Как - то раз, мы с дедушкой рыбачили на озере. Помню, был хороший улов, и дедушка был в азарте. Мы припозднились и уже ложились спать, когда он выразил сожаление, что вот порыбачили бы ещё завтра, да жаль провизия кончается, да и хлеба нет и придётся возвращаться домой. Наступала тихая летняя ночь. Полная луна на небе была такая большая и сияла, как наш медный таз. – «Дедушка, а можно я сейчас пойду домой, а завтра по - утру всё принесу, что скажешь. И мы с тобой ещё останемся на озере, порыбачим, зато потом у нас будет много рыбы, чтобы продать её и денег заработаем тогда много» - сказала я.- «Что ты, дочка поздно уже, ночь на дворе, да идти до деревни не близкий путь. Забоишься?» - -
- «Да я же шустрая, мигом добегу. Ты же меня знаешь? Я никого не боюсь! Ведь я смелая, все меня боятся. Вот возьму палку с собой».
С этой палкой я никогда не расставалась, она была моей палкой - выручалкой. Это была опора при ходьбе, на неё я подвешивала груз, рыбу и носила её вместо коромысла. Дедушка покачал головой. Сомневался, отпустить меня или нет? Наконец я его уговорила и он согласился. До деревни было километра три, с небольшим. Дорога пролегала немного вдоль озера, потом пересекала большую поляну, где пасли скот, в конце поляны стояла старая, заброшенная конюшня и в метрах ста от неё начиналось кладбище. Половина его была мусульманская, а другая половина русская. Чтобы сократить путь, люди часто ходили по кладбищу напрямик. Обходить его, это значит делать большой крюк пути. Дедушка меня предупредил, чтобы я обходила это кладбище. А то шурале утащит, пугал он меня. Я кивала головой, соглашаясь с ним. Но в душе я уже решила, что пойду напрямик по кладбищу, чтобы быстрее быть дома.
Взяв свою котомку, я резво побежала вдоль озера. Помню нерешительность деда, с которым он отпускал меня в ночь. Но видимо, он понадеялся, что я такая сорви - голова, что со мной ничего не приключится. Теплая летняя ночь, босоногая я бегу по тёплой тропинке, потом пересекаю поляну, покрытую густой травой. Местами в низинах клубиться туман, на траву упала роса. Земля отдаёт своё тепло, поэтому воздух теплый и мне было не холодно. Вдали показался силуэт старой конюшни, и я остановилась. Надо решать, какой дорогой идти в деревню. Напрямик через кладбище или в обход? Колебалась, вспоминая дедушкины слова. Поздно уже и на кладбище ходит шурале, иди в обход. Но словно кто – то шептал мне на ухо, иди напрямик и я пошла.
Открыв калитку, я попала на мусульманское кладбище. Калитка с шумом закрылась на засов. Я вздрогнула, оглянулась, Кто мог бы её так закрыть? Но всё было спокойно, сзади никого не было. И я побежала по дорожке. Я прошла почти половину мусульманского кладбища, когда на дорожке, впереди меня показался шурале, да не один, а с маленькими шурале. Бычья голова с рогами, длинный хвост и копыта, весь покрытый шерстью. Он напоминал мне быка и стал приближаться ко мне. Когда оставалось до меня метра два, он вдруг замотал головой, зачихал и остановился. Я стояла, боялась пошевелиться. Фу, фу не наша она, от неё чушкой пахнет! И в миг все исчезли. Только полная луна освещала кладбище и меня, стоящую на дороге. Очнулась я от оцепенения, не понимая, что это было? Сон или явь? Может я уснула на ходу и мне всё это привиделось? Напуганная, я побежала по дороге. Мне ещё оставалось пройти русскую часть кладбища. Я уже прошла одну треть русского кладбища, когда на дороге предо мной возникла фигура чёрта. Он был похож на козла с рогами, длинной бородой и длинным хвостом, закрученным в кольцо. Он так же, как и шурале был покрыт шерстью. Только у шурале была чёрная шерсть, а у чёрта серого цвета. Я остановилась, как вкопанная, и не могла пошевелить ни руками, ни ногами. Я пыталась, что - то сказать, но только открывала рот, как рыба, а звука не было. – « Пойдешь с нами у нас сегодня свадьба!» - сказал он глухим голосом. Откуда ни возьмись, появилась тройка белых лошадей. В ней сидели жених и невеста, во всём белом. Лица у всех были белого цвета. Гости тоже были одетые во всё белое. При свете луны это выглядело завораживающе, все блестело и сверкало. Сначала я очень испугалась, но потом, страх куда-то исчез. Появилось много нечисти, разного вида, страшные, безобразные лица. Они подходили ко мне близко, рассматривали меня, но не трогали. Я была живая плоть и им не принадлежала. У них была другая задача, сделать меня своей, подобной им.
Весь этот шабаш переместился в старую конюшню. Появились накрытые столы, и началось застолье. Я притулилась в углу конюшни, на куче старой соломы. На меня никто не обращал внимания. Только несколько раз подходил главный чёрт всматривался в меня и отходил прочь. Очевидно, проверял, жива ли я ещё, не умерла ли от страха. Вдруг он хлопнул в ладоши и все замолчали. Вмиг все исчезло. Как я потом поняла, это наступал рассвет, наверное, в деревне пропели первые петухи. Так я провалялась там без памяти целый день. На следующую ночь повторилось то же самое. Был такой же шабаш всякой нечисти. В конце ночи чёрт подходил ко мне и проверял, жива ли я? Потом с первыми петухами всё исчезало. Это повторилось и на третью ночь. Я была почти не жива, но и не мёртвая.
Когда на другой день я не пришла из дома к дедушке на озеро, тот забил тревогу. Домой я не приходила, а куда исчезла, гадали сельчане? Стали искать, где только можно. Строили разные догадки. Наверное, её русалка в воду утащила. Ведь было полнолуние и многие сельчане уверяли, что видели в озере существ в виде русалок. Они выходят наполовину из воды и хлопают мощными хвостами по воде, вызывая сильную волну, сбивая ею всех, кто оказался близко к воде. Особенно скотину, телят, овец, да и человека тоже могли сбить. Такой сила была эта волна. Потом, когда сбивали с ног, то утаскивали на дно озера. Много было случаев в деревне, когда пропадал скот. Даже исчезали люди, и их никто потом не мог найти. Вот, наверное, я шла по берегу озера близко от воды, она меня и утянула в воду. Дедушка почернел от горя. Корил себя, что отпустил меня в такой поздний час. На третий день поиски прекратили. Дома смирились, что меня больше нет в живых. Утром третьего дня мимо конюшни шёл пастух с большой собакой. Вдруг собака оскалилась, зарычала и бросилась к заброшенной конюшне. Пастух пошел за ней и нашёл там меня, почти бездыханную, лежащую на куче соломы. Он всплеснул руками и запричитал: - « Так это же наша «башкирская цыганка», которую мы искали всей деревней!»- Взяв меня на руки, он отнёс меня домой.