ярус.
– Ну, во-первых, я же всё-таки – Кондилятор! А во-вторых, теперь тебе, друг мой, для того, чтобы не сгореть, придётся разбираться не только в мифологиях, но и в температурных режимах! Так вот, – переходя на шёпот, продолжил он, – в этих пещерах есть колодец, который ведёт в преисподнюю. Вход в него расположен возле гроба с мощами монахини Ефросиньи Полоцкой.
– От раки, наверное, – перебил его Ярус.
– Какие ещё раки? – сморщил лоб Кондилятор.
– Рака, так называется гроб с мощами святых, – произнёс Ярус.
– А ты откуда знаешь? – удивился Кондилятор.
– Читал где-то, – скромно ответил Ярус, – рассказывай дальше.
– По древнему поверью, – продолжил Кондилятор, с почтением взглянув на Яруса, – девушки, которые хотят удачно выйти замуж молятся её мощам. Так вот, как рассказывал мой дед, слева от мощей Ефросиньи Полоцкой есть металлический люк, который и ведёт в ад.
– Наверное, символично, – почесал затылок Ярус, – что люк в преисподнюю находится рядом с мощами Ефросиньи Полоцкой, которая является защитницей любви и брака. Шаг влево – и ты пропал. Да, но как же я сейчас попаду в Киев?
– Ну, в этом я тебе помогу. Так, возьми с собой спички, фонарик, еду.
Кондилятор задумался на секунду, потом подошёл к кондиционеру, легко подпрыгнул, зацепился за него, подтянулся и залез внутрь. Раздался скрип открывающихся дверей, шум двигающейся мебели, грохот выдвигающихся и задвигающихся ящиков, звон металла, как-будто кто-то копается в куче металлолома.
– Есть! – издалека донёсся радостный голос Кондилятора.
Затем тот же шум раздался в обратной последовательности, из кондиционера вылез Кондилятор, и повиснув на руках, легко спрыгнул на пол.
– Вот, это тебе может пригодиться, – он протянул Ярусу небольшую монтировку, – и может быть, понадобится оружие, – Кондилятор достал из-за спины пистолет довольно большого калибра, – стреляет он пулями с концетрированным холодным и горячим воздухом.
– Ух, ты! Здорово! – Ярус с интересом рассматривал оружие.
– Вот здесь производится переключение, поставишь флажок на синий кружок – стреляет холодом, на красный – теплом. Температура холодного выстрела минус сто градусов, горячего плюс сто градусов по Цельсию. Прицельная дальность пятнадцать метров. Убить не убьёт, но заморозить или обжечь может. Это всё, чем я тебе могу помочь.
Ярус вытащил из школьного рюкзака учебники, положил туда еду, фонарь, монтировку, пистолет, спички и одел кроссовки.
– Спасибо! Я тебя никогда не забуду! – юноша обнял Кондилятора, дружески похлопал его по спине, а заглянув в глаза, увидел на щёках у него слезы, – ну, что ты? Кондиляторам нельзя плакать! – и вытирая их, он почувствовал, что одна слезинка у него тёплая, а другая – холодная.
– Я и не плачу, это у меня конденсат скопился, – застеснялся Кондилятор.
– Ой, а как же мама? – беспокойно спросил Ярус.
– Ничего, это я улажу, – ответил Кондилятор и тяжело вздохнув, добавил, – что я делаю? Как я буду на твою маму теперь смотреть? Ну что? Готов?
– Готов! – Ярус бодро расправил шлеи рюкзака на плечах.
– Постой! А кто такой этот «Спой дурман», которым ты меня, это…обозвал? – прищурился Кондилятор.
– А-а! – улыбнулся Ярус, – Спайдермэн? Это американский человек-паук!
– Ты меня, конечно, извини, Ярус, – Кондилятор весь подобрался, гордо откинул голову назад, и чётко выговаривая каждое слово, продолжил. – Я – русский Кондилятор, и попрошу больше меня, с американскими пауками, не сравнивать!
– Хорошо, хорошо! – добродушно улыбнулся Ярус, – договорились! Это я сгоряча, прости меня, пожалуйста! Да, он тебе и в подмётки не годится! – юноша обнял Кондилятора за плечи и почувствовал разность их температур.
– Ладно! Открывай окно, ну, с Богом! – торопливо сказал Кондилятор, освобождаясь из объятий Яруса, почувствовав, что снова может расплакаться.
Ярус открыл окно, Кондилятор высунул голову наружу и замысловато свистнул. Откуда ни возьмись, на совсем безветренную улицу налетел такой мощный порыв ветра, что Яруса и Кондилятора начало сдувать в комнату. Они вцепились руками за подоконник, шторы напоминали развевающиеся стяги, люстра болталась, как фонарь в каюте корабля. Всё, что находилось на столе: бумаги, ручки, тетради, учебники, всё полетело на пол или стало летать по комнате.
– Брат, ты здесь? – крикнул Кондилятор.
– Здеееесь! – откуда-то из темноты раздался низкий и продолжительный голос.
– Этому парню нужно попасть под землю! Помоги мне, брат! – захлёбываясь от ветра, прокричал Кондилятор.
– Хаааа - раааа - шоооо! – на каждый слог порывы ветра были такие сильные, что если бы они, что есть мочи не держались за раму, то влипли бы в противоположную стену.
– Залезай, – уже скорее по губам Кондилятора понял Ярус. Он схватился за наружную сторону рамы, поставил одну ногу на подоконник, потом другую и, преодолевая сопротивление ветра, медленно выпрямился.

Глава 4

Ветер несколько уменьшил свои порывы, Ярус выпрямился на окне своего седьмого этажа, спиной прижимаясь к раме. Он почувствовал, что потоки воздуха изменили своё направление, раньше ветер дул прямо в комнату, а теперь начал дуть снизу-вверх. Решив окончательно преодолеть страх высоты, Ярус оторвал свои побелевшие пальцы от рамы и, балансируя руками, покачиваясь, сделал несколько переставных шагов на полусогнутых ногах к центру окна. Выставив вперёд руку почувствовал, что ветер легко поднимает её вверх, потом выставил вторую, но удерживать их в горизонтальном положении было довольно трудно из-за мощного потока снизу. Плотно прижав пальцы рук один к другому, он понял, что так твёрже может опереться на упругий поток. И оперевшись на воздух, как на твёрдую опору, он подпрыгнул несколько раз.
– Прыгай! – крикнул Кондилятор, но Ярус его уже почти не слышал.
Юноша просто сделал шаг вперёд, и почувствовал, что ветер легко подхватил его тело. Он лежал на этом мощном потоке воздуха лицом вниз, как на невидимом матраце, широко расставив руки и ноги, радостно смотрел вниз на эту смертельную пустоту в 20 метров. Где-то прямо под ним ездили машины и автобусы, проходили люди, а он парил в воздухе. В соседнем окне на кухне он увидел маму, готовящую ужин.
– Прощай, мамочка, я тебя очень люблю! – крикнул Ярус, и поток воздуха начал медленно поднимать его вверх. Он всё поднимался и поднимался, вот он уже поднялся над домом, над крышами многоэтажных домов, выше заводских труб, на которых были установлены красные фонари. Когда подъём закончился, его закрутило вокруг собственной оси, как стрелку компаса, будто бы ветер определял направление пути, и услышал низкий голос: «Следующая остановка – город Киев». Его сорвало с места и понесло вперёд и вверх с такой быстротой, что глаза его начали слезиться, а кожа лица натянулась до такой степени, что казалось ещё немного, и она треснет. Ярус выставил руки вперёд, как он всегда делал, когда нырял в воду. Встречный ветер был такой силы, что рюкзак за плечами, ему казалось, весит несколько сот килограммов.
– Терпи Ярус, терпи! Зене сейчас тяжелее! – стиснув зубы, сказал он сам себе.
Было довольно прохладно, и Ярус застегнул замок олимпийки до самого верха. Да, можно было и шапку с собой прихватить, – подумал он, растирая руки, нос и уши. Немного освоившись, юноша начал рассматривать красивые пейзажи прямо под собой. Далеко внизу ночные трассы дорог, которые были похожи на яркие бусы со светящимися фонарями. Быстро мелькали посёлки, с небольшим количеством огоньков, и большие города со множеством ярко освещённых площадей и памятников.
Просто наблюдать ему стало неинтересно, и Ярус начал считать, за какое время он пролетает разные населённые пункты. На небольшие города у него хватало досчитать до двух-трёх секунд, на большие – до пяти-шести. Он смотрел, как под ним мелькали светящиеся мосты через какую-то широкую реку, корабли, которые издали, выглядели игрушечными. Вдруг он заметил, что шнурок на одном кроссовке развязался, и решил, что надо срочно завязать его, ведь неизвестно какое будет приземление. Он подтянул под себя одну ногу, потом другую, преодолевая воздушный поток, принял сидячее положение, как в кресле и завязал шнурок. Подняв голову, он вскрикнул от ужаса, увидев прямо перед собой огромную женщину, в одной руке которой был меч, в другой щит, которые она держала высоко над головой. Ярус стремительно летел прямо ей в лицо, глаза её были огромные и незрячие, величиной с него. Юноша моментально принял горизонтальное положение, но когда столкновение казалось уже неизбежным, его вдруг резко отнесло влево, и он без ущерба для здоровья пролетел между головой и мечом. Выдохнув с облегчением, он обернулся назад и понял, что это был огромный памятник Родины матри.
Скорость полёта начала падать, и Ярус увидел золотые купола церквей. Должно быть, это и есть Киево-Печерская лавра! Теперь бы очень хотелось как-нибудь помягче приземлиться, – только он об этом подумал, как поступательное движение прекратилось, ветер подхватил его снизу, и лёжа на воздушной подушке, он стал плавно спускаться вниз. Деревья и кусты гнулись и шатались, наклоняясь до самой земли, прямо под Ярусом кружил смерч. Он очень вовремя принял вертикальное положение, потому что через мгновение уже опустился на булыжную мостовую.
– Приии-еее-хааа-лиии! – услышал он протяжное завывание сверху.
– Спасибо, брат! – крикнул Ярус вверх и ветер сник.
Это были древние храмы Киево-Печерской лавры, под навесом он увидел табличку «святая вода». Допив минералку, набрал в бутылку из источника воду, и оглянувшись, увидел идущего навстречу молодого семинариста в очках и длинном чёрном одеянии. Священнослужитель был таким худым и длинным и шагал такими большими шагами, что Ярус сразу назвал его про себя Циркуль.
– Добрый вечер, – потревожил его Ярус, – извините, пожалуйста, Вы не подскажете, как мне попасть в пещеры?
– Вам, в какие? Ближние или дальние? – спросил семинарист, поправив мизинцем очки.
– Мне нужны те, в которых находятся мощи Евфросиньи Полоцкой.
– Тогда Вам нужно в дальние пещеры. Это, вот по этой дороге вниз. Справа Вы увидите памятник Кириллу и Мефодию, а чуть дальше слева будет Аннозачатьевская церковь, вот там и начинаются пещеры! Только уже поздно, время экскурсий до шести часов вечера, и Вас туда сегодня уже не пустят, – Циркуль сделал ударение на слове Вас.
– А монахов пускают?
– Монахов пускают, но Вы же – не монах! – сказал, улыбаясь, Циркуль, поправил очки и стал подниматься по дорожке в противоположную сторону.
– Да, я – не монах, – сказал Ярус, следуя за циркулем и тихо добавил, – пока. А чтобы стать монахом мне нужна ряса.
Семинарист «привёл» Яруса к двухэтажному корпусу, напоминающему общежитие, перекрестился, вытер ноги и зашёл в здание. Притаившись в кустах неподалёку, Ярус наблюдал через светящиеся окна, как священнослужители занимаются своими личными делами. В одном окне монах читал Библию и молился перед иконой, в другом – несколько семинаристов очень красиво на разные голоса пели молитвы. В следующем – он увидел монахов, которые смотрели телевизор. Наконец-то он нашёл то, что ему было нужно: священник гладил утюгом рясу, а закончив, аккуратно повесил её в шкаф, выключил свет и вышел, прикрыв за собой дверь. Форточка в комнате была открыта, но окна были, довольно, высоко над землёй. Обойдя здание, с тыльной стороны Ярус обнаружил незавершённые строительные работы, где нашёл несколько досок, и выбрал из них самую крепкую.
Прости меня, Господи, за этот грех! Это только ради спасения Зены! А что может быть дороже жизни человека, тем более любимого? – думал Ярус, аккуратно ступая по строительному мусору, неся на плече доску. Осторожно, чтобы не шуметь, он поставил её под окно, и спрятал рюкзак под кустом. Потом, медленно ступая по доске, балансируя руками, дошёл до окна и схватился за края форточки. Передохнув, юноша просунул голову внутрь, подпрыгнул и повис грудью в окне. Поворачивая туловище слева направо, он начал заползать в комнату. Когда большая часть туловища оказалась внутри, тело его перевесило, и он руками коснулся подоконника. Теперь ему оставалось только втащить ноги, которые неуклюже болтались в форточке. Как вдруг он услышал на улице крик: «Держите вора! Вот он! Все сюда!»
Ярус молниеносно, втащил ноги в комнату, как будто снаружи была злая собака, спрыгнул на пол и посмотрел в окно. Седой священник, убрал доску, и продолжая звать на помощь, смешно подпрыгивал, стараясь разглядеть, что там делает воришка. Ярус понял, что обратный путь ему отрезан, но услышав хлопанье дверей и топот ног по коридору, быстро надел рясу и выскочил из комнаты. Увидев бегущих монахов, он последовал следом за ними на улицу и пристроился за их спинами.
– Я иду себе спокойно и вижу! – возмущённо кричал священник, – доска приставлена! Из форточки ноги торчат! Вор лезет в наше окно! Боже праведный! Ничего святого у людей не осталось! Ничего! Куда мир катится?
И тут к своему большому неудовольствию Ярус увидел, что к толпе подбежал ещё один семинарист и стал рядом с ним. Это был Циркуль, который сильно прищурившись, сделал виноватое лицо: «Мол, извини, вот опять опоздал!» Надеясь, что без очков Циркуль его не узнает, Ярус пожал в ответ плечами: «Мол, ничего страшного, бывает.»
– Но я заметил! – продолжал кричать священник, – у вора кроссовки с белой полосой. Это просто возмутительно! Неслыханно!
Циркуль опустил глаза, и начал рассматривать обувь у впередистоящих. Ярус посмотрел на свои ноги – ряса не скрывала его кроссовки, поэтому он быстро присел, прикрывая полами обувь. Циркуль медленно перевел взгляд на нашего героя, но увидев, что тот, улыбаясь, смотрит ему в подслеповатые глазки, подмигнул в ответ и улыбнулся, но уже как-то криво, так как странная фигура Яруса с выпирающей задней частью и выступающими коленями спереди, вызвали у него некоторые сомнения. Положив руку на спину, Ярус поморщился: «Мол, ты не правильно понял, это у меня спина болит!» Седой священник громко раздавал приказы: «Вы! Сейчас же позвоните в полицию! Вы трое охраняете окно! Остальные за мной, он может быть ещё внутри!»
– Стойте! – вскрикнул Циркуль, резко выпрямившись, – вот он! – и выставил вперед руку, тыча указательным пальцем в нашего героя. Все обернулись и посмотрели на Яруса. Не дожидаясь, пока его схватят, он в два прыжка оказался около куста, подобрал свой рюкзак, перепрыгнул через постриженные кусты и бросился вниз. Несколько семинаристов бросились его догонять. Ярус сразу оторвался от них довольно далеко, недаром он был один из лучших бегунов в школе. Он бежал напрямую, пересекая булыжные мостовые, тропинки, дорожки, перепрыгивая заборы, кусты, ограждения. Миновав огромные памятники создателей славянского алфавита, он перешёл на шаг, и приблизившись к Аннозачатьевской церкви, возле которой висела табличка «дальние пещеры», пригладил волосы руками. Около входа в пещеры никого не было. Юноша потянул на себя тяжёлую дубовую дверь, но она оказалась закрытой, рванул её со всей силы, но она даже не колыхнулась. И тут юноша почувствовал, что кто-то положил ему руку на плечо.
– Все! Попался! Догнали семинаристы! – подумал Ярус.
– Чего хочет сын Божий в пещерах? – услышал он низкий, певучий бас.
Ярус медленно повернулся, перед ним стоял огромный монах, большая копна чёрных волос которого, на голове соединялась с такой же чёрной бородой и усами. На фоне чёрного неба вырисовывались только его сердитые глаза и нос.
– Я, я, я учусь в духовной семинарии. Понимаете, я был сегодня в пещерах и уронил свой сотовый телефон, а мне будут звонить родственники, и если я не отвечу, они будут очень сильно волноваться. Очень! Я буду Вам очнь признателен, если Вы мне поможете… – затараторил Ярус, глядя на большую связку ключей, висящую у него на поясе.
– Это хорошо, – глаза монаха стали тёплыми и добрыми, – что Вы волнуетесь за своих родных, это правильно! – с этими словами он открыл два замка и распахнул перед ним дверь.
Достав из рюкзака фонарик, Ярус посветил в длинный тёмный коридор.
– Если хотите, я могу Вам помочь, – прищурился монах.
– Нет, нет! Спасибо! Я сам справлюсь, – ответил он и быстро добавил, – с Божьей помощью!
– Хорошо. Дверь я запру, а когда Вы найдёте то, что потеряли, постучите, и я Вам открою! – монах положил руку ему на плечо, прищурив приветливые глаза.
– Спасибо Вам огромное! – Ярусу захотелось даже обнять его, ведь сейчас, в лице этого огромного и доброго священнка, он прощался со всеми людьми на Земле. А что его ждёт под землёй – никому неизвестно.
– Ну, тогда, с Богом! – монах повернул юношу лицом к себе, перекрестил и легонько подтолкнул, – идите сын мой! И храни Вас Господь!
Ярус вошёл в тёмный притвор церкви, освещая просторное помещение фонариком, прислушиваясь к эху своих шагов. На стенах висели иконы, под ними стояли витрины с церковной утварью: Библии, свечи, крестики, иконки разных размеров. Правее он увидел массивную зелёную дверь, толкнув её двумя руками, он протиснулся в образовавшуюся щель. Посредине зала стояли два больших подсвечника с огарками свечей. Ярус зажёг свечу и три раза перекрестился, мысленно прося у Господа помощи в спасении рабы Божьей Зены. В помещении были ещё одни двустворчатые двери в рост человека с маленькими стеклянными окошками с закруглением под пещерный свод, это и был вход в пещеры. Ему стало жутковато, но глубоко вздохнув, юноша стал медленно спускаться по извилистому проходу вниз, в котором с трудом могли бы разминуться два человека. Низкие узкие коридоры, как будто сдавливали его. Минуя несколько поворотов, Ярус увидел в левой стене углубление в стене и часть гроба. Так страшно, как сейчас, ему ещё в жизни никогда не было. Он замедлил ход и провел тыльной стороной ладони по вспотевшему лбу. Затаив дыхание, он приблизился к стеклянной раке. Под облачением из синей ткани с вышитыми крестами и черепами угадывалось тело святого. Непокрытыми были только его высохшие тёмно-серые кисти рук. На иконе, висящей сверху, была надпись «преподобный Игнатий». Дальше он миновал в таких же раках мощи преподобного Иосифа, диакона Макария, затворника Лаурентия, преподобного Моисея-чудотворца, преподобных Иллариона, Лукиана и Феодосия. Наконец, после мощей преподобной Агафьи чудотворецы, он увидел раку Святой Преподобной Евфросиньи Полоцкой. С большой иконы на него смотрели красивые грустные глаза. Правая рука её лежала на Библии, левая поднята на уровне груди, как будто предупреждая его об опасности. Он положил фонарик на пол, достал спички и зажёг две лампадки, висящие над ракой преподобной. Внутри стеклянного гроба на холсте была изображена преподобная Евфросинья с закрытыми глазами и сложенными крест-накрест руками. Справа от иконы на деревянной дощечке было написано «Тропарь» и ниже текст молитвы на старославянском языке. Ярус пробежал глазами по строчкам, выискивая современные слова: «и вся мирская презревши», «путем аггльскага жития», «чтущих благочеста памать твою» ... Трижды перекрестившись, он мысленно попросил помощи и сил не только у Евфросиньи, но и у всех святых для спасения любимой Зены. Дальше туннель уходил вниз, и от раки с мощами Евфросиньи Полоцкой до следующей раки лежало плиты. Первая плита целая, а вот средняя имела несколько трещин посредине. Оказалось, что это не каменная плита, а обычный металлический лист. Ярус очистил монтировкой периметр листа от земли, взялся за край, поднатужился, оторвал его и прислонил к стене. Переведя дух, он с силой вонзил монтировку в землю, раздался металлический лязг.
Есть! – сам себе сказал Ярус.
Он ещё несколько раз вонзил монтировку в землю, определяя края люка. Истекая потом, он стал руками сгребать с него землю, уже чувствуя холод металла и неожиданно нахлынувшее на него чувство тревоги. Очистив люк, он поднёс фонарик, и проведя рукой по ржавой поверхности, медленно прочитал: «И крови твоей будет мало!»
Теперь Ярус почувствовал холодок, который пробежал у него по спине. Засунув монтировку под люк, он сдвинул его на несколько сантиметров в сторону и посветил фонариком в образовавшуюся щель. Это был колодец, на стенке которого были видны ржавые металлические скобы, являющиеся ступенями. Напрягшись, Ярус отодвинул люк ещё дальше, чтобы можно было пролезть в это отверстие, привязал фонарик на шнурок от сотового телефона и повесил его на шею. Теперь, сидя на краю этого колодца, он понял, что находится на границе между светом и тьмой. Нащупав ногами ступеньки, он пролез в отверстие колодца и направил зажжённый фонарь вниз. Дна не было, там была кромешная тьма. Преодолевая страх, юноша стал медленно спускаться.
Вверху раздался противный смех, люк сам по себе закрыл колодец, сверху насыпалась земля, на неё упал металлический лист, уничтожив все его следы.
Вначале колодец был довольно широкий, но потом стал сужаться, рюкзак за плечами Яруса уже тёрся о стену. Воздуха не хватало, ему стало трудно дышать. Сделав следующий шаг, он чуть не сорвался вниз. Подтянувшись, юноша нащупал последнюю ступеньку ногой, выпрямился и перевёл дыхание. Всмотревшись в темноту, он негромко крикнул вниз, потом свистнул, но эха не было.
Ярус спустился ниже, и повис на последней ступеньке. Всё, конец! – подумал он и отпустил руки.
Истошный вопль, который он издал в свободном падении, мог быть последним в его жизни. Но, когда он уже попрощался с мамой, папой, Зеной и Кондилятором, в тот момент, когда ему показалось, что разобьётся, по плавной дуге тоннеля юношу вынесло вначале вверх, потом вниз, потом снова вверх. Дух его захватывало, это напоминало ему американские горки, наконец, он, как пробка из бутылки, вылетел из узкого проёма пещеры на ярко освещённое место, и проехав на пятой точке несколько метров, уткнулся в стену.


****
В это время в московской квартире Яруса, Кондилятор собрал разбросанные ветром книжки, тетради, расстелил постель, лёг, и накрывшись одеялом с головой, замер, тревожно двигая разноцветными глазами. Спустя некоторое время в комнату вошла мама Яруса.
– Ярус! Ты спишь? – заботливо спросила она.
– Да мам, – ответил Кондилятор, идеально копируя голос Яруса.
– А ужинать, сынок?
– Спасибо, мамочка, я не хочу, – зевнув, ответил Кондилятор.
– Такой ветер поднялся, прямо ураган, – закрывая окно, произнесла Елена Ивановна причитая, – что творится с погодой? То ветра, то магнитные бури, то глобальное потепление! Вон, по радио гворят, что конец света скоро настанет. Ужас! – и вдруг беспокойно спросила, – Ярус? Ты хорошо себя чувствуешь?
– Да, мам. Только устал немножко, – потягиваясь, произнёс Кондилятор.
– Что-то мне неспокойно на душе. Как будто случиться что-то должно. Ну, хорошо, отдыхай. Спокойной ночи, сынок! – она приоткрыла одеяло и поцеловала Кондилятора в тёплую половину лба.
– Спокойной ночи, мамочка, – ответил Кондилятор голосом своего нового друга. И ему показалось, что это у него получилось лучше, чем у самого Яруса.
Когда Елена Ивановна вышла из комнаты, Кондилятор вскочил на ноги, и расхаживая по кровати, запричитал, ударяя себя кулаками по голове: «Вот я дурак разноцветный! Вот болван разнотемпературный! Что я наделал?»
– Сынок! – дверь приоткрылась и в комнату снова заглянула Елена Ивановна, – Ты информатику выучил?
Влетев под одеяло в мгновение ока, Кондилятор пробурчал по-ярусовски – да, выучил мам. Не беспокойся.
– Ну, хорошо, спи дорогой, – закрывая дверь, произнесла Елена Ивановна.
– Спасибо, мамочка, – зевнув сказал он, напряжённо двигая глазами из стороны в сторону.
Услышав захлопнувшуюся дверь, Кондилятор облегчённо вздохнул, что подмену не обнаружили.

Глава 5

Ярус сидел на полу, в ярко освещенной комнате, упершись ногами в стену, прямо на него с большого плаката смотрела Мерилин Монро, посылая ему воздушный поцелуй.
– Чёрт тебя побери! – услышал Ярус где-то очень далеко, и обернувшись, увидел недалеко от себя самого настоящего чёрта, сидящего за столом в кожаном кресле. Если бы не большая чёрная дыра в стене, через которую он сюда и влетел, можно было подумать, что он находится в настоящем офисе, одна стена которого была вся обклеена плакатами популярных групп и исполнителей. Чёрт сидел, заложив нога за ногу, покачивая копытом, листая глянцевый журнал и грызя семечки. Бирюзовые шорты, тенниска с морем, солнцем и пальмами не скрывали его обильную волосяную растительность. Симпатичная мордочка, оттопыренные уши, небольшие чёрные рожки и наушники плеера на голове завершали портрет хозяина офиса.
Чёрт открыл рот и видимо сказал что-то ещё, но Ярус его не услышал, потому что от резкого перепада высот у него заложило уши.
– Что? – продолжая сидеть на полу, спросил Ярус.
– С приехалом Вас! – громко крикнул чёрт, смешно понюхав воздух курносым человеческим носиком и освободив одно ухо от наушника, спросил, – что? Уши заложило?
– Ага! – крикнул Ярус в ответ и, наклонив голову, потряс головой, как после ныряния в воду.
– Не, не поможет! Сделай вот так! – снова крикнул чёрт, широко открыв рот, и подвигал нижней челюстью влево и вправо.
Ярус повторил упражнение, внимательно за ним наблюдая.
– Ну, как? – заинтересованно спросил чёрт спокойным голосом, в ожидании ответа наклонясь над столом и радостно открыв рот.
– Лучше! – Ярус встал, и потирая ушибленные места, пробурчал, – а, ты кто? Чёрт?
– Ну, да! – развалившись в кресле, ответил тот, – а ты кого хотел здесь увидеть президента, премьер-министра или папу Римского? И фонарик выключи, он тебе еще пригодится! – продолжая громко щёлкать семечки, посоветовал чёрт.
Ярус выключил фонарь и принялся отряхивать голову и одежду от земли.
– Тебе куда, под землю? – прищурившись, спросил чёрт.
– Да. – ответил Ярус, заглядывая в отверстие в стене, из которого вылетел.
– Тогда, садись, – чёрт копытом толкнул стул напротив.
Ярус сел, положив рюкзак себе на колени.
– Имя? – чёрт взял ручку и открыл тетрадь.
– Ярус. А тебе, зачем это?
– Для налоговой. Яр-ус, – высунув язык, старательно записал чёрт, потом поднял голову, и сплюнув шелуху в бумажный пакетик, добавил, – Вася.
– Кто Вася? – задиристо спросил Ярус.
– Я – Вася! Зовут меня так, – добродушно улыбнувшись, ответил чёрт, закинув семечку в рот, и протянул свою волосатую руку.
– Очень приятно, – Ярус недоверчиво пожал его руку.
– Взаимно! И так, Ярус, входной билет в подземное царство стоит один бакс, дешевле семечек. Но, лучше рублями, сейчас доллар у нас не котируется, – шмыгнул носом довольный чёрт, сплюнув шелуху.
– Хорошо и сколько, – полез в карман джинсов Ярус.
– Сейчас, – чёрт достал маленький калькулятор, постучал по нему пальцами и, снова шмыгнув носом, добавил, – сто рублей!
– Что-то дороговато, Вася? – сказал Ярус, но деньги на стол положил.
– У нас тут свой, подземный курс, – чёрт сделал исправление в тетради, и спрятал деньги в стол. Потом достал из другого ящика пачку билетов, большую прямоугольную печать, дыхнул на неё, громко шлёпнул на билет и продолжил, – к тому же, заметь, это только за вход, за выход не берём. Потому что никто не выходит! – протягивая билет, ехидно хихикнул Вася.
На чёрном билете белыми буквами было крупно напечатано: «ПОДЗЕМНОЕ ЦАРСТВО», изображена чертиха, в белых кроссовках, юбочке и кофточке, с ракеткой большого тенниса в руках. Сверху стояла красная печать «ОПЛАЧЕНО». На обратной стороне билета жёлтым цветом было написано: «Возможны коллективные заявки, по всем вопросам обращаться к Васе!»
– И что, много желающих попасть под землю? – пряча билет в карман, спросил Ярус.
– Достаточно, – чёрт достал из кармана тенниски гребешок.
– И кто же это?
– Да, в основном, все свои. Нечисть! – ответил Вася, расчесывая вначале редкую растительность на голове, потом густую на шее и руках, – на земле они работают, а под землю прилетают, кто на курсы повышения квалификации, кто в отпуск, а кто и на пенсию, если доживают, конечно.
– А простые люди были?
– Были! – чёрт взял кончик хвоста в руку и стал расчёсывать хвост.
– И что? – нетерпеливо спросил Ярус.
– Да ничего! Ничего в смысле хорошего с ними не произошло, это точно. Скорее всего, погибли! По крайней мере, обратно через меня никто не проходил, и что с ними произошло неизвестно, да я особенно и не интересовался, – подул на гребешок Вася и спрятал его в карман тенниски.
– А чем ты интересуешься?
– А я музон клёвый люблю, – чёрт потряс рукой кончик хвоста и, судя по всему остался доволен наведённой красотой.
– А что слушаешь? – Ярус кивком головы показал на плеер.
– «ДДТ», слышь, Ярус, а чего у вас там сейчас из музона наверху модно? – чёрт отпустил хвост, и он взмыл над его головой, как мачта корабля.
– «Oxxxymiron», «Lil Chill», «Скриптонит», «Просто Лера», Макс Корж – перечислил Ярус.
– О, а ты продвинутый, а у тебя это всё есть? – заинтересовался чёрт, опустив наушники на волосатую шею.
– Да. Хочешь, послушать?
– Конечно, хочу! – обрадовался черт.
– У меня тут, – Ярус достал из рюкзака MP-3 плейер и протянул чёрту, – много хороших групп есть.
– И тебе не жалко? – прищурился Вася, рассматривая плейер.
– Нет.
– А ты что будешь слушать?
– А мне сейчас не до музыки будет, – тяжело вздохнул Ярус.
– Это точно, – громко рассмеялся чёрт, но осёкшись участливо продолжил, – может, тебе помочь чем-нибудь?
– А чем ты мне можешь помочь, Вася? – отрешённо спросил Ярус.
– О! У тебя мобила есть? – обрадовался Вася.
– Есть, так под землей же не берёт, – ответил Ярус, но телефон из рюкзака достал.
– Светота! – презрительно шмыгнул Вася.
– Что это значит? Постой! – остановил Ярус чёрта, который уже хотел расшифровать сказанное, – а, это темнота?
– Соображаешь! – обрадовался чёрт, – я же говорю, светота? Нажми звёздочку, теперь три девятки, решётка, вызов.
Ярус достал сотовый телефон и начал проводить рекомендуемые настройки.
– Нажал? Слушай, что скажут, – нетерпеливо произнёс Вася.
– Мы приветствуем Вас! Вы стали абонентом подземного роуминга! – раздался в трубке хриплый мужской голос и в конце истерически рассмеялся.
– Поприветствовали тебя?
– Да, весело поздравили! – усмехнулся Ярус.
– Теперь, если тебе нужна будет какая-нибудь консультация или помощь, после восьмёрки набираешь три шестёрки …
– Число дьявола? – перебил Ярус.
– Ага, это подземный оператор, underground star, – сказал Вася, закинув семечку в рот. – И мой номер телефона тринадцать, – сплюнул шелуху чёрт.
Ярус набрал цифры, у чёрта зазвонил телефон.
– Алло! – Ярус недоверчиво поднёс трубку к уху.
– Василий слушает, – он сделал деловую мордашку: «Мол, ну, что я тебе говорил!»
– Спасибо Васёк. А кого я ещё могу здесь вызвать? – Ярус нажал отбой.
– А кого хочешь! – игриво улыбнулся чёрт.
– Скорая, полиция, пожарная, такси всё работает? – недоверчиво спросил Ярус.
– Эбсолютли, но только по одному номеру тринадцать, – ответил Вася.
– Так ты, что? И скорая, и полиция…
– И канализация и водопровод! Всё я! – гордо заявил чёрт, – никто работать не хочет, чертократия называется. Так что, звони. Помогу, чем могу.
– Ты, конечно, извини Вася, но, честно говоря, что-то я не очень верю, что ты мне можешь помочь, то есть, зачем чёрту помогать человеку.
– Обижаешь, вот скажи Ярус, среди людей есть плохие люди? – Вася доел семечки и мохнатым кончиком своего хвоста, как щёткой сбросил мусор в ведро.
– Есть, но их очень мало, – убедительно произнёс Ярус.
– Вот! И среди чертей есть хорошие черти, но их тоже очень мало, – почесал рог Вася.
– Скажи Василий, вот ты чёрт, а имя у тебя человеческое, странно, – поинтересовался Ярус.
– А ничего странного, у меня маман – чертиха, а батя – чел. Она загуляла чертовка, поэтому я здесь и сижу, можно сказать, на границе между светом и тьмой, как негр! – обиженно произнёс Вася.
– Вася, скажи, а ты не видел здесь девушку Зену с царем Жаропеплом? – понизил голос Ярус.
– Не вопрос, видел, конечно. Жаропепел не совсем дурак, у него губа не дура. Зена красивая. Так ты Зену решил спасать? – приподнял одну бровь чёрт.
– Да, Вася. Где мне её найти? – подался вперёд Ярус, глядя ему прямо в глаза.
– Известно где, во дворце у Жаропепла. А дорога туда одна, всё время прямо, но вниз, – поднял волосатую руку с большими когтями чёрт и плавно опустив, добавил, – да, Ярус, хреновастеньки твои дела.
– Ладно, Василий, я должен идти! Спасибо тебе, братан!
– Да не за что, пока! – удивился чёрт, пожимая протянутую руку.
Ярус толкнул дверь, перед ним открылся довольно широкий мрачный пещерный свод. Он включил фонарь и пошел в темноту.
Прикол! – усмехнулся Вася, почесав затылок, – братан?! Чел чёрта братаном называет! Приятно, чёрт возьми! Эй, Ярус, Ярус! – бросившись к двери, крикнул он, – Ярус! Ты где?
Юноша посветил фонариком назад, и ослепленный черт, прикрыл рукой глаза.
– Что случилось, Василий? – опустив фонарь, Ярус вернулся обратно.
– Ты знаешь, Ярус, меня никто и никогда братаном не называл? Люди считают чёртом, черти – человеком! Но ни те, ни другие своим не признают! Так я и живу – то ли человеко-чёрт, то ли чёрто-человек! Обидно! Если вдруг тебе удастся добраться до дворца Жаропепла, то без вот этой ампулы тебе никак не обойтись, – он достал из кармана маленькую ампулу оранжевого цвета и, держа её двумя пальчиками, продолжил, – это «Антижар». Запомни, прежде чем войти в царство Жаропепла нужно надломить кончик ампулы и вылить её себе на голову. Ты, твоя одежда, все предметы, находящиеся с тобой покроются защитным слоем, способным защитить от любой высокой температуры в течение двадцати четырех часов. Я тоже пользуюсь «Антижаром», когда меня Жаропепел вызывает к себе починить чего-нибудь.
– Спасибо Вася, ты – настоящий друг, – пряча ампулу в рюкзак, произнёс Ярус и обняв чёрта добавил, – ну, я пошёл.
– С чёртом! Тьфу! С Богом! – произнёс вслед, уходящему Ярусу, чёрт Вася.

Глава 6

Ярус прошёл несколько шагов, повернулся и помахал Васе рукой. В дверном проеме силуэт чёрта был довольно характерным и убедительным. Рога, низко посаженые уши, копыта и длинный хвост раньше вызвали бы у Яруса некоторое отвращение, если бы не личное знакомство с этим симпатичным полукровкой чёртовой семьи – Васей, который махал ему одной рукой и кончиком хвоста.
Всё-таки хорошо, что среди чертей тоже могут быть хорошие черти, – подумал Ярус.
От чёртова «контрольно-пропускного пункта» Ярус пошёл в приподнятом настроении. Если не принимать в расчёт то, что сейчас он шёл не по городу, кушая мороженое, а по совершенно беспросветному земляному гроту. Освещая себе дорогу, и внимательно всматриваясь в темноту, вдалеке он увидел стену, которая полностью перекрыла проход в пещере.
Неужели это тупик? – разочарованно подумал Ярус, но, подходя, ближе он увидел, что в стене торчит крюк, к нему привязана верёвка, которая спускается до самого дна неглубокого колодца. Ярус, подёргал веревку, проверив на прочность, и обхватив её руками и ногами, стал медленно спускаться, светя фонариком вниз. Оказавшись в шахте колодца, он сразу почувствовал неприятный тухлый запах. Спустившись ещё ниже, перед ним открылась страшная картина: длинный тоннель, похожий на бункер, с ровными бетонными стенами, потолком и полом был устелен белыми костями. На стенах виднелись большие высохшие бурые пятна, напоминающие контуры человеческих тел. Направив свет фонаря вглубь, он увидел чьи-то останки, на которых ползали большие серые крысы. От направленного на них света, они противно запищали, и замерли.
– А ну, брысь! Твари противные! – продолжая спускаться, крикнул Ярус. Но крысы не испугались, они смотрели на Яруса, как-будто бы чего-то ожидая. Ярус спустился ещё ниже, коснулся ногами пола и отпустил веревку. В это же время он услышал металлический скрип и скрежет, как будто в действие привели огромный механизм. Он почувствовал, что пол, под ним задрожал, стены и потолок пришли в движение: потолок начал опускаться, а стены приближаться друг к другу.
– Сейчас меня раздавит в лепёшку! Бурые пятна на стенах, это засохшая кровь, – молниеносно сообразил юноша и схватился за верёвку, чтобы вылезти обратно.
Но крюк, на котором висела верёвка, медленно повернулся на 180 градусов, и она упала к его ногам. Крысы бросились бежать в дальний конец бункера.
– Там спасение! – мелькнуло в голове Яруса, и он бросился догонять крыс.
Потолок и стены неумолимо приближались к полу, напоминая зажатие сверла в дрели. Ярус бежал за крысами и понимал, что эти твари сожрут его, если только он не успеет добежать до конца этой ловушки. Размахивая со всей силы руками, он освещал себе дорогу на долю секунды, когда рука с фонарём оказывалась впереди. Он быстро догнал крыс, но когда потолок начал опускаться ему на голову, ему пришлось пригибаться всё ниже и ниже, от чего скорость его упала. Крысы стали его обгонять, а сужение стен привело к тому, что Ярус уже бежал прямо по ним, издающим при этом дикий визг. Механизм набирал обороты, скрип его шестерней становился всё чаще, а скорость сближения стен и потолка увеличивалась. Ярус уже согнулся в поясе пополам, быстро семеня ногами, перейдя на бег «гуськом». Но, поняв, что так ему не успеть, стал отталкиваться от пола руками и ногами, временами чувствуя под ладонями, мохнатые спины и голые хвосты. Опускающийся потолок, давил на рюкзак за спиной, прижимая его всё ниже к полу, и теперь ему пришлось бежать на четвереньках. Спустя доли секунды потолок опустился ещё ниже и заставил его передвигаться ползком. Так как скорость его уменьшилась, а большую часть быстро суживающегося пространства занял он сам, крысы стали запрыгивать на его ноги, руки, бежали по нему, стараясь успеть проскочить к выходу раньше него.
До конца бункера ему оставалось преодолеть чуть больше метра. Задыхаясь от усталости, напряжения и отсутствия кислорода, он собрался с последними силами, оттолкнулся всем телом и прыгнул «рыбкой» вперёд. Но «долететь» до конца ему не удалось, опускающийся потолок, тернувшись по рюкзаку затормозил его полёт, и ноги Яруса остались внутри. За мгновение, до сжатия этих кровавых тисков, он рывком всё-таки успел подтянуть ноги к туловищу и не дать раздавить себя этому беспощадному механизму. Послышался страшный удар, смертоносная ловушка захлопнулась, земля задрожала, из щели, как поршнем вытолкнуло столб пыли, грязи и человеческих останков. Ярус лежал в позе зародыша, покрытый слоем мусора, тяжело дыша, хрипя в голос, обливаясь потом и не имея сил пошевелиться, понимая, что именно сейчас, в эту секунду, он заново народился на свет. Сзади себя он услышал визг, а обернувшись, увидел крысу, с зажатым хвостом в этих тисках. Спасшиеся крысы уже начали окружать Яруса, готовясь к нападению. Он по-звериному оскалился, зарычал, и они отступили. Преодолевая усталость, он тяжело встал, и еле передвигая ноги, пошёл вперед.

Глава 7

Всё, что помнила Зена после выхода из класса, это было странное переплетение реальных событий с обрывками какого-то фантастического фильма. Эти картинки быстро замелькали у неё в голове: урок информатики, разговор с Ярусом, коридор, огненное чудовище, которого она ударила портфелем по голове, Тери, заламывающий ей руки назад. Потом: пламя, окно, небо, свист в ушах, земля с птичьего полёта и провал в темноту.
Сейчас, лёжа на животе и медленно приходя в сознание, она чувствовала тупую головную боль, слушала звенящую тишину, а, открыв глаза, увидела свою резко контрастирующую белую руку на фоне чёрного постельного белья. На чёрных стенах мерцали огонёчки пламени, видимо в комнате горел камин. Она лежала одетой, в туфлях под чёрным балдахином, на чёрной кровати. Где я? – тревожно подумала Зена, оторвав голову от чёрной подушки. Сев на кровати и откинув балдахин, она осмотрелась. Под чёрным потолком горело несколько ламп, очень похожих на лампы дневного света, но внутри которых полыхал самый настоящий огонь. Пол, прикроватная тумбочка тоже были чёрными. На чёрном ковре стояли чёрные тапочки, на столе – чёрное ведро. Зена любила классический чёрный цвет в одежде за его строгость, а в сочетании с белым он давал эффект элегантности и утонченности, но здесь был явный перебор – всё в комнате было абсолютно чёрным. Зловещая обстановка усиливалась еще и тем, что в ней не было ни одного окна. Единственным светлым пятном в комнате была большая стеклянная ваза, стоящая на чёрной полке, подвешенной на массивных цепях к потолку. Ваза была наполнена какими-то мелкими белыми предметами. Зена осторожно подошла, запустила в неё руку и вытащила один из них. Повернувшись к свету, она узнала в предмете фалангу скелета человеческого пальца и с криком, отбросив его, снова запрыгнула на кровать и с отвращением вытерла пальцы рук о покрывало. Она вспомнила, как однажды в походе ночью около костра ребята рассказывали разные страшилки, но тогда ей совсем не было страшно, может быть, потому, что сидела она в обнимку с Ярусом. Тяжело вздохнув, Зена вспомнила, сколько обидных слов за последнее время наговорила она ему. Просидев так некоторое время, девушка решила обследовать странное помещение. Подойдя к столу, она заглянула в ведро, в котором оказалась бутылка шампанского, охлаждающаяся во льду. Откинув чёрную салфетку с огромного блюда, она обнаружила фрукты. На фоне чёрного интерьера эти яблоки и груши, апельсины и мандарины, виноград и киви блеснули радугой в ненастный день. Зена взяла яблоко и, вдохнув его аромат, всё же положила его на место, убедив себя в том, что нельзя есть в чужом доме.
В комнате было две двери. Она подошла к одной из них и резко толкнула. Это была ванная комната от потолка до пола, покрытая чёрной плиткой. Освещение в ней было такое же «огненное», как и в спальне. Сама ванная, халат, мочалка, шампуни и даже мыло были чёрными. Отражаясь в зеркале, на чёрном столике стояли крема, пудры, тени, помады в исключительно чёрном исполнении.
– Не удивлюсь, если и вода будет чёрная, – подумала Зена.
Но, открыв кран, она убедилась, что вода оказалась прозрачная и тщательно вымыла руки.
– Какая противная теплая вода! – закрывая кран с холодной водой и открывая с горячей, думала Зена, – и здесь такая же! Странная вода какая-то. Пузырится и испаряется, – заметила Зена, рассматривая её в своих ладонях, умываясь при этом не просто горячей водой, а кипятком. Откуда ей было знать, что благодаря защитному действию жаропонижающей ампулы, она теперь будет воспринимать все окружающие предметы с постоянной температурой 25 градусов тепла.
Открыв вторую дверь, ведущую из комнаты, Зена оказалась в небольшом чёрном предбаннике. Набравшись смелости, она толкнула следующую дверь, и вскрикнула, оттого, что весь огромный холл был залит огненным светом. Опасаясь сгореть, она вскрикнула, отступая назад – казалось, что вся мебель создана из горящих или раскаленных добела предметов. С потолка непрерывно сыпались искры, как от электросварки. Зена прикрыла ладонью глаза, хотя никаких источников света здесь не было, да они и не нужны были. Пол, стены, потолок были похожи на раскалённые противни, то же самое можно было сказать и про интерьер: диван, кресла, стол, казалось, представляли собой твёрдую субстанцию огня. Зена осторожно коснулась туфелькой поверхности раскалённого пола, но никакого шипения не было, не было и дыма, а тем более огня. Девушка сделала несколько шагов, но находясь в непосредственной близости от пышущих жаром предметов, никакого температурного дискомфорта Зена не почувствовала, да и дышалось ей также легко и свободно. Тут она услышала знакомый голос Тери: «Вот видите, оклемалась Ваша подруга, и ничего с ней ни сделалось! А Вы волновались!» Зена убрала ладонь от глаз и увидела на диване Тери, который единственным тёмным пятном выделялся во всей этой жёлто-красной гамме. Рядом с ним сливаясь с обстановкой сидело огненное существо, которое ей привиделось в школе.
– Смелее, смелее, – произнёс Тери, и его голос некогда приятный Зене, поразил её своей вульгарной интонацией.
– Тери? Ты? Что ты здесь делаешь? – возмущённо спросила она, медленно направляясь к нему.
– Я? Что здесь делаю я? – рассмеялся Тери, взглянув на огненное существо, и вызывающе продолжил, – живу я здесь!
– А зачем ты мне руки крутил в школе? – сердито спросила Зена, – и что это за маскарад? Зачем ты прилепил себе этот противный хвост и рога? И где твои настоящие ноги? – глядя на большое копыто, закинутое на колено, растерянно произнесла Зена.
– Человеческих ног у меня отрадясь не было, птичка моя. А рога и этот симпатичный хвостик, – пошевелив хвостом, лежащим на поверхности дивана, – Мои самые что ни на есть настоящие.
– Так, значит, ты – чёрт? – презрительно сморщилась Зена, как будто вляпалась во что-то гадкое.
– Какая догадливая у Вас избранница, Ваше Величество, – не обращая внимания на девушку, обратился он к огненному существу.
– Ах, ты, козёл рогатый! – вскрикнула Зена, и бросилась к нему, чтобы схватить его толи за рога, толи за волосы.
Но Тери вдруг исчез, а голос его тут же раздался сзади.
– Ау! Зена! Ты оказывается такая же драчливая, как и твой Ярус!
– Да, это какой-то розыгрыш. Не иначе, – улыбнувшись, произнесла она, оказавшись сидящей на очень удобном, мягком и раскалённом диване. Повернув голову, она встретилась с пылающими глазами огненного существа, которое напоминало огромного культуриста. Руки, ноги, туловище, глаза, нос, длинные волосы и даже единственный элемент одежды – плавки и те, казалось, были созданы из огня.
– Давай знакомиться, меня зовут Жаропепел. Я – подземный царь огня, – пробасило существо.
– А меня зовут Царевна Лягушка! – кривляясь, ответила она.
– Тебя зовут Зена, – не обращая внимание на ёрничание, грозно сказал Жаропепел и продолжил, – я выбрал тебя из миллионов самых красивых девушек мира!
– И что? Теперь я должна станцевать тебе танец живота? – зло произнесла Зена.
– Кроме того, с сегодняшнего дня я твой любимый мужчина!
– Что?! Любимый? Мужчина? Ты себя в зеркало видел? – рассмеялась Зена.
– Нравлюсь я тебе или нет, по-хорошему или по-плохому, ты будешь моей женой, – невозмутимо парировал Жаропепел, развалившись на диване.
– Ты хочешь сказать, что я – совершенно нормальная девушка, с нормальным восприятием мира, без психических заболеваний, поверю, что я сейчас нахожусь где-то под землёй и разговариваю с каким-то чудовищем…
Жаропепел поднял мускулистую руку, за которой потянулся огненный шлейф, схватил девушку за руку и сдавил её кисть с такой силой, что она застонала, а в глазах у неё потемнело. Вначале она попыталась вырваться, но все её попытки оказались тщетны.
– Я – царь! – жёстко громко продолжил Жаропепел, ещё крепче сжимая руку, – а ты? Ты – грязь бордюрная, пыль придорожная, лужа канавная! Ты – никто и зовут тебя никак! Более того, уверяю тебя, ты будешь танцевать не только танец живота, но и ходить на голове, если я тебе прикажу. Теперь поверила? – ухмыльнувшись, спросил Жаропепел.
Только сейчас, когда ей стало нестерпимо больно, когда она услышала столько обидных слов, когда кровь застучала в висках, когда в холодном взгляде огненных глаз этого странного существа, она увидела смертельную опасность для себя, Зена по-настоящему осознала, что всё это явь.
– Теперь поверила, – ответила она, изо всех сил стараясь не закричать от боли и не расплакаться.
– А теперь, иди к себе, – отпустив её руку, сказал Жаропепел, – выпей шампаского и подумай, как нужно себя вести в присутствии царя подземного мира! А мне нужно поработать.
– Хорошо! – зло ответила Зена, направляясь в чёрную комнату.
– Ну, что? Понравилась Вам Зена, Ваше величество? – заискивающе спросил Тери, осторожно присаживаясь на краешек дивана.
– Бывали и лучше, – глядя в след удаляющейся Зены, произнёс Жаропепел.
– Может быть, Вам почаще менять своих жён? А то целый год с одной? Скукота!
– Куда уже чаще? Это для Вас год это триста шестьдесят пять дней, а для меня год всего один денёк, – поправляя свои длинные огненные волосы, ответил Жаропепел.
– А что же Вы сами прилетели в школу за Зеной? Мне оставалось совсем чуть-чуть, и я бы сам её к Вам доставил!
– Сколько можно ждать? Сколько можно колдовать над этой девкой? – возмутился Жаропепел, – или ты квалификацию теряешь, Тери?
– Ну, что Вы? Ваше Величество! Наоборот. Я полон сил, энергии и энтузиазма! Это просто Зена какая-то нестандартная попалась! – испуганно сказал чёрт и смелее добавил, – кстати, она могла вообще ничего не написать…
– Это почему?
– Вы же меня не предупредили, что прилетите. Схватили бы её, и осталась бы у Вас в руках одна головешка. Повезло ей, что у меня «Антижар» под рукой оказался, и прежде чем Вы её коснулись, я им успел на неё плеснуть.
– Опять я забыл, что люди – холодные!
– Ваше Величество, а я знаю, что Ярус собирался Вашу Зену спасать.
– Кто это? – презрительно сморщился Жаропепел.
– Это её школьный воздыхатель, – ухмыльнувшись, пояснил Тери.
– Да я его! – Жаропепел дунул, и изо рта на несколько метров вырвалось огромное пламя.
– Класс! – восторженно произнёс Тери и добавил, – но подстраховаться не помешало бы, Ваше Величество.
– Хорошо, отправь Дермантина на патрулирование, оповести Беву и вызови ко мне Инкоху, – отдал распоряжение Жаропепел.

Глава 8

Пройдя еще около часа, Ярус вдруг услышал впереди какие-то странные звуки, похожие на всхлипывания. Он остановился, поводил фонариком по периметру грота, но никого не увидел. Юноша сделал вперед ещё несколько шагов, плач стал слышен отчетливей.
– Эй, кто здесь? – прошептал Ярус.
– Это я, – раздался жалобный голосок.
– Кто я? – громче спросил он.
– Я. Крот.
И, вдруг, в углублении стены юноша увидел небольшой чёрненький комочек. Направив на него луч фонарика, он подошёл совсем близко. Мохнатый кротик, с короткими лапками и остренькой мордочкой, сидел, прислонившись к стене, подёргивая плечиками, и всхлипывая, как дитя, вытирая слёзы внешней стороной своих передних лапок.
– И выключите, пожалуйста, свой прожектор, а то я ничего не вижу, – обиженно пробурчал крот, прикрывая глаза лапками.
– Да, но когда я выключу фонарь, я Вас не увижу, – объяснил Ярус.
– А что, Вы можете говорить только при свете? – нетерпеливо произнёс крот на одесский манер.
– Хорошо, я буду светить в другую сторону, – заботливо сказал Ярус, направляя фонарь на противоположную стену, – так лучше?
– Третий сорт – не брак, – опустив лапки от мордочки, и недовольно посмотрев на Яруса, ответил крот.
– Но я поражён, что Вы – крот, а умеете говорить, – сказал Ярус, присаживаясь на корточки рядом.
– А чего это я не должен говорить? – обиделся крот, – я же Вам не корова, мычать не умею! Говорю на кротском и русском! Разными там, английскими не владею, извините! Где живу, на том и говорю, – вытирая носик, произнёс крот.
– Меня зовут Ярус, – сказал юноша, и немного поколебавшись, протянул руку.
– А меня – Топа, – серьезно представился крот и пожал Ярусу указательный палец.
– Вы откуда Топа?
– Я – из Конотопа, – гордо сказал Топа.
– И чего Вы плачете, Топа? – спросил Ярус.
– Я урыл из дома, от мамы и папы, решил попутешествовать, мир посмотреть и свалился в какую-то огромную яму глубоко под землю. И теперь, чтобы прорыться наверх мне не хватит целой жизни, – снова захныкал Топа.
– Да! Нехорошо, уходить из дома! – упрекнул его Ярус и пожалел об этом, потому что крот зарыдал ещё больше.
– Ладно, Вам. Ну, не плачьте, – сочувственно произнёс Ярус и заботливо продолжил, – может быть, Вы водички хотите?
– О, да! Водички мы очень хотим, – Топа облизнул губы крохотным язычком, тут же успокоился, шире приоткрыл глазки, рассматривая Яруса.
Юноша достал из рюкзака бутылку с водой, открутил крышку и замешкался, соображая – как же он такой маленький будет пить из горлышка?
– А Вы в пробочку налейте, пожалуйста, – прочитав его мысли, попросил Топа.
Ярус налил и аккуратно протянул её кроту.
Топа встал на задние лапки, опустил мордочку в пробку с водой и с жадностью всю её выпил.
– А можно еще немножко? – жалостливо пропищал Топа.
– Конечно можно.
Теперь Топа пил уже не так спешно.
– А теперь третью за любовь и всё, – повеселев, произнёс Топа, возвращая пробку.
Осушив посуду третий раз, он икнул, вытер ротик внешней стороной лапки, и усевшись спиной к стене, добавил, – спасибо тебе, Ярус. Ничего, что я – на ты?
– Нормально, – улыбнувшись, ответил Ярус и тут же серьёзно продолжил, – хочешь, пойдём со мной Зену спасать. Спасём и вместе выберемся отсюда! – Ярус ласково погладил Топу по голове пальчиком.
– Выберемся? Правда? Тогда пойдём! Спасём кого хочешь, Ярус! – подскочил крот, наверное, радуясь, больше тому, что он, наконец-то, будет не один.
– Пойдём, Топа. – Ярус встал и направил фонарь вперёд на дорогу.
– Хорошо сказал, пойдём, только куда? – недовольно буркнулТопа, закрывая глаза лапками, – выключи эту сварку, я опять ничего не вижу.
– Да, но если я выключу фонарь, я тоже не буду видеть, куда нам идти, – Ярус поднял фонарь вверх, чтобы не ослеплять крота и, задумавшись на мгновение, продолжил, – хорошо! Тогда, я предлагаю прийти к консенсусу!
– Согласен, – убедительно заявил Топа, – а ты знаешь к нему дорогу?
– К кому? – удивился Ярус.
– К этому концу? Сусу? – деловито поинтересовался Топа.
– Ты не понял. Ну, да ладно. Давай найдем … компромисс, – подыскал, на его взгляд, подходящее слово Ярус.
– О, вот это тема! Давай! А она красивая? – потёр ладошки Топа, смешно занося левую лапку на правую сторону, а правую – на левую; ведь лапки у кротов «смотрят» наружу, а не внутрь, как у людей.
– Кто? – удивлённо спросил Ярус, наблюдая за такими оригинальными поглаживания ладоней.
– Ну, эта мисс, контра Мисс, – сделал бантиком губки Топа.
– Так, – глубокомысленно произнёс Ярус, почесав затылок и задумавшись на мгновение, продолжил, – я предлагаю установить очередь.
– Кто крайний? – громко вскрикнул радостный Топа.
– Ты, Топа! – нетерпеливо сказал Ярус, – вначале я веду тебя с фонарём, потом ты меня – без! Понятно?
– Хорошо, ты идёшь впереди, светишь своим фонарём, а я иду за тобой и смотрю на твои пятки, – рассудительно закончил Топа.
Грот то расширялся, то суживался, начали попадаться маленькие и большие примыкающие пещерки, и лазы. Оттуда доносились то тяжёлые вздохи, то стоны, то вой.
– Нет, тебе просто ужасно повезло, Ярус, что мы с тобой встретились. Тебе даже поговорить не с кем было бы. А так, у тебя есть я. Что бы ты без меня делал? Шёл бы один одинёшенек, тебе бы было одному очень страшно, – озираясь от страха по сторонам и всё время, натыкаясь на Ярусовы кроссовки, чтобы держаться к нему поближе, говорил Топа, – а со мной тебе совсем не страшно. Ведь не страшно, скажи Ярус, что не страшно?
– Нет, Топа! С тобой мне ничего не страшно, – сосредоточенно ответил Ярус, беспокойно освещая дорогу не только перед собой, но и направляя луч в примыкающие своды пещер.
Где-то сбоку раздался истерический смех, и Топа моментально запрыгнул на голень Яруса, как на шест, крепко обхватив его ногу всеми четырьмя лапками. Ярус посветил в проём, но никого не увидел.
– Что случилось, Топа? – усмехнулся он.
– Я подумал, что тебе стало страшно, и решил тебя успокоить, – слезая с ноги, засмущался Топа, заботливо вытирая джинсы в том месте, где он только что висел.
– Не бойся, Топа! Мы же вместе, – ласково успокоил его Ярус.
– А я и не боюсь, – стыдливо ответил Топа, ножкой рисуя на земле фигурки.
– Ну, и хорошо! Что, пошли? – спросил Ярус.
– Пошли, – успокоившись, ответил крот.
Но не успел Ярус сделать и несколько шагов, как земля под ним провалилась, и он с криком свалился в яму.
– Эй, Ярус, ты где? Ярус? – беспокойно позвал Топа, резко остановившись.
– Под землёй, – кряхтя и потирая ушибленные места, отозвался Ярус.
– Тоже мне юморист нашёлся, а я по-твоему где? – спросил Топа, услышав знакомый голос и смело подойдя к краю ямы, радостно добавил, – а, ты тут? А, ты живой? – крикнул вниз Топа.
– Пока, да, – буркнул Ярус, потирая бока.
Яма была глубиной метра три-четыре. На дне валялись кости, некоторые из них были обглоданные, некоторые обугленные.
– Говорил я тебе, давай я тебя поведу! Так нет же! Я первый, я! – передразнил Топа Яруса, и присев на краешек ямы.
– Топа! Здесь куча костей и мне становится как-то, мягко говоря, не по себе. Нужно подумать, как мне отсюда выбраться? – поднимая голову вверх, и, оценивая высоту ямы, сказал Ярус.
– Ага! И судя по этим косточкам, выбираться тебе отсюда нужно побыстрее! – болтая своими коротенькими ножками, сказал Топа, – у меня была одна знакомая мышка, так вот она рассказывала, что некоторые её родственники попадали в мышеловки. А эти мышеловки довольно часто проверяют те, которые их ставят.
– Обрадовал! Я попробую вырыть несколько ступенек и по ним выбраться наверх.
Ярус достал из рюкзака монтировку, рюкзак положил в угол западни, пристроил на него зажжённый фонарь, чтобы луч освещал противоположную стену и начал рыть ступеньки. Но земля отпадала пластами – ступеньки не получались.
– Стой, Ярус, без меня у тебя ничего не получится. Лови меня, – сказал Топа и, не раздумывая, прыгнул вниз.
Юноша вытянув вверх руки, поймал крота.
– Фу, как тут пахнет. Ужас! – сказал Топа и поморщился, – видно не все смогли отсюда выбраться. Так, давай быстрей, сколько нужно ступенек? И в каком месте надо рыть? – деловито, как прораб на стройке, спросил он.
– Я думаю три, будет в самый раз. Смотри, здесь, здесь и здесь, – показал Ярус на стенку.
– Ага, смотрю, сказал слепой глухому. Одной ладонью держи меня снизу, другой – сделай упор для моих задних лапок, чтобы я мог хорошо упереться и, постепенно подталкивай меня вперёд, – отдавал указания Топа.
Ярус поднёс его к стене, и тут он, наконец, увидел Топу во всей его красе. Это была самая настоящая маленькая землеройная машинка. Не прошло и минуты, как Топа вырыл углубление в стене, выбрасывая наружу землю и зарываясь в неё всем телом.
– Вытаскивай! – донеслось из отверстия, и Ярус бережно одной рукой, как котенка, вытащил Топу из отверстия.
– Ну-ка, попробуй, – отряхивая землю со лба, сказал Топа, предлагая испытать на прочность его работу.
Ярус вставил ногу в углубление и приподнялся вверх.
– Отлично! Ну, ты даёшь! Здорово! – восхищённо произнёс Ярус.
– Не Боги норки роют, как говорила моя бабушка. Так, ещё две и всё! – не обращая внимание, на удивление Яруса, сказал Топа.
Вырыв вторую ступеньку, он отдышался, и смешно пофыркивая, приступил к третьей, которая была на высоте лица Яруса. Делая упор для задних лапок Топы, он вдруг почувствовал, что Топа провалился вперёд и тут же услышал его испуганный голосок: «Ярус!» Ему показалось, что голос Топы начал удаляться вглубь. Он засунул руку в норку по локоть, потом по плечо, и успел схватить крота. Но что-то холодное и твёрдое крепко держало крота, пытаясь затянуть ещё глубже. Ярус схватил «это», дернул со всей силы на себя и вытащил из норы. Это была рука скелета, которая своими белыми костяшками крепко держала маленькое туловище Топы. Юноша держал кисть скелета, продолжение, которой уходило в чёрное отверстие норы. Кисть скелета сдавила Топу так, что тот начал задыхаться. Схватив монтировку, Ярус сильно ударил по руке, раздался хруст разломанных костей, из норы послышался тяжелый стон. Он разжал по одному фаланги пальцев, вытащил крота из смертельных объятий и отбросил кисть.
– Как ты, Топа? – беспокойно, спросил Ярус, поднося его к своему лицу.
– Что это было, Ярус? – приходя в себя, жалостливо поинтересовался Топа.
Из нижней норки, стремительно вырвалась другая кисть скелета и схватила Яруса за ногу. Он ударил по ней монтировкой и снова где-то в глубине раздался тяжёлый стон. Второй обломок, упавший на землю, несколько раз со скрипом совершил хватательные движения, и наступила гнетущая тишина. Он отступил к противоположной стене, перевёл дух, надел рюкзак, взял фонарик и посадил Топу на плечо. Из верхней ступеньки, как пробка из бутылки, выскочил огромный череп. Из его пустых глазниц блеснули два красных лазерных луча, которые просканировав стену, нашли Яруса и остановились на нём. Череп часто защёлкал нижней челюстью, прямо на глазах лучи становились всё толще, а земляная стена, стала трескаться и осыпаться. Казалось, что вот-вот земляная стенка рухнет, скелет вылезет и тогда Ярусу с Топой несдобровать. Со всей силы Ярус ударил монтировкой по черепу. Лучи, исходящие из его глазниц хаотично задвигались, а кисти сжались в кулаки.
– Топа, держись! – крикнул юноша и ступая в углубления, а потом на череп, как по ступеням быстро поднялся вверх, зацепился за край ямы, подтянулся, выскочил из неё и посмотрел вниз. Скелет уже разрушил стену, и стоя посредине ямы со страшным рёвом тянул руки вверх.
Ярус бежал быстро, слева и справа от него раздавались какие-то жуткие звуки, в темноте зажигались и гасли какие-то огни, похожие на чьи-то ужасные огромные глаза. Выбившись из сил, Ярус остановился, обернулся назад и обессилено сел прямо около стены.
– Топа, Топа, да отпусти, ты меня чуть не задушил, – тяжело произнёс Ярус.
– Я? Что ты, Ярус! Твоя голова так прыгала, когда ты бежал, я испугался, что она может оторваться, поэтому я крепко держал тебя за шею. Видишь, голова на месте, я её спас. Можешь сказать мне спасибо.
– Спасибо, друг мой, – Ярус снял Топу с плеча и посадил рядом с собой.
– Ярус, а кто там на нас нападал? – заинтересованно спросил Топа.
– Судя по всему, это и был хозяин мышеловки, – вытер пот со лба Ярус.
– Страшный?
– Лучше тебе его и не видеть, – отдышавшись, ответил Ярус.
– А я и не видел, – бодрым голосом ответил Топа.
– Тебе хорошо, – откинув голову на стену, Ярус закрыл глаза.
– Ты знаешь, вот я его не видел, но мне тоже было страшно, может быть, даже страшней, чем тебе! А на нервной почве мне всегда очень кушать хочется. У тебя нет ничего, пожевать? – жалобно спросил Топа.
– Есть. Бутерброд с колбасой будешь? – открыл глаза Ярус.
– Буду, – обрадовался Топа, – с тобой поведёшься, научишься есть всякую колбасу.
Ярус снял рюкзак с плеч, достал мамины бутерброды, один дал Топе, второй взял себе.
– Смотри Топа, этот грот похож на русло реки, вон какие вымоины.
– Гм-гм-гм, – невразумительно произнёс Топа набитым ртом.
– Видимо когда-то здесь протекала подземная речка, – рассматривая подмытый край, сделал вывод Ярус.
– Гм-гм-гм, – дожёвывая кусок, промычал Топа, – а теперь выключи свет, и дай другим посмотреть.
– Ах, да, – Ярус выключил фонарик.
– Неплохо, неплохо, долго бы мне пришлось работать, чтобы столько вырыть, – почесал голову Топа.
Несколько минут они молча жевали в полней шей темноте.
– Фу, – раздался недовольный голос Топы.
– Что случилось Топа? – продолжая жевать, спросил Ярус.
– Фу! Какой ты белый! Ты что, больной? – презрительно спросил Топа.
– Нет, Топа, это у меня кожа такая, – усмехнулся Ярус.
– И что? Все люди такие белые? – брезгливо спросил Топа.
– Нет, не все! Есть желтокожие, краснокожие, есть и чернокожие люди. Ты кушай, Топа, кушай!
– Чернокожие? – обрадовался Топа, вскочив на лапки.
– Чернокожие, – спокойно ответил Ярус, разматывая носовой платок, на повреждённой руке.
– Чёрные пречёрные? – возбужденно спросил Топа.
– Есть и очень чёрные, негры называются, – невозмутимо сказал Ярус, осматривая рану.
– Опа-на! Значит, есть же нормальные чёрные люди, негри?
– Есть. Но, мы – белые тоже нормальные люди, – возмутился Ярус.
– Это тебе так кажется, – уверенно перебил Топа, – вот негри, это да! – восхищенно продолжил Топа и с блаженством добавил, – негра! Слово-то какое тёплое, чувствуешь, Ярус? – потом, откусив ещё кусок и прожевав, грустно добавил, – вот, мне не повезло, так не повезло.
– И в чем тебе не повезло, Топа? – поинтересовался Ярус, подозрительно прищурившись, догадываясь, куда клонит Топа.
– Ты, извини, Ярус, но ты здесь под землёй, как белая ворона! Нет бы, негра сюда свалился, а то на тебе – белый Ярус. Мы бы с негрой дали здесь жару!
– Топа! Тебе что-то не нравится? – угрожающе произнёс Ярус и, скомкав платок, резко отбросил его в сторону.
– Нет, Ярус, мне всё нравится, – Топа понял, что перестарался, и уже не так категорично продолжил, – но вот негра мне как-то роднее, ближе по духу и по цвету тоже, кажется, был бы…
– Вот пускай негра тебя и спасает, – рассерженно сказал Ярус.
– Ну, что ты Ярус, ты тоже ничего, только бледноват немного, – заключил Топа, заглаживая свои слова.
– А теперь? – Ярус неожиданно включил фонарь.
– А теперь, я ничего не вижу, – развёл лапки в стороны Топа.
– Вот так-то лучше будет. А то разговорился, – обиженно пробурчал Ярус.
– Как говорит мой брат, – после некоторой паузы, весело произнёс Топа, – после вкусного обеда, вытри лапки об соседа! Кстати, за вредность работы под землёй, нам вообще молоко давать должны.
– Молоко нужно давать мне, Топа, потому что ты очень вредный, – беззлобно ответил Ярус.

Глава 9

– А ну, выключи фонарь, – беспокойно сказал Топа, тревожно нюхая воздух.
– Не выключу! Не нравится ему цвет моей кожи, – упрямо сказал Ярус.
– Идёт кто-то, выключай быстрее! Если с глазами у меня не очень, то с носом всё в порядке, – быстро вскочил на лапки Топа.
– Кто идёт, Топа? – шёпотом спросил Ярус, выключив фонарик и тоже вскочив на ноги.
Топа стоял посредине грота, прищурив глазки, и смешно втягивая воздух маленьким носиком.
– Одно могу сказать со стопроцентной уверенностью, что их двое, – раздумчиво вполголоса произнёс Топа.
– И кто это?
– Сейчас узнаем, но запах мне их не нравится, – Топа нагрёб небольшую горку земли и сделал в ней ямку.
– Что ты там делаешь Топа? – шепнул Ярус, прислушиваясь к пыхтению Топы в полнейшей темноте.
– Плесни-ка сюда немного воды.
– Куда, Топа?
– Сюда! Неужели не видно?
– Не видно, – обиженно сказал Ярус, открывая бутылку и опуская вниз.
– Лей, – направив воду в канавку, сказал Топа и добавил, – теперь размешивай.
– Что размешивать? – шепнул Ярус, не понимая, что там делает его друг.
– Воду с землёй размешивай.
– Зачем это?
– Негера из тебя буду делать. Намазывай этим «кремом» лицо, шею, руки.
Ярус быстро размешал землю с водой и покрыл указанные Топой участки кожи грязью.
– Так? – брезгливо шепнул Ярус.
– Так, так, – крот замазал грязью белые полосы на кроссовках Яруса, – стой, а уши?
Ярус намазал грязью и уши.
– Теперь, иди сюда, – продолжал командовать Топа.
– Куда? Я не вижу, – Ярус крутился на месте, смешно вытянув вперёд руки, как в детской игре «жмурки».
– Сюда, – Топа схватил Яруса за джинсы и потянул за собой, – вот человеки! Еще кротов слепыми называют. Ложись в вымоину, закрой глаза и ни гу-гу.
Ярус лёг в канаву на бок, положил рюкзак под голову и прижал к груди руки.
Топа отбежал на двадцать кротовых шагов назад, оценивая свою работу по маскировке, взял ещё грязи, намазал ею волосы Яруса и провёл грязью по замку олимпийки. После этого остатками замешанной грязи забросал лежащего Яруса и лёг с другой стороны от него голова к голове.
– Ну, что? Где они? – шепнул Ярус, почувствовав рядом дыхание Топы.
– Тихо, идут, – ответил Топа.
Снизу тоннеля показался тонкий луч света, за которым угадывались два силуэта. Ярус приоткрыл глаза, один из них был точь-в-точь таким же скелетом, какой стоит у него в школе, в кабинете анатомии. Но в отличие от школьного, у этого в глазных яблоках блестели два глаза, которые по-кукольному перемещались из стороны в сторону, сканируя пространство. Он шёл, сгорбившись, импульсивно подёргивая своими конечностями и громыхая суставами при каждом шаге. Второй напоминал самого обыкновенного молодого человека: чёрные плащ и высокие сапоги, длинные волнистые иссиня-чёрные волосы, аккуратно зачёсанные назад. И только болезненная бледность, острые черты лица и неестественно алые губы выдавали в нем нежить. Освещая фонариком дорогу, он шёл бодрой спортивной походкой то, обгоняя то, возвращаясь к своему попутчику. С приближением парочки, до Яруса с Топой стали доноситься их голоса. У скелета был глухой, старческий голос, временами переходящий на фальцет. После каждой фразы было слышно, как он закрывает рот, щёлкая челюстями. Его напарник говорил звонко и весело, время, от времени приглаживая волосы свободной рукой, то и дело большим и указательным пальцем обводя свои тонкие губы, которые он кичливо вытягивал в трубочку.
– Дрыпа, а ты, я вижу бодрячком ещё. Ходовая что надо, – бодро обратился он к скелету, – у тебя точно рама – карбон, в натуре. Смотри, столько прошли, а ты держишься.
– Что? – скелет приложил кисть руки к тому месту, где должно было быть ухо.
– Держишься молодцом, говорю! – повысил голос молодой.
– Держусь пока, это вам, вампирам хорошо, как замороженные, сотни лет в одном возрасте, – проскрипел скелет и продолжил, – а у меня то почка правая пошаливает, то сердце заноет…
– Какая почка, какое сердце? У тебя же кости одни. Ты ещё скажи, что у тебя голова болит? Так, это же кость, – и вампир, смеясь, постучал кулаком по черепу скелета, – а под ней ничего! Ну, ты понял!
– Ты знаешь, Дермантин, болит. Болит и сердце, и голова, иногда и печёночка кольнёт, как будто бы водочки перебрал. Все болит. Уже давно нет ничего, сгнило или черви сожрали, а всё равно нет, нет, да и кольнёт где-то. Потому что существует мышечная память, а у меня вот костная память сохранилась. Это как у калеки ноги нет, а она болит. Так и мои внутренние органы, нет, нет, да и побеспокоят. Устал я что-то, всё, привал. Давай передохнем малость.
Он подошёл к стене и, скрипя суставами, опустился на тазобедренную кость как раз в том месте, где лежали Ярус с Топой. Позвоночник скелета белел прямо перед глазами Яруса, и ему можно было не только пересчитать все его позвонки, но даже потрогать их рукой.
– Ну, ты, Дрыпа, и даёшь. Так, тебе весело? Может ты, и курс лечения проходишь? Уколы делаешь и лекарства пьёшь? – усмехнулся вампир, прохаживаясь перед скелетом взад-вперёд.
– Лекарства? – громко переспросил скелет, снова приложив кисть к уху, – тебе всё шуточки! Вот когда-нибудь, Дермантин, воткнут в тебя осиновый кол, тогда я посмотрю, на тебя шутника! – скелет со скрипом разогнул и согнул несколько раз ногу в колене.
– Типун тебе на … – остановился вампир, придумывая, куда бы ещё можно было прилепить типун скелету за отсутствием у него языка, и обведя пальцами губы, продолжил, – на нижнюю челюсть. Ну, ты понял.
– И тебе тоже, – парировал скелет.
– Не надо! Рот – это мой рабочий орган, – беспокойно произнёс вампир, прицепил фонарь на пуговицу плаща и, прислонившись к стене плечом, снял с ноги сапог, – вот блин задолбали, кровопийцы! – снова повысил голос вампир, чтобы услышал его попутчик.
– Кто? – скелет наклонил череп к вампиру, должно быть, надеясь так лучше слышать своего молодого друга.
– Да черви! – вампир одной рукой держал свою белую ступню, другой стал отряхивать с ноги червей.
– Ха-ха-ха! Кровопийцы говоришь? – засмеялся скелет, потрясая всеми своими костями, – Дермантин! А сам-то ты кто?
– Я – вампир, а не червяк! И горжусь этим! Ну, ты понял, – обиженно ответил тот, снял второй сапог и принялся снимать червей с другой ноги.
– Всё равно, коллеги они твои, – уже миролюбиво добавил скелет.
– Коллеги?! – возмутился вампир, – прилетаю с ночной, ложусь себе спокойно в гроб спать, вроде и крышку плотно закрываю, а они уже тут как тут! Вечером просыпаюсь, и где их только нет? В нос, уши, даже в рот умудряются залезть. Полчаса привожу себя в порядок, чтоб на человека быть похожим. Ну, ты понял! – вампир снял с ноги толстого червяка, поднял на уровне глаз и ловко положил его себе в рот, – они, как жвачка, не накормят, но ротовую полость приятно освежают, – вампир с удовольствием стал жевать червяка, перекладывая его с одной половины рта в другую.
Топа лежал спокойно, не шевелясь и не открывая глаз, потому что рядом горел фонарик вампира, и он всё равно ничего бы не увидел. Ярус, наблюдал за этой картиной, прищурив глаза, чтобы случайно блеск глаз не выдал его в темноте. Но вот того, что вампир начнёт глотать червя, снятого с ноги, он никак не ожидал. Это сразу же вызвало у него рвотный рефлекс, который он сумел подавить, но звук, предшествующий рвоте издал.
– Ты чего? Что-то хотел сказать? – громко спросил вампир, услышав посторонний звук, и удивлённо открыл рот, с торчащим из него червяком.
Ярус быстро зажмурил глаза, затаил дыхание и услышал, как сильно заколотилось его сердце.
– Да! Хотел спросить у тебя, когда уже свет проведут в наш район, за что налоги платим?
– Не понял, что за звук? – сам себя спросил вампир, надел сапог, посветил фонариком по сторонам, но, успокоившись, продолжил, – это ты, что ли, налоги платишь?
– Я уже своё отплатил в нечистую казну, это тебе еще пахать и пахать до меня, – скелет согнул руку в локте несколько раз.
– Ты хотел сказать сосать и сосать! – гордо поправил его вампир, округлив губы и театрально обведя их пальчиками.
– Ну, каждому своё! Я воровал, убивал, а ты соси! Да я сейчас не о том. Получаю пенсию, а мне её не хватает. Разве это пенсия? Одно хорошо, что ни ем, не пью и не одеваюсь. А так, вообще, кранты были бы. Да, если бы не эта подработка у Жаропепла, так не знаю, как бы и существовал после смерти. Хорошо, что хоть проезд бесплатный на гробвае сделали, а то силы уже не те. Казалось бы, ну, что тебе надо? Лежи себе спокойно, загнивай, разлагайся. Но не могу я, такой уж у меня характер! Я ещё хочу пожить полной смертью. Тем более я теперь холостой! Жизнь была женой искалечена, так может быть, хоть после смерти удастся развернуться!
– А жена сейчас где?
– Не знаю. Она всё хотела и после смерти вместе со мной быть. Не, говорю, обещал я тебя любить до гробовой доски, всё, я свой супружеский долг исполнил. Хватит! И на хрен она мне нужна старая со своими мощами, уверен, что на ней даже кусочка кожи не осталось. Тем более, когда здесь столько молодух кругом, недавно захороненных.
– Ну, ты старый и даёшь. Так ты что, ещё того, боевой скелет? Точно у тебя не все органы сгнили.
– А что делать? Я на смерть посмотрел совсем другими глазами. Мне всё хочется: и в боулинг поиграть и в теннис, и в тренажёрный зал сходить.
– Так ты старый прямо бодибилдер, – хохотал, не скрывая, вампир, – и дельту прокачал, и бицепс и пресс я вижу у тебя кубиками! – он провёл ногтями по рёбрам скелета сверху вниз, как по струнам, извлекая при этом музыкальные звуки от «до», до «си».
– Это вы, молодёжь, занимаетесь для бицепсов, а нам – старикам это для здоровья нужно, – не обращая внимания на подтрунивания со стороны вампира, спокойно рассуждал скелет. А на развлечения, сам знаешь, деньги нужны! Вот, в клубе бальных танцев скидка была, так меня туда не взяли! Говорят, мол, на лице у танцующих, улыбка сияющая, должна быть. Чем им моя улыбка не понравилась?
– Зря тебя не взяли, – вампир от смеха, держался за живот, – у тебя не сияющая, а зияющая улыбка! Ну, ты понял!
– А я не расстраиваюсь, записался бесплатно в клуб археологов.
После этих слов скелета, вампир сложился пополам от смеха и некоторое время не мог даже слово сказать.
– Это я представил себе, как скелет скелеты раскапывает! – с трудом выдавил из себя вампир и снова брызнул смехом.
– А что тут такого? Может, я клад найду? Кстати, Дермантин, ты не одолжишь мне рублей семьсот до пенсии?
Вампир сразу перестал смеяться, выпрямился и принял серьёзное выражение лица.
– Ты чего, старый, офигел? О субординации совсем забыл? Я тебе что? Пенсионный фонд, что ли? – вампир надвигался на скелет, засунув руки в карманы, – может тебе и пальто папино подарить? – тряхнул он полами плаща.
– Не-не-не надо мне твоё пальто и папино не надо, – заикаясь от испуга, произнёс скелет.
– Я для кого сосу каждую ночь? Для тебя что ли? Смотри мне! Ну, ты понял! – вампир резко вытащил руку из кармана и замахнулся на скелет, вместо ногтей у него появились большие когти.
– Да, ладно тебе, – поднял кости обеих рук скелет.
– А-а-а! Испугался? Саечка! – обрадовавшись, вампир ловко подцепил когтями нижнюю челюсть скелета, и тот звонко щёлкнул зубами.
– Вот, блин, коготь из-за тебя сломал, – расстроился вампир и, оглянувшись по сторонам, перейдя на шёпот, добавил, – а хочешь повышения пенсии, запишись на приём к Жаропеплу, он тебе и добавит по самый копчик! Ну, ты понял!
– Ага, добавит. Где же это видано было, чтобы размер пенсии был меньше размера посмертного минимума? – разочарованно проскрипел скелет.
– Кстати, по поводу смерти, – сказал вампир, доставая пилочку для ногтей, – Дрыпа, а ведь ты же у нас бессмертный?
– Бессмертных теперь нет, только в сказках.
– А, батя твой – Кощей. Бессмертным был? – подточив повреждённый коготь, спросил вампир.
– Бессмертным, – согласился скелет и с сожалением добавил, – но пропал из-за бабы.
Вампир внимательно осмотрел все когти на руке, и широко открыв рот, стал точить пилочкой клыки, неожиданно быстро увеличивающиеся в размерах.
– Неужели сынку своему бессмертие по наследству не передал? – наточив верхние клыки, вампир приступил к нижним.
– Передать-то передал, – съимитировал тяжёлый вдох скелет, – но ведь, в том сундуке, что с дуба упал, было два яйца, одно большое в зайце – отца, а другое поменьше – моё.
– Кощея яйцо царевич раздавил. Это понятно, – сказал вампир, удовлетворённо проведя языком по кончикам клыков, смачно сплюнул и хитро прищурившись, спросил, – а твоё-то яйцо, где сейчас?
– Не знаю.
– А я тебе так скажу, Дрыпа, – дунув на пилочку и пряча её в карман, весело продолжил вампир, – яйца свои лучше беречь надо. Ну, ты понял!
– Да пошел ты! – отвернулся от него скелет.
– Но-но, – строго сказал вампир и тут же по-деловому продолжил, – а теперь вполне серьёзно, по поводу яиц ваших. Мы тут недавно с корешем славно погуляли, сосали кровушку одного алкоголика, ну, и прибалдели малость. Ну, ты понял! Так, кореш прикол рассказал, не поверишь.
– Поверю, – безразлично отозвался скелет.
– При дворе Ивана-царевича, того, который твоего батю кончил, был летописец, звали его Фёдор-цифра. Вот, однажды, после очередного подвига Ивана царевича, сидел Федька на берегу речки летопись свою писал. Писал, он писал и так устал выводить все эти буквочки, что задумался над тем, как бы себе работу облегчить. Вот не зря же говорят, что лень – движущаяся сила человечества! Глянул Федор-цифра на своё отражение в воде и подумал: «То, что сейчас происходит, вода показывает! Вот бы придумать, что-нибудь такое, чтобы настоящее записывало, а потом, когда надо показывало! Тогда и пером не надо было писать! Надо сказать, что Федька-цифра головастый мужик был, не зря же его летописцем назначили. Ну, ты понял! И с этого момента Федька у себя в избе что-то изобретал, придумывал, чертил, ломал и снова строил. К тому самому дню, когда Иван-царевич пошёл Василису прекрасную отбивать у бати твоего – Кощея, изобрёл он какую-то байду, вроде кинокамеры современной...
– Ты сегодня с утра пил? Ну, кровь сосал? – перебил скелет вампира.
– Ну, сосал, а что? – удивился вопросу Дермантин.
– А то, что закусывать нужно, – отвернул череп Дрыпа.
– Да, слушай ты! Победил Иван-царевич батю твоего, вернулись они домой, а у Федьки вообще крышу сорвало! Из дома не выходит, не ест, не пьёт, всё чего-то изобретает. А там, как у нас сейчас в НИИ: коробки, ящики какие-то деревянные, верёвки натянуты везде. А один ящик деревянный со стеклом, прям как монитор нынешний! Ну, ты понял!
– Вот ты, брехло! – Дрыпа повернул череп обратно.
– Я – брехло? – обиженно произнёс вампир, – на месте той избы совсем недавно учёные нашли несколько огромных кристаллов кварца. А как известно, кристаллическая решетка кварца является прекрасным аккумулятором и носителем информации. Так вот наши уникумы сумели снять эту информацию с этих кристаллов, получилось два полноценных ролика, и они у меня на смартфоне записаны. Ну, ты понял! Так что, если хочешь узнать, куда твоё яйцо закатилось, – доставая смартфон из кармана пальто, самодовольно произнёс Дермантин, – то с тебя сто грамм и почка!
– Согласен. Давай показывай.
– Вот это дело! Значит, вся кровь Яруса моя – я один её сосать буду? – уточнил вампир.
– Да соси, соси, – нетерпеливо произнёс скелет.
– По рукам?
– По костям, – буркнул скелет, пожимая руку вампира.
Вампир присел рядом со скелетом, и Ярус спокойно мог видеть экран смартфона между рёбрами и тазобедренным составом скелета. Вначале на экране было темно, потом, раздалось потрескивание прокручиваемой плёнки.
На экране возник вышитый старинный русский узор. От странного устройства отошёл белокурый мужчина в лаптях, подпоясанный кушаком.
– О! Это, сам Федька-цифра. Ну, ты понял! – пояснил скелету вампир.
В кадре появляется Иван-царевич, сидящий на табуретке, вокруг него стоят бояре. Федька снимает шапку и, поклонившись царевичу в пояс, сильно окая, произносит: «Добрый день Иван-царевич! Доброго Вам дня! Люди добрые! Создал я тебе царевич глядиво!»
– Это он так видео называет, типа нашего AVI. Ну, ты понял! – пояснил вампир.
– И систему новую придумал, «Форточка» называется, – размеренно произнёс Федька.
– Это типа windows прикинь, – снова вставил вампир.
– Теперь, тебе, царевич, летописец не нужен будет. На глядиво всё запишется, а потом в зерцале тебе покажется, – показал Федька рукой на деревянный ящик со стеклом. А сейчас я включаю это глядиво для тебя Иван-царевич.
– Это что? – грозно спросил царевич, глядя в деревянную коробку со стеклом.
– Это земля наша русская, – поклонившись, ответил Федор.
– Да! Хороша и велика земля наша русская! – улыбнулся царевич, а потом сдвинул брови и спрашивает, – а почему ты, Федя, поля, луга и деревья русские в серый цвет покрасил?
– Сложно мне пока, царевич, цветное глядиво сделать, – развёл руки в стороны Федька.
– Сложно тебе? – нахмурился царевич и, не сводя глаз с экрана, продолжил строго, – а это что?
– Это царский дворец, Ваше Величество, – снова поклонился Федька царевичу.
– Ты поглянь, и впрямь дворец мой, палаты царские, – улыбнулся царевич, – похоже намалювал, Федька!
– А это что? – придвинувшись ближе к ящику с экраном, спросил царевич.
– Это бояре твои, Царевич. Провожают тебя на битву с Кощеем бессмертным, – поклонился Федька.
– Ты поглянь, и впрямь бояре, узнаю их морды! Ух ты, и двигаются, – рассмеялся царевич. А чего это они такие маленькие, как мыши?
– Так, это же глядиво, Иван-царевич, – пояснил Федька.
– Глядиво говоришь? – снова нахмурился царевич, – А это что?
– Это ты – царевич, на коне своём богатырском едешь Кощея жизни лишать.
– Как я? – разгневался царевич, – я же тут сижу, на тебя ирода смотрю, а ты мне говоришь, что я там! Ты что, второго царевича сделал?
– Это как бы маленькая копия твоя, царевич, – испугался Федька.
– Ты что, холоп! Копировать царевича вздумал!? – взревел он своим богатырским голосом, – так ты изувер! У нас теперь, что, каждая баба может своего царевича в хате завести? Мало того, что ты алхимик, шарлатан, землю русскую в цвета тёмные покрасил, так ты, ведьмак поганый, и царевичей плодить намерен с помощью своих ящиков!
– Сильно рассердился царевич на Федьку-цифру, – комментировал дальнейшие кадры вампир, на которых стража царская схватила Федьку-цифру, – и приказал отрубить ему голову прямо по его системе «Форточка». Ну, ты понял! Высунули они Федькину голову в окно. Во, во смотри, и упала умная голова Федькина на улицу, а тело его бренное дома осталось. Правда, жалко, что столько кровушки просто так вытекло, – сглотнул слюну вампир, глядя на тёмный экран смартфона.
– Эх, Ивану-царевичу бы ещё голову отрубить, – заскрипел зубами скелет.
– Очнись, Дрыпа! Уже двадцать первый век на дворе! Ивана-царевича и косточек уже в земле не сохранилось. Самый прикол в том, что наш Федя-цифра на многие сотни лет общеголял не только первых киношников братьев Монгольфье с их первым паровозом, но и самого Била Гейтса обставил. Так-то, знай, наших!
– А тебе-то, Дермантин, что с того? – ухмыльнулся скелет.
– Ты, Дрыпа, не патриот! Ладно, это тебе не интересно. Тогда, – хитро улыбнулся вампир, – я тебе покажу то, что тебя сильно заинтересует. До того, как Федьке голову отрубили, он снял ещё одно глядиво.
На экране смвртфона появляется Иван-царевич, стоит под дубом, чешет затылок и не знает, как ему сундук достать? Вдруг прибежал медведь и выворотил дерево с корнем; сундук упал, открылся и выбежал из него заяц и во всю прыть наутёк пустился, а за ним уж другой заяц гонится, нагнал, ухватил и в клочки разорвал. Вылетела из зайца утка, поднялась высоко-высоко, летит, а за ней селезень бросился, как ударит её – утка тотчас яйцо выронила, и упало то яйцо в море. В кадре появляется Иван-царевич, который горюет над тем, как же ему яйцо с моря поднять. К берегу подплывает щука и держит в зубах обронённое уткой яйцо. Иван-царевич держит в руке яйцо.
– Вот она смертушка Кощея бессмертного! Спасибо вам, друзья! Ну, теперь и перекусить можно. Бросай Федька свою бочку, садись со мной, трапезничать будем.
– Милостиво благодарю, Иван-царевич! – голос Федьки-цифры за кадром, – не заработал я ещё трапезы царской.
– Это точно, – садясь на траву и развязывая котомку, произнёс Иван-царевич.
– Разреши я тут похожу, окрестности огляжу.
– Гуляй Федька. Я сегодня добрый, – ответил царевич, наливая себе чарку вина.
В кадре появляется берег моря, открытый сундук, а в углу сундука яйцо.
– Вот оно, второе яйцо! Смерть твоя, Дрыпа! – закричал вампир, тыча пальцем в монитор, – видишь?
– Вижу, – сосредоточенно ответил скелет, ближе наклоняясь к смартфону.
В сундук запрыгивает морская выдра, хватает яйцо, добегает до моря, плывёт с ним. Рядом проплывает рыба, выдра бросает яйцо и ныряет за рыбой. Яйцо исчезает в морской пучине.
– Видел, Дрыпа, куда твоё яйцо упало? В море оно лежит никому не нужное!
– Вот оно что, – качая черепом, произнёс скелет, – а я чувствую, что плохо мне. Кости ноют и болят, то артрит, то радикулит. А бессмертие-то моё в воде находится, игла ржавеет, отсюда и недомогания мои.
– Вот-вот! Заржавеет твоя игла, и рассыплешься ты, как пить дать! –подтвердил догадки скелета вампир.
– А как же яйцо моё со дна моря поднять? – загрустил скелет.
– Этого я не знаю. А вот кровушку Яруса я заработал, – пряча смартфон, произнёс вампир и мечтательно добавил, – Дрыпа, вот ты, как думаешь, какая у него группа крови?
– Не знаю, мне всё равно, – безразлично ответил скелет.
– А я люблю первую группу! – вставая, облизнулся вампир и продолжил, – Ну, ты понял! Она такая, знаешь, как…
– Как что? – без интереса спросил скелет.
– Как … – прохаживаясь взад-вперёд, вампир мечтательно задумался и тут же бодро продолжил, – вот ты что любил, когда живым был?
– Борщ, – без энтузиазма буркнул скелет.
– Фу, гадость, какая! – скривился вампир и вдруг резко остановившись, начал глубоко втягивать носом воздух.
Ярус зажмурил глаза и затаил дыхание, ещё сильнее вжавшись в землю. Вампир пригнулся, часто раздувая ноздри, прошёл вперед и подобрал с земли окровавленный платок, брошенный Ярусом. Жадно обнюхав засохшую кровь на платке, он лизнул его языком, глаза его загорелись красным огнем, ногти обратились в длинные когти, а клыки мгновенно выросли.
– Это Ярус, у него первая группа, – тяжело дыша, выдавил из себя вампир, – это замечательно, уверен, ему недолго осталось! Мы на правильном пути, вставай, суповой набор! Чего расселся? – и ударил ногой скелета по тазобедренному суставу.
– Да, чего ты дерёшься, Дермантин? Сказал, идём, значит идём. Чего ноги-то распускать? – обиженно проворчал сквозь зубы скелет и, кряхтя, поднимаясь, последовал за вампиром.
– Я чувствую, что мои четыре литра крови совсем близко, – облизнувшись, сказал вампир и быстрой походкой направился в сторону, откуда пришли Ярус с Топой.
– Свет не включай, – шёпотом сказал Топа.
– Ага, – так же тихо ответил Ярус.
– А ты хорош! Ещё бы указатель поставил, где мы лежим, – проворчал Топа, – разбрасываешь свои платки, где попало.
– Откуда я знал, Топа? – извиняясь, прошептал Ярус, вытирая лицо и отряхивая волосы от грязи.
 – Вот, выпил бы твою кровь этот товарищ насос, тогда бы ты узнал, – бурчал Топа.
– Тогда бы я точно ничего не узнал, – тяжело вздохнул юноша.
– Кстати, Ярус, я тут лежал, думал и всё хотел у тебя спросить, а кого это мы спасаем? Ради кого это мы тут жизнью рискуем?
– Ради Зены! – Ярус закинул рюкзак за плечи.
– А кто такая эта Зена?
– Это моя девушка, которую Жаропепел украл и унёс под землю к себе во дворец. Ну, что пошли? – Ярус включил фонарь и, освещая дорогу, быстро пошёл по тоннелю.
– Пошли, – ответил Топа и побежал следом, быстро перебирая маленькими ножками и тут же добавил, – а что на Земле была только одна девушка?
– Нет, на Земле очень много девушек, – сказал Ярус, делая такие большие шаги, что Топе приходилось прилагать огромные усилия, чтобы не отстать. А чтобы слышать ответы Яруса он забегал то справа, то слева от него.
– Так, зачем же мы лезем в центр Земли за какой-то Зеной, пойдём наверх, найдём тебе другую, – обрадовался своей идее Топа.
– Нет, Топа! Не пойдём! Будем спасать Зену, потому что, я очень её люблю! – юноша резко остановился, и крот уткнулся в его ногу.
– Не понимаю, – почесал ушибленный носик внешней стороной лапки Топа, – почему ты не можешь сделать «люблю» с другой девушкой?
– Потому что «люблю» это значит, что … – замедлил шаг Ярус, задумавшись над таким, казалось простым вопросом, – что я не могу без неё жить, – закончил Ярус и продолжил путь.
– Тогда, я тебя понимаю, – сочувственно вздохнул Топа, – дело в том, что я тоже люблю.
– Да? Кого, Топа? – Ярус снова остановился и, обернувшись, удивлённо посмотрел на Топу.
– Я люблю земляные орешки! – с жаром сказал Топа.
– Значит, мы с тобой оба влюблены, Топа, – нежно улыбнулся Ярус, – спасём Зену, и я подарю тебе много твоих любимых земляных орешков!

Глава 10

Грот делал крутой поворот. Юноша замедлил шаг, выключил фонарик, и осторожно продвигаясь близко к стене, заглянул за угол. В сплошной темноте ничего не было видно, он включил фонарь, перед ним открылась большая пещера, посредине которой было озеро. Ярус, на всякий случай, осветил её, и убедившись, что опасности нет, смело пошёл вперед.
– Смотри, Топа, озеро! Самое настоящее подземное озеро! – крикнул он.
Тёмная гладь поверхности воды, при полном безветрии, казалась неживой и мрачной, если бы не плавающие на поверхности большие бутоны лилий.
– Убери-ка фонарь, а то мне ничего не видно. Да? Ну, и чего ты так обрадовался? – скривился Топа.
– Давай умоемся, а то мы такие грязнючие.
– А, по-моему, тебе с твоей белой кожей, в целях маскировки, вообще не стоило бы мыться, – укоризненно сказал Топа.
– Ыца! Ыца! – раздалось на другом конце озера.
– Ты слышал Ярус? Кто это? – испугался Топа.
– Не знаю, эхо, наверное, – безразлично ответил Ярус и, бросив рюкзак возле большого валуна, уходящего в воду, пристроил фонарь так, чтобы озеро хорошо освещалось.
– А кто такая эта эха? – заинтересованно спросил Топа.
– Эхо? – это отражение твоего голоса, – пояснил Ярус.
– Да? Ой, как интересно, – Топа отошёл от Яруса в сторонку и весь, напрягшись, крикнул, – а!
– А-а-а! – раздалось в ответ.
– Ух, ты! Как она здорово отражает! – обрадовался Топа.
– Во, страшилище! – взобравшись на прибрежный валун и разглядывая своё отражение в воде, сказал Ярус, – хорошо, что меня Зена таким не видела!
– Быть полностью в грязи, ещё не значит потерять человеческий облик! – потоптавшись на месте, ответил Топа и громко крикнул, – у!
– У-у-у! – пришло в ответ.
– Топа. а ты – философ, – засучивая рукава сказал Ярус.
– Моется тот, кому лень чесаться, а грязь больше сантиметра сама отпадает, – поучительно сказал Топа и, вытянув свою коротенькую шею, громко крикнул, – и!
– И-и-и! – повторило эхо.
– Нет, Топа! Вода это здорово! – обливая голову водой, и промывая уши, ответил Ярус.
– Какая молодец, эта эха, так хорошо повторяет, – радуясь новой забаве, крот весело крикнул, – Топа!
– Попа! – пришло в ответ.
– Сама ты, это слово, – обидевшись, крикнул Топа и, схватив горсточку песка, бросил в озеро, потом поразмыслив, подошёл к другу, – Ярус, а она точно-точно всё отражает?
– Точно, один в один, – продолжая плескаться, пробубнил Ярус.
– А-а! Может быть, мне показалось, – сам себя успокоил крот, и отойдя в сторонку, крикнул, – попа!
– Топа! – звонко смеясь, ответило эхо.
– Ярус, – сказал Топа, озабоченно почёсывая голову, – а ошибиться, эта эха, не может?
– Нет! Эхо не ошибается! – фыркая, ответил Ярус.
– А ты слышал свою эху?
– Слышал.
– Она не ошибалась?
– Никогда.
– Я тебе хочу сказать, что моя эха какая-то невоспитанная, – обиженно проворчал Топа, отвернувшись в темноту.
– Неча на зеркало пенять, коли рожа крива! – бодро сказал Ярус и брызнул водой в сторону друга.
– Делал, делал из человека негру, а он опять за своё. Взял и отмылся, – недовольно пробормотал Топа, приоткрыв на мгновение один глазик.
– Эх, искупаться бы сейчас, – очищая олимпийку от грязи, произнёс Ярус.
– Ага, искупайся! Там тебе и оторвут все твои желания.
– Знаешь, Топа, чего здесь не хватает?
– Удочки, – безразлично отозвался Топа, приседая на рюкзак.
– Нет! На обычном озере ночью всегда есть лунная дорожка и отражения звёзд. Это так красиво! – стряхивая ладонями воду с волос, романтично произнёс Ярус.
– Я не понимаю слово красиво, я понимаю слово вкусно, – пробурчал Топа.
– Ну и зря! Посмотри, какие красивые цветы! Было бы здорово подарить их Зене!
– Ты вначале её найди, а потом уже думай о подарках, – холодно заметил Топа и, поразмыслив, добавил, – вообще-то странно, солнца нет, а цветы растут.
– А я всё же сорву одну лилию для Зены, – не обращая внимания на рассуждения Топы, Ярус дотянулся до листа, приближая к себе цветок.
Бутон вдруг начал быстро увеличиваться, одновременно превращаясь в красивую женскую голову, два листа этой лилии превратились в её руки. Оказалось, что Ярус держит в своей руке не лист, а руку девушки. Всплыв над водой, она оказалась практически нагая: длинные белокурые волосы с зеленоватым оттенком едва прикрывали её крупную грудь, ниже пояса она была покрыта розовой чешуёй. Ярус почувствовал, как девушка крепко сжала его руку, дернула на себя, и он оказался по пояс в воде. Практически одновременно с её появлением, остальные лилии тоже превратились в белокурых девушек и быстро поплыли к нему, выставив вперёд руки. Тут только Ярус заметил вместо ног у них мелькающие над поверхностью воды розовые хвосты. Он оказался в кольце трёх красивых русалок, которые схватили его и стали умело щекотать под мышками, на животе, спине.
– Да это же русалки–щекотухи, – вспомнил Ярус, – они на дух не выносят женщин, но зато всячески стараются соблазнить мужчин.
Юноша смеялся так, как никогда в жизни. Пользуясь тем, что он не может сопротивляться, русалки стали заводить его всё глубже и глубже в воду.
– Ярус, – услышав хохот, крикнул ему Топа, находясь спиной к озеру, ты чего там заходишься, давай выходи уже! – но, услышав в ответ только душераздирающий смех, повернул луч фонаря в сторону и понял, что друг в беде.
– Эй вы, а ну оставьте его в покое, я кому говорю!? – крикнул крот, швырнув камешек в озеро, – вам сейчас плохо будет! Я вас последний раз предупреждаю! Эй вы, мочалки косматые, это говорю вам я, Топа! Гроза подземного мира! А-а, струсили, тётки-селёдки!
Одна из русалок, сверкнув в сторону Топы голубыми глазами, отделилась от остальных и поплыла в его сторону. Мощно работая хвостом, она встала над водой почти во весь рост, как натренированный дельфин и протянула к нему руки. Своими размерами в сравнении с Топой она напоминала кита.
– Ну, иди сюда, иди! Я тебе покажу, где раки зимуют! – отбежав подальше от берега и став в боевую стойку, угрожающе крикнул он.
Русалка опустилась в воду, уперлась руками в валун, на котором совсем недавно умывался Ярус и пальцами поманила крота к себе.
– Ну, выходи, выходи! Руки есть, а ног нету, что стыдно, небось? Срамота-а! – издевался над ней Топа.
Русалка усмехнулась, нырнула спиной назад, и ударив хвостом по воде, обдала Топу кучей брызг. Шёрстка у Топы промокла, вода стекала с него ручьями и мокрый он был похож на маленького медвежонка, ну, очень маленького и очень несчастного.
– Что сдрейфила, недоделанная! – пританцовывая, радовался Топа.
Смех Яруса стал похож на хрип. Две русалки завели уже обессилившего юношу по горло в воду, а третья, напрыгнув сверху потопила его. Они ушли в бездну, только блеснув розовыми хвостами над поверхностью воды.
– А как же Зена? – успел подумать Ярус, закрывая глаза и теряя сознание.

Глава 11

– Ярус! Ярус! А я? Что же мне теперь делать? – подойдя к самому берегу и опасливо глядя на воду, как на огонь, жалостливо заскулил крот, – мне что, теперь самому Зену спасать? Но я же её ни разу не видел, – присев на рюкзак, он тихо заплакал.
– Ел-ел-ел! – раздалось над озером.
– Эй! Кто там? – испуганно крикнул Топа и быстро вскочив, спрятался за рюкзак.
– Я-я-я! – донеслось с того берега, и послышались хлопки в ладоши.
– Это ты? Моя, эха? – улыбнулся Топа, и прищурив глазки, высунулся из-за рюкзака.
– Ага! Ха-ха-ха! – раздался весёлый девчоночий смех.
– Я тебя вижу! Вон, ты, моя эха! Выходи! А теперь вон там! – радовался Топа, приставив лапки к мордочке, пытаясь разглядеть противоположный берег. – Ну, что же ты замолчала? Ты где?
Вдоль берега в направлении Топы быстро шло на цыпочках существо, напоминающее обычную маленькую девочку, всё тело, которой за исключением лица, кистей рук и стоп, было покрыто тёмной густой шерстью. На ней было короткое платьице из мхов, а в длинные распущенные волосы вплетены болотные растения и цветы. Круглое личико со вздёрнутым кверху маленьким носиком смотрело на Топу озорными карими глазками.
– Эха! Выходи! Ну, что же ты? – надул губки Топа.
Существо тихо подкралось к Топе сзади и громко смеясь, обсыпало его жёлтыми и красными листьями.
– Привет, Эха! – стряхнув листья, радостно сказал Топа, и несколько раз обойдя новую знакомую, с восторгом её рассматривая, добавил, – так вот ты какая!
– Какая? – засмущавшись, произнесло существо.
– Такая, как и я, пушистенькая!
– Кроме того, я сексуальная! – игриво сказало существо, покачав туловищем и поправляя платьице.
– Я тоже сиксуальный! – копируя её движения, крот неловко покачал корпусом и протянул лапку, – давай знакомиться, я – крот, меня зовут Топа.
– Я – листина, дочь лешего и кикиморы болотной, – пожала она его лапку, – а звать меня Хвоя.
– Хвоя? Какое красивое имя! Ты откуда, такая Хвоя? – расплываясь в улыбке, сказал Топа.
– Я – из болота, – гордо сказала листина.
– Так ты же наш человек! Природные корни! – обрадовался Топа, и задержав её руку в своей лапке, спросил, – так это ты была, моей Эхой?
– Я! Правда, весело?
– Мохнато! А ты очень красивая, – нежно произнёс Топа, продолжая держать её руку в лапке, а другой, поглаживая по волосатому предплечью.
– А ты такой смелый! Так бесстрашно защищал своего друга! – весело засмеялась листина.
– А кто это напал на моего Яруса? – нахмурившись, спросил Топа.
– Это русалки.
– Кто такие эти русалки? – нахмурившись, спросил Топа.
– Старушки, которые живут под водой.
– По виду не скажешь, что они старушки.
– Им триста лет в обед будет.
– А зачем они его утащили под воду? – сердито спросил Топа.
– Они джяги-джяги будут делать с твоим другом, – поджав одну ногу, она стала прыгать на другой вокруг Топы.
– А что такое джяги-джяги? – крутил головой Топа, наблюдая за листиной.
– Ну, это когда занимаются любовью, – поменяла ногу кикимора.
– Так и скажи – будут его любить, а то джяги-джяги! – обиделся Топа, – тоже мне иностранка нашлась!
– Не сердись, – остановилась листина, – заниматься любовью, – это не значит любить!
– Как это? Если я ловлю рыбу, значит, я занимаюсь рыбной ловлей. Так?
– Так! Да не так! – игриво покачала она головой.
– По-твоему, заниматься рыбной ловлей, это не значит ловить рыбу? – удивился крот.
– Вроде того! Будешь ловить рыбу, а поймаешь рака. Где же тут рыбная ловля? – и Хвоя коснулась пальчиком носика Топы.
– Да логично, – задумчиво произнёс Топа, – неужели нельзя заниматься любовью и любить одновременно?
– Можно, но не у всех это получается.
– Значит, самое главное в жизни заниматься любовью и любить одновременно!
– Да, одного и того же, – добавила Хвоя.
– Сложно так всё, – почесал затылок Топа.
– Меня вон предки тоже сюда загнали за то, – скрестила ножки кикимора и повернувшись на триста шестьдесят градусов, продолжила, – что я отказываюсь за Хмыря замуж идти.
– А кто такой этот Хмырь?
– Хмырь? Это дух болотный, в нашем болоте живёт. Хмырь-то сам по себе неплохой, а душа к нему не лежит. Не люблю я его!
– Выходит, что ты и любовью заниматься с этим Хмырём не хочешь?
– Не хочу! Если я его не люблю, почему я должна заниматься с ним любовью? Я – свободная кикимора! И меня никто не заставит делать то, чего я не хочу!
– Наверное, это большое счастье делать то, что ты захочешь?
– Конечно!
– Скажи, а как помочь Ярусу? – после некоторой паузы спросил Топа.
– Твоему другу никто не поможет, кроме него самого, – поправляя и без того свою пышную прическу, сказала Хвоя и подумав добавила, – хотя, помешать можно.
– Это как? – удивился Топа.
– Когда я была совсем маленькая, я своим предкам тоже мешала джяги-джяги делать. Только они залезут в камыши, я – на сосну, и ну в них шишки бросать!
– Помогало?
– Ещё как! Ругались страшно! – засмеялась листина.
– А давай мы этим русалкам тоже будем мешать, джяги-джяги с моим Ярусом делать?
– Давай! А как? Ведь, шишки в воде не тонут, – развела руки Хвоя.
– А мы камнями в них будем бросать!
– Давай!
– Пошли за мной! – скомандовал Топа, и взяв Хвою за руку, повёл её к месту привала. – Смотри, сколько здесь камней. Бросать нужно вон туда, – он взял камешек и бросил в то место, где русалки увлекли Яруса под воду.
– Мы им сейчас устроим облом! – потирая руки, хитро улыбнулась Хвоя.
– Они нас надолго запомнят! – запустив камень в воду, сказал Топа.
– Нате вам! – бросив булыжник в воду, крикнула Хвоя.
– Нате! – швырнул камень Топа, и задумавшись, продолжил, – Хвоя, а долго эти джяги обычно делаются?
– Смотря, кто. Мама моя любит долго, а папа нет. Нате вам! – бросив камень, ответила Хвоя.
– Нате вам! – крикнул Топа, – а давай соревноваться, кто из нас больше камень кинет.
– Давай! – сказала листина, и выбрав камень побольше, громко крикнула, – нате вам!
– Стой, Хвоя! Ты такая красивая и такая лохматая. Ты мне очень нравишься, – произнёс Топа, глядя прищуренными глазками.
– Ты мне тоже, – засмущалась она, прижимая щёчку к своему волосатому плечу, – правда, жалко, что ты ещё маленький!

Глава 12

Откуда-то издалека до сознания Яруса начал проникать странный гул. Это состояние было похоже на то, которое он всегда испытывал, когда нырял в воду. Вот и сейчас, уши были заложены, ничего не слышно и только этот неприятный гул. Спустя некоторое время до его слуха начали пробиваться какие-то звуки. Вначале они были похожи на клокотанье и бульканье, как будто бы набрали в рот воды и пытаются говорить. Звуки становились всё чище, постепенно они стали различимы и узнаваемы, похожие на человеческую речь. Его вестибулярный аппарат сигнализировал, что тело его лежит в горизонтальном положении на спине. Сознание медленно к нему возвращалось, юноша прекрасно помнил, что русалки его утопили. Он плохо чувствовал своё тело, ему казалось, что оно существует само по себе. Сил не было даже, чтобы открыть глаза или пошевелить хотя бы пальцем, но голоса медленно и всё же более-менее разборчиво стали доходить до его сознания.
– Ось, ловитва1 удалась, – раздался писклявый старушечий голос прямо у него над головой.
1Ловитва – рыбная ловля, охота. (Здесь и далее использованы древнерусские слова и выражения).
– Доброзрачный, малый муж попался, нечего взглаголити,2 – прошепелявил другой старушечий голос пониже.
2Красивый молодой мужчина попался, нечего сказать.
Ярус почувствовал, как кто-то, склонившись над ним, коснулся его щеки своими волосами.
– Да, кров з простоквашей, – восхищённо согласился первый писклявый голос.
– З млеком,1 – грубо поправил второй.
1З млеком – с молоком.
– Ну, з млеком, – терпеливо согласился первый.
– Значит, русалки меня всё же утопили, – подумал Ярус. – Но если я умер, то почему слышу голоса? Неужели все мертвецы слышат, что говорят рядом? И что это за странный язык, на котором разговаривают эти, по всей видимости, старухи?
– Ты поухай его, Пелагея, поухай, какая от него воня идёт!2 – пропищала первая старуха.
2Ты понюхай его, Пелагея, понюхай. Какой от него запах идёт!
– Ой, добра воня,3 – восторженно согласилась вторая.
3Ой, приятный запах!
– От меня вонь идёт? – с грустью подумал Ярус, – значит, я уже начал разлагаться?
– Нечего его нюхать, раздевайте уже! – услышал он властный молодой женский голос чуть поодаль.
– Значит, меня точно утопили, тело моё вынесло куда-то в открытое море, там меня нашли, и теперь я, вернее моё несчастное тело находится в морге, – невесело размышлял Ярус, – и сейчас меня будут готовить к похоронам.
– Ух, давно я мужей не совлекала!4 – обрадовался писклявый старческий голос, видимо хлопнув в ладоши.
4Совлекать – снимать одежду, раздеть.
– Не думал я, что в морге работают старухи-медсестры, – только успел подумать Ярус, как четыре холодные руки не очень аккуратно стянули с него футболку, при этом он ударился головой об стол, – видимо, я лежу на операционном столе, сейчас меня разденут, и начнут препарировать! – соображал Ярус, – да, жалко себя! Но почему это мне стало больно от удара головой об стол? Хотя, может быть, ещё не все рецепторы отмерли. Ох, как бы мне хотелось посмотреть, хоть одним глазком, на этих медицинских сестёр.
– Ой, чем больше мы его совлекаем, тем больше он мне нравица! – радостно произнесла писклявая.
– Во, блин дают, да они какие-то извращенки! – возмутился про себя Ярус, – труп им мой нравится! – и тут же почувствовал, как одна из них стала развязывать кроссовки, другая – расстёгивать ремень на джинсах.
– Что ты Меланья сразу к порткам лезешь? Ты давай поршни1 снимай! – сердито прошепелявила та, которая развязывала кроссовки.
1Поршни – древнерусская обувь из одного или нескольких кусков кожи, стянутая на щиколотке ремешком.
– Ты позри2 Пелагея, что придумали?! – удивилась писклявая, двигая молнию на ширинке джинсов – вместо оборок3 на портках придумали какие-то застёжки-дорожки, вот лепота!4
2Позри – посмотри.
3Оборка – верёвка, ремень.
4Лепота – красота.
Писклявая бесцеремонно оперлась на живот Яруса и двигала молнию на ширинке вперёд-назад, расстёгивая и застёгивая её, по-детски этому радуясь.
– Овамо – открывается, сямо – закрывается, овамо-сямо, овамо-сямо!5
5Овамо-сямо – туда-сюда.
– А ну, дай я! – перебила её подруга, также улеглась с другой стороны на нижнюю половину тела Яруса, и сама стала двигать молнию на джинсах.
– Что же это за медсёстры такие, которые даже молнии не видели? – недоумевал про себя Ярус, – а, может быть, я не мёртв? Или не совсем мёртв? Бред какой-то.
– Эй, вы болото! Молнии никогда не видели? Обувь снимайте, говорю! – снова раздался тот же молодой голос, после которого дёргание прекратилось.
– Ось нам алафа6 в конце жизни, такой муж попался! – радовалась писклявая.
6Алафа – награда, подарок.
– Не Ваш это подарок, а мой! – строго поправил молодой голос.
– Но нам-то тоже перепадёт молодого тельца? – обиженно заметила шепелявая в ответ и погладила Яруса по голени.
– Офигеть! Они что, меня есть собрались? – возмутился про себя Ярус, стараясь открыть глаза, но ничего не получилось, ресницы были, будто приклеены.
– Посмотрим, что он собой представляет, может быть, он мне и на фик не нужен будет, – вальяжно издал молодой голос.
Ярусу казалось, что он заснул в суперсовременном 7D- кинотеатре. И когда к нему прикасались, трогали, раздевали, он был и продолжает быть участником этого фильма.
– Носки можешь сама снять, а я сниму портки, – произнесла шепелявая.
– Лады, – согласилась писклявая.
Ярус снова почувствовал прикосновение холодных рук, которые сняли носки стянули с него джинсы.
– Ой, а без портков он ещё краше! У меня аж сикашки1 по коже побегли! – взволнованно прошептала шепелявая.
1Сикашки – муравьи.
– А кто будет срачицу2 снимать? – спросила писклявая.
2Срачица – исподняя рубашка.
– Срачицу сниму я, – безапелляционно заявила шепелявая.
– Нет, я! – не согласилась писклявая.
– Нет, я!
– Трусы они срачицей называют? – усмехнувшись, подумал Ярус и тут же не на шутку встревожился, – ни чего себе, так они и их хотят снять? А если я жив, и нахожусь в летаргическом сне?
– Эй! Пелагея, Меланья! Трусы я сама сниму, ишь какие хитрые. Это мой красавчик, мой, – остановил их тот же властный голос и беспокойно продолжил, – А ну-ка проверьте-ка, жив он или нет? Что-то я не вижу никаких признаков жизни! Может быть, эти дуры насмерть его защекотали?
Ярус почувствовал холодное прикосновение на шее, в том месте, где находится сонная артерия. Кто-то пытался нащупать его пульс.
– Может быть, я все-таки не умер? Ведь я так отчетливо чувствую прикосновения к своему телу? – взволнованно думал Ярус.
– Да не, жив милок, – услышал он через несколько мгновений удовлетворённый шепелявый голос.
– Значит, я жив! Жив! – торжествовал про себя Ярус.
– А ноли1 ему искусственное дыханье зробить уста в уста? – заботливо продолжила шепелявая.
1Ноли – может быть; тогда.
Ярус почувствовал, как холодная рука взяла его за подбородок. Этого Ярус позволить уже не мог. Он приложил максимум усилий и открыл глаза. Дрожь отвращения пробежала по его телу. Прямо над своим лицом он увидел серо-зелёное сморщенное лицо старухи глаза в глаза, если можно было так сказать, потому что один её глаз был закрыт, а вторым, от неожиданности, она заморгала часто-часто. Слизистые оболочки глаз, губ и языка, который вывалился изо рта, были мертвецки-синего цвета. Редкие, большие, грязно-коричневые зубы, огромный с горбинкой нос под которым пробивались тёмные усы, мохнатые брови и чёрные с зелёным оттенком косматые волосы были распущены. Страх вернул Ярусу силы, с криком оттолкнув от себя старуху, он вскочил на ноги. Самое поразительное для него было не то, что она была чудовищно уродлива, и даже не то, что вместо ног у неё был хвост, а то, что она плавала. Всё пространство вокруг от пола до потолка было заполнено каким-то веществом, которое не было ни водой, но и не было воздухом и в нём можно было не только дышать, говорить, но и плавать. Рядом с ней была ещё одна не менее ужасная старуха, здесь же стояло высокое коралловое ложе, на котором его чуть не лишили последнего предмета одежды. Остальные вещи лежали тут же на полу.
– Да это же русалки-лобасты, – догадался Ярус, – с возрастом русалки утрачивают свою красоту и становятся нежитью – ужасными полумёртвыми старухами.
Эти русалки-пенсионерки, как назвал их про себя Ярус, мало отличались одна от другой: страшные морды, копны иссиня-чёрных волос, уродливые старые тела с огромными отвисшими грудями, прикрытыми голубыми пореями и синими хвостами.
Ярус огляделся вокруг себя. Это был огромный, хорошо освещённый, хрустальный, сказочно-красивый дворец в виде пирамиды с несколькими круглыми дверями, напоминающими люки в подводной лодке. У одной стены стоял огромный трон, сделанный из глыбы разноцветных ракушек, кораллов и морских отложений. В нём восседала толстая русалка в синем пеньюаре с пышной рыжей шевелюрой и золотым хвостом. Видимо ей и принадлежал третий властный голос. На коленях у неё лежала большая светло-серая медуза, которую она время от времени поглаживала. Над троном висела немаленьких размеров картина, на которой неказистый водяной, стоя по колени в воде, держал на руках русалку. Судя по некоторым чертам лица, это и была та русалка, сидящая на троне, но только в молодости. Справа и слева от трона располагались два больших круглых контейнера, напоминающих пусковые ракетные установки. На противоположной стене от трона висел огромный монитор. По всему дворцу стайками сновали маленькие разноцветные рыбки, на хрустальном подсвеченном полу ползали раки, у стен росли лианы и водоросли. И вообще, вся эта красота напоминала огромный аквариум, вот только и сам Ярус находился внутри него.
– Я Вас приветствую, молодой человек, я – царица подземных вод несравненная Бева! А Вас как зовут? – томно растягивая слова, произнесла русалка с золотым хвостом.
– Меня зовут Ярус. На каком основании Вы меня сюда притащили? – раздражённо спросил он.
– Ярус! Какое интересное имя! – величаво продолжила Бева, не обращая внимание на его возмущение, – во-первых, тебя не притащили, тебе оказали честь! Во-вторых, если ты будешь очень стараться, то можешь стать моим мужем, то есть русалом! – приподняв одну бровь, важно продолжила царица и провела руками по своему жирному телу.
– В-третьих, – перебил её Ярус, – не буду я никаким русалом! И вообще, мне некогда, дай сюда! Овамо-сямо! – передразнил он старых русалок, выхватил у лобасты свои джинсы, которые она нежно поглаживала серыми костлявыми руками, и начал быстро одеваться.
В руках у Бевы появился пульт, очень похожий на пульт телевизора. Она нажала на нём какую-то кнопку, тут же у контейнеров открылись крышки, оттуда легко выплыли две мужеподобные мускулистые русалки с зелёными хвостами, и замерли перед троном.
– Что изволит, Несравненная Бева? – грозно спросила одна из них.
– Молодой человек хочет раздеться, – холодно произнесла Бева и ласково погладила медузу.
– Ого, не иначе, папа у них был Илья Муромец! – не успел подумать Ярус, как одна из русалок подплыв к нему, сделала хвостом подсечку, другая схватила за джинсы у щиколоток, и, как метательница молота, раскрутив его вокруг своей головы, вытряхнула из штанов. Юноша вылетел из них, как пробка из бутылки, пролетев на огромной скорости через весь дворец, ударился головой об стену. Вторая русалка стремительно подплыв к нему, схватила его за шею одной рукой и подняв прямо перед собой, когтями поддела резинку от трусов.
– Стоп! – вскрикнула Бева, и нетерпеливо поёрзав на троне, спокойно продолжила, – спасибо, дальше я сама, – и, обращаясь к Ярусу, властно закончила, – ну что? Теперь тебе понятно? Всё, что я скажу, будет неукоснительно исполнено?
– Понятно, – беспомощно болтая ногами и морщась от боли, обиженно прохрипел Ярус.
Бева опустила ладонь вниз, это был знак для русалки, рука охранницы разжалась, и он плавно опустился на пол. Теперь потирая ушибленный затылок и подтягивая трусы, Ярус убедился, что силой ему отсюда не выбраться.
– Меланья, Пелагея! Свободны, – сказала Бева и, засунув пульт за чешуйчатый пояс, громко хлопнула в ладоши.
Старушки-русалки медленно подплыли к одной из круглых дверей. Пелагея приложила кончик своего хвоста к небольшой коробочке, находящейся в самом низу, загорелся зелёный индикатор, дверь открылась, и они исчезли за ней.
– Ничего себе! Да тут всё электрифицировано, – подметил про себя Ярус.
– Ты будешь хорошо себя вести, мой мальчик? – выгнув бровь дугой, строго спросила Бева.
– Да! Я буду пай-мальчик! – произнёс Ярус, бросив взгляд на русалок-охранниц, которые в это время поигрывали своими мускулами, грозно глядя в его сторону.
– Тоже свободны, – небрежно произнесла Бева в сторону охранниц.
Мощно работая хвостами, они сделали несколько кругов вокруг юноши, и направились к «пусковым установкам». В этот момент Ярус заметил, что спины этих русалок прозрачные: за позвоночником можно было разглядеть позеленевшие без воздуха легкие, небьющееся сердце и даже сопревшие кишки.
– Так, так это же были Мавки, русалки, которые не боятся ни чеснока, ни полыни? Их также называют «не имеющие спины, правильно?
– Да! Это Мавки – мои самые преданные тёлочки! – гордо издала Бева.
– Тёлочки, в смысле телохранительницы?
– Именно так! И пусть ума у них не так много, зато силы и отваги хватает с лихвой, может позавидовать любой мужчина! Согласен? – Бева вальяжно всплыла со своего трона, и оказалось, что она просто гренадёрского роста. Аккуратно положив медузу на свой трон и потрясая своими немаленькими телесами, нарочито сексуально работая бёдрами и хвостом, поплыла к юноше.
– Вам видней, – ответил Ярус, наблюдая за её томным взглядом и широкой амплитудой необъятных бёдер, двигающихся ему навстречу; при этом, быстро вспоминая всё, что он когда-либо читал о русалках: «Русалки – сверхъестественные существа женского пола. Чаще всего это девицы-утопленницы, которые от неразделенной любви бросились в воду и превратились в русалок. На дух не выносят женщин, но зато всячески стараются соблазнить мужчин».
– Ну, как тебе мой дворец? – игриво спросила Бева, подплывая к Ярусу и кокетливо поправляя прическу.
– Красивый, – отгоняя от лица стаю разноцветных рыбок, как надоевших мух, ответил Ярус, а заметив на стене плазменный телевизор, добавил, – ты смотри, и телек есть, а он работает?
– В моём дворце всё работает! И всё работает на меня! Ясно? – гордо произнесла Бева.
– Ещё бы! Несравненная Бева! – льстиво сказал юноша и ласково продолжил, – разрешите задать Вам один нескромный вопрос?
– Да! – вскочив с хвоста, эротично издала Бева, расплывшись в томной улыбке и вплотную приблизившись к Ярусу, низким грудным голосом продолжила, – думаю, что я могу тебе ответить сразу! Нет! Я не замужем!
– О, это очень важно для меня… – пятясь назад, Ярус старался выудить из своей головы необходимые знания: «В древней мифологии подчеркивалось, что русалки – создания очень своенравные и часто наделены сверхстрастностью.». Теперь я представляю, какое меня здесь ожидает «счастливое» будущее! А вслух продолжил, – я хотел бы попросить Вашего царского разрешения одеться. Неудобно как-то джентльмену при первом свидании с дамой находиться в одних трусах.
– Эта тема закрыта! – строго сказала Бева, и глядя Ярусу прямо в глаза добавила, – больше одежда тебе не понадобится никогда, а меня ты скоро перестанешь стесняться, мой джентльмен, – игриво произнесла она и игриво коснулась кончика носа юноши.
– Теперь понятно, – произнёс Ярус, а в голове у него чётко восстановилось некогда прочтённое: «Юноша, украденный влюбившейся в него русалкой, после первого сексуального контакта станет русалом. Жить русал будет в невообразимой роскоши, но оставить хоть на миг водяное царство не сможет».
– Я просто хочу, чтобы ты быстрее адаптировался к нашим новым с тобой отношениям. Расслабься, мальчик, чему быть тому не миновать! – усмехнувшись, произнесла Бева.
– Я с Вами абсолютно согласен. Тому, кому суждено сгореть, тот не утонет! – пытаясь взять себя в руки, сказал Ярус, продолжая невесело размышлять на эту тему, – это же надо было умудриться полезть под землю, а попасть под воду!
– Мы такого, как ты, уже очень давно ждём, – ласково улыбнулась Бева, подплывая к Ярусу вплотную.
– Но у Вас же был до меня кто-то? – отступая на безопасное расстояние, сказал Ярус, вспоминая, как спастись от русалок: «Оберегом от русалок служат чеснок, железо, кочерга, а также головешки, полынь и крапива. Но самым действенным средством спасения от назойливых русалок является укол булавкой или иглою!»
– Был, давно. Семь лет назад, – тяжело вздохнув, ответила Бева.
– И куда же он делся?
– Стёрся, – с грустью произнесла Бева, видимо что-то вспоминая, и снова приблизившись к Ярусу, весело продолжила, – но теперь у нас есть ты!
– Спокойно! Не надо торопиться! – выставив вперёд ладони, беспокойно сказал Ярус, – любовь, это же серьёзное дело, – убеждал он Беву, а про себя размышлял, ни чеснока, ни полыни, ни крапивы тут нет, из-за отсутствия огорода; головешек, похоже, тоже, пожарные машины под водой не нужны; а вот иголку или булавочку здесь найти, думаю, какая-нибудь мизерная вероятность есть! Говорила мне мама носить булавку от сглаза, а я… Нужно где-то найти малюсенькую иголочку, – а вслух добавил, – сейчас, я думаю, самое время показать мне Ваш замечательный дворец полностью. Должен же я знать, где проведу свои лучшие годы, Несравненная! – игриво закончил он.
– Успеется! – осекла юношу царица, – главное, что свои, как ты сказал, лучшие годы проведёшь со мной! – сексуально приоткрыв рот и обведя губы языком, произнесла Бева.
– Но мне же нужно побольше о Вас узнать, Бевочка! Чем Вы живёте? Где проводите свои выходные? Куда ходите в гости? С кем дружите, в конце концов!
– С кем я дружу? Легко! Лип, лип, лип! Плыви ко мне моя Маркизочка! – нежно позвала Бева, глядя куда-то вверх.
Ярус поднял голову и увидел над собой огромную медузу. Это была та медуза, которая лежала на троне, а сейчас плавала под куполом. Медленно гребя щупальцами и своей огромной шапкой, она опустилась к ней на руки. Под её огромной шляпой Ярус разглядел бесцветные глаза и такой же рот.
– Маркизочка, девочка моя, познакомься это Ярус. Он теперь будет жить у нас. А это, моя самая близкая подружка, Маркиза! Она даже иногда спит со мной, – расплылась в улыбке Бева, нежно прижимаясь к ней щекой, – и тебе придётся с этим смириться, мой мальчик! Ты же не будешь меня ревновать к Маркизе?
– Нет, не буду! – с отвращением глядя на это слизистое существо, ответил Ярус.
– Очень хорошо! – сказала она и, сделав паузу, торжественно добавила, как будто объявила на концерте новый номер программы, – прошу любить и жаловать, Маркиза!
– Не надо меня ни любить, ни жаловать, – пренебрежительно сказала медуза, умудряясь при этом растягивать не только гласные, но и согласные буквы.
Яруса перекосило от её неприятного голоса. Это был как раз тот случай, когда противный голос сто процентов соответствовал не менее отвратительной внешности.
– Не прёт меня от такого знакомства, – брезгливо поморщившись, медуза, – не нравится мне это позвоночное. Ты посмотри на это ужасное существо, называемое человеком. Он же просто урод!
– Ты моя радость. Наверное, ты просто устала, дорогая. Плыви к себе моя девочка, – ласково посоветовала ей Бева, – тебе нужно принять солёную ванну. А может быть, ты хочешь кушать? Чёрной икры, красной? Что ты хочешь, любимая?
– Я хочу съесть это чучело! – указывая на Яруса, продолжила медуза.
– Ну, нельзя же так сразу, милая! Он ещё должен у нас поработать! Стать моим русалом! Иди ко мне, я тебя поцелую. Отдыхай, моя девочка!
Поцеловав слизистую морду медузы, от чего Яруса чуть не стошнило, Бева нажала кнопку на пульте, крышки пусковых установок открылись и оттуда выплыли две мавки.
– Откройте Маркизе мою спальню, – небрежно сказала Бева.
– Слушаемся, – ответила одна из них, подплыла к круглой двери, приложила кончик хвоста к небольшой коробочке, находящейся в самом низу, загорелся зелёный индикатор, дверь открылась, и медуза заплыла в комнату.
– Это как она открыла дверь? – заинтересованно спросил Ярус.
– В целях царской безопасности на всех дверях моего царства стоят электронные замки, которые открываются электронными ключами, находящимися на хвосте у каждой русалки. Таким образом, только жители моего царства могут без преград перемещаться по всей территории.
– Понятно, – произнёс Ярус, размышляя над тем, как и где, раздобыть этот ключ, – весёлая у Вас подружка, а самое главное добрая.
– Не обижайся, это у неё головная боль от пресной воды. Для хорошего самочувствия Маркизе нужна соляная вода. Когда-то я жила в океане, и когда мне пришлось переплыть сюда, я забрала её и ещё одного друга с собой, с которым я тебя познакомлю чуть позже. Для этого мне пришлось обустроить им специальные контейнеры с солёной водой...
– Скажите, Бева, – перебил Ярус царицу, – эта дверь ведет в Вашу спальню?
– В нашу с тобой спальню! – улыбаясь, поправила Бева.
– Предположим.
– Не предположим! А так и будет! Или ты сомневаешься? – прищурилась Бева.
– Я начинаю сомневаться во многом. А не сплю ли я? А живу ли я? А если живу то, задаю себе не праздный вопрос: «А не Ихтиандр ли мой отец?»
– Все твои глупые мысли развеются, как только ты станешь моим русалом, уверяю тебя, – заботливо произнесла Бева.
– Надеюсь, что так и будет! – произнёс Ярус, а сам подумал: «Мама меня рожала не для того, чтобы я стал мужем какой-то селёдки!», и тут же продолжил, – а что находится за остальными дверями?
– Чтобы тебе было неповадно, я сразу хочу тебя предупредить, что сбежать отсюда не-воз-мож-но! – произнесла по слогам Бева, наблюдая за реакцией Яруса, но он даже глазом не повёл, и удовлетворённо продолжила, – очень хорошо! Вижу, что ты успокоился и смирился со своим положением, поэтому я проведу для тебя краткую экскурсию по моему царству, – сказала она, подплыла к первой круглой двери и, приложив кончик плавника к замку, сказала, – и так! Первая дверь — это комната отдыха Щекотух! Заходи, – Бева ловко, несмотря на свои габариты, заплыла внутрь помещения и поманила Яруса за собой.
Если всё дело в электронном ключе, то мне нужно узнать, где находится дверь, ведущую наружу, а там может быть несколько вариантов, – обдумывал вероятные способы побега Ярус.
– У тебя будет такой же хвостик с ключиком, – саркастически улыбнувшись, сказала Бева, увидев, что он рассматривает кончик её хвоста.
– Да? А когда? Хотелось бы побыстрее, – произнёс Ярус, переступая порог.
– Сегодня, милый, после посвящения в русалы! – кончиком указательного пальца Бева игриво коснулась носа Яруса, – ты даже не представляешь, дорогой Ярусик, как мне не терпится!
В помещении, своей скудной обстановкой, больше напоминающей казарму, с одной стороны находилось с десяток двухъярусных кроватей, оплетённых водорослями, с другой стороны несколько табуреток, на которых сидели пять красивых русалок.
У больших зеркал они расчёсывали свои длинные светло-зеленоватые волосы большими голубыми гребешками. Спиной ко входу сидела ещё одна русалка, и хотя цвет её волос был такой же, как и у молодых щекотух, но огромный горб, высохшие костлявые руки говорили о том, что она совсем древняя старушка. При появлении Бевы молодые щекотухи моментально вскочили со своих стульев и замерли по стойке смирно, поддерживая себя в вертикальном положении красивыми движениями розовых хвостовых плавников.
– А это, мои юные девочки-красавицы, – злобно процедила сквозь зубы Бева, видимо завидуя их красоте и молодости, – а тебя Нила, что, не касается общий порядок, установленный мной? Или ты не красавица?
Старая русалка тяжело оперлась руками на стул, медленно поднялась и, кряхтя, повернулась лицом. Ярус был в шоке от того, что лицо у этой совсем дряхлой старухи было восемнадцатилетней девочки. Грустные огромные синие глаза отрешёно смотрели в сторону.
– Вот так-то! – удовлетворённо сказала Бева, но увидев у одной из русалок неприкрытую волосами грудь, завизжала, указывая пальцем – а это! Аглосья, можно и не демонстрировать, – и грубо схватив её за волосы, прикрыла наготу.
– Извините, Несравненная! – задрожала русалка, прикрывая волосами грудь.
– Ну, чтож, Аглосья, я решила поощрить тебя, – Бева схватила русалку за волосы на затылке, и приблизив её лицо к своему, свирепо прошептала, – через полчаса в комнате для гостей должен быть готов наряд посвящения в русалы для этого молодого человека! Тебе понятно? И постарайся меня больше не раздражать! – крепко дёрнув Аглосью за волосы, произнесла Бева.
– Слушаюсь Несравненная! – опустив глаза, ответила русалка.
– Тогда вперёд! – отпуская волосы щекотухи, Бева толкнула её к выходу.
– Занимайтесь! – строго сказала Бева, прищурившись, и выплыла из комнаты.
– А что это за русалка такая старая, но с молодым лицом? – поинтересовался Ярус.
– Это Нила. Когда-то у неё была самая красивая фигура во всём моём царстве. И пользуясь этим, она попыталась соблазнить моего русала, за что и поплатилась. В назидание всем остальным русалкам, я попросила знакомую ведьму Инкоху превратить её в старуху, оставив на память ей только смазливую рожицу.
– Жестоко Вы с ней обошлись.
– Жестоко? Пусть будет мне благодарна, за то, что я вообще её не уничтожила! – сказала Бева и, открыв хвостом следующую круглую дверь, продолжила, – эта комната Мавок.
При появлении Бевы, четыре Мавки, отдыхавшие на кроватях, напоминающих большие ракушки, мгновенно приняли вертикальное положение и выстроились в одну шеренгу, как солдаты, увидевшие генерала.
– Это мои самые преданные девочки-охранницы! – гордо произнесла Бева и громко крикнула, – правильно я говорю?
– Так точно, Несравненная Бева! – по-армейски чётко и дружно ответили они хором.
– Это моя начальница охраны Грыля, разорвёт всех, кого я скажу! А ну, покажи бицепс! – обратившись к русалке, строго сказала царица. Та радостно выполнила приказ, согнув напряжённую в локте руку, демонстрируя прокачанный бицепс. Бева потрогала и оставшись довольной, гордо продолжила, обращаясь к Ярусу, – как тебе мои тёлочки? Именно они отвечают за то, чтобы никто не проник в мой дворец, и никто его не покинул без моего разрешения.
– Впечатляет, – задумчиво произнёс Ярус.
– Свою работу они выполняют качественно. Поверь, промахов и ошибок у них не было, и я уверена, не будет! Более того, если мне нужно кого-то заставить делать то, что я хочу, смею тебя заверить, они заставят! Верно? – снова повысила голос Бева, скосив глаза в сторону русалок.
– Так точно! Несравненная Бева! – в один голос ответили они и, переведя взгляд на Яруса, желваки на их лицах заходили не меньше, чем их бицепсы.
Сейчас мавки напомнили Ярусу кавказских овчарок: такой же бесстрашный туповатый взгляд, готовность в любой момент броситься по команде «фас» и разорвать любого.
– Ну, и дисциплина у Вас, Бева, как в армии! – решил польстить ей Ярус.
– А что делать? Женский коллектив, это очень сложная структура, –
жёстко сказала Бева и, приложила хвост к следующему замку, – а здесь почивает наша старая гвардия.
В огромном зале стояли красивые старобытные шкафы, трюмо, резные зеркала, дорогие картины, бюро, античные статуи. Это помещение можно было принять за антикварную лавку, если бы среди этого нагромождения мебели, на древних красивых кроватях не отдыхало несколько лохматых безобразных Лобаст гораздо более антикварных, чем сами кровати. Увидев Яруса, они кряхтя, приподнялись на многочисленных подушках и потянули к нему трясущиеся костлявые руки.
– Иди сюда! – захрипела одна, едва разжимая челюсти, – иди сюда, поцелуй меня!
– И меня! И меня! – подхватили остальные.
У Яруса снова пробежала дрожь отвращения по всему телу. Посреди зала стояли два антикварных кресла, в них сидели две знакомые лобасты - Меланья и Пелагея в очках и занимались вязанием. Сейчас они вовсе не отличались бы от обычных старушек, если бы не их безобразные морды и кончики голубых хвостов, выглядывающих из-под рукоделия. Но теперь, по сравнению с остальными старухами, эти показались Ярусу просто красавицами.
– Вот тоби хвостик вяжем, – пропищала Меланья и, отложив вязание, они прямо как старому другу помахали ему, расплываясь в чудовищных улыбках, – я перед, а Пелагея – зад. Нравится?
– Просто бомба! – невесело ответил Ярус, но сложив руки ладонь в ладонь, потряс ими перед собой и бодро продолжил, – успехов труженицам легкой промышленности! Он уже собирался выйти из комнаты, вслед за ожидающей Бевой, как его осенила мысль.
– Спицы какие-то у вас необычные, – склонившись к Пелагее, сказал Ярус, – вот, ваши из чего сделаны?
– Из костей рыб, конечно, – прошепелявила Лобаста.
– А железных, – Ярус чуть подался к Лобасте и заговорщицки спросил, – у Вас нет?
Зашипев, как дикая кошка, она оскалилась беззубым ртом, при этом у неё даже на мгновение открылся закрытый глаз, блеснув молочным бельмом и в ту же секунду судорожно ударив хвостом по полу, она отпрянула от юноши. Схватив кресло за подлокотник, Ярус предотвратил падение русалки. Пелагея замерла, как будто на неё напал столбняк.
– Только смотрите! Никому не говорите! – нарочито громко сказал Ярус, направляясь к Беве.
– Ты что ей в любви объяснялся, что она в экстаз впала? – заметила Бева, стоящая у дверей.
– Вроде того, – улыбнулся Ярус.
– Ты мне брось силы тратить, куда ни попадя, – ревниво сказала Бева и томно продолжила, – у тебя уже есть объект обожания, это я. Понял?
– Понял, понял! – ответил Ярус, понимая, что без металла ему отсюда не выбраться.
– Смотрите мне, чтобы к торжеству успели связать! – пригрозила им Бева и выплывая из комнаты, продолжила, – следующая дверь ведёт в развлекательный комплекс. Те русалки, которые не нарушают режим, исполняют все мои приказы точно и в срок, ведут себя так, как мне нравится, могут посещать танцевальный и тренажёрный зал, играть в боулинг и на биллиарде.

Глава 13

Вплывая в тронный зал, Бева громко крикнула: «Лип-лип-лип!» Маркиза, уже, видимо, отдохнувшая в солёной воде, лежала на троне.
– Так, привал, сейчас я немного отдохну, и продолжим, – Бева подплыла к трону, взяла на руки медузу и ловко приземлила в него своё немаленькое тело.
– А у вас тут часы есть? И вообще, сколько сейчас время? – спросил Ярус подходя к двери, которую ему ещё не открывали.
– В моём подводном царстве своё время. Это у вас на земле, оно то идёт, то бежит, то летит, а у нас тут плывёт размеренно и спокойно, и только я могу вплывать на скорость течения времени в моём царстве. Хотя сейчас, я его тороплю, потому что глядя на тебя, я понимаю, что мне уже невтерпёж, – с придыханием сказала Бева.
– Уж! Замуж! Невтерпёж! – вспомнил правило русского языка Ярус.
– Привет, мой омлет. Ты, слизняк, ещё умничаешь? – раздался противный голос Маркизы, которая в это время ковырялась бесцветным щупальцем у себя в носу.
– Я давно заметил поразительную способность ничтожных существ подбирать такие оскорбления, которые удивительно точно подходят ей самой, – парировал Ярус.
– Через пару часов все мозги у тебя будут заняты только тем, с кем заняться любовью, а ещё через некоторое время ты будешь у меня в меню, – изо рта маркизы появился бесцветный язык, которым она медленно обвела свои бесцветные губы.
– Маркизочка, не расстраивайся, моя дорогая! Принеси мне, пожалуйста, все его шмотки, – проворковала Бева.
– Хорошо, – протянула Маркиза и медленно поплыла к одежде Яруса, которая так до сих пор и валялась посредине дворца.
– И так, эта комната, – Бева пальцем указала на одну из дверей, – мой спасалон. Вон та ведёт в комнату для гостей, там Аглосья готовит твой наряд, смысла её тебе показывать нет, потому что совсем скоро ты уже будешь не гость. А это моя комната, которую ты увидишь во время наших с тобой русалочьих игр! Ну и, конечно же, тебя интересует, – Бева сделала паузу и, ехидно улыбнувшись, продолжила, – пока интересует, а где же выход? Не так ли?
– Конечно, интересует, – серьёзно произнёс Ярус, – потому что всё может случиться, например, землетрясение, наводнение или пожар. Поэтому обязательно, каждый член Вашего царства должен знать, как быстро покинуть дворец…
– Эй, ты, член царства! Пожар, говоришь? – перебила его Медуза, которая уже собрала всю одежду Яруса и держала весь его гардероб в своих щупальцах перед Бевой, – ты посмотри, шутник, через полчаса превратится в одноклеточное с одним желанием совокупления, а все равно шутит.
Вступать с медузой в разговор у юноши никакого желания не было, потому что сейчас Бева должна была показать то, что в его жизни и жизни Зены сейчас было самое главное: это выход, который сейчас был для него границей между жизнью и смертью.
Бева наклонила черепашью голову на подлокотнике трона и огромный трон начал сдвигаться в сторону, открывая чёрный проём, закрытый решёткой из толстых рёбер огромной рыбы.
– Ну, вот и выход, – всплывая с трона, произнесла она, – но электронный замок на этой решётке могу открыть своим хвостиком только я!
Взявшись за холодные прутья решетки, и сильно потянув на себя, Ярус понял, что без ключа эту дверь ему не открыть. Там, за этой преградой была свобода, был Топа и любимая Зена, которую он обязан спасти. Вдруг за решёткой, на песке, что-то блеснуло, он присмотрелся и понял, что это его крестик.
Видимо, когда Щекотухи сорвали его, когда тащили меня во дворец, – подумал он.
– Ну, а теперь если ты помнишь, я обещала тебя познакомить ещё с одной моей подружкой, – с этими словами, Бева взяла из щупалец Маркизы кроссовок и несколько раз ударила им по решётке. Из тёмной бездны внезапно появилась огромная акула, которая на большой скорости врезалась мордой в решётку так, что задрожал весь дворец, и Ярус отпрянул назад.
– Это Мося! Иди ко мне моя птичка, – Бева ласково гладила акулу по морде, – Мосю я тоже забрала с собой из океана, хотя это было ой, как не просто. Для нее я, как и для Маркизы, соорудила контейнер с солёной водой. Мося, Мосенька! Она такая нежная и ласковая.
Акула на несколько секунд замерла от ласк хозяйки, а заметив Яруса, стала биться мордой об решётку, но быстро сообразив, что протаранить преграду не удастся, злобно рыча принялась грызть её своими мощными зубами.
– Так вот, мой дружочек, – ехидно улыбнувшись, повысила голос Бева, перекрывая скрежет, издаваемый акулой. – У тебя есть выбор или быть со мной, или оказаться на свободе, но в пасти Моси!
Маркиза толкнула юношу в спину и захохотала: «Что, очканула, моя яичница?
Ярус посмотрел на медузу, которая мечтала видеть его приготовленным на своём обеденном столе, перевёл взгляд на акулу, которая сожрала бы его в сыром виде, и наконец остановил свой взгляд на Беве, которая грезила о непрерывных интимных отношениях с ним. Будущее с этими особями женского пола, одновременно с тремя сразу или с каждой по очереди, не представлялось ему слишком оптимистичным. «Надо делать отсюда ноги, – подумал Ярус, – или, адаптируя это выражение на морскую тему, можно сказать, надо делать отсюда ласты!»
Акула продолжала неутомимо в истерике грызть толстые костяные прутья решётки. Бева просунула футболку Яруса сквозь решётку, и акула моментально её проглотила. Потом облизнувшись и смачно причмокивая завиляла хвостом, как собачка, прося добавки. То же самое произошло с джинсами и носками – не проходило и доли секунды, как всё это оказывалось в утробе Моси. Один носок застрял у неё между зубами, и она, оттопырив свои чудовищные губы, пыталась освободиться от него, громко щёлкая челюстями.
– Мося, на тебе жвачку, целых две подушечки! – сказала Бева, просовывая кроссовки между прутьев. Акула схватила обувь и стала усиленно двигать челюстями. Отделившись от зубов, носок смешался с тем, что когда-то называлось кроссовками, и вскоре всё это превратилось в кусок серой однородной массы. Выплюнув эту жвачку, она снова сфокусировала взгляд на Ярусе, с удвоенной энергией ударилась мордой в решётку, поморщилась и продолжила яростно грызть решётку.
– Ну, вот, теперь ты всё знаешь, что находится в моём дворце! – гордо сказала Бева, видимо довольная произведённым впечатлением.
– Спасибо за экскурсию, – задумчиво произнёс Ярус, всерьёз осознавая всю сложность, а, скорее всего, невозможность своего побега из дворца.
– А ты знаешь? Я вижу по глазам Моси, что ты ей тоже понравился, – злорадно улыбнулась Бева, – ладно, уже, иди, не дразни её! А то у неё на тебя происходит обильное слюноотделение, а это вредно для её желудка.
Ярус отошёл от решётки, обернулся ещё раз, глянув на акулу, которая издала громкую и неприятную отрыжку.
– Мосенька! Пока, моя ласточка! Мы пошли, дорогая, а ты не скучай! – Бева погладила акулу ещё раз, и усевшись на трон, потёрла ладони и радостно добавила, – теперь, пирком, нырком, да и за свадебку!

Глава 14

Бева наклонила черепашью голову, и трон медленно вернулся в исходное положение. Достав пульт, она нажала кнопку, и в ту же секунду перед ней появились две Мавки и замерли по стойке смирно.
– Так, претендента завести в комнату для гостей, – грозно приказала Бева, – Пелагею и Меланью тоже сюда, пусть понаблюдают за приготовлениями к празднику, – отдав последнее распоряжение Мавкам, Бева поплыла в SPA-салон.
Мавки стремительно подплыли к Ярусу, грубо схватили его под мышки, дотащили до гостевой комнаты и, открыв дверь, силой толкнули его внутрь. Одна Мавка осталась дежурить у дверей, наблюдая за Ярусом, другая поплыла за Лобастами.
В комнате для гостей стояло три оранжевых кресла, которые напоминали изогнутые морские звёзды, здесь же стоял столик, столешница которого была покрыта скатертью из чёрной кожи ската с белой полосой посредине. Освещалась комната люстрой представляющей собой внушительных размеров рыбу молот, в живот и плавники которой было вставлено множество маленьких прожекторов. Половина огромной комнаты занимала кровать, спинки которой напоминали два огромных хвостовых плавника кита. Здесь же, прямо на полу, подложив под себя хвост, сидела Аглосья и нанизывала жемчуга, камни и ракушки на нити. Ярус медленно приблизился к русалке, наблюдая за её работой.
– Садитесь, – тихо произнесла она.
Он посмотрел на грозную мавку в дверях и плюхнулся в кресло. Поставив его ногу себе на колено, она стала завязывать на его щиколотке браслет с драгоценностями, но увидев, что Ярус внимательно её рассматривает, опустила белокурую голову.
– Вы оденете на меня все эти цацки? – поморщившись, спросил Ярус.
– Да, – подняв голову, ответила Аглосья.
– Я же буду похож на пугало! – скривился Ярус.
– Скажи, – перейдя на шёпот, спросила русалка, – чем я могу тебе помочь, чтобы ты смог бежать отсюда?
«Это что, проверка, подстава?» – подумал про себя Ярус, нет, почему-то именно эта русалка вызывала у него симпатию.
– Мне нужна игла, – тихо сказал он.
– Иглы здесь быть не может, – практически одними губами сказала русалка.
– Я знаю, что яйцо Кощея бессмертного упало в воду, ты что-нибудь знаешь об этом?
Аглосья задумалась на секунду.
– Да, да! Припоминаю! Когда Водяной устраивал Беве скандал по поводу измены, я была в этот момент у неё в комнате, наряжала ёлку, – совсем тихо говорила Аглосья, чтобы не слышала Мавка у двери. – Он кричал: «Мало ли я тебя любил? Столько подарков делал!» И выгребая драгоценности из сундуков, бросал на пол. Потом ему под руку попалось яйцо, и он внимательно рассмотрев его, как заорёт благим матом: «А-а-а! Так ты мне ещё и с Кощеем изменяла?» И как швырнёт это яйцо в Беву, она уклонилась и оно, полетело в комнату релаксации.
– А что за комната релаксации?
– В спальне Бевы есть дверь, ведущая в комнату виртуальной реальности, где Бева расслабляется. Я видела, что яйцо полетело туда и, ударившись о молодую берёзку, разбилось. Может быть, игла там?
– Дай-то Бог! Если я найду иглу, сколько у меня будет времени после того, как я уколю Беву?
Посмотрев на насторожившуюся Мавку в дверях, Аглосья решила перевязать браслет заново и не поднимая головы шепнула: «Она войдёт в ступор на две-три минуты и…»
В комнату вплыли Меланья и Пелагея, отпустив Мавку, они уселись в кресла напротив Яруса.
– О, на русала становится похож, – пропищала Меланья.
– Заговори их, – прошептала Аглосья.
– Наряжаетесь? Это хорошо! – задорно произнесла Пелагея, моргнув единственным глазом.
– А если я откажусь наряжаться? А? – сложив руки в локтях, заявил Ярус, вызывающе глядя на Лобаст.
– Э-э, милок! – криво улыбнулась Меланья. – Не ты перший, не ты и последний! Откажешься, значит, сейчас мы кликнем Мавок, они тебя скрутят, и будешь ты связанный на собственной траурной процедуре!
– Свадебной! – поправила Пелагея.
– Да какая разница? Ну, так что, звать охрану?
– Ладно, ладно! Пошутил я! Может быть, мне даже интересно побыть в шкуре русала! – весело произнёс Ярус.
– В чешуе, милок, в чешуе! – поправила Пелагея.
– Правильно, если счастье неизбежно, расслабься и получи удовольствие! – ёрзая в кресле, игриво добавила Меланья.
– Ну, тогда давайте знакомиться, девушки! – улыбнулся Ярус.
– Ой, спасибо, так спасибо! – часто заморгала единственным глазом счастливая Пелагея.
– Вот, есть же ещё пропитанные молодые люди, – хлопнула по плечу подругу Меланья.
– Воспитанные, – переведя укоризненный взгляд с Яруса на Меланью, тактично поправила её Пелагея и загадочно добавила, – девушка.
– Меня зовут Ярус, Вас – Меланья, а Вас – Пелагея? Правильно? – улыбаясь, продолжил он, пытаясь расположить к себе старушек.
– Да, совершенно точно! – обрадовались они, что юноша запомнил их имена.
– И вы, судя по всему, лучшие подруги царицы Бевы? – заинтересованно добавил Ярус, ожидая продолжения рассказа Аглосьи и чувствуя, как учащённо забилось его сердце.
– Да, мы – первые фредины Несравненной Бевы! – гордо откинув голову назад, сказала Меланья.
– Фрейлины! Не знаешь современных слов, а употребляешь, – снова поправила её Пелагея.
– Не мешай! – отрезала та, – и когда она не сможет ублажить тебя или достойно исполнить свой супружеский долг, то мы её легко заменим. Будешь ты и наш секс партер! – радостно заявила Меланья, уже готовая всплыть.
– Партнёр! – уточнила Пелагея.
– Да какая разница! Отстань! – сердито отреагировала Меланья. – Почему ты мне, вообще, делаешь замечания? И всё время мешаешь мне разговаривать с хорошеньким пальчиком.
– С мальчиком! – терпеливо поправила её Пелагея.
– В данном случае это одно и тоже, – улыбнулась Меланья, а мы тебе нравимся?
– Даже больше нравитесь, чем Бева! – улыбаясь, произнёс Ярус, как можно искреннее и, опустив глаза на Аглосью, ждал продолжения её слов.
– Я же говорила, что он на меня так кексуально смотрит! – еле сдерживая радость, томным полушёпотом сказала Меланья Пелагее.
– А на меня он смотрит сексуально! – поправила её Пелагея, не спуская единственного глаза с Яруса.
Аглосья одела браслет на одну щиколотку Яруса, на другую, потом взяла его руку, и завязывая украшения на запястье, тихо продолжила: «Запомни, после укола, у тебя будет от силы три минуты! За это время ты должен будешь надеть её хвост и уплыть из дворца».
– Его взгляд меня так так водоворотит! – сказала Меланья, поглаживая свои бедра, видимо уже представляя себе некоторые откровенные сцены.
– А что, хвосты снимаются? – шепнул Ярус Аглосье, склонив голову якобы рассматривая браслет, и она в знак утверждения опустила глаза.
– Ярус! Ты скажи, кто тебе больше нравится я, – Пелагея подмигнула Ярусу единственным глазом, – или эта? – небрежно кивнув головой в сторону Меланьи?
– Вот, вот скажи ей! – Меланья кокетливо обвела кривым указательным пальцем свои лохматые брови, видимо намекая на своё преимущество в количестве глаз.
– Вы мне обе очень нравитесь, – серьёзно сказал Ярус и сделал паузу, соображая, чтобы у них ещё спросить, – скажите, вот Бева, она же – обычная русалка, по крайней мере, раньше была. Как это ей удалось стать царицей? Чем она лучше вас? Я не понимаю, – он постарался польстить Лобастам, и тем самым усыпить их бдительность.
– Ой, малой не в бровь, а в глаз попал! – громко обрадовалась таким вопросам одноглазая Пелагея. – Нас-то водяной утопил, потому что мы безумно красивые были, и мы ему очень понравились.
– Я была гораздо красивее тебя! Это мне сам Водяной сказал, – вставила Меланья.
– А как мне снять её хвост? – шепнул Ярус Аглосье. В ответ она усмехнулась одними губами: «Она его сама снимет!»
– Ой, а мне он говорил, что красивее меня никого не видел! – изящно, насколько это возможно было старой русалке, Пелагея подтянула под себя хвост, согнув ноги в коленях и, положила на них высохшие руки.
– Ты с ним сколько прожила? Три дня? А я пять! – потрясая клюкой, торжествовала Меланья.
– Красавица! Тебя не Меланьей надо было назвать, а Горгоной! – с усмешкой ответила Пелагея и, повернувшись к Ярусу, продолжила, – есть те, которые сами топятся, потому что в жизни у них не всё складывалось, как они хотели, а причиной своих бед считали то, что они некрасивые! И чем страшней девушка при жизни, тем красимшей русалкой она становится!
Аглосья сжала пальцами кисть Яруса и шепнула: «Да и ещё, обязательно разломай пульт управления вызова Мавок».
– Ага! Некоторые страхолюдины как раз для этого и топятся. Бева, поэтому и стала писаной красавицей! – язвительно подметила Меланья, – это называется из грязи – в князи!
– Не сказал бы я, что она такая красавица, – скривившись, сказал Ярус, поддерживая разговор.
– Что ж ты хочешь, ей уже восемнадцатый пошёл… десяток, – продолжила Меланья. – Да! – согласилась Пелагея с Меланьей, – так вот, Бева после того, как стала русалкой стала необычайно красива, но кроме того, она была ещё далеко не дура! Влюбила в себя самого хозяина, царя подводного мира – Водяного! Мужики все тупорылые, на морды смотрят да на сиськи. Короче, втрескался он в неё по самые уши.
– Даже дураку понятно было, что она на деньги его клюнула, а не на него! – вставила Меланья.
Ярус поднял руку, якобы любуясь браслетом на своей руке, и тихо спросил у Аглосьи: «А как же Мося?»
– Она глупая, обмани, – застёгивая пояс на талии Яруса, ответила она.
Сплетни, что может быть привлекательнее для старушек, чем сплетни? Пусть это даже старые жительницы подводного царства русалки-лобасты. Но эта плохая человеческая привычка не только не обошла стороной эти существа, напротив, она глубоко укоренилась в подводном царстве, и эти старушки за сотни лет преуспели в ней немало.
– Да! Поженились они и стали жить-поживать да добра наживать, – удобно расположившись в кресле, продолжила Пелагея, прикрыв единственный глаз, войдя во вкус рассказчицы. – Только добра у Водяного видимо-невидимо, чего его наживать? А вот работ-невпроворот, вон какие океянские просторы и везде порядок нужно поддерживать, следить за соблюдением морских законов. Поэтому он подолгу дома не бывал, – излагала Пелагея историю любви Несравненной с Водяным, – А Бева молодая, скучно ей было ждать мужа одной. Вот она и завела роман с Жаропеплом.
– Как с Жаропеплом? – перебил Пелагею Ярус, услышав имя своего заклятого врага, – он же огненный, а Бева, как бы ни совсем?
– Не боись, у Жаропепла всё продумано! – открыла глаз Пелагея и тут же закрыла – у него для этих дел предохранительное средство есть – «Антижар», который не даёт спалить его очередную пассию от жаркой любви. Да, так вот, приплывает Водяной с работы, а Бева с Жаропеплом на бережку в полный рост «пирожки пекут»! Ну, Водяной охладил немного Жаропепла, так, что ему мало не показалось.
– Почему ты мне помогаешь? – шепнул Ярус, заглянув в голубые глаза Аглосьи и обнаружив там целую бездну скорби.
– Ты, – Аглосья замерла на секунду и совсем тихо добавила, – похож на моего парня, которого я любила.
– Год красавчик чихал и кашлял! – продолжала возмущаться Меланья, – а Бева! Это же надо самому царю изменила!
– Да какая разница, царь не царь! Мужику она изменила! Водяному! – резонировала свою мысль Пелагея.
Аглосья поняла, что Меланья и Пелагея утратили бдительность в наблюдении за Ярусом, так как затронули такую благодатную тему для сплетен, как тему измены и предательства. И она совсем смело продолжила: «Год назад, когда я была ещё живой, мы пошли с ним купаться. Мы купались и целовались – это были самые счастливые минуты…»
– А он сырость развёл и спрашивает у ей: «Как же ты могла Бевочка?
Я же тебя люблю!» – Пелагея рассказывала историю по ролям, искусно обыгрывая мужской и женский голоса, – а она ему прямо так и говорит: «Ты – холодный, а мне захотелось горячего мужчину!» Короче, развелись они, и отправил Водяной свою Беву в речку Вонючку, где она когда-то и утопилась.
Повесив на шею Яруса медальон, напоминающий огромный старинный пятак, Аглосья продолжила говорить ему прямо в ухо: «Потом я вышла на берег, а он сказал, что ещё раз нырнёт и тоже выйдет. Я вытирала волосы полотенцем и любовалась любимым…»
– Да, так вот, Бева не будь дурой, возьми, да и подай в Речной Донный Суд на раздел имущества, то бишь всего океяна! – увлечённо говорила Пелагея.
– Это её Жаропепел обиженный надоумил, – прищурилась Меланья.
– Да её и учить не надо было! – усмехнулась Пелагея.
– И что Суд? – спросил Ярус.
– А что суд? Суд, как суд! Нет таких судей, которые бы не мечтали о хорошей взятке.
Аглосья заплыла Ярусу за спину и, продолжая вешать ему на шею ожерелье из камней, ракушек и жемчугов низко опустив голову, продолжила: «Потом я увидела, как он, ни с того ни с сего, начал тонуть. Я бросилась ему на помощь, нырнула и лицом к лицу увидела русалку, топящую моего любимого…»
– А драгоценностей Бева себе тайком от Водяного ох, сколько пригребла! – продолжила Пелагея, – и подкупила она вначале Речной Донный Суд, потом Морской Донный Суд, а потом даже Суд Мирового Океяна! И отсудила себе все подземные воды, чтобы быть поближе к своему горячему мужчине! И хотя это только два процента от всего мирового океяна, но зато это же пресная чистейшая вода! Вот так-то, – закончила Пелагея.
Ярус ждал продолжения рассказа Аглосьи, она грустно посмотрела на Яруса и тихо сказала: «Я схватила её за волосы. Русалка отпустила моего жениха, но потянула меня с собой и утопила. Это была Бева. Так я стала русалкой».
– Бежим со мной, – шепнул Ярус, переполняемый нежностью, жалостью и состраданием к Аглосье.
– Да, и где богатства больше вверху или внизу это, поди ж ты, никому неизвестно, – размышляя, сморщила лоб Меланья.
– Я – русалка! Мне уже не помочь, – произнесла Аглосья, одевая на голову Яруса венок из лилий и, как будто случайно, коснулась рукой его плеча, и он отчётливо почувствовал холод неживой руки. – Ты обязан спастись, потому что я это делаю не только ради тебя, но и ради своего любимого! А у меня, видимо, судьба такая – мужчин спасать. Наберись терпения. Ты должен быть счастлив со своей девушкой!
В благодарность Ярус незаметно сжал её холодную кисть, а она взглянула на него скорбными глазами, как смотрят со старых фотографий женщины, провожающие своих мужей на войну. Ярус вдруг понял, что теперь он просто обязан спастись и не только ради себя и Зены, но и ради этой погибшей девочки.
– Ну, что, Аглосья, готово? А то, что-то заболтались мы здесь, – сморщилась Пелагея, видно, не очень довольная тем, что слишком много рассказала будущему русалу.
– Да, всё готово! – бодро ответила та.
– Давай, быстро доложи Беве, что молодой вже готов. Один плавник там, другой здесь.
– Слушаюсь! – сказала Аглосья, и, поправив венок из лилий на голове юноши, шепнула ему: «Удачи тебе, Ярус!», быстро выплыла из комнаты.
– А Жаропепел, и в самом деле, Беве помог суды выиграть, раз она выполнила его просьбу и затащила тебя под воду, – закончила рассказ Пелагея, и громко почесала свой большой нос всеми когтями одной руки.
– Что Вы сказали? – напрягся Ярус.
– Что слышал! – буркнула Пелагея.
– Так это по желанию Жаропепла я здесь оказался? – возмущённо спросил он.
– А ты как думал? Эт по его наводке, милок! – пискнула Меланья.
– Вот, так-так, – нахмурился Ярус.
– А ты что думал? Что ты такой очешуенный, невъикренный, что сама Бева только о тебе и мечтает? – с усмешкой спросила Пелагея, – конечно, ты милай мальчик, и Несравненная с удовольствием с тобой поразвлекается с подачи Жаропепла.
– Не будет меня, не будет проблем у Жаропепла, – сделав вывод, грустно произнёс Ярус.


Глава 15

Дверь открылась, появилась белокурая голова Аглосьи, которая доложила, что всё готово, и Бева разрешила начинать. Лобасты кряхтя всплыли с кресел и, поторапливая будущего русала, поплыли к выходу. Юноша остановился около огромного зеркала. Его отражение не было похоже на прежнего Яруса, перед ним стоял взрослый мужик и со всеми этими цацками он напоминал индейца из дикого племени.
– Ну, как? Нравится? – заботливо произнесла Меланья, поправляя венок на его голове.
– Неплохой новогодний наряд, хотя появиться в нём на праздничной ёлке в одних трусах, в браслетах, ожерельях и с венком на голове было бы не по сезону, – грустно сказал Ярус.
Пелагея открыла дверь и, выглянув из комнаты, неприятно поводя большим носом, произнесла: «Усё готово! Можно начинать!»
«Что ж, – подумал Ярус, направляясь к двери, – видимо, судьбой уготовано, мне пройти и русалочью свадьбу. Я смогу, я всё вытерплю ради любимой Зены».
Он вошёл в тронный зал за Меланьей, Пелагея плыла следом. Тут уже было всё готово. Конечно, свадебных столов и кушаний не было, но народу, если можно было назвать так русалок, собралось добрых полсотни. Ярус даже не ожидал, что их окажется так много. У каждой русалки в честь праздника в волосах была заколота белая лилия. Они плавали отдельными стайками. Посредине зала вальяжно расположилась элита подводного царства – Лобасты. Судя по всему, приплыли если не все, то очень многие. Некоторые опирались на палки, некоторые на костыли, те, которые уже не могли самостоятельно плавать, и у которых головы совершали постоянные тиковые движения, вроде бы на всё, давая отрицательный ответ, поддерживали более крепкие Лобасты. Эту картину Ярус назвал «Русалки дома престарелых на прогулке».
Справа от Лобаст плавали мощные Мавки, которые и здесь успевали похвастаться друг перед другом своей мускулатурой. Грыля смотрела на Яруса открыто ухмыляясь – разминая шею, она наклоняла голову влево, вправо, делала вращательные движения кистями и предплечьями рук, как будто сейчас ей предстояла схватка на борцовском ковре. Слева от Лобаст скромно жались друг к другу салаги подводного мира – Щекотухи. В центре стайки находилась Аглосья. Когда её взгляд встретился с взглядом Яруса, она чуть прикрыла веки и опустила голову.
Пелагея взяла Яруса за руку и провела в центр зала. Меланья подплыла к подружкам-лобастам и подбоченясь гордо спросила: «Ну что, хорош?»
Те русалки, которые совершали отрицательные тики, как по команде начали совершать утвердительные кивки.
– Да! Не плох! Я бы с ним поиграла в папу с мамой, – сказала Лобаста на костылях, сделав несколько движений костылями, напоминающих движения лыжника. Рядом стоящие Лобасты, брызнули от смеха, попискивая и похрюкивая при этом.
– Главное, что он не очень старый! – с трудом разгибаясь под огромным горбом, интеллигентно произнесла тощая русалка, пытаясь дрожащими руками приложить к глазам монокль.
– С пивком пойдёт! – облизывая волосатую верхнюю губу, испещрённую глубокими стрелками морщин произнесла тучная русалка, опуская порею и приоткрывая длинные висячие груди.
– А по какому поводу, собственно, собрались? – по замысловатой кривой подплыла к ним ещё одна Лобаста с сизым носом.
– Та Бева замус выхотит, – плохо выговаривая слова, ответила лобаста на костылях.
– Поздравляю! Значит, погуляем! – нетрезво качнув головой и потирая скрюченные руки, обрадовалась та.
Заиграла медленная музыка, красиво дополняемая звуками спокойного морского прибоя. Видимо, это было условным сигналом, русалки тут же выстроились в две шеренги лицом к лицу, создав коридор от дверей SPA-салона до трона. Меланья схватила Яруса за руку и оказавшись в строю Лобаст, юноша почувствовал, что его ущепнули за задницу. Обернувшись, он увидел Лобасту, которая высунув синий язык сквозь коричневые зубы, радостно улыбаясь, промямлила: «Ой, хорос, птенсик!»
– Мадам, у Вас селюсть вставная отклеилась! – передразнивая Лобасту, прошепелявил Ярус и, окинув взглядом всю эту ораву неудовлетворённых русалок, подумал: «Это хорошо ещё, что у них царица есть, а если бы у них анархия была? Так меня бы уже давно на части разорвали и растащили по всему дворцу!»
Музыка затихла, и Пелагея, стоящая в шеренге напротив Яруса громко крикнула: «Её Величество, Несравненная Бева!» Зазвучал марш, временами заглушаемый звуками бушующего океана. Дверь открылась, и в тронный зал вплыла сияющая Бева. Вместо голубого повседневного пеньюара на ней было длинное белое платье, ниспадающее до кончика хвоста. На голове у неё красовалась золотая корона с массивным голубым камнем, на запястьях были такие же браслеты, как и у Яруса.
– А вот и невеста! – ухмыльнулся про себя Ярус, – здесь было всё! И арбузные груди, и массивный затылок, так кажется у Ильфа и Петрова, а у моей ещё и хвост есть! О, я уже её своей называю! Прости меня, Зеночка, я не это имел ввиду! Ты у меня единственная!
Бева величаво проплыла между шеренгами русалок, на мгновенье задержавшись напротив Яруса. Окинув его взглядом, видимо оставшись довольной нарядом жениха, улыбнулась, проплыла дальше и уселась на трон. Музыка прекратилась, Меланья вытолкнула Яруса из строя русалок и повернула его лицом к Беве.
– Несравненная Бева! Разрешите представить Вам претендента на почетную должность русала Вашего Величества, Яруса! – растягивая слова и делая длинные паузы, торжественно доложила Пелагея.
Бева гордо качнула головой.
– Плыви к Беве и подай ей руку, – негромко сказала Меланья.
– Плыву! – с сарказмом сказал Ярус и не спеша, пошёл к трону.
Подойдя к Беве, он протянул ей руку. Она всплыла с трона и, резко дёрнув юношу за руку, повернула его лицом к русалкам. Он стоял рядом с плавающей царицей, не доставая ей до плеча.
Заиграл марш «Мендельсона».
– Несравненная Бева! Согласны ли Вы взять в русалы Яруса? – торжественно спросила Пелагея.
– Согласна! – с важностью произнесла Бева.
– Провозглашаю Яруса двадцать вторым русалом Вашего Величества! – громко крикнула Пелагея.
– Постойте! – недоумённо перебил Ярус, – А я? А почему меня никто, не спрашивает, согласен ли я стать русалом?
Все русалки дружно рассмеялись.
– А твоё мнение никого не интересует, – Бева сильно, как тисками, сжала Ярусу руку, – понял?
– Понял, – сморщившись от боли, ответил Ярус.
– Провозглашаю Яруса русалом Вашего Величества! – ещё громче повторила Пелагея.
Раздались бурные аплодисменты, все русалки радостно захлопали в ладоши, загремели костылями, и только Аглосья смотрела на действо грустными глазами, даже не поднимая рук для аплодисментов. Из строя русалок выплыла Меланья и протянула Беве и Ярусу два широких пояса, украшенных камнями.
– В честь долгой и верной русалочьей жизни попрошу русалочихся обменяться поясами, – умилённо произнесла Пелагея.
Бева развернула к себе Яруса, наклонилась, одела на него пояс с красными камнями и привычным движением ловко застегнула на широкую пряжку.
– Теперь ты, – негромко сказала Бева и сладостно подняла руки.
Ярусу наклоняться не пришлось, потому что необъятная талия Бевы была у него перед лицом. Обхватить её руками, он не смог бы, поэтому ему пришлось один конец пояса забрасывать на талию с одной стороны и ловить с другой, что удалось не с первого раза.
В это время заскучавшая сизеносая Лобаста, слегка покачиваясь, оторвала свой взгляд от пола и, подёргав за костыли соседнюю русалку, уже плохо выговаривая слова, тихо спросила: «А по какому поводу, собственно, собрались?»
– Да Бева замус выхотит, – ответила Лобаста на костылях.
– Поздравляю, погуляем, – и вытащив из рукава накидки привязанную на резинке флягу, удивлённо продолжила, – так она же, уже, была уже?
– Снова выхотит.
– Поздравляю, снова выходит, снова погуляем, – философски подытожила та, и сделав глоток из фляги, с трудом перевела мутный взгляд на церемонию.
– Ты такой ловкий, я уверена, что ты будешь самым лучшим русалом из тех, которые у меня были, – наклонившись к Ярусу, томно произнесла Бева.
– Ага! Буду! – усмехнулся юноша, застегнув пояс.
– Слово для поздравления имеет Меланья, – объявила Пелагея.
– Ваше Величество! Несравненная Бева! Разрешите мне от себя лично и от коллектива Лобаст, поздравить Вас с этим знаменательным днём! Теперь Вы снова замужем за русалом Ярусом! И мы желаем вашему союзу штильные дни, но штормовые ночи! – задорно подмигнула Меланья и тут же завопила, – сухо! Ой, сухо!
– Сухо! Сухо! – начали скандировать остальные русалки.
– Целуй, – негромко сказала царица юноше.
– Кого? – возмутился Ярус.
– Не кого, а что! Руку мою целуй, – спокойно улыбаясь, ответила Бева и сильно сжала Ярусу ладонь.
– Да я… Да мне как-то не с руки право, – морщась от боли, выдавил Ярус.
– А с грыленого хвоста не хочешь? – и она ещё сильнее сдавила его кисть.
Юноша увидел, как напряглась Грыля и уже подалась вперёд из строя русалок, ожидая команды, но Ярус поднял руку Бевы к своему лицу и поцеловал свой большой палец, который находился сверху её кисти. Русалки зааплодировали.
– Слово для поздравления предоставляется Грыле, – продолжила церемонию Пелагея.
– Несравненная Бева! Разрешите от себя лично и от коллектива Мавок, поздравить Вас с этим приятным и полезным для здоровья днём! Желаю Вам, не останавливаться на достигнутом! Русалов много не бывает! И лишний русал в спальне не помеха! Физкульт-ура! Сухо!
– Сухо! – смеясь, поддержали Грылю остальные русалки.
– Целуй, – произнесла Бева.
Ярус снова поднял её руку к своим губам и поцеловал свой палец.
– Слово для поздравления предоставляется, – и выдержав паузу, Пелагея закончила, – Аглосье.
– Пусть туда, куда рвётся сердце, всегда дотягиваются ваши руки, сухо, – в полнейшей тишине произнесла Аглосья, не поднимая глаз.
Все русалки зааплодировали, дружно скандируя: «Сухо!». Ярус, уже не дожидаясь понуканий со стороны Бевы, снова проимитировал поцелуй.
– Слушайте, – толкнув в бок соседку, пробубнила проснувшаяся от криков сизеносая, с трудом поднимая свою поникшую голову, – а по, а по какому поводу, собственно, собрались?
– Бева замус выхотит! – крикнула она, перекрикивая шум.
– Поздравляю! Погуляем! И сколько она же уже… уже же… мужей уже у неё сейчас? – с большим трудом выговорила сизеносая.
– Один, – терпеливо пояснила та.
– Один? – сморщилась сизеносая, отшатнувшись от соседки. Затем, потрясая флягу, и горько сообразив, что спиртное в ней закончилось, она вытащила из другого рукава новую, которая висела на резинке как варежка у детей. Сделав глоток, Лобаста приложила рукав к сизому носу и тональностью ниже продолжила, – не, один, мало. Запас надо иметь!
– Мои руки дотянутся туда, куда я сама захочу! – грозно ответила Бева на поздравление Аглосьи. – И так, церемония закончена! Ты идёшь в мою комнату! – толкнула она Яруса в спину, – Меланья, открой ему! Грей постельку дорогой! Я сейчас! – добавила царица.
– Слушаюсь, – ответила Лобаста, изобразив.
– Ответственная за порядок и чистоту в подводном царстве, на период брачной недели, назначается Пелагея, – жёстко продолжила раздавать указания Бева, – ответственная за дисциплину – Грыля. Меня никому не беспокоить ни под каким предлогом!
Грыля бодро качнула головой. Меланья поплыла в сторону спальни, и Ярус почти бегом направился за ней.
– А женишок-то рвётся в бой! – хихикнула Лобаста с моноклем. Все русалки засмеялись, но Ярус этого уже не слышал.

Глава 16

Войдя в комнату Бевы, Ярус оторопел от богатства и роскоши. Посредине комнаты, на песочного цвета ковре, стояла огромная кровать, в виде цельного изумрудного нефрита. Спинки кровати напоминали две высокие волны. У изголовья кровати висел искрящийся шар, видимо, заменяющий солнце, играющий всеми цветами радуги, в ногах висел тонкий потухший месяц. Подушки, простыни, откинутый уголок одеяла – всё было в морской тематике. На трёх стенах были портреты Бевы, вернее сами портреты являлись стенами спальни, изготовленные мозаичным способом из драгоценных камней. На одном портрете Бева спала на морском дне среди разноцветных водорослей и мхов, на втором она плыла рядом с медузой впереди огромной стаи рыб, на третьем держась за плавник акулы, плыла по поверхности моря. Около одной из стен стояло три громадных старых сундука, с открытыми крышками, набитыми драгоценными камнями. Первый – белыми и черными жемчугами, второй – бриллиантами, третий – разноцветными камнями. На высоком малахитовом столике стоял огромный аквариум, в котором плавала Маркиза. Увидев Яруса, она открыла глаза и, быстро поднялась на поверхность.
– Эй, ты! – усевшись на край аквариума, презрительно издала медуза, – моя потенциальная глазунья! Готов слиться в экстазе с Бевой?
Проигноривовав обращение к нему медузы, Ярус быстро стал обследовать стены в поисках комнаты релаксации и увидел на одной из стен два огромных алмаза в виде ручек.
– Эй, ты чего там шаришься? Тебе кто разрешал? – возмутилась медуза и, оттолкнувшись от стенки аквариума, поплыла в сторону юноши.
Не обращая внимание на медузу, Ярус потянул ручки на себя – это оказались высокие двустворчатые двери, которые легко отворились, и в лицо ему ударил яркий солнечный свет, от которого пришлось зажмуриться. Перед ним открылась большая летняя поляна на опушке леса. «Как это так? Я же сейчас нахожусь не только под водой, но и под землёй! Виртуальная комната, а природа, как настоящая!» – изумился юноша.
Сделав шаг вперед, он пересёк невидимую границу и почувствовал переход из одной среды в другую, настолько реальную, что у него закружилась голова. Тёплая трава приятно щекотала подошву. Свежий лёгкий ветерок развевал волосы. Соскучившись по родной природе, он глубоко вдохнул аромат летних трав. Слух его радовало жужжание пчёл, стрекотание кузнечиков и пение птиц. От чистого воздуха и чувств, нахлынувших на него, глядя на родную землю, у него перехватило дыхание.
– Боже! Как хорошо! А меня и Зену хотят лишить этого счастья жить на родной земле или вообще лишить жизни, – возмущённо думал Ярус, – но берёзки нигде нет.
Вдохнув полной грудью, Ярус пошёл быстрым шагом, а потом побежал в сторону леса по пологой тропинке.
– Ух, ты! Ветерок прохладный подул, тучи сгущаются! – поёжился Ярус и припустил. Порывы ветра усилились, пошёл дождь. Он легко добежал до ближайшей опушки леса, вытирая лицо от заливающих лицо капель. Рядом мелькали какие-то кустарники, тополя, клёны, дубы и осины, но берёзки не было. Стало прохладнее. Листья на деревьях стали желтеть. Дождь прекратился, а выглянувшее солнце уже не грело. На глазах, ягоды рябины стали наливаться, краснеть, а листья с деревьев стали опадать. На потемневшей траве выпала изморозь, изо рта пошёл пар. Земля стала твёрдая и стылая. Прямо на глазах все листья с деревьев опали, и в небе он увидел клин журавлей, улетающих на юг.
– Неужели, за несколько минут может наступить осень? – думал на бегу Ярус, растирая озябшие руки, – но так не бывает! Я же не в сказке «Двенадцать месяцев»?
Повалил снег, ударил мороз. Холодное солнце еле пробивалось сквозь густую дымку. Снега насыпало уже по колено, и Ярус уже не бежал, а брёл по нему, царапая ноги об наст, тяжело дыша, чувствуя, как коченеют от холода конечности.
Неожиданно сзади, совсем рядом он услышал игривый голос Бевы: «Алло, Ярус, ты далеко собрался? А ну иди ко мне – негодный мальчишка!»
Юноша остановился и, обернувшись назад, обомлел. Он находился в трёх шагах от комнаты Бевы.
«Как же так, – обомлел он, – я считал, что пробежал несколько километров, а стою практически на пороге той же комнаты, из которой давно, давно выбежал. Тьфу ты, я – болван, забыл, что всё это виртуально!
– А чего идти-то, когда Вы не готовы! – бросился вперёд Ярус, тяжело дыша, стараясь не думать о том, что происходит сзади, а сосредоточиться на поисках берёзки.
– Как не готова? К этому, я всегда готова, – недоумённо пожав плечами, сказала Бева и игриво добавила, – иди ко мне, мой русальчик!
– Иди сюда, самец, кому говорят? – развалившись на спинке кровати, зло поддакнула медуза.
– А как Вы, Несравненная, – растирая щёки и вытирая нос, сказал Ярус, – с хвостом будете любовью заниматься?
– Ах, это? Так, я мигом, дорогой, – Бева села на кровать, при этом солнечная люстра над кроватью погасла. Зажёгся месяц, голубой потолок, представляющий небо потемнел, и на нём зажглись звёзды.
«Если всё, что я вижу кругом: солнце на горизонте, снег, заморозивший мои ноги, эти пушистые сосны, снегири и синицы, перелетающие с ветки на ветку, виртуально, – думал Ярус, с трудом переставляя ноги в глубоком снегу и согревая дыханием побелевшие руки, – может быть, тогда и игла, которую я ищу, тоже окажется виртуальной?
Чтобы убедиться в реальности окружающей его природы, Ярус сделал снежок и запустил его в комнату царицы. До границы спальни снежок летел как обычно, но после пересечения чуть снизил скорость и сбил медузу со спинки кровати.
– Ах, ты отморозок! – всплывая с пола и выплёвывая изо рта снег, возмутилась Маркиза, – катись к царице, секс машина!
– Милый, не шали! – игриво сказала Бева, снимая хвост и вешая его на спинку кровати, – твоя Бевочка уже готова! – заползая на середину кровати, продолжила она.
– Иду! – громко крикнул Ярус, остановившись, а обернувшись назад убедился, что он находится на том же расстоянии от спальни Бевы, где и был.
«Из-за этой виртуальной реальности или реальной виртуальности я уже ног своих не чувствую!» – глядя обезумившими глазами, юноша возобновил движение, выбивая дрожь зубами».
– Милый, ну, что побегал? Понимаю, что ты соскучился по родным местам. Я создала эту комнату для своего удовольствия, но если ты исправно будешь исполнять свой русалочий долг, я разрешу тебе иногда здесь гулять, – развалившись на брачном ложе, ворковала Бева.
«Знаю, стоит только этому произойти, и я навсегда останусь тут!» – думал Ярус, превозмогая боль в ногах, стараясь делать шаги по снегу ещё шире.
– Немедленно иди сюда! Я тебе последний раз говорю, а не то, я вызову Грылю! – послышались угрожающие нотки в голосе Бевы.
Прямо на глазах, снег потемнел и начал таять. Побежали весенние ручейки, на деревьях набухли почки, из-под снега пробились подснежники. Запели прилетевшие скворцы. Снег сошёл, начала пробиваться первая зелёная травка. Ярус почувствовал покалывание в ногах, значит, ноги не отморозил, подумал он и побежал быстрее. Впереди он увидел небольшую речку, а на пригорке выпустив свои первые листочки, стояла молодая берёзка.
– Иду! Иду! Ваше Величество! Я Вам цветочек хочу подарить! – радостно крикнул он Беве, и уже шёпотом, нежно поглаживая ствол березки, произнёс, – ну, наконец-то, здравствуй милая берёзонька моя, клейкие почки, резные листочки! Подскажи мне, где иголочка?
И вдруг он увидел, что по стволу берёзы течет сок, а чуть выше увидел иглу.
«Вот оно моё сверхоружие. Ах, ты бедненькая моя, тебе же больно», – прошептал юноша, а вытащив иголку из ствола, ему послышался, вздох облегчения, и веточки берёзки, склонённые до земли, приподнялись.
Ярус крепко зажал иглу между пальцев, сделал несколько шагов назад по молодой травке и оказался в спальне.
– Иди же ко мне, мой сладкий! Это всё твоё! – расставив короткие ноги, томно сказала Бева и, протянув руки, добавила, – а, где же мой цветочек?
Стуча зубами, юноша приблизился к кровати и медленно склонился над царицей.
– Вот он! – крикнул он, вонзая иглу ей в бедро, потом, практически не раздумывая, со словами, – вот он! Вот он! Вот он! – безжалостно воткнул ещё три раза и отскочил от кровати.
– Ах, ты… – успела сказать цараица, как всю её стало трясти и коробить в страшной ломке. Непроизвольные движения рук, ног, головы и всего тела продолжались несколько секунд. Замерла она в неестественной позе, тело выгнуло и развернуло набок, руки оказались вывернуты, пальцы рук скрючены, голова закинута вверх, остекленевшие глаза закатились.
– Принимайте железо, оно укрепляет опорно-двигательный аппарат! – съимитировал рекламный голос Ярус, – смотри-ка ты, вроде бы боли не чувствует, а от железа как её плющит, штырит и колбасит! – и, воткнув иглу в подушку, перевёл взгяд на медузу, – ну что, теперь ты.
Медуза смотрела на всё это ошеломлёнными глазами, открыв бесцветный рот. Потом резко подорвалась, спрыгнула со спинки кровати, и бешено гребя всеми щупальцами, бросилась к пульту вызова охраны, лежащему у изголовья кровати. Ярус прыгнул «рыбкой» наперерез, настигнув медузу в нескольких сантиметрах от цели, он воткнул в слизистую шапку все пять пальцев. Потом встал с кровати, повернул её к себе лицом, и жёстко посмотрел в бегающие глазки.
– А для тебя у меня есть одна плохая новость, я очень люблю играть в футбол!
Ярус, подбросил медузу так, как обычно вратарь выбивает мяч, со всей силы ударил ногой по этому противному существу, так красиво называемому Маркиза. Медуза разлетелась по всей комнате на сотни сопливых частей, залепив своими останками стены с портретами Бевы и звёздное небо.
– Не рой яму другому, сама в неё попадёшь, – удовлетворённо выдохнул юноша и брезгливо вытер ногу и руки о покрывало. Потом взял пульт вызова мавок и несколькими ударами раздробил его на кусочки о спинку кровати. Сев на кровать, он снял русалочий пояс, посрывал браслеты с рук, ног, взял золотой хвост Бевы, и потрогал его на ощупь, это была плотная прорезиненная ткань. Он легко надел хвост на себя, как обычные брюки, только с одной штаниной.
– Отлично! – произнёс Ярус, попытавшись вскочить с кровати, но неуклюже завалился на бок рядом с кроватью, – не получилось, теперь ещё раз, – он встал на колени, поджав под себя хвост, оттолкнулся от пола руками и сразу же сильно заработал коленями и бёдрами, приводя в движение хвостовой плавник. Его гребки оказались настолько сильные, что его вынесло вверх, и он ударился головой об солнечный светильник. Балансируя руками, он выровнял тело в вертикальное положение и не спеша, работая хвостом, завис на месте. Окинув взглядом, лежащую на постели Беву, он увидел иглу, подплыл к подушке, вытащил иглу и воткнул её за пояс, – смотри-ка ты! Ничего сложного и нет! Теперь, на выход!
Он подплыл к двери, двумя руками схватился за дверной проём и, глядя вниз, подвёл кончик хвоста к электронному замку. На индикаторе зажёгся зелёный свет, и дверь медленно открылась. Ярус выглянул наружу, в тронном зале никого не было, подплылв к трону, он наклонил черепашью голову на подлокотнике, и огромный трон начал сдвигаться в сторону.
– Только бы Мавки не выплыли! Только бы Мавки не выплыли! – как заклятие повторял он, и в этот момент кто-то положил ему руку на плечо. Его охватил дикий ужас. «Всё пропало!» – подумал он, но обернувшись, увидел сизеносую лобасту пьяную вдрызг, с трудом держащуюся в вертикальном положении на не подчиняющемуся ей хвосте.
– Апо, апо, а по какому поводу вы все тут собрались, собственно? – с трудом двигая языком и плавая из стороны в сторону, произнесла та.
– Без повода, – глядя в её, расфокусированные глаза, юноша понял, что эту русалку остерегаться не следует.
– Поздравляю! – улыбнулась Лобаста и сразу же сморщила своё и без того морщинистое лицо. – Небе, небе. Не! Без повода гулять неинтересно! – выговорила она и, усевшись на двигающийся трон, сделала из фляги глоток.
Когда трон доехал до упора и резко остановился, сизеносая свалилась с трона, перелетев через его подлокотник, и плавно опустившись на пол, тут же громко захрапела.
Перед Ярусом открылись белые кости решётки, уже легко управляя хвостом, он быстро подплыл к ним, снял ожерелье с шеи и громко ударил по двери. Акула не заставила себя долго ждать, из темноты появилось белое огромное тело. Видимо ожидая увидеть Беву, она широко зевнула страшной пастью, но увидев напротив себя юношу, глаза её мгновенно налились кровью, и набросившись на решётку, она неистово стала её грызть. Ярус со всей силы ударил кулаком с зажатым в нём венком по ужасной морде, и этого акула уже стерпеть не могла. Для того чтобы разнести преграду в дребезги, она отплыла для разгона назад, и в это время Ярус приложил кончик хвоста к замку, распахнул дверь настежь и стал крутить перед собой свадебное украшение, дразня акулу. А та уже набрав скорость, неслась на юношу, как бык на тореадора. Сделав шаг в сторону, он швырнул венок с ожерельями в тронный зал. Акула догнала атрибуты русала и, рыча, как собака, набросилась на них, разрывая на части. Ярусу это и нужно было, быстро ступив за порог, он закрыл за собой дверь, но чуть было не захлебнулся. Прямо за порогом была настоящая вода. Он нырнул вниз, поднял свой крестик, убедился, что тесёмка цела и надел его на шею. Потом, просунул лицо между прутьев решётки, глубоко вдохнул, оттолкнулся, и мощно работая хвостом, поплыл наверх.
Когда акуле всё же дошло, что венок из лилий — это совсем не Ярус, она стремглав устремилась назад к решётке, которая уже была закрыта, и злобно стала грызть её снова только уже с внутренней стороны. В это время из своей спальни, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, волоча травмированную конечность, выскочила пришедшая в сознание Бева.
– А ну, вылезайте бездельницы вобловые! Быстрее! Дайте сюда запасной ключ! – зарычала она, барабаня кулаками по контейнерам. Как только Мавки выплыли, Бева схватила Грылю за волосы, развернула её спиной к себе и, раздвигая позеленевшие лёгкие и небьющееся сердце, вытащила из сопревших внутренностей запасной ключ. Из всех комнат на крик повыплывали все жительницы подводного царства, но, побаиваясь попасть под раздачу, близко к не приближались. Прихрамывая, Бева подбежала к входной двери, приложила ключ к замку, открыла решётку, и акула стремглав бросилась за Ярусом.
– Взять его! Догнать! Схватить! Вернуть! – в ярости вопила Бева, – во что бы то ни стало! Мося, догони его! Мавки! Дуры тупорылые! Чего стоите? За ним!
Десяток Мавок бросились в погоню, отталкивая, друг дружку и мешая проплывать самим себе в узком проёме. Наконец-то, продравшись на выход, они, одна за другой, кинулись в погоню. Бева включила монитор и через секунду на экране появился Ярус, Мося и Мавки.
– Ну, давайте! Мои хорошие! Я же вас всех в чешую сотру! Быстрее! Ещё быстрее! – скрежетала зубами Бева, глядя на экран.
В это же самое время сизеносая Лобаста морща нос от криков, раздающихся кругом проснулась, медленно всплыла и по синусоидальной кривой подплыла к стае русалок.
– А по как.. пов… собр..ись, соб..сно? – постоянно икая, с трудом произнесла она, повиснув на плече лобасты с моноклем.
– У Бевы муж сбежал! – беспокойно шепнула она.
– Я же гово..рила за..пас ну…жно и..меть! Ну, так е…му и на…до! Поздр….ю! Развод был? – не выговаривая половины слов, вымолвила сизеносая.
– Нет!
– Не за..будь..те при…гласить, по..гуляем! – сизеносая громко чмокнула лобасту в щёку.
– Щуки! Стерляди! – ревела белугой Бева, нервно выхаживая на коротеньких кривых ножках возле экрана монитора, – я вас всех буду иметь и в хвост, и в плавники!
– Да, не расстраивайтесь, Несравненная! – подплывая к Беве, попытались успокоить её Пелагея и Меланья, – да куда он денется, милок, он уже русалом стал. Поплавает, поплавает, да и назад приплывёт, как миленький.
– В том то и дело, что мы ещё не успели! – раздражённо вскрикнула Бева.
– Как не успели? – часто заморгала одиноким глазом Пелагея, – а чем же вы занимались?
– Ёжика морского тебе в горло! – скрипя зубами, прорычала Бева, злобно глядя на экран монитора.
– Вот, гуляш, это же надо, – расстроено прошептала Меланья Пелагее, – а такой хороший русал мог получиться.
– Хвост мне дайте другой! – завопила царица.
– Так у Вас всего один был, – промямлила Пелагея.
– Давайте тот, который жениху вязали? – истошно прорычала Бева.
Вначале Ярус помогал грести себе руками, но потом понял, что руки только тормозят его скорость. Вытянув их вперёд и, извиваясь всем телом, он продолжил плыть только с помощью хвоста. Кругом была кромешная тьма. Только по уменьшению давления воды на тело он понимал, что плывёт вверх. Он смотрел вперёд, пытаясь увидеть конец этой толщи воды.
– Только бы кислорода хватило! – тревожно думал Ярус, как вдруг увидел сквозь кромешную толщу воды еле пробивающееся круглое светлое пятно, – молодец, Топа! Фонарь не выключил! – обрадовался Ярус, – но это ещё метров десять, как минимум, а воздуха уже не хватает.
Он глянул вниз, очень близко стали видны контуры акулы и Мавок. Юноша прибавил ещё, светлое пятно начало увеличиваться, и тут он увидел, какие-то маленькие тёмные предметы, опускающиеся прямо на него. Он схватил один из них, это оказался камень и бросил его вниз к уже приближающейся Мосе. Она легко проглотила его и, не сбавляя, хода, продолжила погоню. Размеры камней становились всё больше и больше. Ярус хватал их уже двумя руками и бросал в акулу, которая с чудовищной быстротой приближалась к нему. Один из камней попал ей в глаз, другой – в нос, и от боли она даже снизила скорость. В глазах у Яруса стало темнеть, сил становилось всё меньше, сердце стучало как набат, требуя кислород для организма. Оправившись от попавших в неё камней, Мося стала оплывать летящие камни, что явно снизило её скорость, но плыла она всё рано гораздо быстрее Яруса. Набрав скорость для последнего броска, она открыла пасть, чтобы проглотить своего обидчика. До поверхности воды Ярусу оставалось около метра.
– Эх, кислорода не хватило, жалко! Прощай Зена! – с грустью подумал Ярус, закрывая глаза и понимая, что акула его схватит уже над поверхностью воды. Он сделал последний самый мощный гребок и, взлетев над водой, потерял сознание.

Глава 17

– Ну, что? Я выиграла! – весело смеясь, кружилась в танце Хвоя, – мой последний камень был больше твоего в два раза!
– Подумаешь, – расстроенно сказал Топа, – вот, если бы твой камень и мой соединить, то и пользы было бы в два раза больше!
– Ты так считаешь? – перестала кружиться Хвоя.
– Конечно, – вытер капельку пота со своей мордочки Топа.
– Хорошо, – сказала Хвоя и немного подумав, бросилась на другую сторону озера, – я сейчас! – раздался издалека её звонкий голос.
– Всё-таки хорошо, что среди красивых женщин бывают умные! – улыбнувшись, сам себе сказал Топа.
Хвоя с неимоверной быстротой очутилась на том берегу и через считанные секунды оказалась рядом с Топой.
– Вот! – тяжело дыша, сказала Хвоя, держа в руках большую доску.
– Что это? – удивился Топа.
– Это мои качели! – радостно произнесла Хвоя.
– У меня друг погибает, а она аттракционы тут устраивает, – обиженно фыркнул Топа.
– Ты меня не понял. На этих качелях я качаюсь одна, положив на другой конец тяжёлый камень.
– Вот и качайся! А мне некогда! – презрительно крикнул Топа, бросив камень в воду, и нахмурившись пробурчал, – я её ещё умной обозвал.
– Глупенький Топа! Если мы положим большой камень на одну сторону, а на другую вместе с тобой прыгнем, то камень полетит далеко в воду, как ты и хотел.
– Да? Как это? Не понял, – замер Топа с камнем в руке.
– А вот так, – Хвоя установила доску на валун, – теперь, помогай мне, берём вон тот камень.
– А не великоват камешек?
– Самый раз, заряжай! – командовала листина. – Теперь, разгоняемся по доске и прыгаем вместе на другой край качелей, понял?
– Понял!
Они взялись за руки и, разбежавшись, прыгнули.
– А-а-гонь! – крикнули они, не сговариваясь, одновременно приземляясь на доску.
В это время из воды вылетел без сознания Ярус, за ним следом Мося. Находясь в воздухе, акула поняла, что обед догнала. От предчувствия удовольствия хруста человеческих косточек в пасти, в считанные доли секунды у ней усилилось слюновыделение и блаженно закрыв глаза, она вложила в смыкание челюстей всю злобу, накопленную на Яруса. Но в тот самый момент, когда акула, уже хотела проглотить юношу, в её открытую пасть влетел камень, запущенный Хвоей и Топой. Над подземным озером пошёл зубной дождь. К сожалению, это достижение по удалению ста семидесяти двух зубов из одной ротовой полости за одну секунду так и не было зафиксировано в книге рекордов Гиннесса.
Акула всей своей массой приземлилась на головы трём мавкам, плывущим следом, которые от такого удара сразу пошли ко дну.
– Это Ярус! Мой Ярус! – крикнул Топа, глядя на бездыханное тело друга с золотым хвостом, плавающим посредине озера, и не раздумывая, бросился в воду.
Хвоя перехватила Топу, схватив его за лапку над самой водой, и поставила на берег.
– Сиди здесь, я сама! – приказала она и, быстро подплыв к юноше, потянула его на сушу.
В тот момент, когда она уже практически вытащила его на берег, из бездны вынырнула Грыля и, схватив листину сзади за волосы, потянула за собой в воду. Прямо на глазах Хвоя стала уменьшаться в размерах, пока не исчезла совсем. Грыля покрутила головой, не понимая, куда та исчезла, а разжав кулак, обнаружила на ладони иголочку хвои. Оскалившись, Мавка бросила иголку в воду и поплыла к юноше, лежавшему без сознания. Чтобы защитить друга, Топа забрался к нему на грудь и встал в боевую стойку. Грыля злобно рассмеялась и, ударив ладонью по воде, полностью обдала Топу с ног до головы. Маленькая иголочка хвои, упавшая на воду вначале превратилась в крохотную Хвою, плавающую на поверхности воды, а потом стала расти, как на дрожжах, становясь всё больше и больше. Это была всё та же листина, только размеры её увеличивались и увеличивались –вначале вода доходила ей по самую шею, потом по пояс, а потом стала ниже колен. Превратившись в огромного монстра, она последовала за Мавкой. Грыля уже протянула руки к Ярусу, но Хвоя поймала русалку за хвост, покрутила над головой её сильно извивающееся тело и сильно ударила об воду. На этом её сопротивление закончилось. На середине озера, как поплавки, стали появляться отставшие в погоне остальные Мавки. Раскручивая тело Грыли у себя над головой, Хвоя опустила его на голову одной русалке, потом другой, третьей. Листина била, всплывающих Мавок, телом Грыли, как палкой, пока они не прекратили всплывать. После чего она подняла её тело на вытянутой руке и бросила в воду вниз головой. Последняя Мавка исчезла в чёрной бездне, следом за своими подругами.
Бездыханное тело Яруса лежало у самой воды, а Топа сидел у него на груди и горько плакал, трогая его то за щёки, то за нос, то нежно обнимая за шею, твердя одно и тоже: «Ярус! Вставай! Ярус, ну вставай, пожалуйста! Ну, очнись ты!»
Хвоя, напоминающая сейчас снежного человека, тяжело ступая огромными ногами, вышла из воды и направилась к Ярусу. Топа обернулся и, глядя на гигантскую Хвою, ему стало страшно. Раскинув лапки в стороны, крот упал на грудь Яруса, и закрыв глаза, тихо шептал: «Это мой друг! Это Ярус! Не обижай его! Он хороший! Это не его хвост, его заколдовали! Яруса нельзя об воду!»
Хвоя безмолвно двумя пальчиками сняла Топу с груди юноши и осторожно поставила его на прибрежный валун. Потом легко подняла юношу, перевернула вниз лицом, и положила животом себе на колено. Изо рта и из носа Яруса струйками побежала вода. Надавливая ему на спину рукой, прижимая его живот к своему колену, Хвоя выдавливала воду из лёгких. Вдруг, резко закашлявшись и выплёвывая воду, Ярус резко вздохнул несколько раз и начал приходить в себя.
– Ну, вот, и хорошо, – улыбнулась Хвоя, и посмотрев на испуганного Топу, подмигнула ему.
– А-а-а как это у тебя получилось, стать такой большой и сильной? – глядя на её огромные руки, заикаясь, испуганно спросил Топа.
– Это меня папа научил, – аккуратно посадив Яруса на землю и, прислонив его спиной к большому валуну, ответила Хвоя.
– А-а-а! – выдавил из себя Топа, постепенно приходя в себя от такого превращения, – а ты теперь такой и останешься? – восхищаясь её размерами, спросил Топа.
– Нет, – ответила Хвоя, и быстро уменьшившись до прежних размеров, продолжила, – теперь, мне пора. Твой друг сейчас оклемается, а люди меня видеть не должны. И рассказывать ему обо мне, тоже не надо. Хорошо?
– Ладно, спасибо тебе! До свидания, Хвоя, – нежно произнёс Топа, – мне было приятно с тобой познакомиться.
– До свидания, Топа, ты мне тоже понравился. Удачи вам, – ласково сказала Хвоя и пожав лапку Топы, быстро пошла вдоль берега.
Топа тяжело вздохнул и чуть не плача смотрел вслед уходящей маленькой листины по имени Хвоя.
В это время в своём подводном царстве Бева устроила погром и чинила расправу над русалками. Был разбит монитор, по всему тронному залу плавали вырванные русалочьи волосы всех мастей, в SPA-салоне была открыта клиника для лечения Моси и пострадавших Мавок, сама Бева горько плакала, собирая и соскребая со стен и потолка своей спальни останки своей лучшей подруги медузы Маркизы.

Глава 18

– Ярус! Как же я рад тебя видеть! – подбежал Топа к лежащему другу и нежно потёрся о его предплечье.
– Я точно помню, что Мося меня практически догнала. Тогда, как же мне удалось спастись? – устало улыбнулся Ярус, – Топа, это ты? Какое счастье! Что я выжил?
– А я уже ненароком подумал, что это я – счастье! – весело произнёс Топа и, трогая его хвост, добавил, – ну, и нарядик у тебя! Кто дизайнер?
– Сама царица подземных вод Бева!
– Так, это в неё мы камнем попали?
– Нет, это её подруга, акула! А кто это мы? – спросил Ярус, снимая хвост.
– Я и… – быстро начал Топа.
– И-и-и! – строго повторила Хвоя на том берегу.
Запнувшись на секунду, Топа тут же продолжил: «Качели!»
– А-а! – вставая с земли, сказал Ярус, подозрительно глянув на Топу.
– Ну, и как старушка-царица? Джяги-джяги были? – подмигнув, спросил Топа.
– Нет, Топа, – ответил Ярус и тут же спросил, – а ты откуда такие слова знаешь, джяги-джяги?
– Пока ты там с царицами общался, я на любовные курсы ходил! – гордо заявил Топа.
– И что ты там выучил? – спросил Ярус.
– Я уже знаю, что заниматься любовью надо с тем, кого ты любишь! – рассудительно произнёс Топа.
– Ишь-ишь-ишь! – повторила Хвоя.
– Видимо у тебя на этих качелях был хороший лектор, Топа! – хитро прищурившись, сказал Ярус, и тут же продолжил, – но как же мне теперь в одних трусах по подземному царству ходить?
– Да! – критически глядя на Яруса, сказал Топа, – могут ещё появиться желающие сделать с тобой джяги-джяги! Хорошо, что мне штанишки не нужны, всё шёрсткой покрыто.
– Будем выходить из ситуации подручными средствами, – Ярус достал из рюкзака перочинный нож и отрезал плавник. Затем разрезал остатки хвоста по линиям боковых швов до начала бедра и надел заготовку на себя. Получилась облегающая, длинная юбка с высокими боковыми разрезами. Ярус сдвинул её на поясе, разрезы оказались спереди и сзади.
– Теперь ты похож на девчонку! – брызнул от смеха Топа.
– Смотри Топа, материал-то тянется и если бы были нитки, то эти куски можно было сшить и получились бы штанцы, – выворачивая содержимое рюкзака, сказал Ярус, – он вытащил из пояса хвоста иглу, и воткнув в карман рюкзака, продолжил, – у тебя, случайно, ниток нет?
– Ага, есть… – с издёвкой сказал Топа.
– Есть-есть-есть! – повторила Хвоя.
– И напёрсток, и швейная машинка… – иронично продолжил Топа, но резко замолчал, потому что прямо перед ним упала шишка, на которую были намотаны золотые нитки.
Топа встал, и приложив руку к глазам, увидел, как на другом берегу мелькнуло зелёное платьишко Хвои.
– На, Ярус, тут на берегу валялись какие-то нитки, – промямлил Топа.
– Топа, ты прямо старик Хоттабыч. Ещё и цвет совпал, спасибо, – вдевая нитку в иголку, сказал Ярус.
– Хорошо, что бывают не только умные, но и хозяйственные девушки!
– Топа, это ты про кого?
– Это я так просто.
– Понятно, – хитро улыбнулся Ярус, – спасибо мамуле, что научила меня пришивать пуговицы, – приступая к работе, сказал Ярус.
– Думаю, что эту часть, – рассматривая остаток плавника, задумчиво произнёс Топа, – нужно тоже использовать.
– Это как? – поинтересовался Ярус, увлечённый шитьём.
– Из этого остатка тебе нужно сшить шарфик.
– Зачем это мне шарфик?
– Шарфик будет многофункциональным. Во-первых, шарфик прикроет часть твоего тела, во-вторых, это будет уже в некотором смысле костюм: брюки и шарфик, в-третьих, эта часть плавника, так же, как и твои брюки так мерзопакостно пахнут, что при встрече с нежитью, они примут тебя за своего, ну, а в-четвёртых, когда у тебя была олимпийка, я держался за воротник. Сейчас же, сидя у тебя на плече, я могу держаться только за твоё ухо или за волосы, что не принесёт тебе особого комфорта. Поэтому пошив тебе ошейник, ой, – запнулся Топа, – я хотел сказать галстук, мы убьём сразу несколько зайцев.
– Есть такой дизайнер Зайцев! Так вот ты, Топа – дизайнер Кротов.
– Я не знаю, что такое дизайнер, но в твоей интонации есть похвальные нотки. И мне это приятно.
– Хорошо, Топа! Специально для тебя я сошью себе ошейник! – он сделал ударение на последнем слове.
Закончив шить брюки, юноша разрезал на несколько полосок остатки плавника сшил их, потом с большим трудом втиснулся в штаны и повернулся к Топе.
Как тебе мой новый наряд?
– Сложно сказать, – рассматривая Яруса, произнёс крот, – в чём ты выглядишь сексуальнее в трусах или в этих брючках?
– Топа! Ты стал не только разбираться в вопросах секса, но стал гораздо лучше видеть при свете!
– Ну, к свету я привыкнуть не могу, просто у твоего фонарика уже батарейка садится, а с любовью и сексом я уже практически на ты!
– Ты? Ты? Ты? – эхо не просто повторило за Топой, а возмутилось.
– Да? – тоже удивился Ярус.
– Думаю, да! – смутился крот и тяжело вздохнув, продолжил, – но ведь, прекрасному нет предела, поэтому я надеюсь снова посетить любовные курсы.
– У тебя все ещё впереди, а сейчас проверим седло, которое я для тебя приготовил, – Ярус повязал шарфик на шею, посадил друга на плечо и спросил, – ну, как? Тебе удобно держаться?
– Сойдёт, – усаживаясь на плече, сказал крот, держась за галстук, – но лучше бы, конечно, маленький гамачок.
– Ну, что, сексолог Топа, попрощался? – надевая рюкзак, спросил Ярус.
– С кем? – удивлённо произнёс Топа, широко раскрыв глазки.
– С качелями? – улыбаясь, спросил юноша, беря в руки фонарь.
– Ах, да, поставь меня на землю, Ярус, – попросил крот, подошёл к качелям, и всматриваясь в противоположный берег, громко крикнул, – до свидания!
Хвоя молчала.
– Я буду скучать без вас! – снова крикнул Топа и совсем тихо добавил, – мои качели.
Но Хвоя и тут никак не отреагировала.
– Ну, что? Садись на свой ошейник, Топа, – заботливо предложил юноша.
– Ты иди, Ярус, я пойду следом. Мне нужно побыть одному, и кое-что обдумать, – грустно сказал Топа, низко опустив голову.
Дорога в гроте петляла, но чем дальше они шли, тем она круче спускалась вниз.
– Топа, ты идёшь? – периодически спрашивал Ярус, не оборачиваясь назад.
– Иду, – хмуро отвечал Топа.
Освещая дорогу фонариком, Ярус шёл быстро, и уставший Топа, на коротеньких ножках, стал не успевать за ним.
– Топа, догоняй, – торопил его Ярус.
– Бегу.
Поравнявшись с одной из примыкающих пещер, оттуда вылетела ворона. Громко хлопая крыльями она подлетела к кроту, схватила его, обогнула Яруса, и прокричав: «Карра! Карра!» полетела вниз, держа в когтях обмякшего Топу.
Ярус отреагировал моментально, бросив фонарик ей вдогонку, попал птице в крыло. Ворона выпустила Топу, и угрожающе издав: «Карра! Карра!», тяжело полетела вниз. Фонарик потух, и Ярус стал медленно, на ощупь продвигаться вперёд.
– Топа, ты где? – перешёл на шёпот Ярус, осторожно ступая, чтобы не наступить на друга.
– Тут я, – простонал Топа.
– Ты живой?
– Живой, – раздражённо ответил Топа, подошёл к другу и, похлопав его по ноге, кряхтя, пробубнил, – как будто мёртвые могут говорить.
– Могут, Топа, не только говорить, – сажая Топу на плечо, ответил Ярус, – ты забыл о чудовище в яме, скелете, вампире, русалках?
– Не забыл.
– Ты не ушибся?
– Голова цела, лапы тоже, но пару шишек будет, – устраиваясь на галстуке, сказал Топа, – хотя, они под моей шерстью не видны. А кто это был?
– Ты не поверишь, Топа! Но это была та ворона, которая сидела у меня дома на подоконнике в Москве.
– А как она сюда попала?
– Этого я тебе сказать не могу, потому что сам не знаю. Одно могу сказать точно, что фонариком я в неё хорошо заехал, возможно, и крыло повредил. А где же этот фонарик?
– Да, вон он, ты что, не видишь?
– Не вижу.
– Вот слепота куриная! Иди прямо, ещё, чуть правее, ещё, стой. Он у твоих ног.
Ярус наклонился и, нащупав фонарик, попробовал его включить.
– Да, кажется, фонарь погиб смертью храбрых, спасая Топу, – вздохнул Ярус.
– Ярус, но я же лучше любого фонарика и даже прибора ночного видения! Я тебе, как штурман, расскажу любую дорогу, в любой темноте.
– Ну, ладно, веди, штурман, – усмехнулся Ярус.
– Видишь, какой я молодец, что придумал шарфик.
– Вижу, что ничего не вижу.
– А я вижу, сейчас иди прямо, теперь резкий поворот налево. Пять ступенек вниз, прямо, чуть правее. Чего это я раньше не придумал такой способ передвижения? Правее, теперь прямо.
– Ой! – остановился Ярус, – Топа, я из-за тебя шишку набил!
– Ой, извини, не заметил, тут потолок ниже стал, пригнись.
– Раньше нельзя было сказать? – возмутился Ярус.
– Раньше я под ноги смотрел.
– Пожалуйста, смотри во все стороны, – пробурчал Ярус.
– Хорошо, налево, направо. Как можно смотреть сразу во все стороны? – удивлённо спросил Топа, – ещё налево. У меня же на спине глаз нету.
– А теперь, давай потише, Топа, впереди, что-то светится.

Глава 19

Войдя в чёрную комнату, Зена села на кровать и посмотрела на свою опухшую руку. Огромные красные отпечатки пальцев Жаропепла на глазах превращались в большие коричневые синяки. Она погладила повреждённую руку, и ей так стало нестерпимо жалко себя, что слёзы градом покатились по её щёкам.
Всплакнув, Зена взяла себя в руки и успокоилась. Она решила проанализировать ситуацию, в которой оказалась. Откинув балдахин, она легла на кровать и, глядя на мерцающий огонь в лампах, стала размышлять.
Тери оказался чёртом. Это же надо было влюбиться в паршивого чёрта, хотя нет, я его совсем не любила, просто он как-то вклинился между мной и Ярусом. А мне льстило, что самый красивый парень школы, которым его считали все девчонки, за мной ухаживает, только и всего. Вот дура! Какая я была дура! Бедный, мой милый и любимый Ярус, он столько терпел от меня унижений и оскорблений. Я буду просить у него прощения столько, сколько потребуется, пока он меня не простит, хоть всю жизнь, – на глазах Зены снова навернулись слёзы, и она подняла голову вверх, чтобы успокоиться и не разреветься.
Ладно, дальше. Оказавшись под землёй, кто из моих близких может догадаться, что я здесь, под землёй? Никто, а кто мне может помочь? Никто, здесь меня никто не найдёт, а значит, помощи ждать неоткуда. Ярус! – вскрикнула Зена, – я уверена, что он меня ищет и сейчас делает всё, чтобы мне помочь! Только, как он, бедненький, мне поможет? – тяжело вздохнула Зена. А что я сама могу сделать для своего освобождения? Нужно узнать, что хочет от меня этот Жаропепел и постараться выяснить его сильные и слабые стороны. Хотя о том, что ему нужно, он уже объявил, мол, он мой любимый мужчина, и я по-хорошему или по-плохому, стану его женой. Судя по всему, – Зена подняла травмированную руку, синяк стал иссиня-чёрным и тяжело вздохнув, продолжила размышления, – Жаропепел выполнит свое обещание. А я могу только выбрать, как это произойдет. Что ж если он хочет, чтобы я стала его любимой женой, я стану ею для того, чтобы узнать, как его одолеть…
Дверь открылась и в комнату вбежала горбатая старуха в грязных лохмотьях. Схватив Зену за руку, она прошипела: «Иди сюда, красавица!» И потащила её за собой. Зена решила не сопротивляться.
Остановившись посредине холла, старуха внимательно всмотрелась в лицо Зены, потрогала её талию, бёдра, волосы, несколько раз обошла вокруг неё, поднимая то одну руку, то другую.
– Понятно, – произнесла она, повернувшись к Жаропеплу, сидящему на диване.
– Если понятно, ступай. – ответил ей Жаропепел, при этом старуха странно надулась и вдруг лопнула, не оставив после себя никаких следов.
– Добрый день, Ваше Величество, – произнесла Зена, как можно искреннее, склонив голову.
– Ба! Да ты оказывается не совсем дура, даже правильнее будет сказать совсем не дура.
– Я, просто, не могла поверить такому счастью, Ваше Величество. Я простая земная девушка… и, вдруг, удостоиться такой чести, стать женой самого Жаропепла, – Зена снова склонила голову.
– Буду с тобой откровенен, таких как ты, у меня было тысячи, – самодовольно произнёс Жаропепел.
– Я и не сомневалась, Вы – мечта любой женщины, Ваше Величество.
– Что-то при первой встрече, ты не очень была рада нашему знакомству, – подозрительно прищурился Жаропепел.
– Глядя на всё это, мне трудно было поверить, что это не сон. Вы понимаете, как сложно сразу простому человеку воспринять то, что он увидел в Вашем царстве? Тем более, остаться в живых, по сути, находясь в эпицентре огня.
– Ученые черти моей научной лаборатории создали специальное средство «Антижар», для того, чтобы я мог, так сказать, общаться, – противно хрюкнул Жаропепел, – с особями противоположного пола. Да, ты садись, не бойся, – царь похлопал по дивану ладонью так, что огненные искры полетели из-под его руки, и дождавшись пока она присядет, продолжил, – Ты сейчас тоже находишься под защитой этого средства, так же, как и твоя одежда. Действует оно сутки, у тебя в ванной комнате стоит целая такая упаковка. Каждое утро, когда, что вы там люди делаете? Умываетесь, зубы чистите? Ты капаешь «Антижар» себе на макушку и становишься полностью защищённой от любой высокой температуры.
– Теперь понятно, Ваше Величество.
– Да, ладно тебе, что ты всё Ваше Величество, Ваше Величество. Зови меня просто Жаропепел. И не надо мне «выкать», а то ты мне напоминаешь о моём возрасте.
– Хорошо, Жаропепел. А что хотела от меня эта старушка? Она так внимательно меня рассматривала. Уж не бывшая ли она твоя пассия?
– Нет, – рассмеялся царь, – это Инкоха, мой личный… э… дизайнер.
– Да? – удивилась Зена, – что-то по её наряду не скажешь, что у неё есть свой дом моды.
– Она пошьёт тебе наряд к свадьбе. Ты же хочешь настоящей свадьбы, фату, гостей?
– Конечно, Жаропепел. Просто, ты меня похитил, как кавказскую пленницу, а за девушкой ухаживать нужно, цветы дарить!
– Ну, ухаживать я не привык, а цветы, пожалуйста, – Жропепел щёлкнул пальцами и прямо перед девушкой из пола фонтаном начал бить ключ огненной лавы, постепенно формируясь в цветок, – вот тебе цветы, – радостно пробасил он.
– Спасибо, конечно! Жаропепел! Но, я люблю живые!
– Живых здесь быть не может. И запомни, всё живое временно, а мёртвое – вечно!
– Ты такой умный Жаро…, а можно я тебя буду звать Жора?
– Жора? – рассмеялся царь, – так меня ещё никто не называл. А что? Мне нравится, Жора.
– Жора, а чем ты тут занимаешься, под землёй?
– Я заставляю грешников топить котлы и контролирую температуру в своём царстве.
– Жорик! А у тебя есть мечта?
– Есть! Я хочу стать царём не только под Землей, но и на Земле. Для этого мне нужно поднять температуру на поверхности Земного шара, что я и делаю.
– Так, вот откуда глобальное потепление, – растерянно произнесла Зена.
– Что, чувствуется? – обрадованно продолжил Жаропепел, – это хорошо, более того, я тебе скажу, что грядёт глобальное поджаривание! А поможете мне в этом вы – люди.
– Как это?
– Так это, чем больше люди будут грешить на Земле, тем больше этих грешников попадёт ко мне в ад, тем больше котлов они будут топить, тем жарче и жарче будет становиться на планете. И, в конце концов, через несколько сотен лет, я сделаю так, что на всём земном шаре будет моя температура комфорта, тысяча шестьсот шестьдесят шесть градусов!
– Ты хочешь сказать, что на земле все когда-нибудь сгорит?
– Непременно.
– И трава, и деревья, и дома? – возбуждённо спросила Зена и беспокойно продолжила, – а реки, океаны, моря? Что будет с ними?
– Всё выкипит и исчезнет, будет райский ад или адский рай. Как хочешь, так и называй. Ну, а в свободное время я буду придаваться любовным утехам, – Жаропепел положил свою руку на бедро Зены.
– Жорик, ты такой жаркий мужчина, – убирая руку, произнесла Зена, – вот сейчас у нас на термометре тысяча шестьсот шестьдесят шесть градусов, тебе хорошо?
– Тысяча шестьсот шестьдесят шесть градусов и выше – это температура комфорта. Смотри, какой я гибкий и пластичный, – Жаропепел вскочил, и извиваясь корпусом, сложился пополам, сел на шпагат при этом туловище превратилось в жидкую лаву, просочилось под ногами, а возникнув с другой стороны снова восстановилось на талии прежнего Жаропепла. Взяв руками голову, он стал вращать её в одну сторону, потом отпустил, и она раскрутившись вернулась в прежнее положение, – ну как? – произнёс довольный Жаропепел.
– Жорик, да ты прямо Майкл Джексон. С такой пластикой, тебе только брейк танцевать.
– Не знаю, кто такой Джексон, но знаю, что я в сто раз лучше. – игриво крикнул царь, при этом его рука стала вдруг вытягиваться в длинную тонкую верёвку и обкручивать тело и ноги. Жаропепел оказался туго связанным своей же рукой, но вдруг резко вздохнул и напрягшись порвал путы, скинул наземь, оказавшись без руки. Демонстративно страдая, подёргал плечом с культей, сгрёб ногой куски верёвок, поднял их, слепил комок, приставил к безрукому плечу, из которого, прямо на глазах, выросла новая рука, приобретая свою прежнюю длину и форму.
– Ну, как? – гордо спросил царь, – ты когда-нибудь видела такое?
– Никогда, – промолвила, поражённая зрелищем, Зена.
– То-то, – Жаропепел снова присел рядом.
– Жорик, – задумчиво сказала Зена, снова взглянув на огромный электронный термометр, висящий на стене, – сейчас термометр показывает тысячу шестьсот шестьдесят шесть градусов! Так?
– Ну!
– И тебе не жарко? – заботливо произнесла Зена.
– Не-а! – гордо ответил Жаропепел.
– А что будет, если температура упадет, ну, например, до полторы тысячи градусов?
– Этого не произойдет никогда! – взорвался Жаропепел и грозно добавил, – я думаю, Зена, что тебе это знать совсем не нужно! А теперь, – расплывшись в улыбке, продолжил он, – думаю, нам пора заняться делом.
– Это чем?
– Любовью, дорогая моя.
– Как хорошо, что ты … такой любвеобильный мужчина, – льстиво произнесла Зена.
– Да! Я такой! – расплылся в широкой улыбке Жаропепел.
– Я наконец-то осознаю, как мне повезло, я тоже горю нестерпимым желанием оказаться в твоих объятиях, но только вначале мне хотелось бы узнать о тебе побольше. Ведь, не каждой земной девушке выпадает такая честь, не только пообщаться с самим Жаропеплом, но и стать его невестой. Скажи, Жора, у тебя есть какое-нибудь хобби?
– Да, я устраиваю землетрясения и извержения вулканов, – радостно сказал царь, – это так интересно, смотреть, как рушатся мосты и дома, исчезают целые города…
– Вот, гад, – процедила сквозь зубы Зена.
– Что ты сказала? – наклонился к ней Жаропепел.
– Г… Грандиозно говорю! – радостно крикнула Зена.
– Хочешь, я для тебя сейчас устрою землетрясение, например, на …
– Нет! – испуганно вскрикнула Зена и уже спокойнее продолжила, – не хочу, чтобы ты отвлекался на какие-то пустяки. Мне так интересно с тобой разговаривать. Скажи, Жорик, а сколько тебе лет?
– Не знаю, я появился с образованием Земли.
– Выходит, что тебе больше четырёх миллиардов лет?
– Может быть, я ещё так молод, – царь самовлюблённо пригладил огненные волосы.
– Ты сказал, что у тебя были тысячи женщин, а ты любил кого-нибудь из них?
– Любил? – рассмеялся Жаропепел, – что я больной на голову? Любить, значит меньше жить, только секс и ничего более, – презрительно посмотрел он на девушку и вдруг, задумавшись, сентиментально продолжил, – до того, как появились вы современные женщины, у меня были черепахи и крокодилицы, динозаврихи и бегемотицы. Помню, была у меня необыкновенная барилямбда…
– Это, кажется, древний предок лошади? – удивилась Зена.
– Да, она была такая нежная. Потом были австралопитечки…
– Это же практически обезьяны? – презрительно произнесла Зена.
– Ну, и что, а мне они нравились. Тем более пойми, что тогда, лучше них на Земле никого не было.
– Ещё была одна славная неандерталка. Как проснётся, так всё радуется, что огонь не надо поддерживать, – рассмеялся Жаропепел.
– А ты не очень-то был разборчив в своих сексуальных связях!
– Что да, то да! – гордо произнёс Жаропепел, – а что делать? Я же живой здоровый мужчина, огонь, одним словом.
– А сколько живут Жаропеплы?
– Что за дурацкий вопрос? Я такой один, и я – бессмертен.
– Кажется, Кощей тоже был бессмертный, а умер.
– А ты откуда про Кощея знаешь? – удивился Жаропепел.
– В книжках читала.
– Про Кощея книжки пишут? – завистливо протянул Жаропепел и тут же с надеждой добавил, – а про меня тоже пишут?
– Нет, не пишут.
– Ничего, ещё напишут, если успеют, – рассмеялся Жаропепел, – а Кощей – идиот, говорил я ему, что любить нужно только себя. А он Василису люблю, Василису, – презрительно сказал Жаропепел, – не поверил мне, поэтому и сдох. Ага, потом появились вы – современные женщины.
– И что?
– Вы оказались лучше обезьян, – убедительно сказал царь.
– Спасибо и на этом, – ухмыльнулась Зена.
– Только есть одна проблемка, – царь придвинулся к Зене поближе.
– Какая?
– Сам я любить не хочу и не буду. Но я очень хочу, чтобы женщины меня любили. Прошло тысячи лет, женщины меня боятся, но не любят! А чтобы любили, такого не было. Я знаю, что ты можешь написать программу любви. Напиши мне эту программу любви, и тогда меня будут любить те, кому я прикажу.
– Хорошо, а что я получу взамен?
– А что ты хочешь?
– Ты отпустишь меня домой.
– Договорились.
– Но, для этого, мне нужен самый современный компьютер.
– Пойдём со мной, думаешь, что глубоко под Землёй живут тёмные и необразованные?
Жаропепел направился внутрь зала, Зена последовала за ним. Пройдя тронный зал, они оказались у зеркальной стены с огромной дверью. Жаропепел открыл её, это оказалась большая комната, напоминающая рабочий кабинет. Через огромные затонированные стекла кабинета был виден вход и огромная часть дворца. Посредине комнаты находился фонтан, бьющий огненной лавой. Здесь же стояли кресло, стол, системный блок и большой монитор.
– У меня такой комп, который стоит, как самолёт. Еще столько же мне понадобилось, чтобы защитить его от высоких температур, – садясь в кресло и включая системный блок, хвастался Жаропепел, – все нужные и самые современные программы находятся в папке «программы». Да, интернет сейчас отключен, чтобы ты не осложнила свою судьбую. Только работай, – уступая Зене место, произнёс Жаропепел.
– Ого, за таким навороченным компом я ещё не работала, – обрадовано сказала Зена, понимая, что именно за этим компьютером, может решиться её судьба.
– Ещё бы! Теперь мне нужно отлучиться, дорогая. Нужно проверить, как грешники топят мои печи.
– Да-да, иди Жорик. Я всё сделаю, – сосредоточенно сказала Зена, садясь в кресло.
У двери Жаропепел оказался с такой быстротой, что Зене показалось, что Жаропеплов на самом деле два.
– И смотри мне без фокусов, – обернувшись, строго произнёс Жаропепел, захлопнув за собой дверь.

Глава 20

Грот резко расширился и упёрся в высокую чёрную стену дома с колоннами, освещённую ярким прожектором.
– Ну что там? – нетерпеливо поинтересовался Топа, закрыв глаза от света ладошкой.
– С виду вроде бы обыкновенный дом, Топа, – Ярус подошёл совсем близко, – только вот в нём нет ни одного окна, и весь он из чёрного гранита
На двери, выполненной в виде гранитной плиты, был изображен открытый гроб, на крышке которого готическим шрифтом было выведено: «Добро пожаловать!» На корпусе гроба выгравировано «ООО СМЕРТЬ и Ко». Периметр двери был оснащен мигающими лампочками. Справа от названия фирмы горел лайтбокс, на котором был изображён скелет с накинутым на него длинным плащом и капюшоном на голове. Он стоял, устало опершись на косу, а ниже было написано: «Режим работы: КРУГЛОСУТОЧНО, без перерыва».
– А ещё Топа, женщина с косой, – поморщился Ярус.
– Женщина с веслом слышал, а женщина с косой нет, должно быть, у неё хорошие волосы? – рассуждал Топа.
– Посмотрим, – ответил Ярус и решительно постучал в дверь.
– Посмотрим, тоже мне шутник нашёлся, – обиделся Топа, – с вашим светом мне придется только подёргать её за косу.
– А вот этого я тебе делать не советую, потому что эта женщина – смерть, – предупредил Ярус.
– Чья, смерть? – испугался Топа.
– Не знаю, сейчас проверим.
Ярус толкнул дверь, и несмотря на свою массивность, она легко отворилась, звякнул колокольчик. Перед ними было просторное продолговатое помещение с чёрным потолком, полом из белого мрамора и красными стенами. Цвета помещения шокировали, Ярус понял, что дизайн этого помещения создавался таким образом, чтобы оно напоминала внутреннюю отделку гроба. Часть одной стены была увешана чёрными атласными лентами с надписями: «любимой матери», «любимому отцу», «хорошему другу», «заботливому мужу», «самой лучшей жене». Здесь же висел небольшой стенд под названием «Уголок потребителя», на котором большими чёрными буквами с красными потёками было написано: «Не откладывай смерть на завтра, если можешь умереть сегодня!» Рядом со стендом висела огромная медаль с черепом и костями «Смертельному лидеру за смертельные заслуги! От Нежити». Рядом с медалью висела грамота: «Уважаемая Смерть! Поздравляю Вас с Новым 21 веком! Мне приятно сообщить Вам, что за период с 1900 года по 2000 год Вы перевыполнили взятые Вами обязательства по количеству человекосмертей на восемьдесят семь процентов по сравнению с девятнадцатым веком! Уверен, что Ваш высокий авторитет, непререкаемый талант руководителя, огромный профессиональный опыт поможет Вам успешно преодолевать улыбки, смех и радость на Вашем трудовом пути! Не сомневаюсь, что и в дальнейшем Вы будете делать всё возможное и невозможное для дальнейшего повышения смертности на Земле! Желаю Вам здоровья, нескончаемой грусти и вечного траура! Царь подземного мира – Жаропепел.»
– Жаропепел желает смерти здоровья, бред, – усмехнулся Ярус.
– Что-то мне, Ярус, тут запах не нравится, – поводил носиком Топа.
– И не удивительно, Топа, ведь мы же с тобой живые.
У красных стен стояли венки, урны для праха, здесь же у стен стояло несколько стеклянных шкафов. В одном из них находились ножи, заточки, топоры, пилы, камень с привязанной к нему верёвкой, верёвочные петли большие и маленькие, а рядом с ними мыло. В другом – пистолеты, автоматы, гранаты, мины. В третьем – стеклянные колбочки и пузырёчки с табличками: «яды», «отравы», «кислоты», «наркотики». Ярус и Топа сделали ещё несколько шагов по ступенькам вниз, как зазвучала популярная детская мелодия «От улыбки станет всем светлей». Но хриплый неприятный мужской голос запел песню на совершенно другие слова:

«От могилки станет всем темней.
Пожилым и даже маленьким ребятам.
Поделись могилкою своей,
И она к тебе не раз еще вернётся!

И тогда наверняка, вдруг посыплется земля,
И червяк почует запах свежей гнили.
С погребального цветка начинается весна,
А свобода начинается с могилы!»

От такого исполнения известной песенки по коже у Яруса побежали мурашки, а у Топы шёрстка встала дыбом. Юноша вскрикнул от неожиданности, потому что на его плечо легла холодная рука и ледяные пальцы коснулись его шеи. Он резко обернулся, сзади него стояла девушка, но весь её вид говорил о том, что это не совсем обычный экземпляр женского рода, принимая в расчёт: белый цвет лица, синие круги под глазами, тонкие чёрные губы и татуировку слезы на левой щеке. Чёрный брючный костюм, подчеркивал её нечеловеческую худобу, огромная копна огненно-рыжих волос напоминала большой красный одуванчик, на серебряной цепочке, на груди у неё висел маленький человеческий череп, а холодные серые глаза смотрели на Яруса с жадной улыбкой.
– Не здравствуйте, господа! Не здравствуйте! – радостно произнесла девушка, делая ударение на предлог не, – вы, наверное, за смертью пришли, но её, к сожалению, сейчас нет, – грустно закончила она, опустив глаза в пол, как на поминках.
Юноша, аккуратно приподнял её руку и освободился от неприятного прикосновения.
– Ярус, так, значит, мы с тобой бессмертные, если смерти нет, – обрадовался Топа, дёрнув Яруса за ухо.
– Нет, нет, господа, вы ошибаетесь. Бессмертна на этой земле только смерть, – скривила девушка свой маленький хищный рот, – так вот, госпожа смерть сейчас на выезде. Очень много работы наверху, ну, очень много, – изобразив подобие улыбки, девушка указала мизинцем вверх, – и чем дальше, тем больше. Кстати, странно, что вы с ней не встретились.
– И ничего странного, – осмелев, произнёс Топа, сильно щурясь.
– А вы… сразу к ней хотите? Или, может быть, я вам чем-нибудь могу помочь? Извините, забыла представиться, начальник департамента предсмертного ожидания – Агония! – гордо закончила она.
– А-а-а знаю, есть такой цветок, Бегония, только корешки у него совсем не вкусные, – поморщился Топа.
– Не Бэ, а А – гония, – зло поправила она, – это борьба жизни со смертью, в которой победа рано или поздно одерживает смерть. А теперь, сделайте выдох, – блаженно прикрыв веки, она подняла руку с чёрными ногтями.
Ярус и Топа, переглянувшись, выдохнули, а крот попросил юношу поставить его на пол.
– О, милые мои, если бы вы знали, сколько кайфа я получаю от выдоха, особенно последнего, – открыла глаза Агония, – и так, как вас звали?
– Нас не звали, а зовут, – поправил Ярус.
– Ах, вы ещё живы? Ну, да, мы это поправим, проходите, проходите, не стесняйтесь. Так, как вас зовут, пока?
– Меня зовут Топа, а это – Ярус, – бесстрашно ответил Топа и оказавшись внизу громко чихнул.
– Будь здоров, Топа! – сказал Ярус.
– Так, перестаньте ругаться в моём офисе! – сморщившись завопила Агония, хищно раздвинув чёрные губы и вдруг резко подобрев, продолжила, – а вам с дороги нужно обязательно присесть, – она взяла Яруса под руку и настойчиво направила его к чёрному дивану.
– Не садись на него, – громко остановил Яруса Топа, – от него дурно пахнет.
– Ничего, мы пешком постоим, – сказал Ярус, косо взглянув на диван.
– Скажите, а магазинчика продуктового у вас здесь нет? А то очень кушать хочется, – сглотнув слюну, тоненько спросил Топа.
– Здесь это не актуально, – поморщившись, ответила Агония, – и вообще, вам тут недолго осталось…
– Что недолго осталось? – поинтересовался Топа продвигаясь по офису на ощупь.
– Продукты искать! Скоро они вам не понадобятся, – угрожая, сказала Агония, – но пока я могу предложить вам что-нибудь выпить? – вдруг, заботливо предложила хозяйка, проходя за барную стойку и криво ухмыляясь, продолжила, – кровь, гной, горячая желчь? – она щёлкнула коготком по каждому из трёх больших сосудов, в которых были жидкости красного, серого и грязно-жёлтого цветов.
– Спасибо, я на диете, – ответил Ярус.
– Ну, раз вы не хотите, то я сама выпью, обожаю коктейли, – с этими словами она достала высокий бокал и налила себе из всех трёх емкостей. Опустив в содержимое трубочку и, покрутив ею внутри бокала, она блаженно стала потягивать налитое, противно причмокивая языком. Потом вытащив трубочку, облизала её и, покрутив оставшуюся жидкость в бокале, залпом допила, издав при этом громкую отрыжку.
– Вас приветствует фирма «Смерть и Компания», – поставив бокал на барную стойку, она бодро зашагала по офису взад-вперёд, – девиз нашей фирмы: «Да здравствует мыло душистое и верёвка пушистая!» Мы оказываем весь спектр подземных услуг! У нас продаются гробы с гарантией: деревянные, металлопластиковые, стеклянные, бронированные, – Агония прошла вдоль длинного ряда гробов с крышками, прислонёнными к стене, – а также с подогревом, вентиляцией и даже с морозильной камерой. При покупке двух гробов, третий гроб – бесплатно. Вас как раз двое, покупайте.
– Нам не нужны гробы! – заметил Ярус, постучав костяшками пальцев по бронированному гробу.
– А зря, скоро будет подорожание. И не факт, что они вам не понадобятся в самое ближайшее время, далее, при покупке могилы в элитном районе, вы получаете в подарок матрац от фирмы «Скелетто». На этом матраце в своём уютном гробике, вы можете комфортно пролежать многие десятки лет.
– Не нужны нам Ваши матрацы! – возмутился Топа.
– Потом пожалеете, – угрожающе сказала Агония и ещё громче продолжила, – продаются белые тапочки, оптом и в розницу! А ещё, мы покупаем черепа и кости в хорошем состоянии. Вы не продаете свои?
– Нет! У нас в плохом, очень плохом состоянии, – с сожалением произнёс Топа и звонко постучал себя кулачком по макушке.
– Предлагаем вояж тур по красивейшим кладбищам подземного царства, с возможностью выбора места захоронения. А также, кодируем от вампирических запоев, и даже избавляем от лишней крови… – Агония сделала паузу, внимательно рассматривая посетителей, видимо определяя, сколько крови, с каждого из них можно будет получить.
– Нет, у нас у самих совсем немного! – прервал её мысленные подсчеты Топа, и начал медленно обследовать помещение, осторожно переступая лапками, глубоко втягивая носом воздух.
– Хорошо! – грубо продолжила Агония, – тогда перейдём к самому главному в вашей жизни.
– Это к чему? – уткнувшись носиком в урну для праха, Топа попытался приоткрыть один глаз, но тутже его закрыл, потому что свет в офисе был достаточно ярким.
– К смерти! Смерть бывает один раз в жизни! И встретить её нужно так, чтобы не было больно оттого, что вы не подготовились к этому прекрасному событию должным образом. И наша фирма подошла к этому деликатному вопросу творчески. Здесь мы можем предложить огромный спектр услуг, как-то: отравление, авария, крушение, удушение, падение с большой высоты. Кстати, очень незабываемая кончина! Вы вспомните всю свою жизнь за несколько секунд. Дальше! Ударом молнии, нервное потрясение, расстрел, подрыв на мине, ну, и обычные, поможем повеситься, замёрзнуть или утопиться, – монотонно перечислила Агония, напоминая официантку в ресторане. Смотрите, вот шкафчик с холодным оружием, шкафчик с огнестрельным оружием, вот тут яды, отравы, кислоты, там наркотические вещества
– Спасибо, мы подумаем над Вашими предложениями, – ответил Ярус.
– О, глупые люди, они просят у Бога лёгкой жизни вместо того, чтобы просить у него лёгкой смерти, – развела руки в стороны Агония, – предлагаю, как нормальным людям быструю смерть, а они отказываются. Какие-то мазохисты, честное слово.
– А это, что у Вас? – остановился Ярус около устройства, напоминающего игровой автомат, который в народе называют «одноруким бандитом». Под светящимся черепом на его экране время от времени выпадали разные предметы.
– О, это моя гордость! Это счётчик смертей! – гордо сказала Агония, проведя по нему сверху ладонью, вытирая пыль, – с помощью этого устройства я провела большую научно-исследовательскую работу по классификации и подсчёту смертей на всей Земле. В будущем я собираюсь защитить докторскую диссертацию на тему: «Зависимость роста ДТП и человеческих смертей от научно-технического прогресса автомобильной промышленности». Так, например, по моей статистике, со дня изобретения первого автомобиля, на дорогах Земли погибло людей в четыре раза больше чем во всех войнах двадцатого века! – радостно рассказывала Агония, – я высчитала, что ежегодно жертвами аварий становятся более миллиона человек, то есть каждую минуту на дорогах мира погибает два человека!
– Значит, – скорбно произнёс Ярус, – каждые тридцать секунд на асфальте гибнет один человек, кто-то теряет отца, мать, сына или дочь?
– Именно! – широко улыбнувшись, сказала Агония, открывая свои жёлтые зубы, и с азартом продолжила, – и чем дальше, тем эта цифра всё больше возрастает, а всё потому, что люди создают автомобили, которые ездят всё быстрее и быстрее. И это просто великолепно! Значит, аварий на дорогах будет всё больше и больше! – потирая руки, радовалась Агония, – соответственно количество смертей на дорогах Земли, благодаря инновациям самого человека в автомобилестроении, снижаться никогда не будет. Теперь задумайтесь, сколько у нас работы? Поэтому госпоже смерти покоя совсем нет – нужно метнуться из одного уголка Земли в другой, закрыть глаза, одному, другому, третьему. Но это её любимая работа, она ей очень, очень нравится, и она отдаёт ей себя всю без остатка.
– А это что? – нахмурившись, спросил Ярус, заметив, что на экране выпало три бутылки на чёрном фоне.
– Три бутылки? Это алкоголик сдох! Но самое интересное, это то, что моё устройство показывает, на каком континенте в этот момент работает госпожа смерть! Вот в левом верхнем углу экрана выскочила Южная Америка, именно там алкоголик и выпил свой последний стакан.
– А вот, три шприца выскочило, это кто-то выздоровел? – с надеждой произнёс Ярус.
– Нет, выздоравливающих людей моё устройство не фиксирует, только смерть и травмы. А три шприца, это наркоман ноги откинул. Смотрим где? В Европе.
– А вот, это что, за свёрла?
– Это не сверла! Это отбойные молотки. Шахтёров в шахте засыпало. Ха, тоже где-то в Европе, – веселилась Агония.
– А вот выскочило три каравая хлеба, что это значит? – мрачнея, спросил Ярус.
– Это с голодухи помер человек. О, как всегда в Африке.
– А это что? – спросил Ярус, услышав, как автомат запиликал какую-то неприятную мелодию.
– Это джек-пот! Ага, в Северной Америке! Сейчас смотри, смотри! – засияла Агония.
На экране быстро замелькали сектора: три мужские шляпы, три женские туфельки, три машинки, три куколки, три машинки, три куколки, потом снова машинки.
– И что это? – бледнея, спросил Ярус.
– Неужели непонятно? Видишь, здесь вверху замигал значок «автобус» и «машина», это значит, школьный автобус столкнулся с грузовой машиной, – зевнула Агония, – три шляпы — это водитель, три туфельки — это учительница. Машинки – это мальчики, а куколки – девочки.
– Это только сейчас погибло 19 человек, из них 17 детей? – возмущённо спросил Ярус.
– Ерунда, бывает и больше. А ещё около 30 миллионов человек в год получают тяжёлые увечья после автомобильных катастроф, и вот с этими приходится заниматься мне. Вот видишь, в этой аварии выпало две куклы и солнце, это значит, что одна девочка, к сожалению, выжила. И это уже моя работа, помочь ей быстрее умереть.
– А вот это машинка и два солнышка? – спросил Ярус.
– Это мальчик получил травму в этой аварии, но, к несчастью, он будет жить.
– К счастью! – громко крикнул Ярус на весь офис, и угрожающе глядя на Агонию уже тише, продолжил, – девочка и мальчик выжили в этой аварии к счастью.
– Это для тебя к счастью, а для нас со смертью к несчастью, – спокойно отреагировала Агония, – а хочешь посмотреть место аварии? – у меня есть такая возможность, через спутник. Всё работает.
– Не хочу, – зло ответил Ярус.
– Как хочешь. Ну, чего ты на меня-то злишься? Это же не я вас – людей убиваю и даже не смерть. Она только глаза вам закрывает. Вы – люди так умело сами себя уничтожаете: алкоголем и наркотиками, войнами и эпидеями, голодом и лекарствами, самолётами и скоростными машинами и так далее и так далее. Так что мой счётчик работает беспрерывно, благодаря неуёмному стремлению самого человека к смерти. А теперь, я покажу тебе свою любимую развлекалку, – Агония стала напротив автомата, – нажимаем на клавиатуре кнопку «СВС», это кнопка Случайного Выбора Смерти. Так, выбор пал на континент Евразия, теперь снова нажимаем кнопку «СВС». Компьютер выбрал Казахстан, снова нажимаем «СВС» – город Алматы, опять «СВС» и мы попали на проспект Абая. Вот видишь, на экране в режиме онлайн мы видим людей, которые в эту секунду находятся на этом проспекте. Ещё раз «СВС». И… ага. Судьба распорядилась таким образом, что окончательный выбор пал вот на эту дряхлую старушку, комп обвёл её контур чёрным цветом. Хватит, бабуля, пожила, дай и другим пожить, – засмеялась Агония.
На экране монитора, указанная компьютером бабушка вдруг резко остановилась и тяжело опёрлась на свою трость.
– О, старая, чувствует опасность!
– А что ты хочешь сделать? – обеспокоенно спросил Ярус.
– Это я так развлекаюсь, когда мне скучно становится, – потирая ладони, произнесла Агония, – последний раз – «СВС», и через секунду мы увидим здесь госпожу смерть.
На экране появляется молодая женщина, из лейки поливающая цветы в горшках, которые она выставила на перила балкона. Указанная компьютером бабушка остановилась точно под её балконом.
– Вот она совершенно случайная смерть. Ты даже сам можешь догадаться какая, – азартно произнесла Агония.
Продолжая поливать цветы, женщина вдруг резко засуетилась и полезла рукой в карман фартука, достала из него, видимо, зазвонивший мобильный телефон, но локтем задела один из горшков, который сорвался с перил и полетел прямо на голову бабушки. Ярус моментально ударил кулаком по клавиатуре, компьютерная программа тут же «зависла», бабушка спокойно сделала шаг вперёд, и горшок упал сзади неё. Обернувшись, она посмотрела вверх, покачала головой, перекрестилась и продолжила путь.
– Что ты сделал? – возмущённо закричала Агония, – ты обломал мне весь кайф, и ты за это ответишь! Хотела я предложить тебе самому выбрать смерть, но теперь сделаю так, что ты будешь умирать долго и мучительно! И ты будешь умолять меня о смерти, это я тебе обещаю!
Агония бросилась к барной стойке и нажала большую красную кнопку. Завыла сирена, и под потолком замигал красный фонарь.
– Боль! Шок! У вас есть работёнка! – заорала она, и тут же успокоившись, принялась готовить ещё один коктейль.
Из потайной двери в конце офиса появилась девушка, по всей видимости, это и была Боль. Её ярко красные губы, тёмный макияж, чёрные, гладко приглаженные волосы с красными мелированными кончиками, длинное красное платье до пят с огромными чёрными мишенями, красные туфли на высокой чёрной платформе выказывали явную агрессию ко всему, кто находился рядом с ней, а рядом были только Ярус и Топа.
– Давно нужно было нас позвать, – укоряюще взглянув на Агонию, прохрипела Боль, – а то, эта смерть ему не нужна, та смерть ему не подходит. Сейчас он будет мечтать о смерти.
Из двери напротив, появился коротко-стриженный молодой человек в камуфлированной форме, портупее, полусапожках, и напоминал он больше обесбашенного молодчика военизированного подразделения. Шок вышел строевым шагом, держа руки за спиной, дойдя до середины офиса, он остановился, повернулся к Ярусу лицом и широко расставил ноги.
– Агония, – продолжила Боль, – кстати, ты не сильно расслабляйся, приготовься выполнять свою работу. Да и можешь вызывать хозяйку в офис. Думаю, ей понравится наша предсмертная подготовка.
Боль щёлкнула пальцами, в ту же секунду заиграла агрессивная ритмичная музыка. Сделав несколько танцевальных па, судорожно размахивая руками, она несколько раз обернулась вокруг своей оси, высоко выбрасывая вверх ноги. И вдруг остановившись, злобно посмотрела на Яруса и резко махнула рукой в его сторону. Из-под её длинных ногтей полетели сотни игл, разлетаясь и звонко позвякивая о предметы офиса.
– Уха-ха-ха-ха!!! – злобно рассмеялась Боль.
Юноша успел пригнуться и выставить рюкзак перед собой. Десяток игл воткнулись в рюкзак, образовав дорожку.
– Топа, держись за ошейник, – посадив его к себе на плечо, крикнул Ярус, а увидев, что Боль приготовилась махнуть другой рукой, одним прыжком оказался за шкафом с оружием.
Из каждого пальца её руки вылетело пять ножей, стеклянный шкаф разлетелся в дребезги. Ярус схватил с полки пистолет и, оглянувшись назад в поисках укрытия, увидел у стен гробы. Одним прыжком он оказался у цели, повалил бронированный гроб наземь и, скрываясь от новой очереди игл и ножей, укрылся за гробом, распластавшись на полу.
– Дайка, теперь я, – произнёс Шок, сделал шаг вперёд, и криво усмехаясь, браво добавил, – сколько дырок в голове? Тридцать восемь их уже! – и выставив вперёд левую руку, со стволами пистолетов вместо пальцев, открыл стрельбу.
Пули часто забарабанили по гробу, издавая барабанную дробь.
– Хороший бронированный гроб, не обманула Агония. Совсем не пробивается, – с этими словами, приподнявшись над гробом, юноша выстрелил в нападавших, но никакого эффекта его выстрелы не произвели. Более того, Шок и Боль посмотрели друг на друга и громко рассмеялись.
– Наверное, я промахнулся, – с сожалением произнёс Ярус.
– Целься лучше, – весь дрожа, пропищал Топа.
– Я люблю делить всех поровну, полетят конечности в сторону, – продолжил чеканить речёвку Шок.
Приподняв голову, Ярус увидел, что Шок поднял другую руку, вместо которой из рукава торчал ствол пушки и прицелился.
– Закрой уши, Топа, – крикнул Ярус, прижимая друга к груди, и свернулся калачиком. Металл гроба выдержал попадание снаряда, но взрыв был настолько сильный, что Яруса и Топу откинуло тяжелым гробом на полметра назад. Юноша снова выстрелил в ответ, на этот раз он увидел, что пули, выпущенные им, точно попали в противников. Две пули вошли Шоку в голову, но пулевые отверстия моментально затянулись, ни оставив и намека от ран, будто бы Шок был цельнорезиновым. Пули вошли и Боли в тело, но она даже не поморщилась.
– Пули их не берут, – разочарованно произнёс Ярус, выпустив в них всю обойму и отбросив пистолет в сторону.
– Может, вот это поможет? – протягивая Ярусу гранату, застеснявшись сказал крот.
– Откуда это Топа?
– Там на полочке лежало, – пожав плечиками, произнёс Топа и добавил, – я подумал, может пригодится.
– Ну, ты даёшь, – Ярус взял гранату и не очень строго добавил, – но на будущее, запомни Топа, что так делать нехорошо, – и, вырвав чеку, бросил её в наступающую парочку.
Через несколько секунд раздался взрыв и истошный голос Боли: «Шок! Шок! Эти жруще–срущие существа испортили мне новое платье!»
Отряхнувшись от обсыпанной штукатурки, Ярус выглянул из-за укрытия и увидел стоящую в красных лохмотьях Боль и разорванном камуфляже Шока.
– Топа, даже граната им по барабану. Убить огнестрельным оружием можно живой организм, а чем можно убить этих тварей, я просто не знаю. Наверное, их невозможно убить.
– Неужели ничего нельзя сделать? – вырвался из рук Яруса Топа и посмотрел на него испуганными глазками, – придумай же что-нибудь!
– Боль! Чем снимают обычную боль? – заметно нервничая, задал себе вопрос Ярус и, вдруг, обрадовавшись, сам на него ответил, – Заморозка, точно! – он быстро достал из рюкзака пистолет Кондилятора, включил его на холод и, приподнявшись над гробом, выстрелил в Боль.
Белый воздушный ком вылетел из пистолета Кондилятора и попал Боли в плечо. Только что она махала руками, выбрасывая иглы и ножи, как тутже вся покрылась льдом, инеем и замерла.
– Есть одна, – обрадовался Ярус и прицелившись, выстрелил в Шока. Покрывшись коркой льда, Шок на мгновение замер, но потом поведя плечами, взмахнув руками и потопав ногами, скинул с себя всю обледенелость.
– Шок холода не боится, – разочарованно сказал Ярус Топе, спрятавшись в укрытие, но тутже улыбнулся, – ничего, сейчас мы включим ему тепленькую, – и переведя пистолет на «жар», снова выстрелил.
Ярко огненный шар попал в Шока, обволок его и вдруг сполз на пол.
– Я тебе, как поросёнку вырву сердце и печёнку! – Шок ехидно усмехнулся и снова прицелился своей рукой-пушкой.
– Топа, закрой уши! – спрятавшись в укрытие, предупредил Ярус. Но выстрела не последовало, приподнявшись юноша увидел, что ствол пушки и стволы пальцев-пистолетов Шока раскалились до красна, а чтобы остудить их, Шок энергично махал руками.
– Ни холод, ни жара его не берут, но несколько секунд мы выиграли. Чем же можно одолеть Шок? Чем? – задумался на мгновение Ярус и тутже вскрикнул, – знаю! В больницах болевой шок снимают наркотиками, точно. Там на полке я видел есть шприцы с сильнодействующими наркотическими веществами, – и тут же пригорюнившись, добавил, – но как же к ним добраться?
– Эх, если бы не было света, я принёс бы тебе всё, что ты захочешь, – сокрушённо вздохнул Топа.
– Свет, говоришь, выключить? – спросил Ярус, и выглянув из укрытия, заметил, что выключатель находится на противоположной стене в самом конце офиса. В это время Шок оторвал столешницу у барной стойки, и прикрываясь ею, как щитом, стал медленно приближаться к баррикаде, выставив вперёд пушечный ствол.
– Что ж, попробуем выключить свет жаром, – юноша снова прицелился и выстрелил. Проводка заискрилась, провода на стенах загорелись, и в офисе погас свет.
Топу подгонять не нужно было. Оказавшись снова в темноте, как рыба в воде, он бросился к разбитым витринам, совсем рядом обогнув огромную ступню Шока.
– Перестрелка закончилась, переходим в рукопашную схватку, – подумал Ярус, надел рюкзак на плечо, бесшумно встал, и сделав несколько шагов, прислонился спиной к стене.
– Ха-ха-ха! – рассмеялся Шок, и добавил, – поиграем в кошки-мышки! Намотаю твои кишки! – медленно продвигаясь по стеклянным осколкам, он продолжил, – нет, не так! Кто играет в кошки-мышки! У того кривые кишки! Ха-ха-ха! Кривые кишки, нет. Тоже что-то не то.
– Шок, – раздался спокойный голос Агонии, – у меня фонарик есть, дать тебе?
– Не надо, я его и так раздавлю. Дай мне с ним поиграться, – усмехнувшись, ответил он, и медленно продвигаясь вперед, громко выкрикнул, – мы играем в кошки-мышки, кошка съест у мышки кишки!
В полнейшей темноте Шок дошёл до бронированного гроба, уткнувшись в него носком башмака, и тут же выстрелил из пушки в то место, где несколько секунд тому назад находились Ярус и Топа. Шок, перешагнул гроб, потопал ногами на том месте, куда стрелял. Потом замер и прислушался, около витрины что-то звякнуло, и он мгновенно выстрелил в том направлении указательным пальцем.
– Ой, ой! – донёсся оттуда тоненький голосочек Топы и звук разбивающегося стекла.
Шок тут же выстрелил в том направлении ещё несколько раз и прислушался.
– Кто играет в кошки-мышки, тот теряет свои кишки! Один готов, – противно рассмеялся Шок и снова прислушался.
– Не дай Бог, он попал по Топе, – подумал Ярус, вдавливаясь в стену и стараясь не дышать.
– Поиграли в кошки-мышки, разлетелись чьи-то кишки, – медленно проговаривал Шок, всё время прислушиваясь, а дойдя до разбитых витрин, ударами ног повалил их на пол и продолжил, – а может быть так? Кто играет в кошки-мышки, будут кошке мышки кишки! Ха-ха-ха!
В это время Ярус чуть не вскрикнул, почувствовав, как кто-то коснулся его ступни.
– Топа! – обрадовался про себя Ярус, наклонился, посадил крота на плечо, нащупал в его лапках два шприца, взял их один в одну руку, другой в другую и, положив большие пальцы на штоки шприцов, замер.
– Кто со мной играет в мышки, накручу на руку кишки! Гы-гы! – продвигаясь вперёд, Шок приближался к Ярусу, продолжая забавлять себя новыми рифмованными строчками, – мы играли в кошки-мышки, раскромсаю твои кишки!
Ярус слышал, как Шок, наступая на битые стекла, медленно приближался и вдруг Топа, засунув свою острую мордочку прямо в раковину его уха, шепнул: «Он – напротив, в шаге от нас!»
Шагнув вперёд, Ярус нанёс одновременно два удара, выдавив содержимое шприцов, и снова прижался к стене. Шок получил два укола один в грудь, другой в спину. Для друзей прошло несколько томительных мгновений. И вдруг Ярус услышал, а Топа, конечно, увидел, как Шок, шаркнув ногами, повернувшись к Ярусу лицом, произнёс уже без всякой агрессии: «Убежала в норку мышка. Унесла с собою кишки». И тутже продолжил уже медленно с каким-то бесконечным страданием: «А надолго ли?» И грохнулся на пол.
 – Мы играли в кошки-мышки. Нету кошки, целы мышки, – поправил его Топа.
– Спасибо друг, – поблагодарил Ярус крота, потрепав его за ушком.
– И тебе спасибо, – радостно ответил Топа.
– Шок, – раздался в темноте испуганный голос Агонии, – ты где, что с тобой?
– Шока больше нет, отшокировал он своё, – ответил Ярус.
– Ах, ты! – крикнула Агония, включила фонарик и, с разбега, попыталась толкнуть Яруса на стоящий сзади чёрный диван. Но юноша моментально присел, и Агония перелетев через него, сама оказалась в своей же ловушке. Коснувшись дивана, спинка его тут же захлопнулась, превращаясь в крышку гроба. Фонарик, который выронила Агония, упал на пол и теперь уже не только Топе, но и Ярусу было видно не только её отчаянное сопротивление, но и движение огромных ножей внутри гроба. Прошло несколько минут, прежде чем Агония полностью затихла, а наружу вылетел её красный парик.
– Не готовь гроб другому, сама в нём окажешься, – весело произнёс Топа.
Юноша поднял фонарик и осмотрелся. Печальная картина предстала перед ними: задымленный офис, разбитые шкафы, груда валяющегося оружия, развороченная барная стойка, куски штукатурки, стекла, гильзы, ножи, иглы, лежащий на полу Шок и замороженная Боль.
– Извините за беспорядок, – сняв с плеча рюкзак, Ярус повыдёргивал из него иглы и добавил, – по-моему, нам пора.

Глава 21

Освещая себе путь фонариком Агонии, Ярус быстрой походкой направился вниз по земляным ступеням, ведущим к центру земли. Примыкающих пещер на пути их следования больше не было, но грот угрожающе становился всё уже и ниже. Сколько времени прошло с того момента, когда они вышли из офиса Агонии, он не знал. Дышать становилось всё тяжелее, и Ярус дышал уже открытым ртом. Он вспотел, то ли потому что шёл достаточно быстро, то ли оттого, что они спустились глубоко под землю. Топа время от времени заботливо справлялся о самочувствии своего товарища, крепко держась за галстук.
– Как ты, Ярус?
– Ещё дышу, – вытирая свободной рукой, пот со лба, ответил Ярус.
– Я слышу, но ты так тяжело дышишь, – поглаживая юношу по волосам, забеспокоился крот.
– А ты? – спросил Ярус.
– Я уже не дышу, за тебя волнуюсь, а когда я волнуюсь, обычно забываю дышать!
– Топа, не волнуйся, дыши, пожалуйста.
– Хорошо, я уже начал, – громко засопел крот.
– Топа, или мне кажется, или на самом деле музыка играет.
– Точно играет.
Подойдя ближе, они отчётливо услышали музыку в стиле рэп. После очередного поворота, грот расширился, и на этом небольшом участке показалась небольшая ветхая избушка на курьих ножках со светомузыкой по периметру крыши.
– Смотри Топа, избушка на курьих ножках, – усмехнулся Ярус.
– Чего только не придумают. Уже избы на лапы ставят! Это для того, чтобы дом за тобой ходил что ли? – забубнил недовольно Топа, и добавил, – Ярус, выключи фонарь, тут тебе и так света хватает.
Избушка не стояла на одном месте, а вращалась на гигантском музыкальном диске, с таким же огромным звукоснимателем. Она, то покрутится на диске, то спрыгнет с него и начнёт одной лапой диск тормозить, отпускать, прямо как заправский диск-жокей. При этом из динамиков, установленных на крыше, разносился хриплый старушечий голос:

Тем, кто посещает меня время от времени,
Я своими приколами подниму настроение! Йо!

– Во даёт, – улыбнулся Ярус, глядя на избушку.
– Что даёт? Что-нибудь вкусненькое? – заволновался Топа.
– Да нет, избушка танцует и поёт.
– Подумаешь, – сказал Топа и, передразнивая поющую избу, тоже перешёл на рэп, – лучше бы она молчала, да чем-нибудь угощала.
– Избушка, избушка, стань по-старому, как мать поставила, ко мне передом, а …– задумался на мгновенье Ярус, – а к Жаропеплу задом!
Избушка соскочила с диска и повернулась к гостям крыльцом.
– Кхе-кхе! Всем привет, – раздался из динамиков тот же хриплый старушечий голос и тут же продолжил в стиле рэп:

Пусть у тебя на макушке корона,
Но сзади меня пешеходная зона!
Паркуй на стоянке волшебных коней!
Иначе штрафую на тыщу рублей! Йо!

– А кто это говорит? – угрожающе произнёс Топа, предварительно попросив Яруса снять его с плеча.
– Не говорит, а поёт! – возмутился голос и продолжил:

Избушечка я на курячьих ножках,
Я рэп исполняю под рашен гармошку!

– А нормально говорить ты можешь? – спросил Топа.
– Могу! – ответила избушка, и крутанув лапой большую рукоятку, убавила громкость.
– Уважаемая избушка! Вы не подскажите, как нам пройти дальше? – спросил Ярус.
– Чтобы попасть за этот забор вам необходимо войти в меня, подняться на второй этаж, выйти на балкон и спуститься по лестнице вниз. Но там находится пешеходная зона, посему ступы, кочерги, мётла, ковры-самолеты, сапоги-скороходы и остальные средства передвижения парковать только на стоянке, справа от вас. За парковку вне зоны стоянки – штраф тысячу рублей. Теперь понятно? – донеслось из динамиков, и наличники над двумя небольшими окошками, приподнялись, как брови.
– Во, блин, деревяшка, и та здесь разговаривает, – удивился Топа, расхаживая взад-вперёд.
– Не деревяшка, а деревянное строение! – поправила избушка.
– Но у нас нет ковров, сапог и тем более ступы, – произнёс Ярус, разведя руки в стороны.
– Сейчас нет, а завтра, будет, – убедительно произнесла избушка, – поэтому возьмите на полочке мел, нарисуйте на асфальте стоянку в виде прямоугольника, а на стене напишите свои инициалы. И в будущем у вас будет собственная парковка.
Ярус посмотрел на так называемую стоянку. Возле стенки грота мелом была очерчена большая зона для мест паркования, поделенная на сектора, на которых стояло две кочерги, несколько пар сапог, а также ступы, мётлы, ковры и плащи. Напротив них, на длинной деревянной доске, прикреплённой к стене, разными почерками были выведены буквы: БЯ, ЛШ, ВД, ВР, ЧТ, ДМ, ВЙ, ЛХ, УП, КК.
– И чьи это инициалы? – удивлённо спросил Ярус.
– Бабы-Яги, Лешего, Ведьмы, Вампира, Чёрта и остальной нечистой братии.
Ярус взял мел и у самого края стал чертить прямоугольник.
– Как можно на таком летать? Не понимаю, – бубнил себе под нос Топа, обходя стоянку. Дойдя до ковра-самолета, он погладил ворс, и устало вздохнув, присел на краешек, при этом тут же раздался звук сирены сигнализации, а по краям ковра замигали светодиоды. Испугавшись, Топа вскочил и бросился к Ярусу, при этом по пути зацепил висящие колокольчики на сапогах-скороходах, опрокинул метлу и кочергу. К сирене ковра-самолета, потревоженных кротом, добавились сирены ещё трех объектов с их световой атрибутикой. Быстро добежав до Яруса, он запрыгнул ему на руку, весь дрожа.
– Эй, кто там по чужой технике лазает? – грозно спросила избушка, дождавшись, когда сигнализации утихнут.
– Я не лазал, я только хотел посидеть, – оправдывался Топа.
– Может ты ещё, и полетать хочешь? – возмутилась избушка.
– Не, я ещё не умею, – пропищал крот.
– Может тебя научить? Орлята учатся летать с подушки прямо на кровать, – хохотнула избушка.
– На, Топа, – Ярус протянул Топе ещё один мелок, – заканчивай чертить нашу стоянку, а я инициалы напишу.
Топа как мог, соединил стороны прямоугольника, но вместо прямой линии у него получилась дуга. Оценивая свою работу, он сделал несколько шажков назад, и почесав голову, решил провести другую линию, которая получилась гораздо ровнее первой.
– Ярус, оцени, – гордо сказал Топа.
– Топа, ты превзошёл самого Малевича!
– Да? – обрадовался Топа, и решив для себя превзойти еще кого-нибудь, добавил к своему художеству еще несколько линий.
Немного подумав, Ярус аккуратно вывел ЯТ, а обернувшись, увидел, что Топа нарисовал морковь, дорисовав к этим двум линиям небольшой кружочек и выходящую из него буйную ботву.
– Ну, а теперь кого я превзошёл? – сияя, спросил Топа.
– Теперь у тебя получился натюрморт, – улыбнувшись, ответил Ярус.
– Ура! Я превзошёл Малевича и даже самого Натюрморта! – хлопнув в лапки, крикнул Топа и уже серьёзно добавил, – Ярус, скажи, а из меня получился бы рисовальщик?
– Правильно будет, художник, Топа.
– Художник? Не нравится мне это слово, а можно я буду толстожник?
– Можно Топа, только для этого нужно очень много рисовать.
– Хорошо, я буду рисовать очень, очень много, – ответил Топа.
– Нарисовали! – крикнул Ярус избушке.
– Спасибо вам за автографы! – поклонилась избушка, – а как зовут вас?
– Ярус и Топа, – ответил крот.
– Очень приятно, а меня зовут избушка-рэпушка! – она поклонилась, скрестив куриные лапки, и продолжила, – теперь, Ярус и Топа заходите, только предупреждаю, за то, что происходит внутри меня, я ответственности не несу.
Полуприсев, она опустила край крыльца на землю, предлагая гостям подняться. С виду совсем маленькая затрапезная избушка снаружи, оказалась современным просторным двухуровневым особняком с каминным залом и шикарной мебелью. Поднимаясь по лестнице вверх, Ярусу показалось, что он услышал чей-то голос.
– Топа, ты ничего не слышал? – остановившись, спросил он, услышав голос Зены.
– Слышал, кто-то крикнул: «Помогите!»
Юноша сбежал вниз, под лестницей он обнаружил неприметную дверь и открыл щеколду.
Из тёмного чулана выскочила Зена и бросилась к нему на шею, сбив Топу с его плеча.
– Зена! – радостно крикнул Ярус.
– Ярус, родной, где же тебя так долго носило? – произнесла она и жадно впилась ему в губы.
– Вот, блин, – кряхтя и потирая ушибленный бок, сам себе сказал Топа, поднимаясь с пола, – а ещё говорят, что любовь – это созидающая сила. А чего эта Зена так противно пахнет? Хотя, может быть, все девушки на Земле так воняют.
– Зена, у тебя всё нормально? – тоже учуяв зловонный запах, беспокойно спросил юноша, вырвавшись из объятий девушки, и держа за талию.
– Да, милый, да! Теперь всё хорошо! Ведь, ты же спас меня! – Зена снова попыталась обнять и поцеловать его.
– Скажи, что он с тобой сделал? – поморщившись, Ярус отстранился от неё, украдкой вытирая губы рукой, внимательно заглядывая в глаза, но где-то в глубине заметил холодные искорки.
– Ничего. Что он может мне сделать? А я так соскучилась по тебе, милый, – сказала девушка, пытаясь снова поцеловаться.
– Погоди, Зеночка, – снова отстранившись от объятий, юноша заметил, что запястье у неё забинтовано, – а что у тебя с рукой?
– Это Жаропепел, он пытался взять меня силой, но я сохранила тебе верность, милый, жертвуя своей рукой, – с жаром произнесла Зена, снова намереваясь обнять Яруса, – а ты меня совсем забыл, ты меня совсем не любишь. Я выплакала по тебе все слёзы, а ты совсем не рад нашей встрече, – уткнувшись Ярусу в грудь, зарыдала она.
Но и этот плач, к его собственному удивлению, не вызвал у Яруса особой жалости.
– Ну что ты, Зена? Я очень рад, – произнёс Ярус, поглаживая Зену по волосам и плечам и тревожно обнюхивая ее волосы.
– И ты меня любишь, правда? – Зена заглянула Ярусу в глаза.
– Конечно, – рассеяно ответил Ярус, глядя на сморщенную физиономию Топы, лапкой закрывающим носик, и продолжил, – надо бежать отсюда, Зена.
– Нет, Жаропепел нас догонит и сожжёт обоих. Нужно его обмануть, снимай свой рюкзак, – твёрдо сказала Зена.
Юноша снял рюкзак и отдал его девушке. Она бросила его на пол и, взяв Яруса за руку, подвела его к огромной ёмкости, похожей на глубокую металлическую чашу.
– Становись сюда! Это будет твоё место засады, – Зена помогла Ярусу встать внутрь, но, увидев Топу, презрительно поморщившись, спросила, – а это ещё кто?
– Это Топа, мой друг и …
– Ну, и ты иди сюда, друг, – резко перебив Яруса, она бесцеремонно подхватила крота и небрежно сунула ему в руки, – ты Ярус будешь здесь в засаде, а когда Жаропепел уснёт, выскочишь и отрубишь ему голову, а теперь, не шевелитесь, – крикнула Зена и нажала кнопку на пульте, неизвестно откуда, взявшемуся у неё в руках.
– Ярус, это Зена? – подозрительно спросил Топа.
– Да! Ну, вроде бы она! – неуверенно произнёс Ярус, – хотя она так подозрительно нагло впилась в мои губы. Обычно Зена вела себя гораздо скромнее.
– Но твоя Зена как-то тухло пахнет.
Вдруг они услышали громыханье цепи, которое раздалось откуда-то сверху, подняли головы и увидели, что прямо на них падает стеклянный купол. От страха быть раздавленным Ярус присел на корточки, прижимая к своей груди Топу. Со страшным грохотом купол упал прямо на края чаши. Друзья оказались под стеклянным колпаком, с небольшим круглым отверстием в средней части. Выпрямившись и открыв глаза, Ярус увидел, что вначале Зену затрясло, потом перекосило несколько раз, и она обратилась в страшную костлявую горбатую старуху в грязных лохмотьях. Старуха подошла вплотную к куполу, погладила себя по бёдрам, груди и манерно поправила платок, завязанный узелком на макушке.
– Давно я с мальчиком хорошеньким не целовалась, – прошамкала она беззубым ртом.
– Ах, ты, карга старая! А ну, выпусти нас отсюда! – поставив Топу на пол, Ярус попытался двумя руками приподнять купол, потом с разгона несколько раз ударил в него плечом, но попытки его оказались тщетны, купол даже не пошевелился.
– Ой, как некрасиво, такой воспитанный юноша. И так оскорблять пожилую женщину. Ярус, а может, ты меня теперь поцелуешь? – хохоча, произнесла старуха и, подойдя к отверстию, просунула в него свои страшные губы.
– Тьфу, чтоб тебя! – Ярус хлопнул ладонью по стеклу с отверстием, в том месте, куда она просунула губы, но та быстро отпрянула и рассмеялась.
– Попрошу на сковородке не плеваться, это не гигиенично, – возмутилась старуха.
– Так значит, это сковорода? – спросил Ярус, догадавшись, что этот стеклянный купол выполнял функцию обычной крышки.
– А ты что думал, джакузи? Это моя любимая сковородочка, а я Инкоха, ведьма-людоедка, кузина Бабы-Яги, – грозно сказала она, раздувая ноздри, – сейчас включу огонёк и начну вас готовить, – старуха зашла сбоку и щёлкнула выключателем.
– Инкоха, ты делаешь плохо! – крикнул Топа.
– Нет, я сделаю вас вкусно. А тебе, Ярус, я своё крыло пораненное никогда не прощу. Поэтому и кушать я тебя начну с ручек, – рассмеялась старуха.
– Ворона, значит, это была ты? И в Москве у меня на подоконнике и Топу хотела схватить тоже ты?
– А то, кто же? Я же тебе предупреждала, что тебя настигнет моя КАРРА! – и она каркнула точно так же, как та ворона.
– Как же до меня сразу не дошло, – разочарованно произнёс Ярус.
– О, как я хочу обглодать ваши косточки!
– Как же ты нас готовить будешь, если мы одетые? – пытался найти, хоть какой-то выход из сложившейся ситуации, Ярус.
– Легко и просто. Вначале я Вас уморю на раскалённой сковороде. А как только ножки откинете, я огонёк-то выключу, тебя, милок, раздену, чёрненького общипаю, выпотрошу обоих и стушу вас с капусточкой.
Инкоха достала топорик, несколько разных по величине ножей и принялась точить их об огромный камень.
– Инкоха, ты не сможешь нас състь, – Топа ходил по окружности сковороды, как животные по цирковой арене.
– Смогу!
– Вообще-то, мы ещё несовершеннолетние, – не унимался Топа.
– Пупсик, – криво усмехнулась Инкоха, – я тебе, что водку продаю или сигареты? Я вас кушать буду.
– Инкоха, есть причина по которой ты откажешься нас есть! – радостно выкрикнул Топа.
– Да? – усевшись в кресло, презрительно издала Инкоха, и легко отделив свою голову от шеи, положила её на колени, развязала платок и стала расчёсывать свои редкие волосы, – так, и что это за причина? – заговорила её голова тоненьким голоском.
Увидев лежащую на коленях голову Инкохи, которая продолжала не только моргать глазами, шморгать носом, но и разговаривать, Топа схватился обеими лапками за свою голову.
– Мы очень больны, – выдавил из себя Топа.
– Поздравляю, я не врач! – пропищала голова Инкохи, которую она то и дело поворачивала у себя на коленях, чтобы удобнее было наводить причёску.
– Инкоха, ты меня не поняла, если ты нас съешь, то сразу умрёшь страшной смертью, – не унимался Топа.
– Вот этого не надо, – снова пискнула Инкоха, прекратила укладку, и повязав на голову платок, установила её на плечи. Потом покрутила несколько раз головой в разные стороны, видимо убеждаясь, что она встала на место и, прокашлявшись, обычным голосом продолжила, – и чем вы болеете?
– У нас диагносцировали ковид, – устрашающе произнёс крот.
– Тю, нема дурных, коронарирус погибает при 60 градусах, а я вас буду готовить при температуре аж 200 градусов.
– Тогда мы будем жаловаться в Организацию Объединенных Наций! – не успокаивался Топа.
– Бумагу дать? – с издёвкой, ответила Инкоха, сдвинув челюсть в сторону и облизнувшись, – кстати, и там, – она показала пальцем вверх, – у нас тоже свои люди имеются.
– Честно говоря, – Топа внезапно остановился, начал обнюхивать свои лапки, грудку и задумчиво продолжил, – честно говоря, Инкоха, мне кажется, что я протух. Отпусти нас, а? – жалостливо закончил он.
– Ни за что, живые тухлыми не бывают, – Инкоха вытерла о фартук ножи и начала расставлять приборы. Достала огромные вилки и поставила на стол несколько тазиков, видимо заменяющих тарелки.
Ярус почувствовав, что сковорода нагрелась так, что босиком на ней уже невозможно было стоять, снял плавник с шеи, и сложив его в несколько слоев, положил себе под ноги.
– Топа, иди ко мне, – произнёс Ярус и взял крота на руки, – а ты откуда столько всего знаешь?
– Наша семья жила под котеджем, и я часто слушал разные общеобразовательные передачи по радио и телевизору. Так, что я подкованный, не боись.
– Милый, Топа, – произнёс Ярус, нежно поглаживая пальчиком лапки, голову и спинку Топы, – я хочу поблагодарить все твои четыре крохотные лапки, потому что они не раз спасали мне жизнь. А всё благодаря тому, что в таком маленьком тельце, бьётся такое огромное сильное духом сердце. Ты мне был верным и преданным товарищем. Я думаю, что может быть, мне надо было попасть под землю, только для того, чтобы обрести такого настоящего друга, как ты. Я хочу сказать тебе огромное спасибо за всё, что ты сделал для меня и хочу попросить у тебя прощение за то, что затащил тебя сюда и не уберёг от этой коварной ведьмы Инкохи.
Юноша услышал, как под ногами, что-то зашипело; посмотрев вниз, он увидел, что на уже горячую сковороду откуда-то падают капельки и начинают испаряться. Крохотный, несчастный Топа лежал на руке Яруса, крепко обняв её маленькими лапками, прижавшись к ней мордочкой, а по его мохнатым щёчкам стекали огромные слёзы.
– Топа! – Ярус почувствовал, как ком подступил к горлу, но подняв голову вверх, он сдержал навернувшуюся слезу, и вдруг весело продолжил, – ты испортишь Инкохе обед.
– Это почему? – встрепенулся Топа.
– Потому что твои слёзки соленые, получится пересол.
– Жалко Инкоху, – засмеялся Топа, и громко хохоча, крикнул в сторону ведьмы, – Инкоха, нам тебя жалко, очень жалко!
– Вот идиоты, – удивилась Инкоха, – я их сейчас зажарю, а они меня жалеют. Всё, закрыли рты мне позвонить нужно, – вытерев руки о фартук, она кряхтя уселась в старое перекошенное кресло, с большим трудом, руками закинула ногу на ногу, вытащила из подола сотовый телефон и несколько раз приблизила его к глазам, – вот старость – не радость. За работой всё нету времени к глазнику слетать, – пробурчала она, и кочергой подтянула к себе лампочку с потолка, подвешенную на пружине. Ведьма указательным и большим пальцем расширила себе один глаз, пытаясь найти нужного абонента. И вдруг удовлетворенно улыбнувшись, зашамкала ртом, подготавливаясь к разговору, – але, Жаропепел, докладаю, Ярус у меня на сковородке, можешь расслабица, – и через паузу, добавила, – рада стараться, Ваша огненность! Так, я приглашаю тя на обед. Что, не можешь от молодухи – Зены оторваться? Ну как хошь.
 – Значит, Зена жива, слава Богу, – обрадовался Ярус, но тут же снова загрустил, – после моей гибели, спасти её будет некому.
Инкоха набрала на своём телефоне еще один номер.
– Алё, Лярва? Привет, дорогая, чо делаешь? На сайте знакомств сидишь? Молодец. Я? Ты не поверишь, я тут с юношей целовалась. Правда-правда! А теперь готовлю его! А ещё, у меня кротик младой. Заваливай ко мне часа через три, ну и друга нашего чёрта Ройко захвати.
– О, вспомнил! – обрадовался Ярус, обливаясь потом и тяжело дыша, потому что температура под крышкой поднялась уже очень высокая.
– Что, новый рецепт? – безнадёжно спросил Топа.
– Надо позвать чёрта Васю! – ответил Ярус, доставая телефон из-за пояса.
– Он ещё и Васю решил нами угостить? – возмутился Топа.
Юноша отвернулся от Инкохи и набрал 013 на сотовом телефоне.
– Алё! Вася! Привет! Выручай! Мы на сковородке, у Инкохи! Вася быс…– прервал разговор Ярус, пряча телефон.
– Ну, что? – Инкоха подошла к сковородке, – как тут моя свежатина? Хм, вы ещё живы? А у меня уже слюнки текут. Докладаю, на ужине будет пять ртов. Как бы мало не оказалось. Я бы еще и Зену твою приготовила, мясо самок гораздо мягче и вкуснее. Да, этот дурак старый всё со своею лябовью! Ой, совсем забыла специи подготовить: соль, перец, лук, чеснок, лаврушку. Ух, как я проголодалась, – напевая себе что-то под нос, она подскочила к столу, и стала рыться в столе, гремя посудой.
Дверь в избу отворилась, и в комнату вбежал Вася.
– Здравствуйте, тётя Инкоха! А я мимо пролетаю, чувствую, что у вас тут вкусненько пахнет! Дай, думаю, зайду, может и мне чья-нибудь ножка перепадёт, – подмигнув Ярусу, весело произнёс Вася.
– Это что, мы и этого чёрта кормить будем? – обеспокоено спросил Топа у Яруса.
– Заходи, Вася, присаживайся. Так и быть угощу тебя. Только поможешь мне разделать вот эти две туши, – указывая на сковородку, произнесла Инкоха.
– Это я люблю, разделывать тушки. Особенно такие симпатичные.
– Они станут ещё симпатичнее, когда покроются коричневой корочкой, – облизнувшись, сказала Инкоха.
– А я Вам тут пивка принёс, – доставая бутылку и усаживаясь напротив Инкохи, заботливо сказал Вася.
– Ну, спасибо, племяшка, не забыл, что твоя тётка любит. Наливай и себе.
– Да это всё Вам, тётя Инкоха. Я же на службе, мне нельзя.
– Вот спасибо, это будет аперитив перед сытным обедом, – Инкоха взяла бутылку и жадно выпила её всю из горла, высоко запрокинув голову вверх.
– На здоровье, тетя Инкоха, – сказал Вася, незаметно рукой показав Ярусу знак о`k.
– Вот видите, – громко икнув, Инкоха повернула голову в сторону сковородки, – уже шесть едаков будет, – и, обращаясь к Васе, заплетающимся языком одновременно зевая, продолжила, – разделаешь их на той колоде вон в том углу, и самое главное меленько их поруби, а то я большие куски не люблю.
– Хорошо, тётя Инкоха, – всё будет так, как Вы скажете.
– И не соли много, – снова широко открыв рот, зевнула Инкоха, – а вот лаврушки и хмели-сунели не жалей. Я тут немного отдохну… – вдруг широко зевнув, она опустила голову на стол и громко захрапела, продолжая что-то бормотать себе под нос.
Вася подскочил к плите, выключил огонь под сковородкой, нажал кнопку подъема крышки, которая стала медленно подниматься. В образовавшийся проём, Ярус просунул наружу Топу, а сам подпрыгивая с ноги на ногу, на почерневшем и дымящемся плавнике дождался, пока крышка не поднимется на достаточную высоту, и выскочил наружу. Вася с Ярусом обнялись, как старые друзья, и в это время на сковороде плавник вспыхнул ярким пламенем.
– Спасибо, братан! – похлопывая чёрта по плечам, сказал Ярус, – ещё на пару минут позже, и мы были бы уже на небесах, – глядя на догорающий плавник, сделал заключение Ярус.
– Зачем тебе на небеса? Так далеко, а ад совсем близко, – засмеялся Вася и серьезно добавил, – рановато тебе умирать, Ярус, тебе ещё Зену спасти надо.
– Надо, – забросив рюкзак на плечо, твёрдо сказал Ярус, – и кроме нас с Топой её спасти некому.
Сзади стоящий Топа, громко кашлянул, напоминая о себе.
– Ой, извини, Топа, – спохватившись, произнёс Ярус, – знакомься, Василий, это – Топа, мой друг.
– Твой друг, Ярус, мой друг! – протягивая Топе свою волосатую руку, гордо добавил, – Вася.
– Топа, – скромно произнёс крот, пожав мизинец чёрта, и чётко выговаривая слова, добавил, – спасибо Вам, уважаемый чёрт Вася, за то, что Вы нас спасли.
– Да не за что, ну, вы молодцы, много прошли. Не ожидал, – удивился Вася.
– Тебе не попадёт от Инкохи? – забеспокоился Ярус, обращаясь к чёрту.
– Да, что-нибудь придумаю. Может, она вас и не вспомнит, я ей такую дозу снотворного сыпанул, неделю дрыхнуть будет, – рассмеялся чёрт, – ты за меня не волнуйся. Дальше вы попадёте на шабаш, так что, учти, там я вам ничем не смогу помочь. Будьте осторожны. Всё, ребята, мне пора. Мне же охранять границу преисподней надо, а то сдадут Жаропеплу. Постой, Ярус, ты «Бриллиантовую руку» смотрел?
– Конечно, – удивился Ярус, не понимая, к чему клонит чёрт.
– Семён Семёныч, с крестиком на шабаш, – иронично сказал Вася, указав на крестик, висящий на груди у Яруса.
– Спасибо, Васёк.
– Удачи, друзья, – крепко пожав руку Ярусу и осторожно маленькую лапку Топе, чёрт быстро закрутился вокруг своей оси, подобно фигуристу на льду и исчез.

Глава 22

– Топа, я дал себе слово там, на сковородке, в случае нашего спасения, оставить тебя здесь. Больше я не могу и не хочу рисковать твоей жизнью, – сказал Ярус, снимая с шеи крестик и пряча его за пояс штанов, – если же через сутки я не вернусь, ты должен возвращаться один. Дойдёшь до Васи, он тебе поможет подняться на землю.
– Пойдём, Ярус, – серьёзно сказал Топа.
– Постой, если бы не Вася, мы бы с тобой уже лежали порубленными мелкими частями в этих тазиках.
– А ты что, брезгуешь со мной в одном тазике лежать? – хихикнул Топа.
– Топа, я серьезно, – сказал Ярус.
– А я всё это время шутковал, так, по-твоему? – спросил Топа, – дай мне попить, пожалуйста.
– Дальше будет ещё страшнее, – убеждал он своего друга, наливая ему воду, – а Вася сказал, что не сможет нам помочь. Ты и так сделал для меня столько, что я всю жизнь буду перед тобой в долгу. Больше я не могу рисковать твоей жизнью.
– Ярус, неужели ты до сих пор не понял, что только вдвоём мы сможем спасти Зену и выбраться отсюда?
– Но, – перебил Ярус, – я обязан предупредить тебя о смертельной опасности.
– Если кто-то из нас оступится, всегда есть надежда, что мы сможем помочь друг другу. А если ты останешься один, кто тебе придёт на помощь? Пошли, Ярус.
– Спасибо, Топа, – сказал юноша, положив бутылку и телефон в рюкзак и сажая друга на плечо.
– И тебе спасибо, Ярус.
Поднявшись по лестнице, юноша толкнул дверь, яркий свет ударил им в глаза, поэтому Топе пришлось крепко зажмурить глазки и спрятать голову за шею Яруса. Перед ними открылась широкая чёрная мраморная лестница, ведущая вниз, к огромному дворцу. Ступив на красную ковровую дорожку, рядом с Ярусом из ниоткуда возникла девушка в джинсах и сиреневой кофточке с диктофоном в руках. Во всяком случае, девушкой её можно было назвать, если бы не маленькие рожки на голове, аккуратненького хвостика сзади, и выглядывающих из-под джинсов копыт.
– Злой вечер, – радостно поздоровалась она с Ярусом, протягивая ему микрофон.
– И Вам того же, – ответил Ярус, в душе надеясь, что для него всё-таки он будет добрым.
– Как Вас зовут? – заинтересованно спросила журналистка.
– Меня зовут… – Ярус на мгновение задумался и, решив, чтобы не запутаться в своих ответах, по возможности говорить правду, – меня зовут Ярус.
– А как зовут Вашего друга? – спросила чертовка, снова приближая микрофон к Ярусу.
– Это Топа.
– Вы представляете нежить какой среды обитания? – спросила она.
– Я представляю нежить водной среды, – ответил юноша, решив, что это среда для него самая подходящая, имея в виду близкое знакомство с Бевой.
– И кем вы там работаете? – кокетливо произнесла чертовка, явно симпатизируя Ярусу.
– Я – русал несравненной Бевы.
– Ах, Русал? – с сожалением переспросила она, видимо, надеясь на его холостое положение, но тут же продолжила, – а сама Бева будет?
– Будет, но позже.
– Транспорт, на котором Вы сюда добрались? – уже строго продолжила чертовка.
– Мося.
– Кто это? – удивилась она.
– Это моя Бэха, акула, – вспомнив, Мосю и то, что автомобиль БМВ иногда сравнивают с акулой.
– Забавно.
– Самое крутое зло, которое Вы совершили в своей жизни? Мы понимаем, что их огромное множество, иначе бы Вас сюда не пригласили. И всё же, какое зло на сегодняшний день является для Вас наиболее памятным?
– Прилепил жвачку на стул своему учителю по химии.
– Хорошая шутка, а если серьёзно?
– Расчленил Маркизу, – вспомнив сопливые останки медузы.
– Вот это по-нашему, по-нечестивски, – журналистка сделала шаг в сторону, и наговаривая на диктофон, продолжила, – вот такие выдающиеся личности продолжают прибывать на наш шабаш. А я желаю Вам, Ярус, злого вечера.
– И вам не скучать, – ответил Ярус, спускаясь по лестнице вниз и направляясь внутрь дворца.
– Что это за любопытная Варвара? – спросил Топа.
– Корреспондентка.
– Ух, ты! Про нас в газетах напишут? – обрадовался Топа.
– В их прессе, Топа, могут написать только наш некролог.
– Ну, и шуточки у тебя, – поморщился крот.
Они попали в длинный извилистый тёмный коридор, еле подсвечиваемый редкими тусклыми фонарями. После яркого света, Ярус остановился и прищурился, привыкая к темноте.
– Фу, наконец-то тёмненько, – радостно сказал Топа.
Издалека доносилась музыка, чей-то хриплый голос исполнял рок. Напротив Яруса сверкнули два красных огонька. Огоньки быстро увеличились, превращаясь в глаза, и из темноты показалась маленькая девочка-подросток в коротенькой юбочке и ярком топике.
– Эй, вы, чего здесь трётесь? – произнесла она, не скрывая свои внушительные клыки.
– Да, мы… – растерянно произнёс Ярус, понимая, что перед ним стоит настоящая молодая вампирша.
– Чего? Первый раз? – усмехнулась она.
– Ага, – ответил Ярус, пожимая плечами.
– Ну, понятно, я первый раз тоже была такая стеснительная. Хотя вы прям, как живые.
– Да не, мы просто… недавно умершие, – поспешно объяснил Ярус.
– А пахнете вкусненько… – облизнула свои губки вампирша.
– Да, это скоро пройдёт, – сказал юноша, и тут же добавил, – а что это за тусня? Здесь же шабаш должен быть.
– Он и есть, вначале культурная программа, потом жертвоприношение, потом ближе к утру оргии. Хочешь со мной?
– Не знаю, посмотрим, – неуверенно промычал Ярус и тут же добавил, – даже культурная программа есть?
– Ага! Для старпёров, тем, кому за триста, спектакль. Для молодёжи рок-концерт под девизом «За смерть без крови».
– А что, смерть без крови лучше?
– Ну, да, блин, ты лактоза, это же, сколько крови проливается зря. Сколько сирот-вампиров мы ею могли бы напоить.
– А, ну да, сироты – это святое, – согласился с ней Ярус.
Вампиршу вдруг всю затрясло и передёрнуло несколько раз.
– Ты так больше не говори, а то меня морщит и комкает от таких слов.
– Каких слов? – удивился Ярус, и тутже догадавшись, добавил, – а свя…
– Да! – зло перебила она, снова конвульсивно дёрнувшись и сверкнув красным светом глаз.
– Хорошо не буду, – успокаивающе произнёс Ярус.
– И всё-таки, чего это вы так заманчиво пахнете? – подавшись к Ярусу, снова спросила вампирша, – а у тебя знакомые есть из наших? – подозрительно прищурившись, спросила она.
– Есть, конечно, Тери, например, – спокойно ответил Ярус, хотя внутри него так всё заколотилось, что ему показалось, что он слышит стук своего сердца.
– Кореш твой? – немного расслабившись, спросила она.
– Закадычный друг. Должок ему хочу вернуть.
– Так, ты мне дай, я ему вмиг доставлю.
– Да не, мне лично, да и на словах там передать надо, – холодно произнёс Ярус.
– Ну, тогда идите к сцене, он там должен быть.
– Злого вечера! – сказал ей Ярус, облегчённо выдохнув и быстро пошёл вперёд.
– Злого, злого, – задумчиво ответила вампирша, глядя юноше вслед.
– Ну, ты даешь, святое! Ты бы её ещё перекрестил, – недовольно пробурчал Топа.
Юноша вошёл в огромный зал битком набитый нежитью. Они стояли небольшими группами по две, три, четыре нечисти. Некоторые из них целовались, некоторые курили, некоторые попивали из бутылок темную жидкость. На сцене находилась музыкальная группа, лидером которой был Тери. Находясь в тени, Ярус прижался спиной к стене, решив послушать песню в исполнении своего заклятого врага. Тери подал знак своим коллегам, группа заиграла тяжелый рок, и он, сверкнув зелёными глазами в зал, запел:

Моя мама – ведьма!
Дьявол – мой отец!
Послан я на Землю,
Чтоб пришёл конец!
Я хожу по свету
Сотни лет подряд,
Выше кайфа нету –
Делать людям ад!

А в глазах моих тина болот,
А сердечко обложено мхом!
Вместо крови внутри желчь течёт!
Я пронизан насквозь этим злом!

Я улыбкой своей ворожу,
Проникая в людские сердца!
Я их судьбы вершу и топчу
Над бедою людской хохоча!

Тери начал исполнять песню спокойно, можно даже было сказать меланхолично, но дальше и дальше голос его прибавлял в силе и мощи подачи. Припев он заканчивал, уже истерично крича, под радостные визги ошалевшей толпы, немыслимо дёргаясь в такт своей музыки:


А я – дьявол во плоти,
Ты со мною не шути,
Свою душу береги,
Своё тело покрести!»

– Ну, чего ты замер? Пошли уже, – услышал Ярус недовольный шёпот Топы.
– Сейчас пойдём, Топа! Ты только послушай, какие страшные слова у этой песни.
– А ты думал, что здесь будут петь о солнышке и цветочках? – нахмурился Топа.
Увидев одинокого скелета у стены, который щёлкал костяшками пальцев в такт песни, Ярус поинтересовался у него, где дворец Жаропепла. И тот, хлопнув одной рукой себя снизу по челюсти, а другой по черепу с дырками, махнул рукой в конец зала, не обращая на них никакого внимания. В это время Тери продолжал хрипеть в микрофон, а публика кричала слова песни вместе со своим кумиром:

Девочка – красотка,
Я к тебе иду!
Горе – не находка,
Я его несу!
Ты прекрасна в мини,
Ножки хоть куда!
Что же будет с ними
Года через два?

Идти по прямой через тёмный зал, набитый нежитью, Ярус не решился. Он стал аккуратно продвигаться вдоль стены, осторожно обходя небольшие группы нечисти. А по всему залу неслось:

Я сегодня такой, как и все,
Но лишь глазом мне стоит моргнуть,
Как единственным стану в толпе,
И тебе без меня не уснуть!
Продолжая слушать слова песни, Ярус вдруг не выдержал: «Вот, сволочь!»
– Спасибо! – услышал он в ответ, а обернувшись, увидел толстого упыря, подрагивающего своими телесами в такт музыки, фальшиво подпевая солисту:

По зелёным красивым глазам
Будешь сохнуть ты день ото дня!
И все время ходить по пятам,
Делать всё, что скажу тебе я!
А я – дьявол во плоти,
Ты со мною не шути,
Свою душу береги,
Своё тело покрести!

Казалось, что динамики не выдержат такого сипения, хрипа и рычания. Своим исполнением Тери довёл своих многочисленных поклонников до исступления. Публика просто сходила с ума - аплодисменты и свист, топанье ногами и копытами, били по ушам не меньше, чем само его пение. Несколько молодых вурдалаков пытались забраться на сцену, но их сбросили два здоровых Зомби-охранника. Тери скакал по сцене, дёргался, кривлялся, громко цокая копытами, тыкал пальцем в публику, а в конце песни он упал на сцену мордой вниз и только его длинный хвост остался торчать вертикально. Несколько фанаток вампирш, превратившись в летучих мышей взметнулись над головами толпы и полетели на сцену к своему идолу. Охрана, схватив заранее приготовленные сачки, поймала их и снова бросила в толпу, где они снова вернулись в вампирское состояние. Выдержав довольно длинную паузу, хвост Тери начал подрагивать под удары барабана. Зал бесновался и неистовствовал, но этого Ярус уже не видел, так как продвигался дальше, стараясь не привлечь чьё-нибудь внимание. Затаив дыхание, и не поднимая глаз, он обходил многочисленные толпы медленно, чтобы в темноте не наступить кому-либо на ногу, при этом до него доносились обрывки фраз.
– Она мне и говорит: «Если ты меня любишь, то почисти зубы», а я ей: «Дорогая, не надо меня напрягать своей любовью, дай моим зубам отдохнуть». Она мне опять: «Почисти, да почисти!» Так достала, что я выпил всю её кровь, сейчас будет две недели восстанавливаться.
– А у меня беда, – жаловался другой упырь, – жена говорила, что любит, а пока я был на работе, продала мой гроб и купила себе норковое манто.
– А у меня любовь ассоциируется с пепельницей, – раздался женский игривый голосок ведьмы, – тушат свои бычки и плюют в неё кому не лень.
– А у меня, – смеясь, ответил мужской голос, – любовь всегда ассоциировалась со жвачкой. Такая же приторная, тягучая и в конце всегда отдаёт резиной.
– Зачем любить, зачем страдать, ведь все пути ведут в кровать – рассмеялась другая вампирша.
– А моя любовь, – раздался грустный мужской бас, – похожа на большую репчатую луковицу, пока раздеваю, получаю кайф, потом лью горькие слёзы.
Пройдя весь зал, Ярус заметил вампира, уткнувшегося головой в стену.
– Я прошу прощения, Вы не подскажите, как пройти во дворец к Жаропеплу?
– Да никак, мы же под землёй, а не на Красной площади? – повернув голову, ответил он.
– На этом, рок-концерт окончен, – раздалось по залу.
– Пока эти старпёры спектакль не досмотрят, не пройдёшь, – недовольно поморщился вампир.
– Какие старпёры? – удивился Ярус.
– А вон, – сдвинувшись со своего места, вампир мотнул головой, указывая на небольшой проём в стене.
Тут только Ярус заметил, что в стене есть смотровое окно, в котором был виден ещё один великолепный зал с огромной хрустальной люстрой и театральной сценой с чёрным бархатным занавесом. Ярус прильнул к окошечку, которое находилось в стене последнего ряда. Со спины, зрители зала выглядели, как обычные люди: у женского пола были красивые причёски и шикарные вечерние платья, у мужского пола были строгие дорогие костюмы. На сцене шёл спектакль. На заднем плане были декорации обычной человеческой квартиры. На авансцене находились трое. Лысый мужчина средних лет в застиранной неопределённого цвета майке, в спортивных штанах с коленками-пузырями, поддерживаемых подтяжками. Женщина, по всей видимости, его жена, с вызывающим макияжем на лице, затрапезном халате, в стоптанных тапочках и с бигудями на голове. Третьим персонажем был чёрт.
– Что, Жаропепел на ковёр вызывает? – поинтересовался вампир, – твоим выжиганием будет заниматься?
– Да, вроде того, – не отрываясь от окошка, беззаботно ответил Ярус, и тут же продолжил, – а чего этот раз под землёй шабаш устроили, а не на Лысой горе?
– А ты не знаешь, как будто, застроили люди наверху весь Киев, некуда бедной нечисти податься. А срач какой развели! Куда ни сунься, везде грязь, мусор, под каждым кустом пакеты, бутылки. Видел?
– Да, видел, – грустно согласился Ярус.
– Ещё людьми себя называют. Мы – нечисть, и то, чистоту любим. Ну, ничего, мы им ещё устроим. А выход вон там, прямо за театральной сценой, – успокоившись, добавил вампир и, снова поморщившись, добавил, – а я тут дежурю, хотя, еле стою, между прочим. Приболел я, срочно крови нужно выпить с аспирином. У тебя нету?
– Не-а.
– А что это от тебя так вкусненько пахнет? – потянувшись к Ярусу, спросил вампир, – недавно попил, что ли?
– Да, только что пропустил пару стаканчиков крови, – продолжая смотреть спектакль, ответил Ярус.
– Да, а где взял? – завистливо сглотнул вампир.
– Тери угостил.
– Ага, скажешь тоже, – криво ухмыльнулся вампир, – у Тери на трупной делёжке аппендикс не выпросишь, а ты говоришь, два стакана крови.
– Да, он мне должен был.
– А-а-а, – протянул вампир, и вдруг сверкнув глазами в сторону Топы, у него выросли клыки, – слышь, дай мне этого чёрненького, у него я думаю, с полстакана крови будет.
– Не, не могу, это мой НЗ! – и опасливо посмотрев на вампира Ярус, пересадил крота на другое плечо и снова прильнул к смотровому окну.
На сцене тем временем события развивались бурно. Чёрт подскочил к женщине, и что-то нашёптывая ей на ухо, начал загибать пальцы, презрительно указывая на мужа. После чего она пришла в ярость и, выставив грудь вперёд, поставив руки в боки, двинулась на супруга. В это время чёрт, переместившись к мужчине, с язвительной улыбкой вооружал его информацией, которая давала мужу внезапное членство в клуб рогоносцев, красочно иллюстрируя это событие, приложив свою пятерню к его голове. Лицо мужчины исказилось, и он щёлкнув резинками подтяжек и, выставив вперед свой необъятный живот, отвоёвывал утраченное пространство, завоёванное женой. Так происходило несколько раз, страсти накалялись. Чёрт по очереди что-то нашёптывал супругам, они всё больше распалялись, а он потирая руки, не скрывал своей радости. Когда супруги сошлись одновременно яростно крича друг другу в лицо, чёрт вскочил на табуретку и, размахивая, внезапно появившемся в его руке черпаком, с удовольствием дирижировал процессом ссоры. Доведя скандал до апогея, он замер на мгновение с вытянутым вперед черпаком и подражая римскому императору, медленно опустил ёмкость черпака вниз, призывая закончить противостояние. При этом жена схватила мужа за волосы, муж ударил её в лицо, но она успела нанести ему удар скалкой по голове, и обе враждующие стороны упали на помост сцены без чувств. Спрыгнув с табуретки, ехидно улыбаясь, чёрт бросил себе за спину черпак, лихо хлопнув в ладоши, ударил ими по коленям, груди, щиколоткам и разведя руки в сторону, выставил вперёд копыто. Занавес закрылся.
Зрители встали со своих мест и бурно аплодировали. Когда занавес открылся снова, актёры вышли на авансцену. Все трое были чертями, только один из них был женского рода. На сцену полетели цветы, Ярусу в глаза бросилась необычная грязно-жёлтая цветовая гамма букетов. Присмотревшись, он понял, что цветы были не просто увядшими, а хорошо засушенными. Два чёрта вынесли на сцену огромную корзину, и этот гербарий напомнил Ярусу обычную охапку сена, перевязанную чёрной лентой.
– Слышь, – обратился Ярус к вампиру, – спектакль закончился.
– А? Что? – вскочил он на ноги, – мне пора! – крикнул вампир, и глянув на сцену, исчез в неизвестном направлении.
Через мгновение стена, отделяющая оба зала, ушла под землю, театральные сидения исчезли, зажёгся свет, и зрители одновременно повернулись к Ярусу лицом. При этом в него тут же ударила тяжелая волна отрицательного энергетического потока, идущего от сотен пар страшных, жестоких, мёртвых глаз. Такое бы не выдержал бы даже самый, психически-здоровый человек. Дрожь пробежала по всему его телу, он оказался один в центре двух объединенных залов концертного и театрального, с одной стороны от него была нечисть «кому до трёхсот лет», а с другой – «кому за триста».
– Внимание, внимание! – выкрикнул ведущий, зрители медленно повернулись к сцене, и Ярус облегченно выдохнув, провел ладонью по лбу, на котором выступила испарина.
– Шабаш продолжается, – игриво объявил чёрт ведущий, – а сейчас…
– Стойте, держите их! – раздалось из глубины зала.
Нечисть расступилась, и Ярус увидел, что прямо на него, пробираясь сквозь толпу, ковыляет Агония или то, что от неё осталось, толкая впереди себя гастрономическую тележку, с сидящей в ней Бевой. Если бы не жалкие остатки чёрного костюма Агонии и красных волос, Ярус вообще не догадался бы кто это. Недавно гламурная Агония, сейчас представляла собой жалкое зрелище: половина головы с одним глазом, без руки, части туловища вообще не было, ноги её напоминали мослы после добротной обработки мясником. В тележке, скрючившись, сидела необъятная Бева, напоминавшая залежавшуюся магазинную селёдку и по ходу движения цепляла длинным русалочьим хвостом зазевавшуюся нечисть.
– Посторонись, посторонись! Кому говорят! – вопила она не своим голосом, – держите их! – снова и снова орала Агония, и остановившись посредине зала, в полнейшей тишине добавила, – они живые!
– Кто? – выдохнуло «тёмное» окружение.
– Они! – кивнув половиной своей головы, Агония злобно повела единственным глазом в сторону Яруса с Топой, и в подтверждение выставила указательный палец с остатками чёрного макияжа.
В тот же миг сотни безобразных, безжизненных глаз уставились на единственных здравствующих в этом зале Яруса и Топу, которые сразу же ощутили, как от этой огромной толпы нечисти повеяло могильной прохладой.
– Точно, живые! – вылезая вперёд, крикнула молодая вампирша в топике и зло добавила, – а я всё думала, чего это они так вкусно пахнут?
– Постойте, постойте! – со сцены крикнул Тери, – так это, Ярус! Ярус, ты оказался живее всех живых. Не ожидал, не ожидал, – спускаясь по лестнице в зал, говорил Тери, продвигаясь среди своих собратьев, – ты, друг мой, зашёл слишком далеко. Теперь уж я побеспокоюсь, чтобы твои останки остались здесь навсегда.
– Топа, где твой мел? – шепнул Ярус кроту.
– Вот, – протянув мелок, ответил Топа и тут же продолжил, – ты что, будешь рисовать еще одну стоянку?
– Лежанку, – ответил Ярус, и присев на корточки стал быстро рисовать круг вокруг себя.
– Хватайте их! – закричал Тери, увидев, что Ярус чертит «защиту» и бросился к нему.
Ему оставалось провести всего несколько сантиметров, чтобы закончить круг, как Тери сделав широкий шаг, успел на мгновение раньше и поставил копыто в место соединия линий. Не раздумывая Ярус, провёл мелом по копыту Тери, которое тут же было отрезано мелом, как лазером. Но круг утратил свою силу в месте отрезанной конечности, и чёрт сунув руку в образовавшийся проём, схватил крота с плеча юноши и вытащил его из святого круга.
– Топа, – только и успел жалобно произнести Ярус.
– Что, попалась, живая морда! Сейчас я оторву твою маленькую башку! – подняв крота высоко над головой, взревел Тери.
Но вдруг, прямо на глазах у всех, кожа на руке, которой чёрт держал Топу, начала облазить. Следом за рукой лицо и голова Тери покрылись волдырями, которые начали чернеть и лопаться, открывая белые кости черепа.
– Сука! – заорал Тери, выпустив, Топу и закрывая обезображенную физиономию руками.
В следующую секунду в круг вбежал Топа, а упырь, устремившийся за Топой врезался мордой в невидимую стену круга, издав при этом тяжкий стон.
– Топа, милый, как тебе это удалось? – радостно крикнул Ярус, прижимая его к груди.
– Сам не знаю! Дело в том, что когда, он меня схватил…
– Ну!
– Я просто от страха описался, – почесав голову, недоумённо произнёс крот, – но я никак не мог подумать, что мои писи такие ядовитые.
– Глупенький Топа, мы же пили с тобой святую воду. А для нечисти святая вода, как серная кислота. И вот результат, как говорят на лице.
– А ты, Ярус, ещё не хочешь по-маленькому? – игриво спросил Топа.
– Меня же ещё не схватили, Топа. Так что всё ещё может быть, – улыбнувшись, ответил Ярус.
Облепив круг со всех сторон, нечисть пыталась преодолеть эту невидимую преграду, стуча по ней руками и когтями, копытами и рогами, издавая рычание, хрипы, стоны. Огромный упырь, поднял отрезанное копыто Тери, понюхал его своим уродливым носом, попробовал на зуб, сплюнул и отбросил в сторону. В сектор, где круг потерял свою святую силу десяток мерзких лап, рук и костей тянулись к нашим героям. Некоторые тщетно пытались протиснуться в эту узкую щель, некоторые пытались раздвинуть края круга, другие безуспешно грызли эти края, стачивая свои огромные клыки, издавая при этом жуткий скрежет. Несколько вампиров превратившись в летучих мышей, влетели в щель, но Ярус ударом рюкзака выбил их за пределы круга.
Тери трогал своё обезображенное лицо и громко выл, а увидев отрезанное копыто, схватил его, плюхнулся на землю и громко рыдая, стал безуспешно приставлять его на место.
– Ярус! А ты не мог бы этот круг начертить побольше? – укоризненно произнёс Топа, крепко обнимая его за шею, – а то эти морды так близко к нам, что у меня шёрстка дыбом встаёт.
– Мог бы, конечно, – ответил Ярус, медленно поворачиваясь вокруг себя и рассматривая разъяренную толпу, – только тогда, пару-тройку этих «милых» ребят могли оказаться с нами в кругу.
– Пустите меня! – держа отрезанное копыто в руках, заорал Тери, и хромая бросился к кругу, расталкивая толпу, – я возьму его ногу, потому что он отрезал мою!
– Тогда, я возьму другую, – проскрипел одноногий тощий вампир с прической под панка.
– А я возьму его руки за то, что он поломал мои, – проскрипел огромный скелет без кистей рук.
– А я возьму его сердце, – прохрипела старая вампирша в вульгарном ярко-желтом платье с большим декольте.
– Зачем тебе его сердце? – просипел, сопровождающий её лысый вурдалак в смокинге.
– Я его съем, – выставив вперёд свою огромную челюсть, радостно пояснила она.
– Тогда я сдеру шкуру с этого крота и заклею лысину, – радостно прохрюкал старый упырь, потирая руки.
С разных сторон неслось: «Я выпью его кровь! Я возьму его печень! Я почки! А я возьму его селезенку!»
– Стойте, гениталии принадлежат мне! Ведь я же его невеста! – грозно закричала Бева и толпа нечисти ехидно рассмеялась.
– Ух, как хорошо! Ой, как хорошо! – злорадно кричала Агония, тяжело переступая на культях возле тележки с Бевой и судорожно похлопывая себя единственной рукой по оставшимся частям тела, изображая аплодисменты, радостно шипела. – Берите его! Делите его! Режьте его! Рвите его!
– Ну, что, Топа, – Ярус достал из рюкзака бутылку со святой водой и, сделав иглой дырку в пробке, продолжил, – надо выбираться отсюда, пока не поздно.
– Это как? Я пись-пись уже не хочу. А может быть, подождём немного. Может, они устанут, да и разойдутся по норкам, – испуганно сказал Топа, рассматривая ужасные морды нечисти, протягивающие к ним лапы.
– Нет, Топа, уходить надо сейчас. Не ровен час, эти твари еще Вия начнут звать.
– Позовите Вия! Вия позовите! – тут же раздался чей-то гнусавый голос.
– Кто такой, этот Вий? – спросил Топа.
– Это царь мёртвых, бог смерти, который обладает страшной силой и может уничтожить святой круг.
– А ты откуда знал, что они этого Вия будут звать? – пугливо спросил крот дрожащим голоском.
– Это классика, друг мой!
Одна из стен обрушилась, и в ней показался Вий.
– Тут я! – раздался его жуткий голос, и толпа сразу же расступилась, давая ему дорогу.
Это было огромное чудовище, покрытое слоем земли с железным лицом. С помощью двух мертвецов, он медленно продвигался на кряжистых ногах. Его длинные веки были опущены до самой земли и волочились по земле.
– А что дальше в твоих классиках? – ёрзая на плече у друга, спросил Топа.
– Дальше? – спросил Ярус, – дальше было плохо, – внезапно цепенея, произнёс Ярус и грустно добавил, – а в кино он не такой страшный был.
– В каком кино, Ярус?
– Вий, – безразлично ответил Ярус.
– Ну, в этом кино все остались целы? – дрожа, спросил Топа.
– Нет. Главный герой погиб, – без всяких эмоций ответил Ярус, обречённо опустив бутылку со святой водой.
– Это плохое кино, – прижимаясь к щеке друга, сказал Топа.
– Кино хорошее, финал плачевный, – горько вздохнув, ответил Ярус, смотря на Вия стеклянными глазами.
– Ну, и чего с нами будет? – беспокойно спросил Топа.
– Вия подведут к нам, и станут поднимать ему веки, – как загипнотизированный Ярус смотрел на чудовище.
– А потом? – испуганно закричал Топа.
– Потом, он укажет на нас пальцем, – безвольным голосом произнёс Ярус, – святой круг исчезнет, и нас разорвут на части.
– Так что же нам делать, Ярус? Ярус! – кричал Топа ему прямо в ухо.
– Не смотреть на него, – уставившись на Вия, отрешённо сказал Ярус.
При каждом шаге Вия, земля сотрясалась. Его подвели к самому кругу.
– Ярус! Ярус! – Топа махал лапками, щёлкал коготками возле глаз юноши, дёргал его то за волосы, то за щёки, но это никакого эффекта не принесло. Юноша смотрел на Вия, как завороженный. Разозлившись Топа, повис на ухе и двумя ногами, что есть силы, ударил Яруса в нос.
– Что случилось, Топа? – обиженно произнёс Ярус, выйдя из гипнотического состояния, обиженно потирая нос.
– Бежим! – зло крикнул Топа ему в лицо.
– Куда? – часто моргая, спросил Ярус.
– Тебе ещё хайкик ударить? – снова приподняв ножку, строго спросил крот.
– Ах, да, бежим, – окончательно придя в себя, сказал Ярус и отвернулся от Вия.
– Подымите мне веки! Я возьму его душу! – подземным голосом сказал Вий, и всё окружение бросилось поднимать ему веки.
– А больше тебе ничего поднять не надо? – язвительно крикнул Топа.
Ярус набрал воду в ладошку и окатил ею крота с головы до ног.
– Ну, что ты делаешь Ярус? – возмутился Топа.
– Так надо, – убедительно сказал Ярус, поливая водой себе плечи, руки, грудь и голову.
– Набери в рот водички, Топа, – шепнул Ярус, протягивая ему бутылку и собравшись с силами громко крикнул, – а теперь держись!
Направив струю из бутылки на нечисть, Ярус пересёк святой круг, расталкивая и пиная руками и ногами всё это страшное отродье он устремился в сторону сцены.
Нежить, на которую попадала святая вода, сразу же начинала корчиться и стонать. Юноша снова и снова поливал всех, кто попадался на его пути, оббегая одних, перепрыгивая других. Кто-то пытался схватить Яруса за руку, но тут же с криком отпускал, обожжённый святой водой.
– Не вижу! – раздался разочарованный голос Вия.
Прикрывая тыл своего друга, Топа тонкими струйками поливал водой изо рта тех, которые пытались напасть на них сзади.
– Эх, жалко, что нет с собой водяного пистолета! – остановившись на мгновенье, подумал Ярус, поднимая бутылку вверх, чтобы туда зашёл воздух, как вдруг увидел сбоку себя летящего прямо на него вампира. Он резко присел, и вампир впился зубами в кого-то из своих. Снова направив разящие струи воды на нечистую силу, юноша, сделав последний бросок, запрыгнул на сцену, быстро добрался до двери, с прибитой на ней табличкой «Костюмерная». Обернувшись, юноша увидел, что нелюдь неотступно следует за ним, открутив пробку, он полил дверь остатками воды.
– Ложись твари! – громко крикнул он, бросая пустую бутылку в надвигающуюся толпу, которая тут же испуганно грохнулась на пол. Достав из-за пояса крестик, Ярус повесил его на табличку и, заперев за собой дверь, увидел в нескольких шагах от себя, раскалённую докрасна дверь, на которой огромными буквами были выгравированы всего две пылающие буквы АД.

Глава 23

Это была обычная костюмерная, на всех стенах и полках кроме одной, с дверью, ведущей в преисподнюю, висели платья, костюмы, парики, маски.
– Дружище, дальше я пойду один. Ампула «Антижар» у нас одна, – снимая Топу с плеча, беспокойно сказал Ярус, держа его перед своим лицом, – тебе туда нельзя, там очень жарко. Сколько их продержит мой крестик, я не знаю, поэтому тебе нужно спрятаться.
– Не волнуйся, Ярус, я зароюсь в землю, и они меня не найдут, – храбро ответил Топа.
– Хорошо, жди меня, но если через сутки я не вернусь, тебе придётся самому искать дорогу наверх.
– Нет, уж, мужчина должен держать своё слово, – укоризненно произнёс крот.
– Это что ты имеешь в виду? – Ярус опустил друга на землю, снял с вешалки хвост чёрта и засунул его себе сзади в штаны так, чтобы мохнатый кончик свисал до самой земли.
– Земляные орешки мне обещал? Будь любезен выполнить.
– Договорились, я очень постараюсь, – сказал Ярус, надламывая кончик ампулы «Антижар» и выливая её себе на голову, – теперь я готов, прячься Топа, – и нежно коснулся пальцем чёрной бусинки носика своего друга.
Ярус дождался, пока Топа зароется и открыл раскаленную дверь. Тяжёлый спёртый воздух ударил ему в нос. Перед ним открылась узкая и бесконечная пещера. Он ступил на подвесной металлический мостик, с поручнями, который вёл от входа в пещеру куда-то наверх, но разобрать, куда он ведёт, не давала синяя дымка, плотной завесой, стоящая под сводом пещеры. Природа этой дымки стала понятной, когда он посмотрел вниз. Там, под мостиком в один ряд стояли котлы с огненной лавой. Конца и края не было видно, как пещере, так и котлам, находившимся в ней. Около них суетились грешники в темных длинных балахонах с капюшонами на головах. Одни подвозили уголь в тачках и разгружали его, другие подбрасывали лопатами уголь в костры под котлами. Временами до Яруса доносились стоны грешников, раздающихся после хлёстких ударов плетьми, от присматривающих за ними чертями. Все котлы были одинакового размера, за исключением одного стоящего прямо под мостиком. Этот был просто необъятный, а прямо над ним висела дощечка с надписью «Вип-котел». У этих грешников, не было балахонов, как у остальных, они были обнажены до пояса. Приглядевшись, Ярус узнал в них известные исторические личности. Рядом с тощим Адольфом Гитлером бросали уголь упитанный Мао Цзедун и стройный Аугусто Пиночет в тёмных очках. Бенито Муссолини в берете нагружал уголь на тачку, а Франко Баамонде в своей неизменной пилотке подвозил уголь. Достав из кармана повязку со свастикой, Гитлер громко в неё высморкался, и тут же получив удар плетью по голой спине, снова продолжил работу.
Ярус сделал ещё несколько шагов, как вдруг сверху, оттуда, куда вёл мостик, мелькнуло большое пламенное пятно. Пронесшись над Ярусом, оно приземлилось на край «Вип-котла» и оказалось огненным мускулистым человеком.
– Вот он, Жаропепел, – подумал Ярус.
– Ты кто такой? – свесив ноги в лаву, металлическим голосом грозно произнёс Жаропепел.
– Я – чёрт, помощник Васи, – промолвил Ярус, опустив глаза.
– И как тебя зовут, помощник? – лава из котла поднялась, образуя огненный трон, и Жаропепел оказался на нём.
– Меня зовут, – Ярус вспомнил завоевателя Киева, – меня зовут Вещий Олег.
Лава-трон упала в котёл, в ту же секунду лицо Жаропепла оказалось прямо перед глазами Яруса.
– Какое дурацкое имя, – прошипел Жаропепел, и схватив Яруса одной рукой за грудки, перетащил через перила и бросил лицом вниз на поверхность лавы «Вип-котла», – а почему не прибыл сам Вася? – Жаропепел наступил ногой на спину Яруса, и скрестив руки на груди, пробасил, – говори правду, а не то утоплю.
– У Васи на входе много работы, – упираясь руками в тягучую огненную массу, но совсем не чувствуя её температуры, прохрипел Ярус, – вот он и попросил меня прибыть к Вам для выполнения всех Ваших поручений, – глядя, как перед глазами лопаются пузырьки бурлящей лавы, добавил он.
Жаропепел поднял юношу за шлейки рюкзака и, усевшись на качели, образовавшиеся из лавы держал его одной рукой прямо перед собой. Всё кроме лица Жаропепла, раскачивалось у Яруса то в одну сторону, то в другую.
– Не врёшь? – царь «сверлил» парня взглядом.
– Вот те… – Ярус хотел произнести: «Вот тебе крест!» и даже хотел перекреститься, поднеся руку ко лбу, но вовремя одумался и, откинув чёлку со лба, быстро продолжил, – вот, терпеть не могу, когда врут. И сам никогда не вру, – соврал он, не моргнув глазом, понимая, что малейшее сомнение, вызванное у Жаропепла, повлечёт его гибель.
– Что у тебя в рюкзаке? – уже не таким металлическим голосом, спросил Жаропепел.
– Инструмент, – просипел Ярус, из-за больно врезавшихся шлеек рюкзака в грудную клетку и неловко болтая ногами в воздухе, – ключи, монтировка, отвё…
Жаропепл бросил юношу вниз, при этом Ярус ткнулся носом в лаву.
– Хорошо, нужно починить трубопровод, ведущий от 31 котла ко мне во дворец, сможешь?
– Конечно, Ваша честь, – покорно, ответил Ярус, вытирая с лица огненную лаву внешней стороной ладони.
Тут же всё замелькало в его глазах, и он оказался возле котла с табличкой 31.
– Поломку видишь? – пробасил Жаропепел, вышагивающий по краю котла и, не дожидаясь ответа, продолжил, – тогда выполняй, – рявкнул царь, и огненное пятно, стремительно блеснув у Яруса перед глазами, исчезло.
Осмотревшись, юноша заметил, что от каждого котла идут трубы, которые, по его предположению, подают лаву наверх, во дворец Жаропепла. На стыке труб, ведущих от 31 котла, Ярус увидел, что лава просачивается и капает на землю. Возле этого котла работало несколько грешников в балахонах, на спинах которых чёрным было выведено 31, а на больших капюшонах, скрывающих лица, спереди и сзади также чёрным были выведены цифры от одного до восьми.
– Привет, чёрт, – радостно крикнул молодой чёртик, внезапно выросший прямо из-под земли.
– Привет, – расслабленно ответил Ярус, отряхивая с одежды застывающую лаву, понимая, что его в очередной раз пронесло от неминуемой гибели.
– Что, чинить будешь? – радостно продолжил чёртик.
– Нет, чинить буду, – раздражённо ответил Ярус, понимая, что пока он не устранит неисправность, уходить ему отсюда нельзя. Этот чертило сразу сообщит кому следует, – думал Ярус, рассматривая соединения на трубе, а вслух спросил, – у тебя ключ на 17 есть?
– Есть, – весело ответил чёрт и гордо протянул ключ прямо из воздуха, как фокусник, – а ты недавно с земли?
– Да. А как ты догадался?
– Хвост есть, а пятачка и копыт нету. Сразу видно, что ещё не перестроился.
– А ну, да, – успокаиваясь, ответил Ярус.
– Как там наверху? Много работы?
– Да, хватает! – вытирая голой рукой, стекающие огненные струйки лавы и рассматривая неисправность, произнёс Ярус.
– Ты кем там работал?
– Я? Да, всё больше по школам, – хмуро пробубнил юноша.
– А знаю, свет выключал, тетради прятал, журналы портил, замки ломал, обеды пересаливал. Проходили и это, значит ты ещё зелёный, – усмехнувшись, сказал чёрт и хвастливо продолжил, – вот я на земле достиг должности мастера растления женских душ со специализацией отношение полов.
– Здесь есть кран, чтобы лаву перекрыть?
– Есть, вон там, – чёрт указал пальцем на красный рычаг.
– И что? – спросил Ярус, перекрывая поступление лавы по трубопроводу и возвращаясь к неисправному стыку, – был губителем женских чувств?
– Ха, плохого ты обо мне мнения. Я должен был не только уничтожить любовь женщины, но и разрушить семью, доведя женщину до крайней степени жестокости. И мне очень нравилось наблюдать этот переход от умопомрачительной любви до полного краха этих чувств.
– Ты хочешь сказать, что и такие были? – с досадой произнёс Ярус.
– Конечно, ты меня недооцениваешь. А триумфы моей работы прямо перед тобой. Вот, под номером два – сама императрица Екатерина вторая, по приказу которой был казнён её муж Пётр третий. Под первым номером матушка Лейкленд убила своего мужа якобы при помощи колдовства, кстати, сожжена на костре аж в 1645 году!
– Подержи-ка трубу, чтобы я её не сорвал, – раздражённо перебил чёрта Ярус, накинув ключ на гайку, – вот здесь.
– Давай, а-а-а! – коснувшись трубы, закричал чёрт, – ты что? Она же горячая!
– Ну, так тряпку возьми, – безжалостно продолжил Ярус.
– Возьму, – обиженно ответил чёрт и, подойдя к грешнице под номером три, оборвал снизу часть полы её балахона. Грешница приподняла голову, из-под капюшона блеснули женские мученические глаза, – работай, стерва! – с яростью крикнул чёрт, огрев её по спине плетью. Потом обмотав трубу, продолжил, – эта вот, под третьим номером, Матрена Скалова в 1706 году оглушила мужа и …
– Держи крепче, – закипая, крикнул Ярус.
– Да, держу я, держу! – недовольно ответил чёрт и тут же радостно продолжил, – а под пятым номером «чёрная вдова» Мари Беснар, которая ради наживы…
– У тебя паронитовая прокладка есть? – снова перебил его Ярус.
– Есть, – ответил чёрт, доставая её из кармана и хвастливо продолжил, – ну, как тебе мои результаты? Это тебе не супы пересаливать. И всё-таки я люблю свою работу, а к этим моим грешницам, у меня, вообще, почтительное отношение.
– Да? – удивленно спросил Ярус.
– Конечно, вот эта под шестым номером, у которой я подол оторвал Энни Петрич, моя особая гордость. Чтобы я ей не приказывал, все исполняла…
– Сюда стань! И крепче держи! – зло перебил его Ярус, закручивая гайку.
– А под седьмым номером у меня работает Тура Майзенс, – протянул чёрт, переступив на указанное место, и гордо продолжил, – одна из самых жестоких женщин… Ой, хвост.
– Что хвост? – беззаботно спросил Ярус, увлечённый работой.
– Я тебе на хвост наступил, а он оторвался, – растерянно проговорил чёрт.
– Да ничего страшного, – удовлетворённо сказал Ярус, потирая ладони, потому что закончил работу, а обернувшись, увидел свой хвост, лежащий на земле.
– Э-э-э, – протянул чёрт, сверкнул глазами и стал испуганно пятиться назад, – так, значит, ты не чёрт?
– А если и не чёрт? Тогда что? – угрожающе сказал Ярус, наступая.
– Эй! Сюд… – попытался крикнуть чёрт, как грешница под номером два, сама Екатерина ударила его лопатой по голове, что его чёрные рожки с металлическим звоном выскочили из нижней челюсти. Утратив способность кричать и говорить, он развернулся и хотел было броситься бежать, но Ярус схватил его за хвост, и, раскрутив над головой, забросил в кипящий котёл. Через мгновение оттуда высунулась совершенно лысая белая голова. Неожиданно чёрт, получив в пятак лопатой от грешницы под пятым номером, снова скрылась в лаве, а через секунду на поверхность вынырнула его уже красная голова. Тут отличилась грешница под седьмым номером, получив ещё раз лопатой в лоб, голова чёрта исчезла и появилась уже полностью обуглившаяся.
– Ничего, ничего, мы еще с тобой встретимся, – издала голова осипшим голосом, но получив удар лопатой от грешницы под третьим номером, навсегда исчезла в лаве.
Ярус опасливо посмотрел по сторонам, грешники и черти соседних котлов ничего не заметили, а грешницы 31 котла сразу продолжили свою работу, как будто бы ничего не произошло.
– Спасибо, – засовывая хвост в штаны, негромко произнёс Ярус в их сторону, и быстрым шагом направился к подвесному мостику.

Глава 24

Так я тебе и поверила, что ты меня отпустишь домой, когда я напишу программу любви, – произнесла вслух Зена, глядя на вылетающего из дворца Жаропепла, – тем более, написав такую программу, скольких молодых, красивых девушек я могу подвергнуть опасности влюбиться в этого подземного ирода. А саму программу он тут же испробует на мне. И всё, до свидания, солнечный свет, будущее, Ярус. А чего это он так заволновался, когда я начала спрашивать, если температура станет ниже 1666 градусов?
Зена начала просматривать документы в компьютере.
Так ищем, вот папка Жаропепел, энтер. Он её запаролил, я не могу войти в его папку. Нужно взломать пароль. Так, так, так, ну! Не получается. Теперь так, так и… Опять не получается, – Зена задумалась, доставая и выискивая все «файлы» со знаниями в своём головном мозге, – что же делать? Нужно отгадать какие-то 4 буквы, 4 буквы. Стой, Зена, Зеночка, почему буквы? Ведь это могут быть и цифры. Так, теперь, так. Ну… Есть, ура! Эти цифры: 1666. Это тысяча шестьсот шестьдесят шесть градусов, ты умница, Зена. Так, входим в папку Жаропепла. Файл ТТХ – тактико технические характеристики Жаропепла. Температура самого Жаропепла 1666 градусов градусов, необходимая нормальная температура окружающей среды 1666 градусов и выше, знаем, дальше. При понижении температуры окружающей среды до 1500 градусов, самочувствие Жаропепла ухудшается, очень хорошо. При понижении температуры окружающей среды до 1000 градусов, движения Жаропепла становятся медленными, тягучими. Супер! Критическая температура для жизни Жаропепла 666 градусов, вот оно как. Когда температура упадёт хоть на один градус ниже числа дьявола наступает его смерть. Меняем температуру, устанавливаем температуру 25 градусов, всё, – тяжело выдохнула она, расслабленно откинувшись на спинку кресла.
В это время автоматически закрылись все краны поступления раскалённой смолы из котлов во дворец Жаропепла.
Теперь, выходим из программы, – она снова склонилась над клавиатурой, – и делаем вид, что занимаемся разработкой программы любви, – обернувшись на входную дверь, произнесла вслух Зена.
Вот ляпнула, так ляпнула, легко смогу написать программу любви, – передразнила она сама себя и громко рассмеялась. Интересно, ищет меня Ярус?
Дверь открылась и в двери показалась голова Яруса.
– Эй, есть кто живой? – Ярус вошёл во дворец, и беспокойно оглядываясь по сторонам, позвал, – Зена, Зена!
Зена бросилась из кабинета.
– Ярус, мой милый Ярус, – радостно крикнула она и повисла у него на шее, – я знала, что только ты сможешь меня найти!
– Зена, Зеночка, это ты? Это точно ты? – обнюхивая Зену, повторял Ярус.
– Я, это я, мой милый Ярус! Ты прости меня, пожалуйста, это я во всём виновата. Но почему ты меня обнюхиваешь?
– Потому что я так соскучился по тебе, Зеночка, – убеждаясь в том, что это настоящая Зена, радовался Ярус.
– Но как ты сюда попал?
– Это долгая история, бежим отсюда Зена.
– Стой, – увидев, что входная дверь начала открываться, она толкнула Яруса за колонну, – прячься, это Жаропепел.
– Зена, ты почему не за компьютером? – недовольно произнёс Жаропепел, – и мне показалось, что ты с кем-то разговаривала.
– Что ты Жорик, это тебе показалось. А когда я работаю над программами, я всегда расхаживаю взад-вперёд.
– Ну, и как твои успехи, как программа любви?
– Почти заканчиваю, – беззаботно сказала Зена, боковым зрением наблюдая за Ярусом, – скоро тебя будут любить все, и под землёй, и на земле и даже в космосе. А что у тебя нового?
– Печи работают без сбоя, неисправность один чёрт должен устранить, – царь устало плюхнулся на трон, – вот только пока добирался обратно, почему-то устал. С чего бы это?
– А ты присядь, отдохни, – Зена последовала за Жаропеплом, и бросив взгляд на термометр, который показывал уже 1600 градусов, перевернула его показаниями к стене.
– Нет, что-то я себя неважно чувствую, – промолвил Жаропепел, обхватив голову руками.
– Может, просквозило где-нибудь, а может у тебя ангина? – заботливо спросила Зена.
– Какая ангина, что ты мелешь? А кто перевернул термометр? – Жаропепел подбежал к термометру и перевернул его, – 1550 градусов. Ах ты, гадкая девчонка, ты меня обманула! Я тебя уничтожу!
Жаропепел выставил вперед руку, из ладони вылетел огненный шар, ударил Зену в живот, и она отлетела в противоположную стену, ударившись спиной и потеряв сознание.
– Зена! – Ярус бросился к девушке и, приподняв голову и постарался привести её в чувство похлопывая по щекам.
– А-а-а, значит, ты никакой не Вещий Олег, а тот Ярус, о котором говорил Тери? Смотри, сморчок, а дошел всё-таки, – рассмеялся Жаропепел, – зря, ты это сделал, теперь пожалеешь об этом, – он выпустил огненный шар, который попав юноше в плечо, откинул его в стену, с такой силой, что ударившись об неё, часть туловища и головы отпечаталась в стене.
– Ого, похоже, это мой портрет, – произнес Ярус, фокусируя взгляд на своем оттиске, а получив ещё один удар огненным шаром, упал на четвереньки.
В ту же секунду царь схватил диван и ударил им по спине Яруса, при этом диван согнулся в подкову, обогнув спину Яруса. Если бы не огромная температура в офисе Жаропепла, при которой все предметы во дворце имели плавкую структуру, Ярусу пришлось бы очень худо.
– Вот тебе ещё один портрет в полный рост, – смеясь, закричал Жаропепел, и перевернув диван, снова ударил им юношу по спине, при этом он выгнулся в другую сторону, – вот тебе ещё фото и ещё, – продолжая наносить удары по уже практически не шевелящемуся Ярусу, хохотал Жаропепел, – а сейчас я сделаю твою надгробную фотку.
Ярус уже не мог оторвать своё тело от пола, но голова его ещё работала чётко и ясно, если сейчас он потеряет сознание, ему конец, а значит, не поздоровится и Зене. Тут он вспомнил про пистолет Кондилятора, и вытащив его из рюкзака от живота выстрелил в противника холодом, при этом Жаропепел замер на пару секунд, что дало возможность юноше отползти от него подальше. При следующем замахе, юноша снова выстрелил, и теперь уже смог подняться на ноги и отбежать на безопасное расстояние. Жаропепел взревел, а когда юноша ещё нажал на курок, произошла осечка, потом ещё одна ещё.
– Что, сдох котёнок? Патронов нету? – обрадовался Жаропепел, и отбросив диван, тут же зло продолжил, – смотри, как надо.
Он щёлкнул пальцами, выставив вперёд указательный, имитируя пистолет. В туже секунду из-под ног Яруса ударил мощный фонтан горящей лавы, который подхватил его и подбросил вверх. Несколько раз перевернувшись в воздухе, Ярус неудачно приземлился на бок.
 – Что дурачок, в любовь веришь? – презрительно улыбнулся Жаропепел.
– Верю, – морщась от боли, издал Ярус, намереваясь вскочить на ноги, но царь снова щёлкнул пальцами, и очередной поток лавы вырвался наружу, подхватив его, как детскую игрушку, покрутил в воздухе и бросил на пол.
– Ты не подумал, что, украв у тебя Зену, я может быть тем самым спас тебя от самых страшных несчастий в твоей жизни? – усмехнулся Жаропепел.
– Откуда такая забота? – стоная, отозвался Ярус, и, пытаясь уловить движение руки Жаропепла, добавил, – может быть, ты хочешь стать моим крёстным папой?
– Ты вызвал у меня чувство уважения к себе. Не каждому дано столько пройти и попасть ко мне в ад! – весело крикнул Жаропепел, снова вызвал поток лавы, которая подбросила, покрутила юношу и уронила его на пол спиной, – или ты не веришь в мужскую солидарность? – скривился он, разведя руки в сторону.
– Твою, нет, – тяжело хрипя, ответил Ярус, так как от удара у него перехватило дыхание.
– Запомни, любви нет! Все женщины стервы! – нравоучительно и монотонно твердил Жаропепел, как учитель, наставляющий нерадивого ученика.
Приподняв голову, Ярус увидел движение руки Жаропепла, и, перевернувшись на живот, смог увернуться от нового мощного потока лавы.
– Я сам во всём как-нибудь разберусь, – ответил Ярус, внимательно наблюдая за рукой Жаропепла.
– Вот именно как-нибудь, а как-нибудь бооольно бывает, – ехидно протянул Жаропепел и продолжил, – поверь моему многовековому житейскому опыту, твоя Зена не стала бы исключением. Рано или поздно она бы запустила свои коготки тебе в горло, – царь произносил каждое слово отдельно, после чего щёлкал пальцами, вызывая всё новые и новые фонтаны. Но Ярус пока более-менее успешно уникал их, которые били совсем рядом, быстро заполняя тягучей массой пространство вокруг, и его стало засасывать в эту массу, как в болото. Стоя на четвереньках, он попытался вытащить одну руку из лавы, упираясь в неё второй. Жаропепел в мгновение ока оказался рядом, и схватив Яруса сзади за волосы, повалил на спину.
– Любви нет! Все бабы – стервы! Все бабы – стервы! – усевшись Ярусу на грудь, повторял Жаропепел.
Тело Яруса стал медленно погружаться в лаву, и когда на поверхности осталось только одно его лицо, ему самому уже показалось, что он никогда не сможет ни опровергнуть, ни согласиться с утверждениями Жаропепла, если бы не одно но.
Этим но, оказалась Зена. Когда она пришла в себя и увидела, что мужчины заняты обычным мужским делом – бьют друг другу морды и при этом ведут очень любопытный разговор о женщинах, ей захотелось снова упасть в обморок и дослушать этот диалог до конца. Скорее всего, она так и поступила бы, если бы драка происходила не в подземном царстве, а где-то в другом месте и в другое время. Скажите, какой женщине не понравилось бы, когда за неё бьются два рыцаря? Конечно, любой! Но здесь на кону стояла жизнь Яруса, поэтому Зене медлить было нельзя. И первое, что ей пришло в голову, затушить огонь, каким являлся Жаропепел.
«Враг огня – вода!» – подумала она и бросила взгляд на термометр, который показывал 1400 градусов. Жаропепел в это время «стрелял пальцем», образуя фонтаны лавы, от которых Ярус летал, как игрушка, и она устремилась в чёрную комнату. Первое, что ей попалось на глаза, была ваза с фалангами пальцев. Вытряхнув костяшки, она бросилась в ванную, набрала в неё воду и выбежала в тронный зал. Но только она переступила порог, как стеклянная ваза треснула, вода вылилась на раскалённый пол, образовав облако пара.
– Вот дура, так дура, это же стекло. И такой перепад температуры ни одно стекло не выдержит, – расстроено подумала Зена, взглянув на термометр, который показывал 1300 градусов и, отшвырнув кусочки стекла, которые плавились у неё в руках, снова бросилась в чёрную комнату в поисках другой посуды. На этот раз взгляд её остановился на ведёрке, в котором стояла бутылка шампанского.
– Вот это должно выдержать! Шампанское ставят в серебряное ведерко, а выдержит ли серебро температуру в 1300 градусов? – беспокойно думала Зена, выставляя бутылку на стол, и снова бросаясь в тронный зал. Сделав всего несколько шагов из комнаты, ручка ведёрка расплавилась, и оно опрокинулось, при этом вода тут же испарилось, а ведро превратилось в лужу серебра. Термометр показывал 1100 градусов.
– Нужно продержаться ещё немного! Каких-то 100 градусов! – подумала Зена, увидев, что, Жаропепел уже сидит верхом на Ярусе и топит его в лаве. Заливаясь слезами, она снова бросилась в комнату найти хоть какую-нибудь посуду, в отчаянье понимая, что больше там ничего объёмного нет! Она забежала в ванную, набрала полный рот воды, схватила бутылку шампанского, спрятав её под кофточку, и крепко прижав руками, тем самым, стараясь спасти её от жары, вбежала в тронный зал. Термометр показывал 700 градусов. Она подбежала к царю в тот момент, когда от Яруса на поверхности лавы осталось только одно лицо. Она выплюнула воду прямо на огненную голову Жаропепла, при этом вода, попавшая на него, тут же зашипела и испарилась, образуя тёмные пятна.
– Жора стал похож на далматинца, – подумала Зена.
Повернувшись к Зене, царь состроил страшную гримасу, и протянув к ней руки, что-то хотел сказать. Девушка вытащила из-под кофточки шампанское, которое тут же выстрелило, и направила струю вина прямо в рот Жаропеплу.
– На, пей своё шампанское! И запомни, что не все мы – стервы, не все! – крикнула она, обливая им его лицо и тело. Зена перевела взгляд на термометр, было ровно 665 градусов.
– Успела! – радостно крикнула она прямо в лицо Жаропеплу, в ту же секунду опустевшая бутылка разлетелась на мелкие плавкие кусочки.
Но Жаропепел Зену уже не слышал, всё его тело к этому времени сильно потускневшее, почернело и стало трескаться прямо на глазах. Трещины становились все глубже и глубже. Вначале голова его с застывшими глазами развалилась на несколько частей, потом отвалились кисти рук, предплечья, плечи, туловище и ноги.
– Зена, – раздался слабый булькающий голос, потому что от Яруса над поверхностью остался уже один нос. Лава уже залила ему рот и залепила глаза.
– Да, милый, я сейчас, – спохватилась Зена. Отбросив останки Жаропепла, она засунула руку в лаву под его голову, подняла её, вытерла лицо и протёрла ему глаза.
– Руки, Зена, – уже отчётливо сказал Ярус.
– Сейчас мой хороший, – Зена с большим трудом вытащила из застывающей лавы одну руку, потом другую, потянула за них, и Ярус принял сидячее положение. После чего они вдвоем очистили его нижнюю половину, и юноша смог встать на ноги.
– Здравствуй, мой милый.
– Зена, милая, как тебе это удалось? – нежно произнёс Ярус, обнимая за талию свою спасительницу.
– Жаропепел, оказывается, совсем не любит шампанское, представляешь? – смеясь, ответила Зена, и тут же продолжила, – ну, ты красавчик, в этих золотых штанцах.
– Это я для тебя так нарядился, – хохоча, ответил Ярус.
– Мне кажется, что ты должен был соблазнить всех женщин подземного царства, – ревниво сказала Зена.
– Ты не поверишь, но именно так и было.
– Почему же не поверю? Верю, ещё как верю, – обнимая Яруса, смеялась она.
В тронном зале стало быстро темнеть. С потолка давно прекратили сыпаться искры. Температура продолжала неумолимо падать, и скоро в полнейшей темноте были слышны только их весёлые и счастливые голоса.
– Кстати, если мы сейчас же меня не очистим, то вряд ли от сюда выберемся!
– Это ещё почему? – удивилась Зена.
– Лава застынет, я окаменею, и ты не сможешь выбраться из моих объятий, – радостно сказал Ярус.
– Ладно, давай я тебя очищу.
– Зена, мне щекотно.
– О, Ярус, а ты оказывается у нас ревнивый.
– Ты не представляешь, насколько.
– Ярус, милый, прости меня, глупую, я так издевалась над тобой – девушка заглянула ему в глаза.
– Зеночка, не извиняйся, я знаю, что ты в этом не виновата. Это всё колдовские козни нечисти – не успел Ярус закончить предложение, как почувствовал горячие губы девушки на своих губах.
Спустя какое-то время их осветило ярким светом.
– Что это, Ярус? – испугалась Зена.
– Не знаю, – щурясь, ответил Ярус.
– Товарищи, помилуйте, – раздался раздражённый голос Топы, который включил фонарик, – сколько можно? Имейте совесть, может быть, вначале мы выберемся отсюда? И там наверху вы будете обниматься, сколько хотите.
– Кто это Ярус? – испуганно спросила Зена.
– Это Топа, мой друг! – крикнул Ярус, подбегая к кроту, и взяв его на руки, радостно воскликнул, – Топа, Топочка, ты откуда здесь взялся?
– Ярус, ты забыл о моих шахтёрских способностях. И потом, я хотел вернуть тебе твой крестик, – улыбнувшись, ответил крот.
– Спасибо, Топа, – одевая крестик на шею, сказал Ярус и гордо продолжил, – Зена, познакомься, это Топа, мой друг, кротик.
– Погоди, а кто это сейчас говорил? – удивилась Зена, оглядываясь по сторонам.
– Это говорю я, здравствуйте, Зена, – застеснявшись, сказал Топа.
– Это Вы говорите?! – радостно хлопнула в ладоши Зена, подпрыгнула и сразу продолжила, – а можно взять Вас на ручки?
– Конечно, – ответил Топа.
– Какая прелесть, – беря Топу из рук Яруса, и прижимая его к своей щеке, воскликнула Зена.
– Топа ни раз спасал мне жизнь, – улыбнувшись, произнёс Ярус, обрадовавшись, что Зена и Топа понравились друг другу, – если бы не он, то…
– Не будем об этом, – перебил его крот, щуря глазки, внимательно всматриваясь в лицо Зены, – сейчас не место и не время!
– Хорошо, хорошо, – улыбнулся Ярус.
– У Вас такой красивый голосок, – прижимая Топу к груди, произнесла Зена.
– Ну что Вы? – расплылся в улыбке Топа и продолжил, – но если он Вам нравится, мне это очень приятно.
Судя по Топиному застенчивому голосу, можно было понять, как он волнуется. И если бы его чёрная шёрстка передавала изменения кожи, можно было бы с уверенностью предположить, что от общения с Зеной, она стала красного цвета.
– Вы такой милый кротик. И мне почему-то очень хочется угостить Вас чем-нибудь вкусненьким.
– Что Вы говорите, наконец-то, – прямо-таки промурчал Топа и продолжил, – я хотел сказать, что Вы единственная из моих друзей, кто заговорил о еде, – повернув носик в сторону Яруса, с упрёком произнёс он.
– Но, к сожалению, у меня с собой ничего нет, – извинилась Зена.
– Да? – сморщился Топа, и причиной тому стал отнюдь не яркий свет.
– Стойте, – обрадованно сказала Зена.
– Но я еще никуда не уходил, – тревожно ответил Топа, встрепенувшись у нее на руках.
– Вы какие пироги любите? С капустой или с картошкой? – заботливо, поинтересовалась она.
– Конечно, с капустой, – обрадовался Топа, и не задумываясь, добавил, – и с картошкой и даже с колбасой!
– В таком случае, я приглашаю Вас к себе в гости. Я пеку изумительные пирожки, пальчики оближете, – погладив по голове Топу, ласково произнесла Зена.
– Я с удовольствием оближу все Ваши пальчики, – благодарно поклонился Топа и опустил глазки.
В это время Ярус набирал номер телефона Васи.
– Алё! Алё! Вася, ты меня слышишь, связь в преисподней ужасная! Что, не ожидал уже меня услышать? Победили, да! Можешь подходить, прямо в царство Жаропепла. Ждём, – закончил разговор по телефону Ярус.
Тут же в темноте сверкнули желтые глаза, и на свету появился чёрт.
– Всем привет, и Вам Зена тоже, – обнимаясь с Ярусом, произнёс Вася.
– А Вы откуда меня знаете? – удивилась Зена.
– О вашей красоте и таланте программиста ходят легенды по всему подземному царству!
– Познакомься, Зена, это Вася! Ээээ… – запнулся Ярус, – мой друг…
– Да, чёрт я! Чего уж скрывать? – закинув хвост себе на руку, признался Вася.
– Это не простой чёрт, это самый лучший, самый добрый чёрт на свете, – шепнул Топа на ушко Зене.
– И во тьме тоже. Привет Топа, – улыбнувшись, поправил его Вася.
– Кстати, по поводу света, – улыбнувшись, Вася щёлкнул пальцами, и все оказались на лесной поляне залитой светом.
– Где это мы, Василий? – зажмурившись, спросила Зена.
– Под Киевом, мои дорогие, – ответил чёрт.
– Опять этот свет, какой кошмар, не дают посмотреть, – разочарованно произнёс Топа.
– Вася, у меня к тебе три просьбы! Выполнишь? – обратился Ярус к чёрту.
– Не вопрос, – улыбаясь, произнёс Вася и нарочито серьезно добавил, – как я, исчадие ада, могу отказаться выполнить просьбу своего православного друга? Тем более, что сам Бог троицу любит.
– Первая просьба, отправить Топу домой в Конотоп.
– Дальше, – загнул палец Вася.
– Вторая, отправить нас с Зеной в Москву…
– Можно я начну с твоей третьей просьбы, – улыбнувшись, произнёс Вася и щёлкнул кончиком хвоста.
В ту же секунду на Ярусе оказался красивый костюм, рубашка, галстук, туфли, а вместо школьного рюкзака появился шикарный мужской портфель. На Зене оказалось вечернее платье, туфли на высоком каблуке, дамская сумочка, в которой, как вскоре выяснила Зена, была набита разными лаками, пудреницями, зеркальцами, тушами, помадами, всем тем, что так необходимо молодой девушке. Голову её украсила пышная прическа, а лицо – легкий макияж. Топа тоже не остался без подарка, на его носике оказались как раз по его размеру солнцезащитные очки в ярко-жёлтой оправе.
– Вижу, я всех вас вижу! Вот это да! – радостно воскликнул Топа.
– Вот, теперь, другое дело, теперь, на вас хоть посмотреть можно. А то ни Богу свечка, ни чёрту кочерга, – улыбнулся довольный Вася.
Сколько восторженных междометий и лестных эпитетов в свой адрес услышал чёрт Вася за первые несколько минут внезапного переоблачения наших героев мы описывать не будем. Первой отошла от подарочного шока, Зена.
– Ярус, а можно сделать так, чтобы Топа побывал у меня дома? – ласково улыбнувшись, спросила она.
– Я не знаю, мы и так загрузили Васю по полной. Имейте совесть, – поправив галстук, серьезно ответил он.
– Ярус, но я тоже хочу в Москву, – надул губки Топа, – тем более, что меня Зена пригласила на капусту с пирогами.
– Васенька, – решив обойтись без посредников, Зена взяла чёрта под руку, и отведя его в сторону, ласково продолжила, – можно Вас пригласить к себе в гости и сделать так, чтобы и Топа недельку погостил у меня и Яруса в гостях, а потом вы вместе отправитесь назад в Киев.
– Да не вопрос, поехали в Москву… Правда, преисподняя останется без охранника, – на секунду задумался Вася и тут же продолжил, – да и чёрт с ней, кому она нужна!
– Урррраааа! – одновременно закричали Зена и Топа.

Глава 25

– Радует то, что вас нужно отправить в Москву, а не в Берлин, например, или Париж, – чёрт взял из воздуха калькулятор, пощелкал по нему пальцами, что-то бормоча себе под нос и продолжил, – но огорчает то, что сил моих не хватит, чтобы вас всех сразу в златоглавую закинуть, это ж 757 километров.
Чёрт прищурился, почесал рог и щёлкнул кончиком хвоста.
Сверху раздался грохот и на поляну приземлилась избушка-рэпушка.
– Чем избушка хуже самолета? – Вася улыбался своей обаятельной улыбкой, – любой президент позавидовал бы такому транспортному средству, правда, Рэпушка?
– А то, Васек, – прокашлявшись, сказал голос, и знакомый старческий голос запел рэп:
«Привет честному народу!
Вы не видели такого сроду!
Прогони свою тоску,
Прокатись со мной в Москву!
Кто не успел, тот пролетел! Ё!»

– Привет, избушка-рэпушка, как жизнь? – улыбнувшись, крикнул Ярус.
– Жизнь хороша, не хватает петуха! – радостно ответила избушка, – ну, что полетели, что ли?
Зена зашла в избушку, и радостно подпрыгивая и кружась в огромном холле воскликнула: «Ой, какая красота! Какой классный домик!»
– Избушечка! Когда отчаливаем? – бодро спросил Ярус.
– Как прикажет капитан Вася! Но пока не помоете руки и не сядете за стол, никто никуда не полетит, – предупредила избушка.
– Хорошо, мы уже все на пути к умывальнику, – ответил Ярус.
В гостиной был накрыт красивый стол, заваленный всякими яствами. Когда все расселись, снизу послышался гул реактивных двигателей.
– Разрешите взлёт, мой капитан? – по-военному спросила избушка.
– Разрешаю, – серьёзно ответил Вася.
Начала позвякивать посуда, сок в графине начал плескаться, и друзья почувствовали, как избушка оторвалась от земли и стала быстро набирать высоту. Они бросились к окну, посадив на подоконник Топу, причём очки ему пригодились как нельзя кстати, позволяя ему видеть даже в солнечный день.
– Какой красивый город Киев! – восторженно сказал Ярус.
– А я, была в Киеве и ничего не видела, – с сожалением, произнесла Зена.
– Ничего, мы обязательно съездим с тобой сюда на экскурсию, – обнимая девушку за талию, сказал Ярус.
– Лучше в путешествие, свадебное, – хитро улыбнулась Зена.
Ярус наклонился к Зене и поцеловал. Топа находясь между ними, подождал некоторое время, громко кашлянул, потом ещё несколько раз, а закончив целоваться, они все вместе громко рассмеялись.
– Мой капитан, высота полёта 4 тысячи 128 аршин, крейсерская скорость 360 верст в час. Все системы и приборы работают нормально, – доложила избушка.
– Спасибо, рэпушка. А теперь прошу всех к столу, – произнёс Вася.
– Друзья, у меня родился тост, – Ярус разлил шампанское Васе, себе, Зене и сок Топе, – дорогие мои друзья, за эти несколько часов с нами происходили чудеса, колдовство, превращения, на нашем пути встречалось много врагов, которые желали нам смерти, – Ярус сделал паузу, – но я безмерно счастлив, что на моём пути повстречался такой маленький кротик Топа, который оказался мне большим другом. Удивительный дружище Василий, без которого мы все бы погибли. Знай, Вася, что я у тебя в неоплатном долгу. И чтобы с тобой не случилось, я всегда приду к тебе на помощь, где бы я не находился. И ещё я хочу сказать о самом главном в моей жизни. Это то, что спасало меня, казалось бы, из безвыходных ситуаций. Это вера, надежда, любовь. Вера в Бога, надежда в светлое будущее и любовь к тебе моя Зена. Без неё я бы не смог пройти то, что прошёл. Знай, что я тебя очень сильно люблю! – Ярус наклонился и поцеловал девушку, – а сейчас я хотел бы вспомнить всех тех, кто помогал нам на этом нелегком пути, но которых сейчас с нами нет. Это, конечно же, Кондилятор, Ветер, Аглосья.
– Я тоже хотел бы вспомнить, – загрустил Топа.
– Кого, Топа? – Зена погладила его по голове.
– Одну… – сказал Топа.
– У-у-у! – раздалось за окном.
– Мою подругу, – насторожившись, сказал Топа.
– Угу-угу? – раздалось откуда-то сверху.
– Но я не имею права рассказывать о ней никому, – посерьёзнел Топа, вспомнив, что обещал держать язык за зубами и опустил голову.
– Кому-кому? – снова раздалось эхо, и вдруг рядом с Топой на этом же стуле оказалась Хвоя в красивой тунике с живыми цветами, которая застеснявшись, тихо повторила, – кому-кому, а этим ребятам можно.
– Ура!! – закричал Топа, прижавшись к руке листины, – Ребята, разрешите представить мою самую близкую подругу. Мою первую учительницу любовной жизни – листину, по имени Хвоя.
– Очень приятно, – сказали все в один голос.
– Ярус, я же тебе так и не рассказал, как Хвоя хрясь одну русалку, хрясь другую, – увлечённо хлопал ладошками Топа.
– Топочка, – Хвоя укоризненно посмотрела на крота.
– Хорошо, не буду, – присмирел счастливый Топа.
– Так вот, от кого Топа почерпнул такие эксклюзивные знания о любовных отношениях? – улыбнулся Ярус, ласково взглянув на Хвою.
– Нет, это совсем не эксклюзивные, это общечеловеческие правила.
– Теперь, наконец-то, мы все в сборе! – радостно крикнул Топа, обнимая Хвою.
– Вася, а что там с печами? – поинтересовался Ярус, – может быть, после смерти Жаропепла нам не грозит глобальное потепление?
– Грешники, как топили свои котлы, так и будут топить. К сожалению, даже не свято место пусто не бывает. На место Жаропепла рано или поздно придёт какой-нибудь другой «Пепел». А вам всем могу дать маленький совет – не грешите, люди, а то жарко становится!
– И звери, тоже не грешите, с людьми дружите, – продолжил Топа.
Чокнувшись бокалами и пригубив напитки, друзья приступили к трапезе.
– Мой командир, подлётное время тридцать минут.
– Спасибо, избушка, – ответил Вася.

Глава 26

Топа с Хвоей залезли на подоконник и напевая мотив песни стали смотреть в окно.
– Это же надо, какая красивая красота, – поправляя солнцезащитные очки, восторженно сказал Топа, – а я мог просидеть под землёй и ничего этого не увидеть.
– Ой, – беспокойно сказала Хвоя, – а что это там за дым поднимается?
– Где, Хвоечка? Точно! Ярус! Ярус! Там дым дымится! – раздувая ноздри, крикнул Топа.
– Кто-нибудь шашлыки жарит, наверное, – предположил Вася.
– Да, на таком огне можно приготовить целое стадо, – тревожно сказал Ярус, глядя на чёрный дым, трубой поднимающийся вверх.
– Да это пожар, – подтвердила догадки Яруса Зена.
– Рэпушечка, а ты смогла бы приземлиться примерно за квартал до этого места? – попросил Вася.
– Нет ничего проще, мой капитан, – произнесла избушка, и плавно спикировав вниз, мягко приземлилась на пустыре.
– Все остаются в избушке, – скомандовал Ярус, –никто не выходит, кроме меня и Зены. Василий, ты остаёшься за старшего.
– Хорошо, а может быть, я с вами?
– Васёк! Мы же сейчас не под землёй, если что, я тебе позвоню. Подземный роуминг на земле действует?
– Действует.
– Ярус, а я? Я тебе очень могу пригодиться, – заволновался Топа.
– Топа, сейчас, ты должен посвятить себя Хвое.
– Хорошо, – быстро согласился Топа и, обращаясь к листине, гордо продолжил, – Хвоя, я тебе себя посвящаю.
Ярус и Зена вышли из избушки.
– Рэпушка ты бы ножки прикрыла-то, – улыбнувшись, произнёс Ярус, – а то ты сильно бросаешься в глаза.
– Сделаем, – избушка сложила свои курячьи лапки по-восточному и села, прикрыв их стенами дома.
Быстрым шагом Ярус и Зена приблизились к месту пожара. По чёрному едкому дыму и по высоким языкам пламени было понятно, что пожар разгулялся не на шутку. Несколько пожарных машин безуспешно поливали горящее здание. Стихия и не собиралась отступать. Полиция оцепила близлежащую территорию и не зря. Лопались стекла, трескался шифер, и всё это разлеталось на большие расстояния. Трёхэтажный дом был полностью охвачен огнём. С первого взгляда было понятно, что вряд ли там кто-нибудь сможет уцелеть.
– Пропустите меня! Пропустите! Там моя дочь! – молодая женщина, уронив сумки с продуктами, расталкивая толпу, бросилась к оцеплению.
– На каком этаже Ваша дочь? – беспокойно спросил подполковник, который руководил тушением пожара.
– На третьем! – заливаясь слезами, рыдала женщина.
– Не волнуйтесь, гражданка, там работают наши пожарные. Они спасут Вашу дочь!
– Огонь – хороший слуга, но плохой хозяин. Пожар начался с первого этажа, вон из той квартиры, – указал пальцем пожилой мужчина, прикрывая лицо от жары, – там алкоголик жил, он и уснул с сигаретой. Сам сгорел и горя вон сколько принёс.
Из подъзда дома охваченного пламенем, выбежал пожарный и тут же упал. К нему подбежали его коллеги, оттащили подальше от огня, сняли с него маску с воздушным баллоном и стали приводить в чувство.
– Юля, Юлечка! Доченька моя! – безутешно зарыдала женщина, окружённая соседками.
Толпа отступала всё дальше и дальше от огня. Седой мужчина, прикрывая ладонью лицо, тихо произнёс: «Во жарит! Жалко девчушку!»
– Скажите, а что это за жёлтый баллон с маской? – спросил у него Ярус.
– Это АСВ – изолирующий аппарат на сжатом воздухе, ответил мужчина, прикрывая ладонью лицо от жары.
Ярус посмотрел на Зену и тихо спросил: «Тебе жарко?» Зена отрицательно покачала головой. Они одновременно пересекли оцепление, которое вобщем-то никого и не держало за исключением, рыдающей молодой женщины. Температура вблизи дома поднималась всё выше, и толпа отходила всё дальше от эпицентра огня. Преодолев оцепление, Ярус подошёл к подполковнику.
– Можно взять у Вас баллон с воздухом?
– Тебе парень, что жить надоело? – возмущённо крикнул пожарный, отворачивая красное лицо от горящего дома, – а ну иди за оцепление…
Тут подполковник увидел, как молодая девушка в вечернем платье вбежала в объятый пламенем подъезд. Такого, за всю свою долгую пожарную карьеру, он никогда не видел. Воспользовавшись заминкой, Ярус сбросил пиджак, схватил изолирующий аппарат, кошму и рванул следом за Зеной. Толпа громко вздохнула, увидя, как совсем молодые юноша и девушка не пригибаясь и не укрываясь от огня, вбежали в пылающий дом. Потянулись томительные минуты ожидания. Был слышен только треск огня и плач молодой женщины, которой оказывали помощь медики.
– Бедные ребята, – нахмурился седой мужчина, спустя несколько минут, – такие молодые, жалко.
– Самоубийцы, – негромко произнёс молодой парень.
Спустя ещё несколько минут, которые всем показались вечностью, в огненном проёме входной двери появились юноша и девушка. Толпа разом выдохнула. Юноша шёл, сгорбившись, прикрывая своим телом куль из кошмы. Девушка голой рукой стряхивала с его головы горящие щепки, срывала с него остатки горящей рубашки и хлопала ладошкой по дымящимся остаткам брюк, теперь больше напоминающим шорты. На девушке от её пышного платья, остались только короткая юбочка и топик.
– А Федя, пожарный Федя? – раздался беспокойный голос пожарного с брандспойтом, и совсем жалостно продолжил, – вы там Федю не видели, на втором этаже?
Юноша аккуратно передал сверток напарнице и снова бросился в огонь. Толпа снова замерла. Девушка скинула с ног, продолжающуюся тлеть бесформенную обувь, раньше называющуюся туфли. Пожарный с брандспойтом, придя в себя от увиденного, обдал Зену водой, окончательно затушив быстро уменьшавшийся в размерах тлеющий «костюм» Зены. Причитающая до сих пор мать, невольно замолчала и бросилась ей навстречу. Аккуратно развернув кошму, сняв защитную маску с маленькой детской головки, она увидела улыбающееся лицо девочки. Со слезами на глазах мать стала ощупывать малютку, непрестанно спрашивая: «Здесь болит, а здесь?» Доктора, убедившись, что малышке помощь не нужна, пытались оказать её Зене. Ярус показался в проеме с Федей на спине в одних трусах и пылающем галстуке. Его тут же обдали водой и, подхватив пострадавшего пожарного, быстро доставили к карете скорой помощи. Несколько медиков намеревались оказать помощь и Ярусу, но, не заметив на нём даже малейших признаков ожогов и повреждений, недоуменно отступили. Зена подошла к Ярусу, и они не стесняясь, страстно поцеловались. Раздались редкие хлопки в ладоши, потом все окружающие, бурно зааплодировали. Накинув на плечи Зены пиджак, который принёс подполковник, Ярус с Зеной быстро покинули место пожара.
В тот же день в интернете появился видеоролик – юноша и девушка спасают из огня маленькую девочку и пожарного.

Глава 27

Прилетев в Москву, киевские гости быстро подружились с Кондилятором и поочереди стали осваивать современные квартиры Яруса и Зены. Сложно сказать, как бы восприняли истинного чёрта Васю и листину Хвою родители наших героев, поэтому по убедительной просьбе Зены, им пришлось скрыть свое тёмное прошлое и сыграть роль обыкновенных людей, а Васе, кроме того, скрыть рожки под кепочкой, а хвост – в штаны. Более того, Ярус представил их, как брата и сестру родом из Киева, своих старых знакомых по интернету, у которых они с Зеной и провели эти два дня. Побурчав, из-за их внезапного исчезновения, домашние успокоились, видимо оставив свои нравоучения на потом.
Топа был представлен родителям, как прирученный кротик, и он успешно справлялся с ролью домашнего животного, только при этом ему строго настрого запретили разговаривать, чтобы не шокировать родственников наших героев. Обе мамы были несказанно рады, что их дети живы и здоровы, поэтому были готовы принять у себя хоть чёрта, хоть дьявола. Что-вообщем-то им с успехом и удалось, потому что Вася чувствовал себя превосходно, хотя даже за столом он свою кепку не снимал.
Пока Ярус зубрил информатику под руководством Зены, гости с удовольствием смаковали московские домашние пироги и прочие вкусности то в одной квартире, то в другой, ведя при этом светские беседы с их мамами. Правда Вася один раз попал в просак, случайно обмолвившись о «родной» преисподней, но на помощь пришла не по летам развитая Хвоя, которая объяснила это тем, что её брат обожает фильмы ужасов и тут же перевела разговор на тему природы, флористики и даже биологии, в которой она могла дать форы многим профессорам. Топа тоже пару раз просил добавки человеческим голосом, но его оплошность исправил Вася, который объявил, что он может менять голоса, немедленно продемонстрировав свой талант. После очередной трапезы, Топа знаками показывал, что наелся на год вперёд, и все перебирались за пределы обеденного стола в направлении телевизора. Там ему очень понравилось смотреть мультфильмы, а «Ежик в тумане» стал его любимым.
Кондилятор обрадовался новым знакомым, и хоть не участвовал в застолье, но всё время присутствовал рядом. А с Васей они ночами устраивали целые диспуты на тему «Что такое зло и как с ним бороться?»
Когда же на следующий день «три И» поставил Ярусу его заслуженную тройку, они с Зеной полностью посвятили себя гостям, сразу же отправившись в парк культуры и отдыха им. М. Горького, где всех снова превзошёл Топа, которому так понравилось кататься на разных каруселях и аттракционах, что он получил от Яруса прозвище «космонавт». И так как один Ярус не мог выдержать прохождения такого количества раз экстремальных аттракционов, ему помогали и Вася, и Зена, которые катались с Топой на каруселях поочереди, посадив его к себе на колени. А тот заливался таким заразительным смехом, что вокруг них быстро образовывалась толпа зевак. Конечно, где бы еще они увидели крота, который не только любит кататься на каруселях, но и смеётся, как обычный ребенок. Всласть накатавшись, они несколько дней все вместе ходили по музеям, где Топа ознакомился с полотнами знаменитых мастеров, в том числе и с известной авангардистской работой Казимира Малевича «Чёрным квадратом» в Государственной Третьяковской галерее, причём намерение стать великим «толстожником» у него только усилилось. А самым лучшим подарком для него стали мольберт, кисточки, краски и даже берет. Теперь Топу от живописи могли отвлечь или пирожки, или сказки, которые вечерами читал Ярус. Кроме того, Топа получил целый мешок обещанных ему земляных орешков.
Хвоя с Зеной иногда проводили время отдельно от мальчиков и тратили его для «себя любимых» на свои девчоночьи увлечения. Вначале Зена научила Хвою пользоваться косметикой, что той очень понравилось, потом они изучали последние «писки» моды в журналах, и в конце концов, попали на показ мод. Перед отъездом они устроили шопинг, и Зена накупила Хвое столько нарядов, что возвращаться домой пришлось на такси. А еще в подарок от Зены она получила огромную говорящую куклу, ростом с саму Хвою.
Вася оказался не менее счастлив, записав с Ярусом на свой плейер последние хиты самых популярных групп. Когда же он объявил о своем желании самостоятельно погулять по городу, Зена убедительно просила его быть осторожным и ни в коем случае постараться не выдать свою принадлежность к нечистой силе. Гуляя по Москве, Вася любовался архитектурой, автомобилями, всматривался в лица людей, одновременно слушая новую музыку. Ему очень понравилось ходить в кинотеатры, причём скрупулезно выполняя наставления Зены, он покупал билеты на последний ряд, чтобы своими рожками не мешать смотреть фильм другим зрителям. Но в последний день пребывания в Москве его практически «раскусили», когда на входе в Мавзолей В.И. Ленина, следуя примеру других мужчин, ему пришлось снять кепку. Служба безопасности отреагировала мгновенно и на выходе его уже ждали три человека, двое в полицейской форме и один в штатском, которые грубо оттеснили его из толпы.
– Гражданин, другого места для приколов Вы не могли найти? – грозно сказал мужчина в штатском, а майор и сержант стали у чёрта по бокам.
– Товарищи, да я ещё не прикалывался, – удивился Вася такому вниманию к своей персоне.
– Гражданин! – повысил голос в штатском, – попрошу Ваши документы.
Вася достал из кармана паспорт и протянул его представителю власти.
– Так, Вы – гражданин Российской Федерации Чёртиков Василий Сергеевич, – прочитал мужчина в штатском, и внимательно разглядывая фото, неуверенно продолжил, – а где это Вас с рогами сфотографировали?
– Так у нас и сфоткали.
– У нас? – монотонно повторил мужчина в штатском, и меняясь в лице продолжил, – а родились Вы 13, 13, 1913 года? Постой! Это какой такой 13 месяц? Это какая-то ошибка!
– Никакой ошибки нет, в мракобре я родился, как и все мои родственники, – обиженно шмыгнул носом Вася.
– И ты родился в 1913 году?!
– Точно, как раз на годовщину 300-летия династии Романовых…
– А место регистрации преисподняя?! – недоумённо перебил блюститель порядка.
В это время его коллеги в форме придвинулись ближе, тоже заглядывая в паспорт. Заметив это, Вася ловко достал из кармана ещё два паспорта и протянул каждому из них.
– Гражданин Украины Чертенко Василий Сергеевич, – быстро полистал, врученный ему, паспорт майор, – место жительства, ад.
– Гражданин республики Беларусь, – растерянно прочитал сержант, – Чертович Василий Сергеевич, дата рождения тоже 13.13.13., зарегистрирован в аду! Товарищ полковник! Да, он издевается над нами! Дайте я ему… – грозно издал сержант, привычным движением, снимая с пояса дубинку.
– Погоди, сержант, какого чёрта ты рога нацепил? – спросил майор.
– Никакого, а какой, – поправил Вася и ласково продолжил, – рога у меня от мамы.
– Товарищ майор, дайте, я ему горчичников пропишу! – обиженно скривился сержант, нетерпеливо постукивая дубинкой по голенищу сапога.
– Погоди, сержант! Ты ещё шутки шутишь? – возмутился в штатском и жёстко добавил, – а ну, снимай рога!
– Да не шучу я, не снимаются они, – улыбнулся Вася.
– А ну сержант, сними ему рога, – кивнул головой штатский, и молодой блюститель порядка, поплевав на руки, подскочил к чёрту.
Сержант рьяно схватился за Васины рога, но повертев чёртову голову во всех направлениях, окончательно устав и вспотев, разочарованно добавил: «Намертво!»
– И давно ты их приклеил? – нахмурился полковник.
– С самого рождения, – гордо ответил Вася.
– Но выход есть, – насмехаясь, произнёс штатский, – гильотина. Отрежем твою голову вместе с рогами! – и его подчинённые громко рассмеялись.
– Гильотина не поможет, – рассердился Вася, – а вот Вам, товарищ полковник, могу дать бесплатный совет: перестать принимать средство для увеличения потенции, иначе это может отрицательно сказаться на зрении и слухе, – прищурившись, сказал Вася.
Услышав это майор прыснул от смеха, а чёрт невозмутимо продолжил.
– Вам, товарищ майор, я бы рекомендовал чаще видеться со своим внебрачным сыном в Тверской области, а то он совсем от рук отбился, – после этих слов, майор сразу сник.
– Ну, ты рогатый договорился! – злобно крикнул сержант, замахиваясь дубинкой, которая, оказавшись вверху, исчезла, а вместо неё в руке полицейского оказался желтоватый бланк, – как же это? – закрутил он растерянно головой по сторонам.
– А Вам, сержант, нужно помнить, что будучи холостым нужно очень внимательно относиться к выбору сексуальных партнеров, так как беспорядочные связи приводят к очень серьезным заболеваниям. И Вас они уже туда привели, на что указывает этот медицинский рецепт из Вашего кармана.
Глазки у сержанта забегали, он покраснел, и быстро сложив рецепт, спрятал в боковом кармане.
– Что за чертовщина, – побагровел мужчина в штатском, и первым придя в себя, собрал все паспорта, и отцепив от поясного ремня рацию, по-военному четко обратился, – товарищ генерал, разрешите доложить! У нас тут неординарный случай!
– Что случилось, полковник? – раздался раздражённый голос.
– Дело в том, товарищ генерал, что нами задержан гражданин с рогами.
– Лобков! А гражданку с выменем ты не задержал? – зло ответили из рации.
– Нет!
– Рога изъять, гражданина оштрафовать!
– Товарищ генерал, у него рога свои!
– Что значит свои?
– У него они настоящие, растут на голове, – отойдя в сторону, он внимательно посмотрел на Васю.
– Женат?
– Кто я?
– Лобков, да кому ты нужен? Рогоносец твой?
– Нет.
– Тогда странно, жены нет, а рога есть, – произнёс задумчиво генерал и добавил, – вот они страшные последствия любви. Документы у рогатого есть?
– Есть, много, – доложил полковник.
– Кого много?
– Паспортов.
– Картошки много бывает на базаре, Лобков, а паспортов нет! Сколько? – раздражённо спросил генерал.
– Три паспорта: русский, украинский и белорусский.
– Ага, дружба народов, – иронично хмыкнул генерал, добавив несколько повседневных армейских фраз ненормативной лексики.
Через несколько минут к месту задержания подъехала машина с мигалками и не успев остановиться, двери открылись и из неё выскочил стройный седой генерал.
– Где этот рогатый многоксивец?
– Вот, – указал полковник на Васю, протягивая ему паспорта.
– А паспорта Гондураса у тебя нет? – с издёвкой поинтересовался генерал у Васи.
– Есть, – улыбнувшись, ответил Вася, протягивая бело-голубой паспорт, унитарной президентской республики Гондурас, но вдруг что-то блеснуло в его глазах, и сглотнув слюну, чёрт по-детски робко промолвил, – папа! – и не раздумывая, бросился на шею генералу.
– Сынок! Родной мой! Василёчек мой! Кровинушка моя! – крепко обнимая чёрта, шептал генерал, и по его щекам катились слезы счастья.
Провожали друзей в Киев наши герои без родителей, но вместе с генералом. Ярус и Зена махали вслед улетающей избушке-рэпушке, Васин родитель стоял, сняв форменную фуражку, махал вслед удаляющейся избушке, а его губы нежно шептали: «Сыночек! Родненький мой! Сынуля!»
В окошках виднелись радостные физиономии – Васи, Топы и Хвои. Вдруг окно распахнулось, из него показалась счастливая голова Васи: «Обещайте, что на следующий год вы все вместе приедете в Киев!»
– Обещаем! – крикнули они вместе.
– Па, я тебя люблю! – раздалось сверху.
Когда избушка скрылась в облаках, генерал смахнув слезу, произнёс: «Вот она настоящая любовь, крепче которой никогда не было и не будет! Ну, что, ребятки, вас подвезти?»
– Нет, спасибо, Сергей Петрович, – вежливо отказалась Зена, – мы прогуляемся.
– Хорошо, – согласился генерал, – вы ещё молодые. Вам ещё гулять и гулять. А если что, обращайтесь, чем могу помогу, теперь у нас крепкие узы, – генерал взял ладони в замок, крепко потряс ими над головой и лихо запрыгнул в машину.
– Я буду скучать по ним, – после долгой паузы, грустно сказала Зена, медленно прогуливаясь по парку, держа Яруса под руку.
– Я тоже, – вздохнул Ярус.
– Все-таки жалко, что всё хорошее так быстро кончается. Это были счастливые дни нашей жизни.
– Только не самые первые!
– Да! – засмеялась Зена, – и немного помолчав, добавила, – что-то пить хочется.
– Вон, квас продают, – сказал Ярус, увидев небольшую очередь, которую обслуживала толстая продавщица в белом халате и колпаке.
Когда их очередь подошла, и она повернулась к нему лицом, Ярус увидел, что это вовсе не продавщица, а Бева. Она сидела в своем белом свадебном наряде, засунув свой огромный золотой хвост под стул.
– Что тебе, мой русальчик? – игриво спросила она, и подавшись вперёд, провела языком по верхней губе.
– Мне? – от неожиданности у Яруса перехватило дыхание.
– Тебе, тебе, – повторила Бева.
Юноша сильно зажмурил глаза, а открыв, увидел ту же толстую продавщицу.
– Фу! Ничего себе! А как Вы меня только что назвали?
– Я сказала: «Что тебе, мой мальчик?» Или ты девочка? – усмехнулась продавщица, вызвав смешки в очереди.
Ярус наклонился и посмотрел под стул, под которым только что был русалочий хвост, но вместо него там были обычные ноги, а из-под белого фартука выглядывало жёлтое платье.
– Ты что-то потерял? – заботливо спросила она, тоже наклонившись и посмотрев себе под стул.
– Нет-нет, это у меня в глазах потемнело.
– А-а-а! Выпей-ка свежего кваску, и всё пройдет, как рукой снимет, – хитро улыбнулась рыжеволосая продавщица, потянувшись и проведя своими толстыми руками по талии, потом по необъятным бёдрам, точь-точь как это делала Бева.
– Спасибо, я уже не хочу, – глядя на эти поглаживания, сказал Ярус.
– А я буду, – упрямо заявила Зена.
– Хорошо, дайте один стаканчик, – сказал Ярус, рассчитываясь за напиток.
– Пей, девочка, пей. Такого кваса во всей Москве не сыщешь, – прищурилась продавщица.
Отойдя в сторону, Зена смаковала напиток.
– Скажи, Зеночка, а если всерьёз, ты, в самом деле, смогла бы написать программу любви? – взволнованно спросил Ярус, косясь на подглядывающую за ними торговку.
– Программу любви? – загадочно улыбнулась Зена, опустив стаканчик в урну, – а я её уже написала.
– Да? – взяв Зену за руку, Ярус беспокойно заглянул ей в глаза.
– Конечно. Ведь ты же бросился меня спасать под землю? Освободил меня? И, в конце концов, ты меня любишь, – то ли утвердительно, то ли вопросительно произнесла Зена.
– Да… – растерянно согласился Ярус.
– Вот, тебе этому не только объяснение, но и подтверждение моих слов.
– Да ты шутишь? – глупо улыбнулся Ярус, уловив в её глазах нечто такое, что очень напомнило ему холодный блеск глаз ведьмы Инкохи.
– Ага, шучу, – игриво рассмеялась Зена, уходя вперёд, размахивая сумочкой и сексуально покачивая бёдрами.