***
Что-то неисповедимо прекрасное и робкое… что-то близкое и тёплое… что-то трепетное и нежное… Это что-то звало и манило… Манило к Нему.
Какую бы дорогу Она не выбрала – всё равно шла к Нему. Каждый шаг – это шаг к Нему навстречу. Каждое слово – это посвящение и благодарение Ему. Ветер разносил Её мысли-послания в разные концы земли. Ветер пел о Нём. Трава шелестела о Нём. Первоцветы смущённо нашёптывали Его имя… Она смотрела в ручей, а в нём отражалось небо – огромное, просторное. Две птицы парили прямо над Ней. Она улыбнулась и помахала им. «Почему люди не летают, как птицы?» - пронеслось в голове… Нет. Летают. Всё-таки летают, но по-другому. Людям знакомо это ощущение полёта. Они познали его благодаря друг другу. От этой мысли Она тоже улыбнулась.
… Ветер поднимается… А вчера вечером гром гремел. Грозы не было, а гром был. И зарница над рекой. Она была очень рада этому. Ведь это был знак того, что теперь наступило Её время. Время нового и пока что неизведанного. Время жить, время чувствовать, время творить… Она знала это. Поэтому Она так ждала Его – своего Человека.
И имя Ей было – Весна.
***
Как приятно ощущать на своих губах пузырьки игристого вина: глоток – и внутри начинается увертюра, невидимые музыканты настраивают свои инструменты. Вот сейчас! Сейчас начнётся! Как только пузырьки поднимутся вверх и ударят в голову – раздастся «первый» звонок. Невидимых зрителей пустят в невидимый зрительный зал, который находится где-то внутри меня… О, как волнуются музыканты! Они ведь знают, что сейчас они будут играть, творить, создавать… творить сладостные звуки... Эти звуки сложатся в музыку тел. «Сплетенье рук, сплетенье ног, судьбы сплетенье…» «Второй» звонок был проигнорирован, его просто никто не услышал… «И падали два башмачка со стуком на пол, и воск слезами с ночника на платье капал» – вечная классика вдохновенной страсти! И – «третий» звонок! Шампанское стекает потной каплей по краю бокала. Дрожь соблазна будоражит изнутри... вот сейчас-сейчас-сейчас… Да! Невидимый дирижёр взмахнул палочкой – и полилась музыка внутрь! В этой музыке сливаются два тела. Погружённые в экстаз тени Мужчины и Женщины двигаются по стене в едином ритме… Ещё одна капля стекает по бокалу с шампанским – капля страсти потекла и по Его спине, позвонок за позвонком, вниз, вниз… Пауза!.. И… Её язык проникает в тайные впадины, где живёт Его наслаждение… Он не здесь, где-то там, но не здесь… Поворот – и наслаждение получает уже Она… Дыхание сбивается, потом снова и снова – музыка тел. Импровизация, которая рождается здесь и сейчас… Бесконечная музыка…
***
На первый взгляд Она ничем не отличается от всех остальных. Особенно днём, при свете солнца. Простая… Она без «закидонов»? Да, пожалуй… Хотя Её природный темперамент не скрыть – всё равно вырвется наружу и заставит стены содрогнуться от неприкрытого бесстыдства. Вибрация страсти порой неуправляема… О, осторожнее! Т-с-с-с! Лучше всё сделать тише и не палиться, ведь одинокие и занудные люди, именуемые жилистым словом «жильцы», так жадны до звуков чужой жизни. Эти люди всё время шарят мимо, пробираясь сквозь изношенный коридорный «желудок» этого дома, пропитанный запахом щей и котлет из дешёвого фарша… Они шаркают потёртыми тапочками, кряхтят, жалуются на маленькую пенсию, сплетничают… Тухлые люди! Тухлый дом!... Но Она… Она живёт своей жизнью, впитывая радость от глубоких и нежных поцелуев, изгоняя тоску. Она, как древний шаман, изгоняет запах прежнего хозяина. Есть в Ней что-то языческое, какой-то секрет, известный только Ей одной… Но самый главный Её секрет в том, что Она наполнена жизнью здесь и сейчас. Она пульсирует. Она пропускает через себя ток неведомого соблазна… О, как Её за это осуждают! Как много легенд сплетается вокруг Неё. Ведь каждый знает: Она – обитель жаркой страсти и вожделения, чувственных поцелуев и нежных импровизаций. Она – эрогенная зона этого дома.
Она – это твоя квадратно-метровая Пещера, о, первейший из мужчин!
***
Легенда рождается здесь и сейчас. О, нет! Уберите слово «сплетня»! заверните его во вчерашнюю газету со сканвордами и тупыми шутками Петросяна и отнесите на помойку. Да, и вытирайте, пожалуйста, ноги, выходя из своей двери, обитой коричневым советским дермантином. Вытирайте тщательнее – на ваших тапочках остались капли яда. Не разносите эту коммунистическую заразу. Ведь вы, кажется, из страны, где не было секса?.. Что?.. Это не яд, а лекарство? А вы случайно ничего не перепутали?.. Сейчас очки наденете и прочитаете? Хорошо, в вашем почтенном возрасте все носят очки, «чтобы лучше видеть и слышать». Я подожду... А, вы уже здесь? Мне показалось, что от вас пахнуло корвалолом и шпротами, купленными в «Пятёрочке» по акции? Вы что, волнуетесь?.. Читаем, что написано? Вот, на пузырьке: «Ос-то-рож-но, сплет-ня. Яд!» Ну, вот, а вы говорили, что это лекарство. Вы уж не травите себя: яд принимает кто? Вы! А ждёте, что умрёт от этого яда кто? Я что ли?... Та-да-да-дам! Так что беруши в уши – и в свою квартиру шагом марш! Левой-левой!
… Легенда… Да, мне определённо нравится. Всех тех, кого сейчас называют легендой тоже по полной шерстили соседи. И не только они, многие языками любили потрепать, обсуждая кто с кем, как и когда… Забавно! Такие сведущие люди были… наверное… Только вот ни в одной легенде о Мерлин Монро, Фреди Меркури, Дженис Джоплин, Джоне Леноне и Йоко Оно никто ни разу и не вспомнил о тех, кто потратил свою жизнь на сплетни. Канули в лету, бедняжки!
Люди, хорошие мои! Живите вы жизнью, пока она свежая, не просроченная! Глотайте её с аппетитом, запивая шампанским и поцелуями, смакуя солоноватый пот страсти на своих губах, жадно втягивая ноздрями запах чистой нежности… Нежность! Именно ею пахнет настоящая женщина. Не индустрией красоты, которая продаёт духи и дезодоранты. А нежностью! Запах вечно неизведанной страсти, которую она дарит своему мужчине – так пахнет настоящая женщина. Так пахнет секс, наполненный красотой. Так пахнет новый шедевр, любовно созданный талантливым живописцем.
Вы не верите, что такое бывает?.. Как же вам не повезло! И всё же представьте хоть на минутку:
Она – не художник и не умеет рисовать. Но Она творит живые картины прямо на Его теле: сначала Она лёгкими массажными движениями наносит невидимый грунт, пробегает подушечками пальцев, расслабляя Его спину, красивую, будто вылепленную рукой Родена… потом Она крепко обхватывает Его ногами… ещё раз мягкой волной скользит вверх по Его телу, чтобы вдохнуть возбуждающий запах Его волос… «Вдох – и никаких законов! Взмах – и никаких застав!» Её тело взметнулось вверх!... И!... Вот уже влажный, почти акварельный чувственный след от Её поцелуев ложится на Его спину. Первый штрих, потом ещё… Ещё!.. Новая крупная линия поцелуев начинается с мочки Его уха, затерянного среди волос, плывёт вниз – к шее… Там есть маленькая родинка, будто созданная для Её ласки… Язык, как кисточка художника, устремляется вниз-вниз-вниз, выписывая витиеватые линии, они превращаются в кружевные узоры. «Щекотно!» - смеётся Он и поёживается от набежавших мурашек. Она, зажмурившись от удовольствия, снова скользит вверх – туда, где Его губы захотели слиться с Её губами… Поцелуй… М-м-м… Долго, сладостно… Два тела сплетаются в экстазе… И вот уже Оба чувствуют, как на Её палитру скоро, как из тюбика, выльются новые краски… Немного шампанского, которое играет роль растворителя в этой игре… Бодрит!.. Вдохновение ложится на простыни, освещая их мягким лунным светом. Ночь, лишившая этих Двоих одежды и стыда, разрешает им творить всё, что вздумается. Ночь дарит Им свободу!
Она становится Его Галатеей, вылепленной Его талантливыми чувственными руками и губами. Он – Её Музой. Они выцеловывают во тьме свои шедевры.
Они творят свою легенду.
***
То, что Она делала, было дерзко и совсем неприлично, но так приятно – она танцевала, стягивая с себя одежду и разбрасывая её по комнате. Она двигалась, отражая мягкий лунный свет каждым своим изгибом, заполняя всё пространство ароматом своего манящего тела.
Он был в предчувствии прыжка: ноздри жадно втягивали Её запах – запах Его нежной и чувственной самки. Запах Его женщины. Терпкий запах страсти, от которой дрожит даже воздух. Запах, от которого весной сходит с ума вся природа, обуреваемая желанием продолжить свой род.
…Она не прервала своего танца ни в тот момент, когда Его губы прильнули к Её груди, ни в тот момент, когда всё Её тело пронизал приятный невидимый ток… Да-а-а-а… Тишина погружения – вот истинное чудо!
Полнолуние? Неудержимое желание? Весна? Что сыграло во всём этом главную роль? Не знает никто. Но в эту ночь всё было иным. Она была тихой рекой, создающей волны своим гибким телом, качающей Его, расслабленного и красивого, и погружающей в нирвану. Она была Его околдовывающей русалкой, увлекающей за собой на глубину, на самое дно – тёплое, шёлковое, женское. Светлая волна разливалась по Его телу, даря ощущение чувственного спокойствия.
Она была жрицей Его тела, совершающей странный, но безумно приятный языческий обряд. Всё Его тело было расслаблено, и только одна, самая главная мужская мышца, возвышалась сверкающим маяком над всем этим морем блаженства… Он дышал Им через Неё… Это было волшебно… Сама того не ведая, Она выводила Его на новый чувственный уровень... Новый… сакральный… медитативный секс…
Эти Двое открывали для себя новые миры… Они были не здесь – в другом пространстве, где-то между небом и землёй… Да, от земли, от самых корней, живущих в ней, шла энергия, питающая Его и Её. Они сливались точно так же, как и их далёкие предки, превращая секс в сакральный танец переливающейся энергии…
Ночь закончилась – энергия осталась. Она всё ещё билась в их телах, преображая всё вокруг. И в этот новый день было всё… И всё было не случайным – оно наматывалось единой нитью Ариадны на тот самый клубок, из которого потом, как на спицах, будут связаны многие вещи, мысли и чувства… Спустя некоторое время станет понятно, почему так нужны были Ему и Ей эти странные голые танцы под полной луной в тот самый день… в тот самый год, который по древнему славянскому календарю именуется годом Парящего Орла… в том самом городе, где Эти Двое были обнажены душой и телом, не стесняясь друг друга… в городе, хранящем Их собственную тайну.
***
Она уснула, опустив свою голову на Его сплетённые руки…
Она уснула рядом с Ним, на старом скрипучем диване, по которому Его соседи всегда с ювелирной точностью могли определить сколько раз, насколько эмоционально и даже в каком ритме эти Двое занимались любовью «нынешней» ночью… Причём самое забавное – это видеть потом их похихикивающие лица, явно намекающие на свою осведомлённость. Вот прямо копейка-в-копейку такое же лицо делают воспитательницы в детском саду, когда застают мальчика за демонстрацией своего «колокольчика» любопытным девочкам во время сончаса! Ещё чуть-чуть, и они прикрикнут грозно: «Вот я родителям твоим всё расскажу, чем ты тут занимаешься!»… Нет, ну реально «детский сад»!.. Расслабьтесь, люди! На дворе что? Весна! А весной вся природа хочет чувствовать в себе звон этих самых «колокольчиков» и порхание «бабочек» в животе. Так что идите вы, милейшие, на… на свою дачу да сейте там семена и саженцы! А мы будем сеять свои «семена будущей жизни». Каждому – своё… Идите отсюда, идите…
… А Она всё ещё спала, нежно посапывая… разомлевшая от сна, растрёпанная, тёплая, душистая… волосы на мамины похожи… Он смотрел на Неё спящую… И, как ни странно, Ему всё больше и больше казалось, что вся Она была похожа на ту самую женщину, которую Он знал и любил с самого детства… А ещё… в Ней было Его небо, и Он гулял по этому небу. В Ней было Его поле, и Он бежал по этому полю, раскинув руки. В Ней журчала та самая река, по которой Он однажды, уже взрослый, отправился к старому заброшенному монастырю… Поехал, чтобы вернуться… И вот сейчас Он снова возвращался… В Ней жило неведомое эхо из Его собственного детства. Она дарила Ему давно забытые ощущения… О том, что именно эти ощущения Ему дороги не знал никто…
Вот и теперь… Теперь Она лежала рядом с Ним, и Он чувствовал какое-то необъяснимое родство с ней… Это было очень странное чувство. Его трудно вот так однозначно описать… Оно немного пугало своей серьёзностью… Он него сразу же хотелось одеться, будто сквозь голое тело легче читаются мысли. Но это чувство всё же было таким приятным… новым… желанным…
… Он не успел подобрать нужное слово, как Она прервала поток Его мыслей, сбросив с себя край простыни и обнажив свои бесстыдно округлые, манящие бёдра. Глаза Её ещё были закрыты, а сонные губы уже шептали: «Ми-и-и-илый мой! Как же мне с тобой хорошо-о-о-о-о!» Слегка повернув голову вбок, Она коснулась Его своими жадными до ласки губами и, как слепой щёнок, утыкаясь носом, куда вздумается, стала целовать Его… Он улыбнулся, вдохнул Её всем телом и… «Подожди секундочку!»… Он включил музыку и мягко, до приятных мурашек скользнул в Неё… Музыка продолжала играть, подчиняя Их своему ритму. Она будто говорила: «Это то, что я чувствую и что я хочу тебе сказать». Это была Их музыка. Она продолжала играть, вливаясь в Их кровь. Она пробегала сладкой волной по венам. Она намагничивала Их тела. «…Но я внутри тебя – ты рай. Меня вдыхай, не выдыхай…»
Сон это был или явь – уже трудно было понять. Да и зачем? Это уже было не важно. Не важно, какое время показывают полусонные стрелки на часах, не важно, скрипит старый диван или нет, не важно, слышат ли их жадные до сплетен соседи – ничего не важно.
… Это был Их рай…
***
Она посмотрела на Него и сказала:
- Ты дикий породистый Волк.
- Почему? - спросил Он.
И Она ответила:
- Ты предан своей стае, своему роду, идёшь след-в-след за своим вожаком. Однажды придёт твоё время, и ты сам станешь вожаком, и тогда все пойдут за тобой.
Ты Волк, потому что… люди… они не принимают тебя… твои повадки часто приводят их в недоумение. Испытывая страх, они становятся агрессивными и пускаются на тебя в атаку. Хорошо, что под рукой у людей в этот момент нет вил или лопаты, а то бы они закололи тебя насмерть.
Ты Волк, потому что ты умнее любой домашней собаки, обученной и выдрессированной хозяином.
Ты Волк, потому что свободолюбив. Ты впитал вольницу с молоком матери – одной из сильнейших в твоём роду. Её молоко обладало особой силой. Я это знаю. Я это чувствую. Твой отец-вожак выбрал лучшую из лучших. И этот выбор укрепил весь род.
Ты Волк, потому что в твоих жилах течёт кровь диких и мудрых предков. В твоих глазах отражается небо, где жили их языческие боги. Вот почему ты так любишь смотреть на небо, особенно ночное. Ты любишь ночь и то состояние, в которое она тебя погружает.
Как любой Волк, ты стремишься на север… Ирландия? Быть может. Холодная и прекрасная земля, названная далёкими предками «Волчьей землёй».
Ты Волк, потому что любишь состояние уединения. Но при этом ты всегда помнишь, что у тебя есть своя стая. И своя самка, которая залижет твои раны и исцелит тебя своей лаской. Потому что для неё ты – альфа-самец. Первый из первых.
Ты Волк, потому что, несмотря на хищный взгляд и сильные лапы, ты очень ранимый и нежный. Ты быстро привязываешься… хотя всегда уверяешь себя в обратном: бежать от привязанности – твой способ защиты. Не бойся. Никто не ступит на твою заповедную территорию без твоего разрешения. Ведь ты здесь хозяин.
Ты – Волк, о котором люди любят слагать легенды и мифы.
Волк, о котором слагаю свою легенду и я. Волк, который вдохновляет меня, будоражит мою фантазию. Волк, который до одури возбуждает меня своими повадками.
Ты – тот, в котором нашла своё отражение я – дикая породистая Волчица.
Вот почему ты – Волк.
***
- Снова дождь. Холодно, - сказал Он, поёживаясь у приоткрытого окна и затягиваясь дымом последней сигареты. Разлохмаченная ночными разговорами голова ещё не вошла в режим «ВКЛ». Мысли разбредались, как уставшие выпускники по своим домам. Пьяные, ещё неумытые, но довольные тем, что рядом старые друзья… Мысли-выпускники… Сигарета докурена. Зябко. Хочется нырнуть дельфином под одеяло и не выныривать, пока всё не закончится.
- Снова дождь. Холодно, - сказала Она, поёживаясь у приоткрытого окна и втягивая носом влажный воздух… Долгий выдох… Ещё немного постояла, будто замерев между каплями… Тёплый плед на плечи – и на подоконник: писать то, что затрепетало невидимой птицей где-то внутри и потихонечку, робко запросилось на бумагу.
«Сегодня дождь, - писала Она Ему. – Впрочем, ты знаешь. А ещё, знаешь… хоть он и холодный, но я ему рада. А знаешь почему? Он даёт какое-то особое состояние тишины, когда тебе не мешает шум чужих мыслей. Он создаёт ощущение безлюдья и большом городе, где все суетятся или занимаются какой-нибудь ерундой. А дождливо-нелюдимое состояние, как будто силком, возвращает всех в свои собственные дома. Вот это безлюдье, наверное, меня и радует…. Оно очищает… Очищает и дождь, который капля за каплей, как слезами, омывает наши лица, смывает ненужный грим с души. Он будто растворяет в лужах весь тот сахар, которым мы порой так старательно себя облепляем, рисуясь перед кем-то… Сегодня не нужно сахара, не нужно пряностей и приправ… хочется просто быть собой: думать и говорить о том, о чём хочется, жить и чувствовать, не стесняясь ничего… Дождь будто делает нам какое-то переливание крови: вымывает грязь и заразу и вливает чистоту. Чистоту, о существовании которой мы будто позабыли в последнее время. Чистоту, по которой мы так соскучились… Ведь правда?
Эта чистота льётся из сердца в сердце… Я открою плотину, пусть льётся. Открою потихоньку, чтобы не смело всё полноводным потоком, а по чуть-чуть вливалось в твою душу… Я дам имя этой «реке» - Благодарение. Пусть она бежит по городским перекрёсткам и улицам к тебе, пусть питает, пусть утоляет жажду, пусть очищает от тоски, пусть исцеляет…
Моя Благодарность к тебе, как Волга или Ока, большая, прозрачная, чистая, красивая. Вот выйдет солнце, побежит лучами по барашкам волн, и ты увидишь, как она прекрасна! Ты можешь смело ступать в мою реку – она подхватит тебя в свои нежные ладони, обнимет своими берегами, поросшими пахучей травой и первоцветами. Захочешь нырнуть – ныряй! Ныряй с головой в наши с тобой страстные и прекрасные воспоминания, которые отпечатались не только в нас самих, но и в строчках, которые я посвящаю тебе. Ты – тот, благодаря которому я чувствую эту жизнь, рядом с которым живу по-настоящему, полнокровно и жарко! Ты – тот, с кем я могу всем телом, каждой клеточкой погрузиться в самые затаённые глубины страсти и в ту же минуту воспарить к небесам от счастья. Ты – тот, с кем я делилась самым сокровенным и кто был откровенен со мной. Я очень ценю это, милый мой. И я бесконечно благодарна тебе за чувства, которые теперь живут во мне. Спасибо тебе, что ты просто есть в моей жизни… Я уже не раз говорила об этом? Помню. Но сегодня новый день, и я говорю это вновь и вновь. Пусть это питает тебя изнутри и даёт силы. Целую нежно».
Она дописала последнюю строчку, хотя в душе было гораздо больше слов, которые так хотелось бы озвучить. Но настанет и их черёд… Они ещё лягут на бумагу… Потом, позже… А сейчас:
- Дождь закончился, - улыбнулась Она, оторвавшись от листа бумаги. – Хорошо. Тепло.
- Дождь закончился, - подумал Он, взглянув в окно. И тоже улыбнулся. Улыбнулся, сам не зная от чего. Просто так. Потому что хорошо? Потому что тепло?
… Блямкнула смска. Пришло письмо от Неё - вот от чего!
***
Груда смятых нацелованных рукописей безропотно лежала у Её ног. Она писала на серой бумаге, писала на листочках в клеточку, оставшихся от старой школьной тетради, писала на салфетках… Писала неровным быстрым почерком… Писала острым, словно, словно душа, карандашом. Как только он стачивался, Она чинила его. Пока писала – чинила себя… Она писала, еле успевая дышать между строчек, боясь, что слова уйдут, что вот сейчас опять что-то закроется, словно печной заслонкой… что Она задохнётся в чаду не написанного, не озвученного…
Груда смятых неухоженных мыслей безмолвно покоилась в Его голове… Лучше бы в ногах – можно было бы растоптать, в руках – можно было бы разорвать на мелкие клочки и выбросить, в желудке в конце концов – можно было бы переварить и… Но нет! В голове. Нежеланное, горькое, влитое в кровь, вросшее в голову…
Только вместе Они были – Человек.
Себя – наизнанку. Так, чтобы чувствовать кожей… чтобы вне времени и пространства… чтобы без панциря и прибитой к лицу маски… чтобы спрыгнуть с крутого обрыва с криком «Йохуууу!!» в глубину друг друга, но не разбиться, а взлететь. Наизнанку – на свободу. Выпустить из каждой клетки тела живое существо, изголодавшееся по вольнице… Будто Всемирный потоп кончился и Ной, пристав к долгожданному берегу, распахнул наконец двери своего Ковчега (не символ ли это начала новой жизни?)... Постой, ты боишься, что твои звери, оказавшись на свободе, вне собственной клетки, станут неуправляемыми и загрызут кого-нибудь?.. Не бойся. Ведь не загрызли же они друг друга в Ковчеге. Во время бедствия мы все становимся человечней.
Человеком!.. Человеком с большими крыльями становилась Она каждый раз, когда Он был рядом. Рядом с ним легко дышалось, острее чувствовалось, светлее думалось. Рядом с Ним Она жила. То чувство, что Она испытывала к Нему, было старше всего Человечества… Он дарил Ей то, что Она потом так хотела вписать в Вечность. Она делала это посредством простых слов, поэтому получалось не всегда… это ведь редко кому удаётся… Просто Она не знала другого способа продлить те блаженные часы и минуты, что Они проводят вместе. И как ещё сохранить это счастье, если Она только и умела, что любить и творить?... Нежность была состоянием Её ума… Нежность была Его достоянием. Достоянием души и тела…
Порой родство по духу с Ней Он чувствовал даже острее, чем опыт страсти, даруемый Ею… Потому что Её нежность была особенной, присущей Ей одной. Это была нежность, не похожая на нежность других женщин… Нежность, проникнутая поэзией, наполненная красками. Нежность со своим вкусом и запахом. Нежность, от которой кожа, танцуя, покрывалась мурашками изнутри. Нежность, от которой подрагивали кончики пальцев, излучающих свою собственную музыку… Это была нежность любящей женщины.
Вот, пожалуй, и всё, чем Она владела, будучи самой счастливой владелицей на свете.
… Новый листок рукописи не упал к Её ногам в кучу своих смятых «собратьев по перу». Он не упал, потому что принадлежал уже не Ей, а Ему.
Ведь Он ждал.
Ждал этот новый рассказ, «нацелованный Ею», хотя не знал, каким он будет.
Он вообще не знал, что с Ними будет…
Никто не знал…
***
«Вот уже год, как меня нет, любимый мой. Тебе всё ещё больно…
Но всё же однажды… Однажды ты проснёшься и почувствуешь, что всё, от чего было больно, осталось в прожитом дне. В прошлом. В прошедшем. В ушедшем. И одно это ощущение – ощущение ушедшего тяжёлого чувства, прошедшей боли – позволит тебе наконец-то выдохнуть. Сделать, наконец, этот облегчённый выдох… Конечно, на это нужно время. Нужны силы. Нужна вера в себя, в то, что ты сможешь начать всё с чистого листа и быть по-настоящему счастливым. Счастье это простое. Оно приходит тихо – от того, что тебя гладит по голове ласковая, любящая рука. От спокойствия. Оно входит в твою жизнь через направленный на тебя взгляд, через глаза, в которых светится готовность прощать, готовность принимать тебя, таким, какой ты есть… Как в детстве, когда ты понимаешь, что вчера сделал что-то плохое, а сегодня за это немножко стыдно, но зато осознание того, что тебя уже простили и забыли все твои колкости, приносит тебе облегчение. И ты просто молча, с благодарностью обнимаешь этого человека и понимаешь, как он тебе дорог. Дорог, потому что верит в тебя больше, чем ты сам. Потому что любит несмотря ни на что… Ты думаешь, всё это сказки? Нет, мой хороший, такое и в жизни бывает. Бывает, верь мне».