XXVI. Пещера Локмария
Расставшись с д’Артаньяном, Арамис и Портос ушли в главный форт.
— Итак Портос, — сказал прелат, — д’Артаньян ценой своей карьеры дарит нам сутки.
— Что это нам даст? — спросил Портос.
— Помните ли вы подземелье Локмария? — продолжал Арамис, — того самого, где мы столько раз устраивали засаду на лисиц. У выхода этого подземелья припрятан неплохой баркас. Правда, его ещё следует скатить к морю, но там припасены катки, на которых он был прикачен.
— В этом случае я один справлюсь с тем, чтобы скатить его вниз к морю, — безмятежно ответил Портос.
— Превосходно! Этой же ночью мы выйдем в нем в море! — воскликнул Арамис.
— Куда же мы поплывем? — спросил Портос.
— Куда угодно, лишь бы прочь из Франции. — ответил Арамис.
— Мы покидаем Францию навсегда? — спросил Портос.
— Вероятно, мы вернемся в неё, но для этого необходимо завтра вырваться из рук Кольбера, — ответил прелат. — Мы вернемся во Францию победителями, Портос, не сомневайтесь!
Вдруг до друзей донесся звук пушечной канонады, после чего в крепости раздался крик:
— К оружию! К оружию!
Арамис отворил окно и побледнел.
— Они атакуют! — проговорил он. — Наш друг д’Артаньян, по всей видимости, арестован, и наступлением командует другой человек! Они атакуют совсем не в том месте, где собирался атаковать д’Артаньян! Это место выбрано наиболее удачно, мы долго не продержимся.
Портос вскочил на ноги, но вдруг вскрикнул от боли.
— Что с вами, Портос? — в тревоге спросил Арамис.
— Ничего. Мои ноги. Со мной такое впервые! Дайте мне минуту, это пройдет.
Через минуту Портос вскочил как ни в чем не бывало и ринулся в бой.
Пока Арамис стрелял из аркебузы по офицерам, Портосом заряжал пушки тяжелыми чугунными ядрами так, словно это были шары из соломы. Пушки палили не переставая, пробивая борта кораблей. На некоторое время осажденные получили передышку, поскольку командующий офицер сообразил, что если так пойдёт дальше, он может лишиться всех своих кораблей. Корабли отвели на расстояние, недосягаемое для выстрелов, чтобы заделать пробоины, откачать воду и приготовиться к новой атаке.
В этот миг к Арамису подбежал офицер, который доложил, что атака была произведена также и в других местах крепости. Наступающие прорвались на остров во многих местах и прорываются к цитадели.
Арамис отпустил офицера и велел ему поступать так, как ему будет угодно.
— Что ж, Портос, — возбужденно проговорил Арамис, — теперь в крепости та самая суета, в которой нам следует произвести длительную рекогносцировку с целью занятия более стратегически выгодной позиции и не допустить окружения с последующим пленением! Баркас ожидает нас, в пещере Локмария!
С этими словами Арамис открыл ящик стола, достал оттуда увесистую золотую шкатулку, и ссыпал из неё в карманы Портоса две горсти бриллиантов, оставив себе лишь пару перстней с крупными изумрудами, он с презрением отбросил шкатулку прочь.
— В дорогу, друг Портос! Живей! — прокричал прелат, увлекая за собой Портоса.
Прячась от случайных глаз, Арамис и Портос достигли, наконец, глубокой пещеры, к выходу которой Арамис предусмотрительно распорядился перекатить на катках добротный баркас.
— Портос, позвольте мне пройти первому, — сказал Арамис. — В пещере нас ожидают трое слуг-бретонцев, а вы не знаете условного знака, без которого вы рискуете получить пулю или удар шпаги.
Найдя всех троих в условленном месте, Арамис велел одному из них сходить за Портосом.
Едва лишь все собрались вместе, они направились к спрятанному баркасу.
Баркас был снабжен провизией, водой и оружием, словом, был готов к длительному плаванью.
— Для того, чтобы спустить баркас к морю, есть два пути, — сообщил один из слуг. — Мы притащили его по верху, спуск там ровный, нам ничто не помешает.
— Но нас могут увидеть, и тогда всё пропало! — возразил Арамис.
— Другой путь – по руслу этой пещеры, — сообщил тот же слуга, однако, в конце пещеры лежит большой камень, который недавно обвалился сверху. Он помешает нам вытащить баркас к мору, если только мы не уберем его.
— Я видел этот камень! — сказал Портос. — Я один его уберу, если потребуется.
— Монсеньор! Чтобы сдвинуть этот камень потребуется не менее десяти человек! — возразил слуга.
— Вы правы, — согласился Арамис, — попробуем протащить баркас по верху. Но нам придется дождаться темноты.
Внезапно послышался лай собак.
— Это свора, — заметил Портос, — собаки бегут по лисьему следу.
— Кто же охотится в такое тревожное время? — воскликнул Арамис.
— Вероятно тот, кто считает это время и это место наиболее подходящим для охоты! — глубокомысленно заключи Портос.
— Гвардейцы короля, уставшие от мародерства и насилий, могут себе позволить позабавиться охотой, — проговорил Арамис со знанием дела.
— Гвардейцы! — сообщил один из слуг, который осторожно выглянул из пещеры.
В этот миг лисица, спасаясь от преследования, заскочила в пещеру, а вслед за ней в неё побежали и собаки, оглашая ее громким лаем.
— Ах черт! — вскричал Арамис. — Наше убежище обнаружено!
— Это верно, — согласился Портос. — Но если ни одна из собак не вернется из пещеры наверх, в этой темноте гвардейцы едва ли найдут вход в пещеру.
— Значит, надо перебить их всех, причем бесшумно, — отвечал епископ, — К делу!
Бретонцы с ножами в руках устремились вперед, и через несколько минут с собаками было покончено.
— Хорошо, — холодно заметил Арамис. — Теперь очередь за хозяевами.
— Сколько их? — спросил Портос.
— Их шестнадцать, — ответил один из бретонцев.
— Надеюсь, они хорошо вооружены, — улыбнулся Портос с улыбкой, — Ненавижу длительную рекогносцировку без разведки боем!
— С этим мы справимся, — сказал Арамис. — Их глаза непривычны к темноте, тогда как мы уже прекрасно видим. Приготовьте всё – мушкеты и кинжалы.
Подъехавшие гвардейцы несмотря на темноту обнаружили вход в пещеру. Некоторое время они не решались входить в пещеру.
— Наши собаки исчезли все до одной! — воскликнул один из них. — В пещере темно, а у нас нет фонарей. Быть может там резкий и глубокий обрыв, куда и провалились все наши собаки?
Гвардейцы уже собирались уйти, но один из них неожиданно произнес:
— В этой пещере скрылась лиса. Если бы там была пропасть, лиса бы знала об этом и не побежала туда.
— Куда же подевались собаки? — спросил другой гвардеец.
— Вероятно, пещера имеет большую длину и много изгибов, и их лай просто нам не слышен. Они продолжают преследовать лису. Неужели мы оставим наших собак здесь и вернемся домой ни с чем? — продолжал убеждать других первый гвардеец.
— Он прав! — сказал, наконец, один из гвардейцев, по-видимому, старший по званию. — Идём внутрь!
При этих словах шестеро гвардейцев один за другим осторожно вошли в пещеру. Десять, оставшихся снаружи, напряженно прислушивались к звукам их шагов. Вдруг они услышали странные звуки, не то хрип, не то сопение, после чего всё стихло.
— По-видимому, там действительно какая-то яма. — Сказал офицер. — Но мы не можем оставлять своих товарищей без помощи. Вот как мы поступим! Мы обвяжемся какой-нибудь веревкой и будем спускаться цепью, страхуя друг друга.
Поскольку веревки не нашлось, гвардейцы решили держать друг друга за руки, образуя живую цепь. Едва лишь четвертый в цепи гвардеец скрылся в темноте, раздался оглушительный грохот и запахло порохом.
— Черт побери, засада! — крикнул старший офицер. — Мы выкурим их оттуда, кем бы они ни были, даже будь это сам дьявол!
Арамис и Портос при поддержке трех бретонцев, разумеется, с легкостью расправились бы со всеми шестнадцатью гвардейцами. Десять из них были уже мертвы.
Но к гвардейцам неожиданно явилась подмога.
Беглецы между тем, воспользовавшись замешательством в стане врага, почти скатили баркас к самому выходу пещеры к морю. Пока Портос толкал баркас, трое бретонцев по очереди подкладывали под него катки, и дело ладилось на славу.
Вскоре им удалось дотащить баркас, к большому камню, запиравшему спасительный выход к морю.
Портос, словно античный титан, уперся плечами в вершину камня и с силой толкнул его вперед. После третьей попытки камень удалось сдвинуть с места, после пятого толчка он покатился вниз, открывая путь баркасу к морю, а пятерым беглецам - к свободе.
Бретонцы с Портосом потащили баркас через последний перегон в океан, пока Арамис с мушкетами наизготовку прикрывал их отход.
Как раз в это время прибыл отряд подкрепления.
Арамис подсчитав прибывших, понял всю бессмысленность дальнейшего сражения. Силы были слишком неравны. Ввязываться в бой было смерти подобным, но и пускаться в море, открывая врагу доступ в пещеру, было бы столь же безрассудно.
— Портос, у нас остался только один выход! — воскликнул Арамис.
— Славно! — ответил Портос. — Это ровно на один больше, чем ни одного! Вполне достаточно! В чем же он состоит?
— Как далеко вы сможете бросить вот этот бочонок с порохом? — спросил Арамис, указав на увесистый бочонок в пол мюида.
— Пожалуй, метров на двенадцать-пятнадцать, — ответил гигант.
— Я подожгу фитиль, и когда я крикну «пошел!», кидайте его как можно дальше.
— Я готов! — ответил Портос. — Поджигайте!
— Не забудьте пригнуться тотчас, как только бросите его! — вскричал Арамис. — Внимание! Пошёл!
Портос отшвырнул бочонок что есть силы и пригнулся за высокий камень. Раздался оглушительный грохот. Своды пещеры над местом падения бочонка обрушились. Проход, по которому гвардейцы преследовали беглецов, был накрепко завален, беглецы были спасены.
Портос, метнувший этот бочонок пороха в гущу врагов и устроивший в пещере неимоверный хаос, возобновил свою рекогносцировку, то есть принялся догонять Арамиса и бретонцев. Только шесть его огромных прыжков отделяли его от выхода из пещеры, когда вдруг он почувствовал, что его колени снова подгибаются, а ноги отказываются ему повиноваться.
Арамис не мог понять, что заставило Портоса остановиться. Он закричал:
— Ну же, Портос, скорее!
— Я не могу! — закричал в ответ Портос.
Своими руками он пытался приподнять ноги и заставить их слушаться своего хозяина, но тщетно. Наконец, хватаясь руками за стены пещеры, он встал на ноги, которые совершенно его не слушались.
Арамис, наконец, понял, что произошло.
— Погодите, вам сейчас помогут! — крикнул он.
Понимая, что ему одному не поднять Портоса, а оставлять баркас без присмотра, когда он уже спущен на воду, также нельзя, он направил бретонцев на помощь Портосу.
Отважные бретонцы выскочили из баркаса и устремились на помощь гиганту, но в это время с края пещеры медленно сполз огромный камень, вдвое больший того, который наш гигант так недавно сокрушил с его векового места.
— Берегитесь! — крикнул Арамис Портосу и бретонцам, но было уже поздно.
Огромный камень сполз и закрыл выход Портосу, после чего он обвалился внутрь пещеры, по всей видимости, погребя под собой славного барона дю Валона навсегда. Арамис увидел, как исчезает могучее тело Портоса под падающим на него валуном.
Сердце Арамиса словно бы лопнуло и разорвалось надвое. Он едва не потерял сознание.
Не помня себя, он рухнул без сил на дно Баркаса, и горячие слезы потеки из его глаз по худощавым морщинистым щекам.
— Портос! Портос! — в отчаянии повторял он. — Портос, я погубил тебя! Горе мне!
В глазах прелата потемнело, и он лишился чувств.
В это самое время с берега послышались выстрелы. Это те гвардейцы, которые не погибли от взрыва пещеры, выбрались наружу через её верхний вход и прибежали верхом к берегу океана. Медлить было нельзя, двое бретонцев поспешно сели на весла, тогда как третий поспешил развернуть парус, после чего баркас устремился в океан, и мушкетные пули гвардейцев уже не могли его достать и причинить беглецам какой-либо вред.
XXVII. В море
Более часа баркас уносился прочь от острова. Арамис, казалось, безразличный к своей судьбе, в отчаянии лежал на дне баркаса, не обращая внимание на брызги соленой воды, заливающей его лицо и одежду.
Внезапно один из бретонцев сказал:
— Монсеньор, на горизонте парус!
— Погоня? — равнодушно спросил Арамис.
— Возможно, они нас ещё не заметили, — ответил старший из бретонцев и велел убрать парус, чтобы не привлекать внимание.
Однако, по-видимому, было поздно: корабль стремительно приближался.
Арамис достал из одного из саквояжей, уложенных в баркас, зрительную трубу и посмотрел в направлении корабля.
— Они нас видят и идут прямо к нам, нам не уйти, — так же равнодушно сообщил прелат.
Едва лишь корабль приблизился на расстояние пушечного выстрела, пассажиры баркаса услышали грохот, после чего совсем недалеко от баркаса в воду упало ядро.
— Это предупредительный выстрел, — сообщил Арамис. — Они потопят нас если мы будем пытаться уйти. Сушите весла.
Матросы перестали грести и демонстративно подняли весла из воды.
Корабль подошел почти вплотную к баркасу.
— Эй, на баркасе! Сдавайтесь! — крикнул в рупор командир корабля.
Бретонцы посмотрели на Арамиса. Прелат кивнул головой.
Два десятка мушкетов были нацелены на беглецов.
С борта была сброшена веревочная лестница.
— Поднимайтесь на борт по одному! — крикнул капитан. — При первой попытке к сопротивлению стреляем!
И, обращаясь к матросам, он добавил:
— Нам нужен только господин д’Эрбле. Остальным гарантируем жизнь.
— Мы принимаем ваши условия, — крикнул Арамис, не давая бретонцам времени на размышление.
— Как же вы, монсеньор? — спросил старший из бретонцев.
— Судьбу не переиграть, — равнодушно ответил прелат. — Да теперь уже и ни к чему.
Арамис скользнул глазами по борту корабля. Внезапно, прочитав его название, Арамис стремительно вскочил и проворно поднялся на корабль, опережая других моряков.
Взойдя на борт, он уверенными шагами подошел к капитану и сделал рукой таинственный жест, при виде которого капитан почтительно склонил перед прелатом голову. После этого Арамис поднял левую руку к глазам капитана и показал ему перстень с драгоценным камнем на ней. Капитан склонился ещё ниже с глубокой почтительностью.
Через несколько минут Арамиса разместили в каюте капитана, а сам капитан велел оставить всех, после чего подошел к Арамису и спросил:
— Куда монсеньор прикажет держать курс?
Арамис лишь устало махнул кистью руки в сторону прочь от острова, на запад, после чего откинулся на подушки и закрыл глаза.
«Славный Портос! — подумал он. — тебе не хватило нескольких шагов для полного спасения! Быть может, было бы лучше, если бы этот камень был могилой для нас обоих!»
После этого сердце Арамиса сжалось от скорби, но слёзы уже отказывались давать облегчение горю прелата.
XXVIII. Король Людовик XIV
Четыре гвардейца, сопровождавшие д’Артаньяна, не отняли у него шпагу, поскольку в приказе не говорилось, что капитана мушкетеров следует арестовать, в приказе говорилось лишь о том, чтобы доставить его к Королю, который в это время находился в Нанте. Поэтому д’Артаньяна доставили к Королю от острова Бель-Иль морем, а затем по реке Луаре.
По праву капитана мушкетеров короля, д’Артаньян носил шпагу не только во время несения службы или в перерывах между этим временем, но не снимал её даже тогда, когда являлся к Королю. Однако на этот раз он заметил, с какой тревогой смотрят на его шпагу гвардейцы, доставившие его в приемную Короля.
— В этой ужасной морской качке моя шпага так часто стучала по моим ногам, что на них живого места нет! Присмотрите-ка за ней, пока я забегу на разговор к Его Величеству! При этом разговоре она мне не понадобиться, а мои ноги скажут мне спасибо за этот краткий отдых, — с этими словами д’Артаньян отстегнул шпагу вместе с ножнами и аккуратно положил её на диван.
Гвардейцы расслабились, а д’Артаньян решительно шагнул в приемную Короля.
— Ваше Величество, вы послали за мной, и я у ваших ног! — проговорил д’Артаньян и склонился к руке Короля. — Я в восторге, что понадобился вам, но скоблю, что не успел довести до конца порученную мне миссию.
— Сударь, — спросил Король, — с какой целью, по-вашему, я вас отправил на Бель-Иль, снабдив самыми высокими полномочиями?
— Ваше величество, я ничего об этом не знаю, поскольку мои полномочия на деле оказались ограничены со всех сторон. Бесконечное число младших офицеров, которые и без этих высоких полномочий должны были бы подчиняться мне в соответствии с моим званием, оказались наделены достаточными полномочиями, чтобы не позволить мне сделать хоть что-то для того, чтобы выполнить порученную мне миссию. — ответил д’Артаньян таким покорным тоном, что в них не прозвучало ни капли гордости или обиды. — Полагаю, эта камарилья мелких офицеров с крупными полномочиями лучше меня была осведомлена о целях моей поездки и о способах достижения поставленной задачи. Я не мог выполнять обязанности начальника экспедиции, поскольку не являлся таковым.
— Сударь, если бы вы действовали в соответствии с поставленной перед вами задачей, вашим действиям не мешали бы никакие полномочия, предоставленные этим офицерам, — возразил Король. — Я имел основание не доверять вам, поэтому я окружил вас людьми, которым в вопросах выполнения этой миссии я доверяю больше.
— И эти люди лучше меня выполнили поставленную перед ними задачу, — подхватил д’Артаньян.
— Что вы имели в виду, капитан? — высокомерно спросил Король. — Объяснитесь.
— Вы поставили задачей принять крепость Бель-Иль под вашу руку, Ваше Величество. Если бы я встретил сопротивление, мне надлежало бы его сокрушить. Также мне было приказано доставить к вам ваннского епископа и барона дю Валона, — ответил д’Артаньян.
— Выполнили ли вы поставленные задачи, господин д’Артаньян? — спросил Король.
— Я пытался выполнить их в той последовательности, в которой они были поставлены, — спокойно ответил капитан. — Если бы мне не помешали, я бы выполнил их в точности.
— В самом деле? — удивился Король.
— Это очень трудно доказать теперь, когда мне помешали, но ещё труднее это опровергнуть, Ваше Величество, — смиренно ответил д’Артаньян.
— Ваши действия ничуть не способствовали достижению этих целей, — возразил Король, хотя уже менее самоуверенно.
— Чтобы принять крепость, подаренную вам, Ваше Величество, под вашу руку, наиболее действенными мерами были переговоры. Я пытался объяснить главным офицерам этой крепости, что она принадлежит вам, Ваше Величество, вследствие чего они просто обязаны были передать мне ключи от неё, — ответил капитан с поклоном.
— В это также трудно поверить, — сказал Король. — Впрочем, понимаю, это трудно доказать, но ещё труднее опровергнуть, скажите вы?
— Я сообщил свои требования, предоставил время на раздумье и намеревался пригласить этих офицеров на корабль для того, чтобы услышать их ответ. — продолжал д’Артаньян с энтузиазмом. — Мне не позволили это сделать.
— Эти люди ни за что не сдались бы! — возразил Король.
— Это мнение господина Кольбера? — спросил капитан. — Если он лучше меня понимает стратегию и тактику ведения боя, и к тому же лучше меня знает этих людей, в этом случае кампанию лучше было бы проводить ему. Однако, я смею утверждать, что несколько лучше знаю этих людей и, вероятно, мог бы найти аргументы, чтобы их убедить. Поэтому я не могу утверждать, что мои первые шаги были бессмысленными, Ваше Величество. Если бы они увенчались успехом, мы бы избежали кровопролитья и решили все поставленные вами задачи.
— Что, если вы ошибаетесь, капитан? — спросил Король. — Что, если бы они отказались сдаться?
— Я обращаю внимание Вашего Величества на тот факт, что для ответа я намеревался пригласить двух старших офицеров на флагманский корабль. — проговорил д’Артаньян. — Если бы мятежники отказались сдаться, я арестовал бы их там же, на флагманском корабле, после чего крепость осталась бы без командиров и подчинилась бы законным требованиям Вашего Величества. После этого я принял бы крепость Бель-Иль под вашу руку, и доставил вам названных вами мятежников, то есть выполнил бы все ваши приказы, не пролив ни единой капли крови. Крови ваших подданых, Ваше Величество.
— Вы утверждаете, что вы привезли бы ко мне ваших двоих друзей? — с недоверием проговорил Король.
— Разве тот факт, что вы поручили мне эту миссию, не доказывает, что вы верили, что я её исполню? — спросил капитан. — Я расцениваю это только так. Я не могу доказать вам, что я поступил бы именно так, как говорю, но господин Кольбер не сможет доказать, что я не поступил бы так!
— Это пустые отговорки! Вы плохо мне служили, капитан! — вспылил Король, которому не понравилось, что он не может ничего путного возразить капитану его мушкетеров.
— Господин Кольбер и посланные им шпионы служат Вашему Величеству намного лучше, полагаю. Они приняли крепость Бель-Иль под вашу руку, точнее будет сказать, они разрушили её в самых стратегически важных точках, и теперь только ребенок не возьмет её. Если на завтра англичанам придет в голову захватить Бель-Иль, они сделают это без единого выстрела. Люди господина Кольбера уничтожили жемчужину среди пограничных крепостей, лучший из морских форпостов, важнейшую с точки зрения безопасности государства крепость, которая принадлежала вам, Ваше Величество. Они, безусловно, заслужили награду. Я же виновен за попытку сохранить эту необходимейшую Франции крепость в её первозданном виде.
Король побледнел.
— Крепость отстроят заново, для меня более важным было другое, — проговорил Король ледяным голосом.
— Для Вашего Величества гораздо важнее было захватить двух мятежников, епископа ваннского и барона дю Валона, я помню об этом. Я рассказал вам, как я собирался выполнить этот приказ, но мне не позволили это сделать, — почти бесстрастно сказал капитан. — Люди господина Кольбера имели лучший план, и им никто уже не мешал его реализовать. Полагаю, они исполнили ваше приказание в точности? Они пленили и доставили их к Вашему Величеству?
Король вонзил ногти в подлокотники своего кресла так сильно, что кончики его пальцев побелели.
— Их доставят живых или мертвых, — отчеканил он.
— Живыми их не доставят, — твердо ответил д’Артаньян. — Эти люди могли бы при определенных обстоятельствах сложить оружие передо мной и сдаться мне, или графу де ла Фер, но в мире больше нет ни одного человека, который мог бы взять в плен этих людей.
— Значит, их доставят ко мне мертвыми, — упрямо сказал Король. — И это меня вполне устроит, поскольку если бы их доставили живыми, то лишь для того, чтобы их повесить.
— Господин епископ ваннский даже мёртвый сумеет ускользнуть от кого угодно. — уверенно ответил капитан мушкетеров. — Что же касается барона дю Валона, то даже совершенно без оружия он уложит три десятка гвардейцев, прежде чем они одержат над ним верх. А со шпагой в руке или любым твердым и достаточно тяжелым оружием или хотя бы на крайний случай с оглоблей он уложит и сорок человек, не моргнув глазом.
— Если потребуется, я отправлю туда несколько сотен, несколько тысяч человек, но эти люди будут схвачены или убиты, —воскликнул Король, и в его голосе не было той уверенности, которая звучала в голосе капитана.
— Вы сказали мне, Ваше Величество, что если я привезу вам указанных мятежников, то получу маршальский жезл, — усмехнулся д’Артаньян. — Полагаю, для господина Кольбера уже заготовлен жезл маршала Франции? Боюсь, этому жезлу предстоит пылиться много десятков лет, прежде чем он будет вручен этому человеку. Во всяком случае не за подобную победу.
— Довольно, капитан! — воскликнул Король, чувствуя, что ничего не может возразить д’Артаньяну. — Вы меня утомляете!
— Эту проблему легко исправить, Ваше Величество, — ответил капитан. — Либо дайте мне отпуск, в этом случае не только я отдохну от службы, но и вы отдохнёте от меня. Либо дайте мне отставку, тогда наш взаимный отдых продлится намного дольше.
— Ступайте, — сказал Король.
— В отпуск или в отставку? — спросил д’Артаньян.
— Ожидайте, — махнул рукой Людовик. — Вам сообщат моё решение.
Д’Артаньян низко поклонился и вышел из кабинета Короля. В приемной он взял с дивана свою шпагу и пристегнул её обратно к портупее.
— Если я понадоблюсь, я у себя, — сказал он старшему из четырех гвардейцев, которые привезли его к Королю.
С этими словами он покинул королевские покои в неизвестном направлении.
— У себя – это где? — спросил один из гвардейцев. — Мы же в Нанте!
— Наверное, в казарме мушкетеров? — ответил другой. — Или где?
Более точного ответа никто из них дать на этот вопрос не мог.
XXIX. Расследования д’Артаньяна
Д’Артаньян рассудил, что вне зависимости от того, получил ли он отставку или отпуск, он на некоторое время не на службе, а предоставлен самому себе. Именно это ему и требовалось, чтобы немедленно поспешить на помощь Арамису и Портосу, поэтому не мешкая поспешил возвратиться в Бель-Иль.
Он понимал: если он будет расспрашивать местных жителей о событиях, его примут за шпиона. В этом случае он ничего не узнает, а к тому же рискует лишиться свободы. Поэтому он просто побродил по людным местам, прислушиваясь к разговорам прохожих.
Вскоре он узнал о необычайном событии, которое состояло в том, что два каких-то дворянина в сопровождении нескольких бретонцев спрятались в пещере Локмария. Их обнаружил отряд гвардейцев, после чего они оказали яростное сопротивление, уничтожив десять из шестнадцати. Когда же к гвардейцам пришла подмога численностью в несколько десятком солдат, беглецы пробрались по пещере к берегу моря. Отряд гвардейцев попытался догнать беглецов, следуя за ними по проходу пещеры, однако беглецы устроили взрыв, в котором погибли многие гвардейцы, а также, судя по всему, и сами беглецы.
Д’Артаньян понял, что подобное событие не обошлось без его друзей, Арамиса и Портоса. Он немедленно отправился к указанной пещере и провел собственное расследование.
Трупы гвардейцев уже были вынесены и захоронены, всё же остальное осталось без изменений. Наводить порядок там было некому, да и незачем.
«Вот здесь они зашли в пещеру, — говорил себе д’Артаньян. — Понимаю! Они, по всей видимости спрятали здесь баркас. Весьма удобное место. Затащили его, по всей видимости, по верху, и также собирались спустить к морю, но что-то помешало им это сделать. По всей видимости, явились эти шестнадцать гвардейцев, десять из которых не вышли из этой пещеры».
Разглядывая внимательно все следы происшествия, д’Артаньян живо представил себе картину сражения почти также отчетливо, как если бы был свидетелем или участником этой битвы. Пройдя по пещере до того места, где Портос обрушил её с помощью бочонка с порохом, он понял, что дальше ходу нет. Тогда он вернулся тем же путем, что пришел, прошел над пещерой верхом и спустился к морю там, где пещера выходила к берегу.
Здесь он увидел следы чудовищных разрушений. У самого берега лежал огромный валун, который скатился из выхода пещеры. Какая-то неведомая сила выворотила его.
Д’Артаньян поднялся к самому выходу пещеры, который был завален камнем ещё больших размеров. Капитан даже не стал пытаться его подвинуть, это было не в человеческих силах.
«Выход из пещеры закрыт! — продолжал рассуждать д’Артаньян. — Значит, мои друзья либо похоронены заживо внутри этой проклятой пещеры, либо они по счастью успели выбежать из неё прежде, чем этот огромный камень запечатал её навсегда».
Второй вариант исхода показался ему маловероятным. К тому же, если даже его друзья успели выскочить из пещеры, и даже сели на баркас и успели отчалить, это не могло бы гарантировать им свободу. Королевские корабли, напичканные шпионами Кольбера, патрулировали эти воды даже сейчас. Во время этих необычных событий нечего было и надеяться ускользнуть от них. Поскольку мятежников не поймали, скорее всего, они остались погребены в этой пещере. К тому же что-то подобное рассказывали и жители города-крепости.
Д’Артаньян подошел ближе к камню, который он уже почти с полной уверенностью считал могильной плитой над могилой милых его сердцу Портоса и Арамиса.
В ярости он стал пинать камень ногами, толкать и тянуть руками. Казалось, что на этом камне он хотел выместить всё своё отчаяние. Действительно, ведь этот камень, так несвоевременно скатившийся с крутого берега, помешал Арамису и Портосу если и не спастись, то, по крайней мере, продолжить борьбу за свою жизнь.
— Чёрт бы тебя побрал, проклятый тупой холодный булыжник, убийца моих друзей! — воскликнул д’Артаньян. — Я взорву тебя, но доберусь до останков милых Портоса и Арамиса! Я похороню их с почестью. Берегись же, ненавистная каменюка! Я уничтожу тебя, дай только срок!
Шум океана перекрывал его крик, но д’Артаньян, который в молодости не сдерживал своего гнева, а с годами стал постепенно привыкать все сильней и сильней подавлять свои чувства и не проявлять их на людях, решился дать выход всему тому гневу, всей ненависти к несправедливости этого мира, которая накопилась в нем за последние тридцать пять лет.
Неожиданно его голос осип, в горле запершило, он понял, что практически сорвал свой голос. Он закрыл лицо руками и замолчал. Вдруг он услышал какой-то звук. Это был ритмичный стук, который исходил из булыжника, которому капитан адресовал свои проклятья.
Не веря своим ушам, д’Артаньян подбежал к камню и прижал к нему ухо. Так и есть! По камню кто-то стучал изнутри другим камнем.
— Портос! Арамис! Это вы? Вы живы? — закричал осипшим голосом д’Артаньян, не обращая внимания на слезы, которые текли из его глаз, оставляя на запылившихся щеках темные дорожки влажной грязи.
Не помня себя, он выхватил из сапога свой кинжал, стал рыть им землю, яростно разгребать её руками и отбрасывать прочь камни, песок, землю и корни.
— Я схожу с ума! — внезапно подумал он. — Я брежу. Мне пригрезилось невероятное.
Оглядевшись вокруг, он поднял с земли увесистый булыжник, подошел с ним к проклятому камню, закрывавшему пещеру, и принялся стучать по нему: два удара, пауза, три удара, пауза, снова два удара. Затем он снова приложил ухо к камню.
В ответ он услышал стук в таком же точно порядке: два удара, пауза, три удара, пуаза и снова два удара.
— Это Портос! — закричал д’Артаньян в исступлении, несмотря на сорванный голос. — Чёрт побери, Портос! Именно так мы перестукивались с ним в тюрьме у Мазарини! Портос жив! Тысяча чертей, жив, жив!
И д’Артаньян принялся разрывать землю слева от камня ещё яростнее, чем до этого.
К ночи его усилия были вознаграждены, он смог просунуть в пещеру руку.
— Портос! Портос! — прохрипел он в отверстие.
— Д’Артаньян, — донеслось из пещеры.
Руку капитана схватила такая знакомая, и такая чужая рука. Это была, несомненно, ладонь Портоса, огромная пятерня с длинными пальцами, но, боже мой, какая худая была эта рука! Одна кожа и кости!
— Вы живы, Портос… — без сил проговорил д’Артаньян.
— Давно бы сдох, если бы не глоток воздуха из небольшой щели, если бы не несколько глотков воды из этого родника! – ответил слабый голос, но это был голос Портоса. — Но, знаете ли, д’Артаньян, я не смог питаться акридами. Я, по-видимому, не святой. Я скорее умру от голода, чем буду есть пауков.
— Портос! Акриды – это не пауки, а кузнечики, — рассмеялся сквозь слёзы д’Артаньян. В этот миг он был счастлив.