Человеческие отношения, например, дружба, представляются мне земным шаром с двумя полюсами: любовь и ненависть. Иногда между ними всего один короткий шаг. Но он всегда есть, этот земной шар. И от одного полюса до другого простираются горы, перемежающиеся цветущими долинами, текут реки, шумят непроходимые леса, высятся отвесные скалы, падение с которых заканчивается порой неминуемой смертью.
Да, дружба такова. Тихая равнинная её река вольется в море, а там своя стихия, свои глубины. А то вдруг море в океан перейдет, тут уж успевай уворачиваться то от налетевшей бури, то от океанского мусора, который тебя того и гляди с головой накроет. Вот и покажется, что не было и нет золотых спокойных пляжей, уютных бухт, где можно бросить якорь и дух перевести, пополнить запасы воды и продовольствия, а может, новых матросов взять, которые при сильной качке руку протянут.
Самым счастливым из нас от любви к ненависти никогда не дойти. Уж очень он большой, этот шарик. И идешь по нему всю жизнь. То на вершину заберешься и с нее окрест оглянешься, увидишь то, что вблизи от глаза сокрыто. А то птицей с нее полетишь над необъятной Землей, и крылья твои этот самый ветер дружбы держать будет. Но ветер не всегда лаской одарит, иногда попадешь в его порыв ли, в вихрь ли, и вот уже кидает тебя в пропасть и зацепиться не за что. Ни кустика, ни веточки. И беспомощные твои руки только о выступы скал в кровь иссекаются. И из пропасти этой не всегда выбраться сложится. Иная дружба разлетится по ее дну в мелкие осколки.
Но есть на этом шаре и необъятные долины, залитые солнцем. На них главная наша жизнь протекает. На них города растут да малые деревни. И это на их полях осенний урожай соберут. Так и долгая дружба. Расстилается безбрежной равниной доверия. Иногда, правда, тучи над ней соберутся и выплеснутся быстрым дождем. Но он посевам в радость. Да и с города смоет случайные обиды.
Но жизнь эта равнинная без восхождений однолика. И манят нас снежные вершины, такие яркие на солнце. И не пугает, что буреломом идти надо, а то и вовсе в чаще заблудиться можно. Да и тропы к этой высокой цели не всегда прямые. Порой так круто выйдет, что нога следующий шаг ступить боится.
Долог ли, короток ли век человека, но только каждый свой путь по этому шарику пройдет. И в обманчиво мелкой речке тонуть будет, и с малого пригорка покатится, и в знакомом, казалось бы, лесу заблудится. Редкие из нас никогда не оступятся, всегда только на нужную тропу ступят да под правильным парусом судно поведут. Компас-то он тоже иногда сбои дает. Да и не страшно оно, если рядом есть по кому этот компас выверить можно. Ну, а если надежная рука при падении подхватит, то до дна никогда не долетишь.
Необходимость простить - из всех жизненных испытаний самое трудное. От этой боли, что обидой зовется, снадобий еще не придумано. Тут только сам себе помочь можешь. Но порой эта сила прощения уж больно глубоко в тебе живет. И чтобы добраться до нее, годы могут уйти. Бывает, что и жизни не хватит. Тогда обиду с собой заберешь. И кто под твою обиду попал, тот эту ношу тоже до конца своей жизни нести будет.
А ведь бывает и так, что шарик враз сплющится. Тогда любовь внезапно ненавистью обернется. И спалит она человека в мгновение ока. Был и нет его. А ведь ненависть эту очень часто он сам вырастил. И огонь этот раздувал, пока до большого пожара дело не дошло. И вот уже на выжженной земле ни зерну не прорасти, ни дереву не шуметь, ни даже траве не подняться. Для чужого глаза вроде вот он человек, есть. А внутри все пусто, выгорела душа, злоба ее спалила. И хочется крикнуть тогда: «Не дайте первым ее росткам силу набрать, рубите их под корень! Тогда останетесь жить с живой душой, которая долго еще будет великие и малые радости по шарику собирать.»