«10 мая 1942 г.
Совершенно секретно
Командирам подразделений войск по охране тыла Красной армии Западного фронта
Копия: Начальнику Особого отдела НКВД Западного фронта.
Согласно ориентировке НКВД СССР N 1825/ Б от 15.04. 42 разыскивается агент германской разведки Шкель, он же Соловьев, 1918 г. р., уроженец города Ленинграда, образование среднее, в прошлом член ВЛКСМ, кандидат в мастера спорта по борьбе.
Отец Шкеля (Соловьева), геолог, в 1937 г. осужден как враг народа, мать проживает в Ленинграде.
Сам объект в начале войны, являясь старшиной Красной Армии, перешел с оружием в руках на сторону немцев. Осенью 1941г. окончил Минскую школу Абвера.
Три или четыре раза, в том числе старшим группы, забрасывался в тылы Западного и Калининского фронта для выполнения разведывательных и диверсионных заданий. За их успешное выполнение германским командованием награжден серебряной медалью.
Зимой 1942 г. при возвращении из очередного, подорвал на рокадной* дороге штабной автомобиль, захватив оперативные документы, а при переходе линии фронта убил двух бойцов передового охранения.
В совершенстве владеет стрелковым оружием и приемами рукопашного боя, знает немецкий язык. Особо опасен при задержании.
Словесный портрет: рост - средний; фигура - плотная; волосы - темные; лоб - высокий; глаза - карие; лицо - продолговатое; брови - густые дугообразные; нос - тонкий, прямой, с горизонтальным основанием. Особая примета - металлическая коронка слева в верхней челюсти.
Начальник войск по охране тыла Западного фронта
полковник Сухарев».
Постукивая колесами на стыках, скорый поезд Минск-Берлин мчался сквозь густые пущи и леса к столице Рейха. За затемненными окнами синела летняя ночь, по небу плыла желтая луна, в конце состава гремела бронированная платформа с зенитными пулеметами.
В мягком купе одного из вагонов сидел на диване Вольф, потягивая из плоской фляжки мартель* и дымя египетской сигаретой, напротив, за задернутой шторой похрапывал сосед - интендантский полковник.
Майор был экстренно вызван в штаб «Валли -1» и терялся в догадках, чем это вызвано. Его школа под Минском работала исправно, поставив на поток выпуск нужных кадров, провалов было не больше, чем в других, и совесть Вольфа на этот счет была чиста. Тем не менее, вызов настораживал, в главную штаб-квартиру Абвера начальников его уровня приглашали не часто.
Сделав еще глоток, майор завинтил колпачок фляжки, загасил окурок в пепельнице и, раздевшись, улегся спать - утро вечера мудренее. Состав чуть покачивало, на столике позвякивала ложечка в подстаканнике, обстановка располагала к спокойствию.
Хмурым утром (накрапывал дождь) состав втянулся под кованые своды Лертского вокзала на берегу Шпрее, Вольф распрощавшись с попутчиком, вышел на перрон где, наняв такси, назвал шоферу адрес.
- Слушаюсь, господин майор, - включил тот счетчик, машина плавно тронулась с места.
- И часто случаются бомбежки в городе? - проводив взглядом мелькнувшие за окном развалины жилого дома, - спросил сидевший позади Вольф.
- По ночам иногда случаются, - ответил глядя вперед шофер.
- И кто бомбит?
- В основном русские. Бывают и американцы на своих летающих крепостях*, но реже.
На очередном перекрестке автомобиль встал на красный свет. Его, чеканя шаг, пересекала колонна солдат с винтовками и ранцами за спиной, над ней неслась песня
Перед казармой,
Освещая двор,
Столб стоял фонарный -
И там он до сих пор.
У фонаря когда-нибудь
Мы встретимся - ты не забудь -
Как встарь, Лили Марлен.
Как встарь, Лили Марлен!*
под грохот кованых сапог бодро орали молодые голоса и эхо, отражаясь от стен, улетало в серое небо.
Доехав до Тирпиц-Уфер майор расплатился, дав таксисту на чай и, прихватив желтой кожи портфель, вошел во двор штаб-квартиры, с зеленеющими у ограды каштанами, вдоль которой прохаживался часовой с карабином, поблескивая штыком. Предъявив охране на входе удостоверение, вошел в пустынный холл, поднялся ступенями на нужный этаж (там документы проверили вторично) и вошел в приемную полковника Бауна, доложив адъютанту о прибытии.
Одну минуту, проследовал тот за высокую дверь тамбура и тут же вернулся,- проходите, господин майор.
Полковник, сидевший за полированным столом, с кем-то беседовал по телефону, сделав знак Вольфу - присаживайтесь.
Тот, сняв высокую фуражку, молча прошел вперед, усевшись за приставной сбоку.
Со стены за спиной начальника на него пучеглазо взирал фюрер в парадном мундире, на столе перед Бауном лежала серая номерная папка, на обложке с несколькими синими штемпелями значилось «Агент Макс».
«Вот оно что» мелькнуло в голове майора, и он напрягся. Папка могла означать лишь одно: агент провалился или много хуже, перешел на сторону врага. После выпуска он был отправлен в Смоленскую прифронтовую абверкоманду, но отвечать ему - Вольфу. Перед глазами забрезжил Восточный фронт (майор поежился)
Между тем начальник опустил трубку на рычаг,- здравствуйте Генрих. Как добрались?
- Спасибо, господин полковник, нормально.
- Партизаны в пути не досаждали? Знаю, в Белоруссии их немало.
- Нет, поезд шел под усиленной охраной.
- Ну что же, тогда перейдем к нашим баранам (уставился на Вольфа прозрачными глазами). Вы помните курсанта с псевдонимом Макс?
- Как же, хорошо помню. Он выпустился у нас в марте.
- Что можете о нем сказать?
- Обладает высоким интеллектом, знает наш язык, хорошо осваивал учебную программу, досконально освоил работу с рацией. Перед выпуском прошел жесткую проверку.
- Недостатки?
- Таковых не отмечалось господин полковник.
- Получается, был примерный курсант?
- В период обучения да, - кивнул безукоризненным пробором начальник школы.
- Слишком уж все хорошо складывается, - откинулся в кресле Баун.
- Не понял? - сглотнул слюну Вольф.
- А вот оцените сами (встав, стал расхаживать по паркету). После выпуска, абверкомандой «109» Макс был заброшен с напарником под Ярославль. Оттуда оба добрались до Москвы, где легализовавшись, приступили к выполнению задания. На сегодня ими организована резидентура* и проведены две серьезные диверсии. А еще ведется наблюдение за военными перевозками на Октябрьской железной дороге, о чем поступает заслуживающая внимания информация.
- Тогда в чем вопрос?
- Двое суток назад от Макса поступила шифровка, он внедрился в Генеральный штаб РККА младшим офицером связи - остановился напротив Баун. - Что скажите на это?
- Блестящая работа, - порозовел лицом Вольф.
- А вот у меня по этому поводу возникли сомнения, Генрих, - наклонился к нему полковник. - Не водят ли нас чекисты за нос?
- Вы думаете перевербовка?
- Чем черт не шутит,- вернулся за стол начальник «Валли». - Слишком уж все гладко (уселся в кресло). С кем из курсантов школы близко общался Макс?
- Особо ни с кем, разве что с курсантом Скифом.
- Это тот, что был награжден медалью за выполнение заданий?
- Совершенно верно, господин полковник.
- Где он сейчас?
- Продолжает у меня службу в качестве инструктора подрывного дела.
- Хорошо. А теперь слушайте меня внимательно.
…Погожим июльским вечером по шоссе со стороны Клина в Москву катила, гремя обшарпанными бортами, военная полуторка. Рядом с шофером в кабине сидел крутоплечий сержант в пилотке и х/б*, с медалью «За отвагу» на выцветшей гимнастерке. Это был Скиф.
- Через километр находится КПП* а там проверка документов (покосился на него шофер) так что извини браток, придется сойти.
- Нет вопросов, друг, спасибо,- блеснул фиксой* пассажир.
Полуторка, замедлив ход, остановилась на обочине, сержант, прихватив вещмешок и небольшой саквояж, спрыгнул с подножки и помахал шоферу вслед. Затем огляделся по сторонам, перейдя шоссе, ходко пошагал к городской окраине. Она была пыльной, улицы застроены одноэтажными домами, по ним шли люди, изредка проезжали телеги и автомобили с грузами.
Свернув к трамвайной остановке, сел в переполненный вагон и после нескольких пересадок сошел у Курского вокзала. Миновав площадь, вошел под высокие своды, потолкавшись среди пассажиров и спустился в багажное отделение, где сдал саквояж в камеру хранения, получив взамен квитанцию.
Оттуда направился в буфет, заказав там сто грамм водки и две котлеты в тесте, перекусил у стойки. Затем покинул заведение, выйдя из здания вокзала, снова пересек площадь и присел на одну из скамеек в ближайшем сквере. Сняв с плеча вещмешок, поставил рядом, закурил и пустил вверх струйку дыма.
Перейдя трое суток назад линию фронта, Скиф прибыл в Москву как агент-маршрутник для проверки Макса. В случае положительного исхода, ему надлежало передать резиденту батареи для передатчика и изрядную сумму денег, отрицательного -незаметно ликвидировать.
Задание было не простым, но в том, что его выполнит, агент не сомневался. Москву он неплохо знал (не раз гостил здесь до войны у тетки), и к тому же верил в свою счастливую звезду. Она пока не подводила. Перекурив и заплевав окурок, он бросил его в урну, поддернув рукав, взглянул на наручные часы. Стрелки показывали без семи десять, пора было идти.
Встав, нацепил на плечо сидор, поправил пилотку и ровным шагом направился к метро со сновавшими у него пассажирами.
- Товарищ сержант! - раздалось сбоку от входной двери. Там стояли лейтенант с нарукавной повязкой и два бойца.
- Сержант Пухов, - подойдя, бросил к виску руку Скиф.
- Ваши документы, - ответно козырнул офицер.
Достав красноармейскую книжку с отпускным билетом, протянул.
- Так, - внимательно просмотрел документы начальник патруля. - А почему нет отметки комендатуры?
- Не успел, всего час как приехал.
- Это не оправдание. Так что зайдите и встаньте на учет (вернул документы). - Можете следовать дальше.
«Пронесло» спустившись по эскалатору, подумал Скиф и зацокал подковками по гранитным плитам платформы. Вскоре с гулом подкатил электричка, «осторожно, двери закрываются!», оповестил репродуктор, когда вошел в наполовину пустой вагон и опустился на диван.
Спустя пятнадцать минут он вышел на «Арбатской», углубившись в старинные переулки с темными окнами и дворами. Адресом московской квартиры Макса его снабдили в Абвере, Сивцев Вражек нашел довольно скоро, встретив словоохотливую старушку.
- А вот пройдешь, сынок метров двести вперед до перекрестка с афишной тумбой, там повернешь направо и попадешь в этот самый переулок,
- Спасибо, мамаша, - поблагодарил ее Скиф и пошагал по булыжному тротуару. У тумбы, светлеющей афишами, огляделся и свернул в неширокий переулок.
Подсвечивая фонариком, отыскал дом, где должен жить Скиф, зайдя во двор снова осмотрелся и шагнул в темный, пахнущий кошками, проем. Поднялся истертыми ступенями на второй этаж, узкий луч уткнулся в номер нужной квартиры, отпустив кнопку прислушался.
Откуда-то издалека донесся звук воздушной тревоги (захлопали зенитки), позвонил в дверь - три длинных, два коротких. Вскоре за ней послышались шаги, щелкнул замок - отворилась. В желтом пятне света в нательной рубахе, галифе и тапочках стоял тот, к которому шел.
- Принимай гостя, - шагнул через порог.
- Не ожидал увидеть тебя, - заперев дверь, уставился на него Демьянов.
Пару недель назад Краснов передал в центр очередную шифровку, где сообщалось о его новом месте службы, необходимости доставки питания для рации и денег. Так что «гонца» он ждал, но не предполагал увидеть Скифа. Тот был весьма ценный агент и для роли обычного маршрутника могли подобрать другого.
«С чего бы это?» подумал Александр, а вслух бесцветно сказал,- проходи.
Вскоре оба сидели в одной из комнат, где Скиф сообщил, что прибыл со всем необходимым, передав Максу багажную квитанцию, деньги же решил придержать до конца проверки.
- Кстати (пытливо взглянул на собеседника). - Хотелось бы повидаться с твоим радистом.
- Ну что же, повидайся,- пожал тот плечами. - Он работает истопником в Новодевичьем монастыре. По паспорту теперь Михаил Абрамов.
- Как туда добраться?
Демьянов подробно рассказал.
- И еще. Когда ехал к тебе, у метро военный патруль проверил документы. Там нет отметки комендатуры в отпускном билете. Это серьезно? (блеснул рысьими глазами).
- Серьезно. При повторной могут доставить туда и начать подробно выяснять, что и как. А это нежелательно.
- Да, незадача. И что теперь делать?
- Прямо с утра заехать туда и отметиться. Ты Москву как, знаешь?
- Более- менее. Приходилось до войны бывать.
- Тогда запоминай адрес, улица Новая - Басманная, 16. Туда можно добраться на трамвае. Дежурному сообщишь, что прибыл в краткосрочный отпуск и назовешь адрес тетки. Он поставит штамп и свободен.
- Понял, ну а как насчет ужина? - поинтересовался гость. - Я, видишь ли, здорово проголодался.
- Куда ж тебя девать, накормлю, пошли на кухню.
Там Демьянов достал из кухонного шкафчика над столом банку в синей упаковке, с надписью на английском "Spam", картонную коробку и начатый кирпич хлеба.
- Хорошо живешь,- взял в руку банку Скиф.- Никогда такой не встречал.
- Американская тушенка, ее здесь называют «второй фронт», поставив на примус сковороду, чиркнул спичкой Демьянов. - А это у них яичный порошок (кивнул на коробку).
- Выходит, помогают?
- Ну да, поставляют вместе с техникой и боеприпасами по «Ленд-Лизу»*.
- Это что еще за хрень?
- Договор о военной помощи между СССР и союзниками.
- Все равно большевикам хана,- усмехнулся Скиф. - Немецкая армия непобедима.
- Это да, - развел порошок в кружке с водой хозяин.
Когда определил на стол шкварчащую яичницу и крупно нарезал хлеба, Скиф раздернув горловину стоявшего рядом на полу сидора извлек оттуда зеленую солдатскую фляжку.
- Грамм двести спирта осталось, давай стаканы.
Разлил, молча выпили. Демьянов закурил, а он стал с аппетитом закусывать.
- Ничего помощь союзников, - отодвинув пустую сковородку, тоже закурил. Помолчали, а потом, щурясь от дыма, спросил, - интересно, как ты попал в штаб? Да еще такого уровня?
- Видишь ли, друг, - наклонился к нему Демьянов, - если ты в курсе, у меня здесь достаточно обширные связи. Причем в самых разных кругах. Надеюсь, это ясно?
Скиф молча кивнул, загасив в пепельнице окурок.
- Насколько думаешь тут задержаться?
- По обстоятельствам, а пока остановлюсь у тебя. Квартира как, надежная? - исподлобья уставился на хозяина.
- Вполне. Соседка напротив древняя старушка, внизу живет военврач с женой, вижу их редко. А теперь давай спать, мне завтра к шести на службу. Вот второй ключ от двери (протянул, сняв с гвоздя на стенке).
Гостю Александр постелил на диване в зале, прикрыв дверь, ушел в спальню.
Сон долго не приходил, он понял, Скифа прислали с очередной проверкой, и ее нужно было пройти. Пройти любыми судьбами.
Проснулся от треньканья будильника рядом с койкой, надавил пальцем кнопку. Стрелки показывали ровно пять, за окном брезжил рассвет.
Натянув бриджи с сапогами, вышел в коридор, прислонил ухо к двери спальни. Оттуда доносился храп Скифа.
«Да, нервы у него будь здоров», подумал, войдя в умывальник и открывая воду. Еще через пятнадцать минут, вскипятив и выпив чаю с бутербродом, в полевой форме с планшеткой на плече, спустившись по лестнице, вышел во двор.
На траве блестела роса, за крышами дальних высоток розовело небо. Пройдя к череде сараев напротив, достал связку ключей, отпер на одном навесной замок и выкатил оттуда трофейный «цундап»* с коляской. Закрыв скрипучую дверь, уселся в седло, завел мотор и на малом ходу вырулил наружу.
Вскоре мотоцикл несся по Гоголевскому бульвару к центру. У первой же телефонной будки Александр остановился, войдя туда, опустил в щель пятнадцать копеек и завертел диск.
- Слушаю, - раздался в трубке сонный голос Маклярского.
Он коротко изложил суть проблемы, договорились встретиться спустя полчаса на явочной квартире. В назначенное время оба сидели там, обсуждая возникшую проблему.
- Так ты полагаешь это проверка? - забарабанил по столу пальцами капитан.
- Уверен, они прислали ценного агента, которому доверяют.
- М-да, столь ценными кадрами зря не разбрасываются, - хмыкнул собеседник.- В данной ситуации нужно показать твою преданность.
- Каким образом?
Поможешь ему добраться поближе к линии фронта, на той стороне это оценят.
- Ясно,- сказал Демьянов. - Если нужно, помогу.
- Так что давай пока на службу, мы с Павлом Анатольевичем скоро будем.
- Как насчет Краснова? - взглянул на Маклярского Демьянов.- Его нужно предупредить о нашем госте.
- Немедленно сделаю. Через Старика.
А в это самое время «проверяющий» тщательно осматривал квартиру Макса. Когда тот встал, он притворялся спящим, а когда выезжал со двора наблюдал из окна, чуть отодвинув штору. Вскоре шум мотора затих, Скиф оделся и приступил к делу.
Сначала осмотрел платяной шкаф с висящим там гражданским костюмом и плащом (в карманах ничего не было), далее комод с бельем, - тоже; в ящике письменного стола лежал ночной пропуск на имя лейтенанта Гаврилова Юрия Ивановича с фотографией Макса и записная книжка с номерами телефонов.
Ничего заслуживающего внимания не было в зале и на кухне.
- Ладно,- сказал сам себе Скиф, поел тушенки с куском хлеба запив еще теплым чаем, оделся и, прихватив рюкзак, вышел из квартиры заперев дверь. Добравшись на метро до «Красных ворот» прошел в комендатуру на Новой Басманной, где получил отметку в отпускном билете, а оттуда на трамвае доехал до монастыря.
«Хорошее место, для сеансов связи», окинул взглядом обширную, территорию с золотыми маковками церквей окаймленную зеленым парком и рекой. В числе следующих на молитву прихожан вошел в арку ворот и, заметив неподалеку пожилую монахиню, направился к ней.
- Здравствуйте, мамаша, подскажите, как мне найти здесь истопника Абрамова?
- Это который Михаил? (близоруко прищурилась).
- Да.
- А вы кто ему будете?
- Родственник, еду через Москву с фронта, вот, хочу навестить.
Монахиня рассказала куда идти и «родственник» пошагал вперед по аллее, на которой прыгали воробьи.
Кочегарка оказалась в пристройке за больничными палатами у Чеботарской башни, постучал в глухую, из толстых плах, дверь.
- Щас,- глухо донеслось изнутри, послышались шаги, звякнул запор. На пороге стоял заросший бородой Краснов в черной рубахе навыпуск, таких же штанах и заскорузлых кирзачах*.
- Узнал? - прищурился Скиф.
- Узнал,- кивнул тот, - заходи. Запер дверь, и они спустились по каменным ступеням в кочегарку с каменным сводом, освещенную тускло горящей на потолке лампой.
Миновав котел с хитросплетением труб, арматуры и кучей угля рядом с топкой, прошли в находящуюся рядом подсобку. Там стоял колченогий стол, у стены топчан, застеленный ватным одеялом и две табуретки.
- С чем пришел? - хмуро спросил Краснов, усаживаясь на одну.- Свалился как снег на голову.
- С тем, о чем просили, - опустив на пол вещмешок, присел гость на вторую.
- Здесь? - кивнул истопник на сидор.
- Нет, в камере хранения на вокзале. Квитанцию отдал Максу.
- Получается и у него уже был?
- Там остановился.
- Денег привез? - буркнул Кравцов. - У меня зарплата с гулькин нос. И для дела надо.
- Не беспокойся, привез, оставил твоему старшему.
Они поговорили еще немного, выкурили по цигарке, а потом Скиф распрощался и ушел, не отметив ничего подозрительного. Не желая больше испытывать судьбу, назад отправился тем же путем, рассматривая город, проезжавший военный транспорт и его жителей.
Тревоги или уныния на их лицах не было. Жизнь в столице шла своим чередом.
«Оправились от испуга твари», подумал про себя. «Ну да ничего, еще не вечер». Скиф хронически ненавидел все советское. Лишившись в годы репрессий отца и будучи исключен из физкультурного института как сын врага народа*, после призыва в армию он в первом же бою сдался немцам, выразив желание служить рейху.
С отличием закончив разведшколу, успешно выполнил ряд заданий за линией фронта, проявив недюжинную смекалку и инициативу. В том, что выполнит и это не сомневался, поскольку трудным его не считал.
В коммерческом магазине на Арбате, удивившем разнообразием товаров, Скиф купил бутылку армянского коньяка еды и две плитки шоколада, сунув все в вещмешок, после чего дворами вернулся на квартиру Макса. Там принял двести грамм, закусив шпротами и краковской колбасой с белым хлебом, а затем завалился спать до прихода хозяина.
Около десяти вечера, когда попивая крепкий чай, он листал на кухне «Огонек», во дворе послышался стрекот мотора, а через несколько минут в двери тихо провернулся ключ.
- Хорошо служишь большевикам, - встретил кривой улыбкой коллегу.
- Как положено, так и служу, - заперев дверь, повесил тот на крючок фуражку. - Ну как, повидался?
- Повидался, все в порядке. Только твой радист почему-то смурной. В глазах не увидел радости.
- А чему радоваться? Твоей протокольной роже? - парировал хозяин.- Ладно, щас будем ужинать, - включив свет, прошел в умывальник.
- Теперь угощаю я - сказал Скиф, когда появился на кухне.
- Откуда? - увидев коньяк с деликатесами, вскинул брови Макс.
- Купил на свои «командировочные», присаживайся, - вынув пробку, разлил остатки. Не чокаясь, выпили, принялись есть.
- А это деньги, пять тысяч, - достав из кармана пачку, положил на стол. - Забыл сразу отдать.
- Я так и подумал, - сказал Демьянов. - Когда возвращаешься обратно?
- Утром уйду.
- Если есть желание, могу помочь.
- Это как? - перестал жевать Скиф.
- Завтра отвожу пакет в одну из прифронтовых дивизий, могу захватить с собой.
- Это было бы здорово,- оживился тот.- Не все пехом топать. Я согласен.
- Кстати там лесной массив и старицы* до немецких позиций, удобно перейти, сейчас покажу где именно.
Встав, ушел в прихожую и вернулся с планшеткой. Оба быстро убрали со стола, Макс отщелкнул кнопки и развернул на нем карту.
- Теперь смотри - вынул из гнезда карандаш. - Здесь, в сторону Ржева, штаб дивизии, куда повезу пакет (уткнул острие) А вот тут левее, массив (обвел) и прерывистая линия обороны. Сплошной нету, так что можно просочиться.
- И сколько до немецких позиций?
- Если напрямую, километров шестьдесят, но так сам понимаешь, не получится.
- Заметано, - поднял голову от карты Скиф. - Когда выезжаем?
- В шесть утра заберу пакет, потом вернусь за тобой и вперед,- свернул карту Демьянов. - Кстати, у тебя оружие есть?
- Нет, я же фланер. Но зато вот (тронул отложной ворот гимнастерки). Тут ампула с цианистым калием.
На следующее утро с восходом солнца, по шоссе на запад рокотал «цундап».
За рулем в плащ-палатке и фуражке с опущенным ремешком сидел Демьянов, в коляске, прикрывшись фартуком, с ППШ на груди - Скиф. В лица упруго бил прохладный ветер, рубчатые колеса уверенно пожирали километры.
При выезде из Красногорска их остановили на стационарном КПП, где Демьянов предъявил именной пропуск и, набирая скорость, мотоцикл помчался дальше. Стрелка спидометра дрожала на цифре шестьдесят, под колеса катилась серая лента асфальта.
Вскоре обогнали идущую к фронту вереницу тяжело груженых полуторок, навстречу изредка гремели пустые. По обеим сторонам дороги и в полях густо покрытых воронками ржавела разбитая немецкая техника, змеились окопы, наносило сладковатым душком смерти. Спустя еще час миновали Волоколамск (процедура повторилась), вырвались на оперативный простор. До горизонта засинели густые леса, в полях темнели сожженные деревеньки.
Через пару сотен метров впереди показался деревянный мост, на котором стояли два военных.
- Твою мать,- сбавив газ, въехал на настил Демьянов, один, с петлицами сержанта и наганом в кобуре, махнул рукой, - стой!
- Документы, - подошел к мотоциклу, второй, с карабином на плече, остался на месте.
Александр достав пропуск, протянул,- я офицер связи.
Тот, внимательно прочитав, вернул и взглянул на пассажира,- ваш тоже.
- Это со мной, охранник.
- Ничего не знаю,- обойдя «Цундап» подошел к коляске.
В ту же секунду хлопнули два выстрела (сержант, обливаясь кровью, покатился под откос), а второй, вскрикнув, через перила рухнул в реку.
Сунув дымящийся пистолет в карман, Демьянов дал газу, мотоцикл прогремел по настилу и скрылся в зеленевшем за мостом ельнике. Через километр остановился на лесной дороге, - давай быстро! - приказал Скифу.
- Да, опередил ты меня,- выбрался тот из коляски.
- А ППШ оставь, он на мне числится. Ну, бывай, - выжав сцепление, дал газу и погнал мотоцикл дальше.
Когда маршрутник исчез в лесу, а звук мотора стих, из - под моста, чертыхаясь, выбрался сержант, это был Маклярский.
Для начала, вынув из-за пазухи, швырнул в траву лопнувший пузырь с красной тушью, а потом негромко крикнул,- эй, Серега, ты там как, не утоп?
- Не, - донеслось из камышей, и оттуда выбрел второй, стягивая мокрую гимнастерку.
Это был оперуполномоченный Особого отдела старший лейтенант Вихров, привлеченный к участию в операции.
- Все разыграли как по нотам, - выкрутил из нее воду. - А вот твоей хана, - ткнул пальцем в грудь коллеги.
- Ничего, это дело наживное, - расстегнул на рукавах пуговицы начальник отделения.
Между тем Скиф быстро скользил по негустому лесу, стремясь отойти как можно дальше от места боестолкновения. На секунду остановился, вынув из кармана галифе кисет, и присыпал след щепотью махорки перемешанной с кайенским перцем*.
Затянув шнурок, вернул обратно, прислушиваясь к лесным шорохам, ходко пошел дальше. Спустя час вышел к лесному роднику у мшаного болотца и, посчитав, что отошел достаточно, устроил короткий привал.
Напившись студеной воды и ополоснув лицо, довольно крякнул, раздернув горловину сидора, извлек оттуда плитку шоколада, отломив, сжевав половину. Вернув обратно, пять минут перекурил, сунув окурок под мох, вскинул мешок на плечо и так же быстро пошагал дальше.
Километров через десять с запада стала глухо доноситься канонада, лес стал гуще и непроходимей, сбавил ход. На вечерней заре вышел к небольшому озерцу, заночевав в старом охотничьем шалаше, проснулся на восходе солнца. На завтрак сжевал кусок хлеба с тушенкой, запив озерной водой, пошагал дальше.
Начинались места, где уже шли бои. В лесу встречались разрушенные блиндажи, воронки от снарядов с бомбами, сожженная и разбитая техника. На одной из полян набрел на пять разложившихся трупов в немецкой униформе среди россыпей позеленевших гильз. К вечеру вышел к советским позициям с тыла, укрывшись в сгоревшей на опушке самоходке*, принялся наблюдать.
Сплошной линии обороны впереди действительно не было, велись земляные работы, голые по пояс бойцы копали траншеи. Правее самоходки со склона вниз желтела промоина, переходившая в поросший осинником и кустами овраг. За ним расстилалось заросшее бурьяном поле, а вдали туманился край леса, откуда изредка постреливал МГ-34.
«Там немцы» услужливо выдал мозг, перевел взгляд на овраг. Траншея доходила только до его западного склона, удобное место для перехода. Если конечно, не заминировано. В полдень туда, где копали, подъехала упряжка с полевой кухней, началась раздача пищи.
Когда край солнца повис над дальним лесом, Скиф выбрался из покореженного железа и пополз к промоине, а оттуда в овраг. Там, внимательно осматриваясь перед собой, обнаружил и снял три противопехотных мины натяжного действия, а потом затаился в кустах на кромке. Спустя час по ней прошел сержант с двумя автоматчиками, скрывшись впереди, минут через пятнадцать вернулся еще с двумя, но уже другими.
«Сменил боевой охранение», решил агент, «придется уничтожить»
Выждав, пока на землю опустились лиловые сумерки (со стороны немцев периодически взлетали в небо ракеты), вынул из-за голенища сапога финку и ужом двинулся вперед. Через сотню метров там что-то смутно зачернело - приблизился, оказалось старая воронка. Легкий встречный ветерок донес запах махорки и Скиф понял, там передовое охранение.
Осторожно сняв мешок, подполз вплотную, чуть высунул голову. Закутавшись в плащ палатку один солдат спал, второй, сидя спиной, потягивал цигарку. Первым, бесшумно скользнув вниз, агент заколол бдившего, а затем перерезал горло спящему.
- Что и следовало доказать,- вытер о плащ палатку финку, сунув в сапог, а потом, обыскал убитых, забрав красноармейские книжки. Взяв один ППШ проверил наличие патронов в диске и пополз в сторону немецких позиций.
На следующий день Скиф, докладывал Вольфу о результатах.
- Всегда был уверен в Максе, - выслушав его, сказал начальник. - Моя школа. А теперь напишите подробный рапорт и отдыхайте.
- Яволь! - бросив руки к бедрам, вскочил агент и вышел из кабинета.
Когда дверь закрылась, майор позвонил в Берлин, доложив результаты Бауну.
- Отлично Вольф, срочно направьте мне отчет, а вашего человека поощрите.
- Будет исполнено господин полковник.
«Да», думал скрипя сапогами по кабинету майор, «если Макс будет и дальше так работать, мне обеспечен «Железный крест» а, возможно и повышение».
Спустя еще сутки, вместе с Крюгером и двумя инструкторами, Скиф возвращался на «опеле» из минского борделя, где все отлично провели время. За несколько километров от школы машина подорвалась на установленном партизанами фугасе.
Хоронить было некого...