Наступил 2013 год. В конце февраля неожиданно позвонила дочь Виктора и захотела приехать к отцу. Наконец-то я реально ощутила, что у него есть дочь, которая почему-то 22 года не вспоминала о родном человеке.
Впрочем, и Виктор, после развода с первой женой, не желал общаться с дочерью и та, окончательно выбрав сторону матери, на долгие годы исчезла из его поля зрения. И вот теперь снова настойчиво просилась в гости.
Наступил «день х» и требовалось найти какое-то обоюдное решение, но Виктор категорически не захотел пускать ее в дом.
Ты думаешь, она по мне соскучилась?- в запальчивости кричал он, беспокойно шагая из угла в угол.- Ей деньги нужны, вот и вся причина. Гнать ее надо подальше!
Не склонная к таким резким оборотам, я все же попыталась переубедить его, объясняя тем, что всякое может случиться в жизни и надо выслушать все же человека, прежде чем думать о нем плохое.
Виктор уже привыкший со мной соглашаться, лишь устало махнул рукой, разрешив дочери приехать в гости.
Однако мои доброжелательные намерения ни к чему не привели. Вскоре я убедилась, что прав все же оказался муж, а не я. И совсем не следовало пускать такую бездушную женщину в дом.
Дочь проживала с семьей в Питере и, как оказалось, была руководителем фирмы «Гарант». На нее трудились сотрудники, каждую неделю она имела возможность ездить за границу и, тем не менее, она действительно приехала к отцу за деньгами.
Удивило уже то, что Светлана вошла к нам, как хозяйка. Не здороваясь и лишь показав на меня пальцем, тут же спросила у отца, что, мол, кто это?
Ей пришлось посмотреть на меня более внимательно, когда муж ответил, что я его жена. Растерянность и ненависть в ее глазах, словно смешались в одном флаконе. Но, как начальница, она привычно овладела своими чувствами.
Отцу рассказала, что мать умерла от рака, она сама живет во втором браке с банкиром, у которого тоже обнаружили раковую болезнь. Такая вот роковая неприятность преследовала их семью.
Младшая дочь с 14 лет у нее проживала в Париже, работала в модном магазине, а вот старшая дочь, по ее словам, вышла замуж за нищего художника и надо бы их развести, а для этого нужны деньги на покупку квартиры.
Плохо же знала дочь своего отца, забыв за эти годы его прижимистый характер. Услышав просьбу про деньги, он тут же ей отказал, заявив, что такой суммы у него нет.
Но сдаваться она, конечно, не привыкла и каждый раз старалась обработать его психологически, когда тот провожал ее до автомашины.
Виктору оставалось жить всего два месяца.
Постоянное употребление спиртного полностью разрушило его организм. В который раз он обещал бросить пить, но все оставалось по- прежнему. В наркологическом диспансере его лишь на время выводили из алкогольной зависимости, а через неделю- две он вновь оказывался пациентом этого лечебного учреждения. Врачи уже были бессильны ему помочь.
В конце концов, мужа предупредили, что если он не остановится, то окажется на грани, где смерть совсем рядом. Предупреждение, видно, испугало.
На какое-то время он перестал пить, но привычка оказалась сильнее. Жестокая болезнь продолжала его гнобить.
Однажды я заметила неприятный блеск в его глазах: так бывало, когда он начинал снова употреблять спиртное. Даже рюмка выпитого отражалась мутным взглядом на его лице.
Виктор признался, что тайком от меня, стал пить красное вино для улучшения памяти.
-Что же ты наделал?- с горечью упрекнула я его, понимая, что вскоре он опять сорвется и побежит в магазин за водкой. Остановить его я не могла: он умел прятать от меня деньги.
Вскоре Виктор начал мочиться под себя и пришлось покупать ему памперсы.
Но и сам он, осознавая свое положение, продолжал, на последних силах, бороться за жизнь, участвовал даже в местных соревнованиях по шахматам, отдавая последние возможности и силы этой увлекательной игре. В последний раз он сыграл в воскресенье, а в понедельник его не стало. Выиграл он и приз- кружку, которую я потом подарила Светлане для ее сына. Впрочем, навряд ли им была нужна такая память о нем.
Наступило 13 мая. Это был последний день жизни Виктора.
В 8 утра в моей комнате вдруг остановился будильник. Много лет батарейка работала исправно, и стрелка замерла именно в этот роковой день. Это был первый знак беды.
Меня, конечно, встревожила остановка часов, сказала об этом мужу, но он отмахнулся и не стал вдаваться в пустяковую, на его взгляд, проблему.
Сразу же бросились в глаза его синие губы. Сердечное недомогание было налицо, я хотела вызвать скорую, но он отговорил, что, мол, ничем тут не поможешь. И складывалось потом ощущение, что он уже предчувствовал свою смерть.
Виктору оставалось жить полчаса.
В 12 часов дня он позвонил в поликлинику, собираясь идти к урологу на прием. В это же время я готовилась погулять с собачкой, надела курточку и заглянула в его комнату, чтобы предупредить об уходе. Но тут увидела мужа, лежащего на полу.
Оттолкнув в сторону собаку, я бросилась на помощь. Начала искать хоть какое-то сердечное лекарство, но как назло не было даже валерьянки.
К сожалению, я их тоже не хранила и не пользовалась на тот момент. И вот, в роковую минуту, ничего не оказалось под рукой.
Я металась по комнате, стараясь найти хоть что-то подходящее, чтобы вывести его из забытья, но драгоценные минуты уходили и мои поиски ничего не давали.
В отчаянье я снова бросилась к мужу, вдыхала воздух в его холодные, помертвевшие губы, трясла за грудки, делала массаж сердца, но он не подавал признаков жизни, продолжая неподвижно лежать передо мной.
Почти в невменяемом состоянии я бросилась к телефону, но, позвонив в скорую, лишь кричала в трубку, чтоб скорей, только скорей…И лишь через какое-то время, наконец, опомнилась и услышала, что у меня спрашивали адрес.
Увы, скорая помощь приехала лишь через 15 минут. Врач, осмотрев Виктора, сообщил, что тот умер и уже ничем не помочь.
Продолжая всхлипывать и вытирая заплаканные глаза, я вспомнила про его дочь. И хотя я не питала к ней симпатий, все же позвонила и позвала попрощаться с отцом.
Она тут же приехала, постояла рядом несколько минут с телом и не пролив ни слезинки, укатила обратно домой. Впрочем, собственно, что еще ей оставалось делать… К живому отцу ее не влекло, а уж к мертвому и тем более.
Когда труповозка увезла Виктора в морг, я словно застыла в своем горе, одиноко слоняясь из комнаты в комнату.
Но вечером, закрыв на замок дверь, вдруг ощутила невероятную легкость, будто сбросила груз, который все эти годы тащила на себе. Организм приходил в себя, возвращая силы и здоровье.
Но слезы еще были впереди, на похоронах. Людей, провожающих в последний путь Виктора, собралось немного: кого-то позвала я из «Морской газеты», где какое-то время трудился муж, и 3-4 человека пришли из шахматного клуба.
Дочь все же приехала с венком, но узнав впоследствии, что завещание на квартиру муж сделал на меня, больше уже не показалась, навсегда вычеркнув отца из своей памяти.
А на могилку, по-прежнему, я прихожу одна.